Казалось, он стал выше ростом, в конце
пути превратившись из усталого странника в возвращающегося домой принца
Каллахорна. Люди мгновенно узнавали его, вначале застывая на месте и
пораженно глядя в упор, как прохожие у наружных ворот, затем набираясь
смелости и устремляясь вслед за его гордо шагающей фигурой, радостно
приветствуя его. Вскоре толпа из пары дюжин выросла до нескольких сот
человек, окружающих любимого сына Каллахорна, идущего по городу, с
достоинством улыбающегося людям, спешащего во дворец. Крики и шум толпы
переросли в оглушительный рев, отдельные возгласы превратились в дружное
скандирование имени принца. Несколько человек из толпы сумели протиснуться
вплотную к решительно настроенному Балинору, шепча ему зловещие
предостережения. Но он не слушал испуганных голосов; качая головой в ответ
на их слова, он шел вперед.
Растущая толпа миновала самое сердце Тирсиса, протискиваясь под
нависающими над мостовой громадными арками и переходами, проталкиваясь
через узкие отрезки Тирсианской дороги, мимо высоких зданий с белыми
стенами и маленьких домов горожан, к Сендикскому мосту, парящему над
нижними уровнями городских парков. Другим концом мост упирался в дворцовые
ворота, темные и закрытые. На вершине его широкой арки принц Каллахорна
вдруг повернулся лицом к толпе, верно следовавшей за ним, и поднял руки,
требуя всем остановиться. Люди послушно замерли, шум голосов смолк, и
высокий принц обратился к ним.
- Друзья мои - соотечественники. - Его торжественный голос зазвенел в
полутьме, раскатываясь громогласным эхо. - Я тосковал по этой стране и ее
отважному народу, но я вернулся домой - и больше я его не покину! Вам
нечего бояться. Эта земля будет стоять вечно! Если должное положение дел в
монархии нарушилось, то мне предстоит исправить это. Возвращайтесь домой и
ждите утра, утром все предстанет в новом свете. Прошу вас, отправляйтесь
по домам, и я пойду в свой дом!
Не дожидаясь ответных действий толпы, Балинор развернулся и зашагал
по мосту к дворцовым воротам; братья-эльфы последовали за ним. Вслед им
снова поднялся шум людских голосов, но толпа не двинулась вслед за ними,
хотя многим и хотелось бы этого. Послушные его воле, они медленно
повернули назад; некоторые из них еще дерзко выкрикивали его имя в сторону
безмолвного, темного замка, но большинство бормотало мрачные пророчества о
том, что ждет принца и двоих его друзей за стенами имперского дворца.
Вскоре собравшиеся потеряли троих путников из вида, ибо те быстрым и
решительным шагом двинулись вниз по высокой арке моста. Через несколько
минут они подошли к высоким, окованным железом воротам дворца Буканнахов.
Без промедления Балинор протянул руку к огромному железному кольцу,
вделанному в дерево, и с грохотом обрушил его на запертые створки ворот.
Некоторое время длилась тишина, и они стояли перед воротами в полумраке,
прислушиваясь к молчанию со смесью гнева и дурных предчувствий. Затем
изнутри раздался низкий голос, потребовавший, чтобы они назвали себя.
Балинор произнес свое имя и резко приказал страже немедленно открыть
ворота. Тут же тяжелые засовы отодвинулись, и створки ворот распахнулись
внутрь, открывая путь троим спутникам. Балинор вошел в сад, разбитый во
внутреннем дворе, не оглядываясь на безмолвных стражников; его взгляд
остановился на украшенном колоннами величественном строении, высящемся
впереди. В его высоких окнах свет горел только в левом крыле на первом
этаже. Дарин жестом велел Даэлю проходить вперед, пользуясь возможностью
всмотреться в окружающие тени, в которых он вскоре обнаружил дюжину хорошо
вооруженных стражников, стоящих совсем рядом с ними. У каждого на тунике
виднелась эмблема сокола.
Наблюдательный эльф понял, что они шагают прямо в ловушку, о чем он
размышлял, еще только входя в город. Первым его порывом было остановить
Балинора и предупредить его о том, что он видел. Но интуиция подсказала
ему, что принц был слишком опытным воином, чтобы не понять, с чем он
сейчас имеет дело. Дарину вновь захотелось, чтобы его брат остался перед
дворцовыми стенами, но пути назад уже не было. По садовой аллее они
приближались к парадным дверям дворца. Перед ними не стояло стражи, и от
торопливого толчка Балинора они мягко распахнулись. Залы древнего замка
заливал яркий свет факелов, пламя освещало великолепие цветных фресок и
картин, украшавших стены фамильного замка Буканнахов. Деревянные панели,
покрытые древней узорной резьбой, были тщательно отполированы и частично
скрывались за тонкими гобеленами и металлическими пластинами с фамильными
гербами многих поколений прославленных правителей этих земель. Шагая по
этим безмолвным залам вслед за высоким принцем, братья-эльфы невольно
вспоминали похожее место, где они недавно побывали - древнюю крепость
Паранор. Там их среди пышности и великолепия минувшей эпохи тоже
подстерегала ловушка.
Они свернули налево, в другой зал. Балинор все еще шел на несколько
шагов впереди, и его крупная фигура заполняла широкий проход, а длинный
охотничий плащ развевался за спиной в такт его шагам. На миг он напомнил
Дарину Алланона, громадный, разъяренный, смертельно опасный, шагающий
по-кошачьи мягко. Дарин тревожно взглянул на Даэля, но его юный брат
словно ничего не замечал; лицо его раскраснелось от волнения. Дарин
коснулся рукояти своего кинжала, и холод металла в горячей ладони придал
ему уверенности. Если они и попадутся в ловушку, без боя их не возьмут.
Затем Балинор внезапно остановился перед открытым дверным проемом.
Братья-эльфы торопливо встали рядом с ним, заглядывая через его плечо в
светлую комнату, лежащую за дверью. У дальней стены изящно обставленных
покоев стоял человек - крупный, светловолосый и бородатый; его мощную
фигуру скрывала длинная мантия с эмблемой сокола. Он был несколькими
годами моложе Балинора, но держался столь же прямо, рассеянно заложив руки
за спину. Эльфы поняли, что перед ними Паланс Буканнах. Балинор без
единого слова сделал несколько шагов вперед и вошел в покои; взгляд его
был прикован к лицу брата. Эльфы, настороженно оглядываясь, последовали за
принцем. Вокруг было слишком много дверей, слишком много тяжелых
занавесей, за которыми могли скрываться вооруженные охранники. В следующий
миг они оба краем глаза заметили в зале за своей спиной легкое движение.
Даэль чуть повернулся, встав лицом к открытому дверному проему. Дарин на
шаг отступил от них, обнажив длинный охотничий нож; его стройное тело
слегка пригнулось, словно перед прыжком.
Балинор не шевельнулся; он молча стоял перед своим братом, глядя в
его знакомое лицо, поражаясь странной ненависти в его глазах. Он знал, что
идет в ловушку, знал, что брат будет готов к его появлению. Но все-таки он
до последней секунды верил, что они по крайней мере смогут поговорить как
братья, открыто и рассудительно побеседовать, несмотря на все свои
расхождения во взглядах. Но глядя в его глаза и видя в них нескрываемое
пламя бешенства, он окончательно понял, что его брат лишился здравого
смысла, а возможно, и разума.
- Где мой отец?..
Резкий вопрос Балинора оборвал внезапный свист, и скрытый шнуры
отпустили огромную сеть из кожи и веревок, до того незамеченной висевшую
над их головами; она мгновенно рухнула на них. Привязанные к ней грузы
разом сбили всех троих с ног, а их оружие оказалось бесполезно против
крепких веревок. Со всех сторон распахнулись двери, откинулись в сторону
тяжелые занавеси, и к вырывающимся пленникам бросилось несколько дюжин
вооруженных стражников. Им не дали даже шанса избегнуть тщательно
подготовленной ловушки, ни на секунду не предоставили возможности
вырваться. У пленников отняли оружие, бесцеремонно скрутили им руки за
спиной и завязали глаза. Затем их грубо подняли на ноги, а дюжина
невидимых рук надежно держала их на месте. На миг настала тишина; кто-то
подошел и встал перед ними.
- Ты глупец, если решил вернуться, Балинор, - раздался из тьмы
леденящий голос. - Ты знал, что с тобой станет, если я тебя снова найду.
Ты трижды предатель и трус - для народа, для моего отца, а теперь и для
меня. Что ты сделал с Ширль? Что ты с ней сделал? Ты головой ответишь за
это, Балинор, клянусь! В темницы их!
Их толчками развернули и потащили вперед по коридору, через двери,
вниз по длинному ряду ступеней, на площадку, в другой коридор, вьющийся
подобно лабиринту, полный поворотов и изгибов. В черной могильной тишине
их сапоги громко стучали о влажный камень. Внезапно их потащили вниз еще
по одной лестнице, в новый проход. Они ощутили затхлость ледяного воздуха
и сырость, исходящую от каменных стен и пола. С визгом ржавого железа
медленно отодвинулись засовы, и тяжело отворилась отпертая дверь. Их резко
повернули, без предупреждения отпустили, и они ошеломленно рухнули на
каменный пол, по-прежнему со связанными руками и повязками на глазах.
Дверь закрылась, и засовы тяжело задвинулись. Трое спутников в молчании
вслушивались в тишину. До них донесся звук быстро удаляющихся и наконец
затихших вдалеке шагов. До них донесся звон железа - это захлопывались и
запирались двери, одна за другой, пока в мертвом безмолвии их тюрьмы не
остался лишь звук их дыхания. Балинор вернулся домой.

23
Только ближе к полуночи Алланон к своему удовлетворению закончил
маскировать неохотно согласившегося на это Флика. Достав из висевшего у
него на поясе мешочка странное снадобье, друид натирал им лицо и руки
юноши, пока они не приобрели густо-желтый оттенок. Кусочком мягкого угля
он изменил черты его лица и разрез глаз. Разумеется, получилось весьма
аляповато, но в темноте и с некоторого расстояния Флик вполне мог сойти за
крупного, хорошо сложенного карлика. Даже для опытного охотника в этом
предприятии существовала некоторая опасность, а для простого человека
попытка выдать себя за карлика была на первый взгляд равносильна
самоубийству. Но у них не оставалось выбора. Кто-то должен был проникнуть
в этот гигантский лагерь и попытаться выяснить, что случилось с Эвентином,
Шеа и загадочным Мечом. Кандидатура Алланона отпадала сама собой; даже при
наилучшем гриме он вряд ли мог сойти за карлика. Таким образом
перепуганному Флику предстояла задача, замаскировавшись под карлика, под
прикрытием тьмы спуститься по склону, мимо бдительных часовых, войти в
лагерь, занятый тысячами карликов и троллей, и выяснить там, не взят ли в
плен его брат или пропавший эльфийский король, а вдобавок попытаться
узнать что-нибудь о местонахождении Меча. Ситуацию усложняло и то, что
юноша должен был до рассвета выбраться из вражеского лагеря. Если ему это
не удастся, при свете дня он будет моментально раскрыт, и его схватят.
Алланон попросил Флика снять свой охотничий плащ и несколько минут
трудился над ним, слегка изменив покрой и расширив капюшон, чтобы тот
лучше скрывал лицо носящего плащ. Когда он закончил, Флик оделся и
обнаружил, что если он плотно закутается в плащ, то на виду останутся лишь
его руки и погруженное в тень лицо. Если он будет держаться поодаль от
настоящих карликов и до самого рассвета бродить по лагерю, то существовал
некоторый шанс, что ему удастся узнать нечто важное, покинуть лагерь и
передать сведения Алланону. Он проверил, надежно ли крепится на поясе его
короткий охотничий кинжал. Как оружие он ни на что не годился и мало помог
бы ему в драке, но кинжал придавал ему некоторую уверенность в себе,
потому что с ним он все-таки был не совсем беззащитен. Он медленно
поднялся, и Алланон внимательно изучил его приземистую крепкую фигуру,
закутанную в плащ, а затем кивнул.
За последний час погода угрожающе переменилась, небо превратилось в
сплошную пелену плотных чернеющих туч, совершенно застлавших луну и
звезды, покрывших землю почти полным мраком. Единственный видимый свет в
обозримой местности лился от пылающих костров вражеского лагеря, пламя
которых взметалось с неожиданными порывами северного урагана,
перевалившего Зубы Дракона и нарастающими шквалами обрушившегося с высоты
на открытые равнины. Близилась буря, и казалось, что она застанет их еще
до рассвета. Молчаливый друид надеялся, что ветер и мрак немного помогут
переодетому юноше скрываться от глаз карликов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102