Балинор и Дарин
молча смотрели друг на друга. Серый дневной свет уже начинал тускнеть,
зловещая тень Повелителя Колдунов подползала все ближе к обреченному
городу. Тирсианин медленно протянул руку и коснулся плеча своего
друга-эльфа.
- До свидания, друг мой. Это наш конец. Времени уже почти не
осталось.
- Эвентин не может просто так бросить нас здесь... - запальчиво начал
эльф.
- Знаю, знаю, - ответил Балинор. - И Алланон тоже. Но он не нашел ни
Меч, ни наследника Шаннары. У него тоже не осталось времени.
Настала короткая пауза, нарушенная криками людей на стенах и грохотом
тарана, бьющего в ворота Тирсиса. Балинор вытер кровь с глубокого пореза
над глазом.
- Разыщи своего брата, Дарин. Но прежде чем покинуть Внешнюю Стену,
прикажи вылить на этот таран остатки масла и поджечь. Если мы не можем
остановить их, по крайней мере мы в силах затруднить им работу.
Он мрачно усмехнулся и молча вышел прочь из наблюдательной башни.
Дарин задумчиво глядел ему вслед, недоумевая, что за странный рок
определил им столь несправедливый конец. Балинор был самым замечательным
из всех людей, каких он только встречал за свою жизнь. Однако он потерял
все - свою семью, свой дом, свой город, а теперь стечение судеб отнимало у
него и жизнь. Что же это за мир, где возможна такая жестокая
несправедливость, где добродетельные люди лишаются всего, а бездушные
создания, полные злобы и ненависти, беспечно и славно доживают до
спокойной старости? Раньше он был неколебимо уверен в том, что они
победят, что найдется какой-нибудь способ уничтожить зловещего Повелителя
Колдунов и спасти Четыре Земли. Но мечты развеялись.
Дарин непонимающе взглянул на коренастых механиков Легиона, вошедших
в здание башни и приступивших к безнадежной работе над заклиненным
механизмом ворот. Эльф поспешил покинуть башню и вернуться на укрепления
Стены. Настало время искать Даэля.
Ярость битвы за Внешнюю Стену была невообразима. Несмотря на
смертоносный град стрел, которыми осыпали воинов Граничного Легиона
карлики-лучники, выстроенные рядами под утесом, доблестным защитникам
города удалось сразить часть троллей, сокрушавших расшатанные ворота
ударами огромного тарана. На укрепления над самыми воротами подняли
оставшиеся котлы с маслом и опрокинули на вражеский таран и раскачивавших
его троллей. Со стен полетели факелы, и тут же огромный участок земли
утонул в море пламени и клубящемся черном дыму. Металл дымил и плавился в
этом пекле, и в считанные минуты тролли были сожжены заживо - их доспехи
стали раскаленной ловушкой, из которой не было выхода. Но брешь вскоре
заполнили новые вражеские солдаты, и могучий таран продолжил с грохотом
наносить по городским воротам сокрушительные удары, которые погнули и
начали переламывать железный брус и бревна, удерживающие высокие створки
ворот.
Серое небо почернело от маслянистого дыма, поднимающегося над
охваченными огнем равнинами и застилающего городские стены и их защитников
плотной удушливой пеленой. Запах горелого мяса душил солдат Легиона и
забивал им легкие; у подножия Внешней Стены грудами лежали черные,
обуглившиеся тела троллей. Двое противников отчаянно пытались взять верх
друг над другом, но ни один не мог добиться превосходства. Какое-то время
казалось, что до конца дня ни одной из армий так и не удастся взять верх.
Но затем огромный брус с треском лопнул и распался надвое, упертые в
землю бревна выгнулись и раскололись, и чудовищный таран пробил брешь в
воротах Тирсиса. Северяне потоком хлынули в образовавшийся проем, и их
моментально скосили лучники Легиона, стоявшие на вершине Внутренней Стены.
Выстроенная неполным квадратом, открытым со стороны ворот во Внешней
Стене, путь врагу преградила фаланга Легиона, ощетинившаяся копьями поверх
сомкнутых щитов. Таран качнулся вперед, ворота подались еще немного, и
тогда в брешь устремились передние ряды северной армии, бросаясь на копья
легионеров. Те чуть отшатнулись, но выстояли, отбросив нападающих назад, и
те начали топтаться на месте и были уничтожены стрелами, летящими со стен
как сверху, так и сзади. Вскоре участок земли рядом с воротами покрылся
горами мертвых и корчащихся в агонии тел, на время заваливших брешь в
воротах, и огромной армии вторжения больше не удавалось продвинуться ни на
шаг.
Дарин стоял на Внешней Стене рядом с наблюдательной башней, следя
оттуда за тем, как атака северян разбивается о фалангу Легиона. Узнав, что
его брат отправился вместе с Янусом Сенпре во дворец, он неохотно принял
решение оставаться здесь, рядом с Балинором, пока это еще возможно. Теперь
враг пытался вернуть себе утерянное преимущество; матурены посылали к
пролому в воротах осажденного города огромные отряды троллей.
Объединившись в решительном усилии раз и навсегда сокрушить южан, армия
Севера бросила вперед самые мощные свои силы. Со всех сторон на Внешнюю
Стену обрушилась новая волна нападающих, орды карликов и мелких троллей
взбирались на стены по лестницам и веревкам с крючьями. Поредевшие ряды
легионеров, остающихся на укреплениях, отчаянно сражались, чтобы не дать
врагу прорваться, но их люди умирали, а воинство Севера казалось
бесчисленным. Началась битва на истощение, победить в которой у тирсиан не
было надежды.
Затем в сгущающемся мраке неба, к северу от осажденного города,
появились и зловеще закружили две крылатые тени, и Дарин ощутил, как кровь
его стынет в жилах. Носители Черепа! Неужели они так уверены в победе, что
осмеливаются показываться и при свете дня? Сердце эльфа упало. Он сделал
здесь все, что мог; настало время присоединиться к брату. Какая судьба ни
ожидала бы их, они по крайней мере встретят ее вместе.
Он повернулся и проворно двигался, пригнувшись, вдоль стены, пока не
поравнялся с левым флангом фаланги Легиона. Отсюда вниз, к казармам,
стоящим между двумя городскими стенами, в нескольких сотнях футов за
задними рядами легионеров, вела крутая лестница. Глотки сражающихся на
стенах исторгали оглушительный рев. Спускаясь со стены, Дарин заметил
высокие, закованные в броню фигуры скальных троллей, проламывающихся в
брешь в воротах Внешней Стены. Он невольно замер, чувствуя, что в
ближайшие минуты может решиться судьба Граничного Легиона.
Фаланга сомкнулась плотнее и двинулась в атаку на массивных троллей,
сплотивших свои ряды и медленно приближающихся к середине линии обороны,
где командовал Балинор. Воинов разделяло всего десять футов, когда, ко
всеобщему изумлению, отряд троллей резко развернулся влево и стремительно
бросился в атаку на фланг Легиона. Полки с грохотом столкнулись, со
страшным железным звоном копья ударили в щиты, а булавы обрушились на
латы. Мгновение фаланга Легиона стояла неколебимо, и первые ряды громадных
троллей пали, а остальные были отброшены назад. Но затем северяне,
пользуясь своей превосходящей силой и весом, начали оттеснять воинов
Граничного Легиона, и наконец правый край фаланги распался.
В брешь тут же бросилась властная фигура Гиннисона; он сражался в
первых рядах, и его рыжие волосы развевались по ветру. Шаг за шагом,
троллей вновь начали оттеснять назад, справа воинам помогал Балинор, а
сзади Мессалайн. То была самая жестокая рукопашная схватка, какую только
видел Дарин во всей этой ужасной войне. В ужасе наблюдал он, как огромные
скальные тролли постепенно сдерживают натиск бойцов Граничного Легиона и
вновь продвигаются вперед. В следующий миг в фаланге возникла огромная
брешь, и Гиннисон пропал из вида, захлестнутый волной громадных северян,
рвущихся к казармам и Внутренней Стене.
Дарин оказался прямо на их пути. У него было еще время, чтобы
укрыться за стенами, но эльф уже опустился на колено, натягивая ясеневый
лук. Первый тролль рухнул в пятидесяти шагах от него, второй - на десять
шагов ближе, третий - в двадцати пяти. В атаку бросились легионеры,
защищавшие стену; лучники с высоты Внутренней Стены отчаянно пытались
остановить троллей. Вокруг эльфа воцарился хаос - тролли и легионеры
бежали на него с разных сторон, сталкиваясь в яростном рукопашном бою.
Массивные северяне продолжали наступать, и Дарин выпустил в их гущу все
оставшиеся стрелы.
Затем он отбросил лук и впервые подумал о бегстве. Но времени уже не
было, и он едва успел подхватить валяющийся на земле меч, как волна бойцов
обрушилась на него. Он бешено отбивался, стараясь удержаться на ногах, его
оттесняли к стене казармы. Прямо над ним навис огромный скальный тролль,
черная башня дубленой шкуры и доспехов, и эльф отчаянно метнулся в
сторону, избегая удара громадной булавы. В его левом плече вспыхнула
слепящая боль, за ней последовало странное онемение. Он изо всех сил
старался устоять на ногах, преодолеть новый поток боли, захлестнувший его
хрупкое тело. Но он уже падал. Уткнувшись лицом в землю, он дышал слабо и
тяжело. На него навалилась невыносимая тяжесть, и он почувствовал, что
основная масса бойцов удаляется от него. Он попытался взглянуть на них, но
это потребовало слишком больших усилий, и он беззвучно провалился в
темноту, в которую чудовищными вспышками еще прорывалась боль.
Менион Лих склонил покрытое кровью лицо над неподвижным телом Генделя
и осторожно поднял его на руки. Выверенными, механическими шагами он
проложил себе путь среди тел павших противников, добрался до лестницы и
медленно поднялся к открытой двери, осторожно, но не опуская глаз,
перешагнув через обезглавленное тело, запутавшееся в полах красного плаща
и нелепо растянувшееся поперек древней лестницы. Горец молча покинул
погреб и двинулся по опустевшему дворцовому коридору, прижимая к себе
безжизненное тело гнома. Он бесцельно брел по дворцу, глаза его были
стеклянными и пустыми, лицо искажено страшным ошеломленным выражением, в
безмолвной муке пытающимся вырваться на свободу. Он дошел до большого зала
и здесь остановился, услышав в восточном коридоре гулкое эхо бегущих ног.
Он нежно опустил свою ношу на сверкающий пол и стоял молча; рыжеволосая
девушка остановилась перед ним, и по ее лицу внезапно потекли слезы.
- Ах, Менион, - чуть слышно прошептала она. - Что они сделали?
Глаза его блеснули, губы слабо зашевелились - он пытался заговорить,
но слов не было. Ширль торопливо шагнула к нему, крепко обхватив его
сутулые плечи, касаясь лицом его лица. В следующий миг его сильные руки
обняли ее, и ужасная мука, таившаяся в глубине его души, беззвучным
потоком вырвалась наружу и растаяла в молчании и тепле.
Стоя на укреплениях Внутренней Стены, Балинор завершил последнюю
проверку полков Легиона и устало остановился над прочно
забаррикадированными воротами. Северяне уже собирали войска для последнего
штурма. Считанные минуты назад пала неприступная Внешняя Стена, и отважные
солдаты Граничного Легиона были отброшены на вторую линию обороны. Балинор
угрюмо взглянул на фигурки врагов, кишащие на исполинской стене, и так
стиснул рукоять своего широкого меча, что костяшки его пальцев побелели. В
жестоком сражении с троллями за ворота Внешней Стены его плащ и туника
превратились в клочья. Балинор удержал центр фаланги Легиона, но оба ее
фланга распались. Гиннисон погиб, Мессалайн получил тяжелое ранение, и
сотни южан пали, защищая Внешнюю Стену, пока еще теплилась последняя
надежда. Дарин тоже исчез в этой битве. Теперь король Каллахорна стоял в
одиночестве.
Он резко махнул людям, подпирающим створки ворот еще одним бревном, и
рукав его кольчуги ярко заблестел в тускнеющем свете, обнажив дюжину мест,
где удары оставили в прочном металле царапины и полосы. На какой-то миг
решимость уступила место отчаянию. Они подвели его - все они. Эвентин и
эльфийские войска. Алланон. Весь Юг. Тирсис стоял на грани полного
разрушения, а вместе с ним и все земли Каллахорна, но никто так и не шел
им на помощь. Один Легион продолжал сражаться, пытаясь спасти их всех -
последние защитники Юга. Чего они надеялись добиться?
Он опомнился и резко отбросил прочь сомнения и слабость. Нет времени
упрекать других. Слишком много жизней предстояло спасти, и все они
зависели от него.
Армия Севера выстраивала свои шеренги вдоль подножия Внешней Стены; в
рядах нападающих виднелись знакомые штурмовые лестницы и веревки с
крючьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
молча смотрели друг на друга. Серый дневной свет уже начинал тускнеть,
зловещая тень Повелителя Колдунов подползала все ближе к обреченному
городу. Тирсианин медленно протянул руку и коснулся плеча своего
друга-эльфа.
- До свидания, друг мой. Это наш конец. Времени уже почти не
осталось.
- Эвентин не может просто так бросить нас здесь... - запальчиво начал
эльф.
- Знаю, знаю, - ответил Балинор. - И Алланон тоже. Но он не нашел ни
Меч, ни наследника Шаннары. У него тоже не осталось времени.
Настала короткая пауза, нарушенная криками людей на стенах и грохотом
тарана, бьющего в ворота Тирсиса. Балинор вытер кровь с глубокого пореза
над глазом.
- Разыщи своего брата, Дарин. Но прежде чем покинуть Внешнюю Стену,
прикажи вылить на этот таран остатки масла и поджечь. Если мы не можем
остановить их, по крайней мере мы в силах затруднить им работу.
Он мрачно усмехнулся и молча вышел прочь из наблюдательной башни.
Дарин задумчиво глядел ему вслед, недоумевая, что за странный рок
определил им столь несправедливый конец. Балинор был самым замечательным
из всех людей, каких он только встречал за свою жизнь. Однако он потерял
все - свою семью, свой дом, свой город, а теперь стечение судеб отнимало у
него и жизнь. Что же это за мир, где возможна такая жестокая
несправедливость, где добродетельные люди лишаются всего, а бездушные
создания, полные злобы и ненависти, беспечно и славно доживают до
спокойной старости? Раньше он был неколебимо уверен в том, что они
победят, что найдется какой-нибудь способ уничтожить зловещего Повелителя
Колдунов и спасти Четыре Земли. Но мечты развеялись.
Дарин непонимающе взглянул на коренастых механиков Легиона, вошедших
в здание башни и приступивших к безнадежной работе над заклиненным
механизмом ворот. Эльф поспешил покинуть башню и вернуться на укрепления
Стены. Настало время искать Даэля.
Ярость битвы за Внешнюю Стену была невообразима. Несмотря на
смертоносный град стрел, которыми осыпали воинов Граничного Легиона
карлики-лучники, выстроенные рядами под утесом, доблестным защитникам
города удалось сразить часть троллей, сокрушавших расшатанные ворота
ударами огромного тарана. На укрепления над самыми воротами подняли
оставшиеся котлы с маслом и опрокинули на вражеский таран и раскачивавших
его троллей. Со стен полетели факелы, и тут же огромный участок земли
утонул в море пламени и клубящемся черном дыму. Металл дымил и плавился в
этом пекле, и в считанные минуты тролли были сожжены заживо - их доспехи
стали раскаленной ловушкой, из которой не было выхода. Но брешь вскоре
заполнили новые вражеские солдаты, и могучий таран продолжил с грохотом
наносить по городским воротам сокрушительные удары, которые погнули и
начали переламывать железный брус и бревна, удерживающие высокие створки
ворот.
Серое небо почернело от маслянистого дыма, поднимающегося над
охваченными огнем равнинами и застилающего городские стены и их защитников
плотной удушливой пеленой. Запах горелого мяса душил солдат Легиона и
забивал им легкие; у подножия Внешней Стены грудами лежали черные,
обуглившиеся тела троллей. Двое противников отчаянно пытались взять верх
друг над другом, но ни один не мог добиться превосходства. Какое-то время
казалось, что до конца дня ни одной из армий так и не удастся взять верх.
Но затем огромный брус с треском лопнул и распался надвое, упертые в
землю бревна выгнулись и раскололись, и чудовищный таран пробил брешь в
воротах Тирсиса. Северяне потоком хлынули в образовавшийся проем, и их
моментально скосили лучники Легиона, стоявшие на вершине Внутренней Стены.
Выстроенная неполным квадратом, открытым со стороны ворот во Внешней
Стене, путь врагу преградила фаланга Легиона, ощетинившаяся копьями поверх
сомкнутых щитов. Таран качнулся вперед, ворота подались еще немного, и
тогда в брешь устремились передние ряды северной армии, бросаясь на копья
легионеров. Те чуть отшатнулись, но выстояли, отбросив нападающих назад, и
те начали топтаться на месте и были уничтожены стрелами, летящими со стен
как сверху, так и сзади. Вскоре участок земли рядом с воротами покрылся
горами мертвых и корчащихся в агонии тел, на время заваливших брешь в
воротах, и огромной армии вторжения больше не удавалось продвинуться ни на
шаг.
Дарин стоял на Внешней Стене рядом с наблюдательной башней, следя
оттуда за тем, как атака северян разбивается о фалангу Легиона. Узнав, что
его брат отправился вместе с Янусом Сенпре во дворец, он неохотно принял
решение оставаться здесь, рядом с Балинором, пока это еще возможно. Теперь
враг пытался вернуть себе утерянное преимущество; матурены посылали к
пролому в воротах осажденного города огромные отряды троллей.
Объединившись в решительном усилии раз и навсегда сокрушить южан, армия
Севера бросила вперед самые мощные свои силы. Со всех сторон на Внешнюю
Стену обрушилась новая волна нападающих, орды карликов и мелких троллей
взбирались на стены по лестницам и веревкам с крючьями. Поредевшие ряды
легионеров, остающихся на укреплениях, отчаянно сражались, чтобы не дать
врагу прорваться, но их люди умирали, а воинство Севера казалось
бесчисленным. Началась битва на истощение, победить в которой у тирсиан не
было надежды.
Затем в сгущающемся мраке неба, к северу от осажденного города,
появились и зловеще закружили две крылатые тени, и Дарин ощутил, как кровь
его стынет в жилах. Носители Черепа! Неужели они так уверены в победе, что
осмеливаются показываться и при свете дня? Сердце эльфа упало. Он сделал
здесь все, что мог; настало время присоединиться к брату. Какая судьба ни
ожидала бы их, они по крайней мере встретят ее вместе.
Он повернулся и проворно двигался, пригнувшись, вдоль стены, пока не
поравнялся с левым флангом фаланги Легиона. Отсюда вниз, к казармам,
стоящим между двумя городскими стенами, в нескольких сотнях футов за
задними рядами легионеров, вела крутая лестница. Глотки сражающихся на
стенах исторгали оглушительный рев. Спускаясь со стены, Дарин заметил
высокие, закованные в броню фигуры скальных троллей, проламывающихся в
брешь в воротах Внешней Стены. Он невольно замер, чувствуя, что в
ближайшие минуты может решиться судьба Граничного Легиона.
Фаланга сомкнулась плотнее и двинулась в атаку на массивных троллей,
сплотивших свои ряды и медленно приближающихся к середине линии обороны,
где командовал Балинор. Воинов разделяло всего десять футов, когда, ко
всеобщему изумлению, отряд троллей резко развернулся влево и стремительно
бросился в атаку на фланг Легиона. Полки с грохотом столкнулись, со
страшным железным звоном копья ударили в щиты, а булавы обрушились на
латы. Мгновение фаланга Легиона стояла неколебимо, и первые ряды громадных
троллей пали, а остальные были отброшены назад. Но затем северяне,
пользуясь своей превосходящей силой и весом, начали оттеснять воинов
Граничного Легиона, и наконец правый край фаланги распался.
В брешь тут же бросилась властная фигура Гиннисона; он сражался в
первых рядах, и его рыжие волосы развевались по ветру. Шаг за шагом,
троллей вновь начали оттеснять назад, справа воинам помогал Балинор, а
сзади Мессалайн. То была самая жестокая рукопашная схватка, какую только
видел Дарин во всей этой ужасной войне. В ужасе наблюдал он, как огромные
скальные тролли постепенно сдерживают натиск бойцов Граничного Легиона и
вновь продвигаются вперед. В следующий миг в фаланге возникла огромная
брешь, и Гиннисон пропал из вида, захлестнутый волной громадных северян,
рвущихся к казармам и Внутренней Стене.
Дарин оказался прямо на их пути. У него было еще время, чтобы
укрыться за стенами, но эльф уже опустился на колено, натягивая ясеневый
лук. Первый тролль рухнул в пятидесяти шагах от него, второй - на десять
шагов ближе, третий - в двадцати пяти. В атаку бросились легионеры,
защищавшие стену; лучники с высоты Внутренней Стены отчаянно пытались
остановить троллей. Вокруг эльфа воцарился хаос - тролли и легионеры
бежали на него с разных сторон, сталкиваясь в яростном рукопашном бою.
Массивные северяне продолжали наступать, и Дарин выпустил в их гущу все
оставшиеся стрелы.
Затем он отбросил лук и впервые подумал о бегстве. Но времени уже не
было, и он едва успел подхватить валяющийся на земле меч, как волна бойцов
обрушилась на него. Он бешено отбивался, стараясь удержаться на ногах, его
оттесняли к стене казармы. Прямо над ним навис огромный скальный тролль,
черная башня дубленой шкуры и доспехов, и эльф отчаянно метнулся в
сторону, избегая удара громадной булавы. В его левом плече вспыхнула
слепящая боль, за ней последовало странное онемение. Он изо всех сил
старался устоять на ногах, преодолеть новый поток боли, захлестнувший его
хрупкое тело. Но он уже падал. Уткнувшись лицом в землю, он дышал слабо и
тяжело. На него навалилась невыносимая тяжесть, и он почувствовал, что
основная масса бойцов удаляется от него. Он попытался взглянуть на них, но
это потребовало слишком больших усилий, и он беззвучно провалился в
темноту, в которую чудовищными вспышками еще прорывалась боль.
Менион Лих склонил покрытое кровью лицо над неподвижным телом Генделя
и осторожно поднял его на руки. Выверенными, механическими шагами он
проложил себе путь среди тел павших противников, добрался до лестницы и
медленно поднялся к открытой двери, осторожно, но не опуская глаз,
перешагнув через обезглавленное тело, запутавшееся в полах красного плаща
и нелепо растянувшееся поперек древней лестницы. Горец молча покинул
погреб и двинулся по опустевшему дворцовому коридору, прижимая к себе
безжизненное тело гнома. Он бесцельно брел по дворцу, глаза его были
стеклянными и пустыми, лицо искажено страшным ошеломленным выражением, в
безмолвной муке пытающимся вырваться на свободу. Он дошел до большого зала
и здесь остановился, услышав в восточном коридоре гулкое эхо бегущих ног.
Он нежно опустил свою ношу на сверкающий пол и стоял молча; рыжеволосая
девушка остановилась перед ним, и по ее лицу внезапно потекли слезы.
- Ах, Менион, - чуть слышно прошептала она. - Что они сделали?
Глаза его блеснули, губы слабо зашевелились - он пытался заговорить,
но слов не было. Ширль торопливо шагнула к нему, крепко обхватив его
сутулые плечи, касаясь лицом его лица. В следующий миг его сильные руки
обняли ее, и ужасная мука, таившаяся в глубине его души, беззвучным
потоком вырвалась наружу и растаяла в молчании и тепле.
Стоя на укреплениях Внутренней Стены, Балинор завершил последнюю
проверку полков Легиона и устало остановился над прочно
забаррикадированными воротами. Северяне уже собирали войска для последнего
штурма. Считанные минуты назад пала неприступная Внешняя Стена, и отважные
солдаты Граничного Легиона были отброшены на вторую линию обороны. Балинор
угрюмо взглянул на фигурки врагов, кишащие на исполинской стене, и так
стиснул рукоять своего широкого меча, что костяшки его пальцев побелели. В
жестоком сражении с троллями за ворота Внешней Стены его плащ и туника
превратились в клочья. Балинор удержал центр фаланги Легиона, но оба ее
фланга распались. Гиннисон погиб, Мессалайн получил тяжелое ранение, и
сотни южан пали, защищая Внешнюю Стену, пока еще теплилась последняя
надежда. Дарин тоже исчез в этой битве. Теперь король Каллахорна стоял в
одиночестве.
Он резко махнул людям, подпирающим створки ворот еще одним бревном, и
рукав его кольчуги ярко заблестел в тускнеющем свете, обнажив дюжину мест,
где удары оставили в прочном металле царапины и полосы. На какой-то миг
решимость уступила место отчаянию. Они подвели его - все они. Эвентин и
эльфийские войска. Алланон. Весь Юг. Тирсис стоял на грани полного
разрушения, а вместе с ним и все земли Каллахорна, но никто так и не шел
им на помощь. Один Легион продолжал сражаться, пытаясь спасти их всех -
последние защитники Юга. Чего они надеялись добиться?
Он опомнился и резко отбросил прочь сомнения и слабость. Нет времени
упрекать других. Слишком много жизней предстояло спасти, и все они
зависели от него.
Армия Севера выстраивала свои шеренги вдоль подножия Внешней Стены; в
рядах нападающих виднелись знакомые штурмовые лестницы и веревки с
крючьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102