К нему метнулся третий, но горец по
рукоять всадил ему в живот меч и оставил его в теле. Подхватив лежащую
пику, он бросился к дрожащему мистику и оглушил его мощным взмахом
тяжелого оружия. Худощавое тело рухнуло на каменный пол, и тогда Менион
Лих ухватился за край тяжелой плиты люка и из последних сил рванул ее
вверх.
Ему показалось, что плита прикована к полу цепями. Она даже не
шевельнулась. Далеко внизу звук ударов металла о камень смолк, сменившись
стуком сапог солдат, бегущих к люку. Оставалось лишь несколько секунд.
Если они доберутся до лестницы, ему конец. Собравшись с силами, истекающий
кровью горец вновь напряг мускулы, приподнимая массивную каменную плиту, и
на этот раз она подалась. Горец застонал от страшного напряжения, но
продолжал поднимать тяжелую плиту, пока та не покачнулась и не рухнула с
оглушительным грохотом, закрывая квадратную дыру в полу. Онемевшими,
скользкими от пота руками он продел цепь сквозь врезанные в камень кольца
и задвинул стальной брус засова. Проход был закрыт. Если солдаты Севера
все же захотят проникнуть во дворец этим путем, им придется пробить себе
дорогу сквозь несколько футов камня и железа.
- Менион.
Хрупкую тишину нарушил надтреснутый шепот, произнесший его имя. Горец
бессильно опустился на пол, но его протянутая рука нашла рукоять лежащего
меча, и он поднял окровавленное лицо. На полу, среди груды тел
искалеченных охранников, безжизненных или же корчащихся в последних
судорогах, глаза принца Лиха нашли его друга. Гном стоял, опершись спиной
на стену у подножия лестницы, крепко сжимая в руке свою булаву. Вокруг
него валялись мертвые тела. Он убил их всех. Не спасся ни один. Его
жесткий взгляд на миг упал на Мениона, как в прошлом, как в тот день,
когда они впервые встретились в низинах близ Черных Дубов. Он стал прежним
Генделем - молчаливым, угрюмым, бесконечно деятельным. Затем булава
выскользнула из его руки, глаза остекленели; с долгим вздохом его тело
медленно, безжизненно сползло по стене в объятия смерти, наконец-то
дождавшейся его.
Гендель! Его имя вспыхнуло в оглушенном, не верящем в случившееся
сознании Мениона; он неуклюже поднялся на ноги и встал, пошатываясь, среди
дрожащих теней. На его покрасневших глазах выступили слезы и темными
ручейками побежали по окровавленному лицу. Свинцовыми шагами он начал
пробираться среди мертвых тел вражеских солдат, задыхаясь от неукротимого
гнева и чувства бессилия. Он не замечал, что Стенмин, лежащий у дальней
стены, начинает приходить в себя. Он подошел к гному и опустился перед ним
на колени, осторожно прижав его обмякшее тело к груди. Сколько раз спасал
Гендель ему жизнь? Сколько раз спасал он их всех, лишь затем, чтобы... Он
не мог завершить эту мысль. Он мог только плакать. Казалось, все в нем
разом переломилось.
Стенмин медленно поднялся на одно колено и обвел мутным взглядом
груды окровавленных трупов. Все его люди мертвы, каменный люк закрыт и
закован, и... В его охваченном болью теле шевельнулся страх. Один из
врагов еще жив - горец! Он ненавидел этого человека, так ненавидел, что
даже подумал вначале, не убить ли его, но затем страх нахлынул на него еще
сильнее, чем прежде, и все его мысли вернулись к бегству. Бежать,
спастись! Выход отсюда был только один - по лестнице, мимо стоящего на
коленях горца, через открытую дверь погреба. Он уже поднялся на ноги,
бесшумно пробираясь между лежащими телами, скользя к спасительной
лестнице.
Горец стоял к нему спиной, по-прежнему держа тело гнома на руках. На
лбу Стенмина выступили капли пота, тонкие губы угрожающе искривились - но
страх вынуждал его идти вперед. Еще несколько шагов. Он снова будет
свободен. Город все равно обречен; все они погибнут, все его враги. Но он
выживет. Он подавил неожиданное желание расхохотаться. Его рука коснулась
камня древних ступеней, за ней - нога; их с горцем разделяло всего
несколько футов, но тот еще ни о чем не подозревал, а наружная дверь
погреба была приоткрыта и не охранялась.
Свобода! В нескольких шагах...
Тут Менион обернулся. Вопль ужаса сорвался с уст мистика, взгляд его
упал на ужасное лицо горца. Стенмин судорожно начал карабкаться вверх, к
открытой двери, путаясь в своем длинном плаще.
Он был только на середине лестницы, когда Менион догнал его.

У стен Тирсиса происходило невероятное. Спустившись с парапета
Внешней Стены, Балинор тут же направился к массивным городским воротам.
Стражники Легиона, стоящие перед их громадными стальными створками, встали
навытяжку. На первый взгляд все было в порядке. Ряды внутренних засовов,
механически отодвигающихся дозорным из внутренней башни, надежно скрепляли
створки ворот. Тяжелый железный брус, служащий дополнительной мерой
предосторожности, лежал поперек ворот в своих скобах. Балинор пристально
посмотрел на каменную стену; его мучили неодолимые сомнения. Что-то
назревало; он чувствовал, что скоро что-то произойдет. Ворота были ключом
к городу, слабым местом в несокрушимой каменной стене, ограждающей Тирсис.
Осадные башни, веревки с крючьями, штурмовые лестницы - все эти попытки
преодолеть огромную стену были тщетны, и Повелитель Колдунов не мог не
понимать этого. Ключом были ворота.
Его взгляд поднялся к небу, к сторожевой башне, приземистой каменной
коробке без окон, в которой находился механизм, управляющий запорами
ворот. У единственной двери бдительно несли стражу двое солдат Легиона.
Этот жизненно важный для города механизм оборонял отряд лучших бойцов,
отобранных лично Балинором, под командованием капитана Шилона. По обе
стороны небольшого строения стену защищали воины Граничного Легиона.
Казалось, северяне не могли и надеяться захватить эту башню. Но все же...
Полководец подошел к подножию узкой лестницы, ведущей к башне, и
начал подниматься по истертым каменным плитам. На миг его внимание
отвлекли внезапно раздавшиеся на стене крики, и он остановился; в воздухе
раздалось низкое гудение тетивы тысячи луков, и на укрепления Внешней
Стены обрушился ливень стрел. Балинор торопливо взбежал по лестнице и в
три быстрых прыжка поднялся на стену. Он внимательно посмотрел вниз, на
подножия утесов, усеянные телами, обломками и точками маленьких огней, где
в утренней дымке чадило горящее масло. Северяне на время отказались от
попыток штурма стен. Пока что защитников укреплений плотным огнем поливали
лучники, выстроенные в шеренгу по пять.
Причина этого изменения тактики была очевидна. У самого края утеса
отряд скальных троллей в тяжелых доспехах толкал вперед неповоротливый
передвижной таран, сверху и с боков защищенный листами железа. Пока
сосредоточенный огонь лучников прижимал к земле солдат Граничного Легиона,
огромные тролли подтаскивали таран к городским воротам, намереваясь
сокрушить их.
На первый взгляд план врагов казался совершенно нелепым и
бесполезным. Но если враг как-то сумеет захватить наблюдательную башню,
внутренние засовы будут отодвинуты, и тогда удерживать ворота закрытыми
будет только длинный железный брус. Балинор побежал к маленькой постройке.
Стражники молча взяли "на караул". Он скользнул по ним взглядом, торопливо
протягивая руку к дверной скобе. Шилона нигде не было видно. Дверь
распахнулась вовнутрь, и он уже сделал шаг в полутемную комнату, когда
вдруг понял, что так и не видел ни одного из знакомых ему часовых.
Полководец отреагировал машинально, отпрыгнул вбок, уклонившись от
беззвучного нападения со спины, схватил выставленное вперед копье, чуть не
пробившее ему спину, и вырвал его из рук убийцы. Прислонившись спиной к
стене, король мгновенно окинул взглядом тускло освещенную комнату. У одной
из стен грудой лежали тела Шилона и его людей; с их застывших тел были
сорваны доспехи и одежда. Из теней в глубине помещения выступила группа
безликих противников и бросилась на него, занося кинжалы. Балинор швырнул
в них тяжелое копье и бросился к открытой двери. Но второй часовой,
остававшийся снаружи, увидел его и поспешил захлопнуть перед ним дверь. У
короля не оставалось времени ее выламывать. Едва он успел выхватить свой
широкий меч, как нападающие набросились на него. Они грубо повалили его на
пол, их кинжалы со звоном отскакивали от надежной кольчуги, столько раз
спасавшей ему жизнь. Могучим рывком Балинор высвободился и поднялся на
ноги. В тусклом освещении полутемной комнаты его противники казались
тенями, но глаза его привыкали к сумраку, и когда они двинулись на него,
он взмахнул перед собой мечом. Два темных силуэта с криком рухнули на пол,
разрубленные огромным клинком, но их товарищи, избегнувшие широкого взмаха
меча, снова бросились на короля.
И во второй раз Балинора свалили с ног, и снова он вырвался, и в
тесной комнате закипел бой. Грохот разворачивающейся снаружи атаки
заглушал шум схватки, идущей в каменной постройке; полководец, понимал,
что если он сам не сумеет открыть дверь, то никто не придет ему на помощь.
Он снова прислонился спиной к стене и ударил по приближающимся теням
мечом. Трое погибло, несколько было ранено, но непрекращающиеся атаки
уцелевших начинали отнимать у него силы. Ему необходимо было быстро
выбраться отсюда. Затем всю башню заполнил громкий скрежет рычагов и
шестерней, и он с ужасом понял, что кто-то отодвигает внутренние засовы
крепостных ворот. Бешеным рывком он бросился к управляющему засовами
механизму, но противники решительно преградили ему путь, и он был вынужден
приближаться к своей цели по кругу. В следующий миг раздался громкий
скрежет металла по металлу, а за ним ряд мощных ударов. Они заклинили
управляющие рычаги! Забыв о своей безопасности, разъяренный Балинор
бросился на уцелевших врагов.
Затем дверь наблюдательной башни распахнулась, и в проход с силой
влетел труп предателя-часового. В полутемную комнату хлынул серый дневной
свет, и рядом с воином из ниоткуда возникла фигура Дарина. В зловещей
тишине они продолжали рубить оставшихся врагов, оттесняя их от
заклиненного механизма, прочь от распахнутой двери, в дальний угол
маленькой комнаты. Здесь, стоя плечом к плечу, в жестоком рукопашном бою
они уничтожили предателей. Даже не взглянув на их трупы, покрытый кровью
король бросился к поврежденным механизмам ворот, и по мере того, как он
изучал запутанную систему железных рычагов и шестерней, на лице его от
ярости пролегали морщины. В бешенстве он всем телом навалился на главную
рукоять. Она не сдвинулась с места. Поняв, что произошло, Дарин побледнел.
- Нет времени! - горячо воскликнул Балинор, бешено дергая заклиненные
рычаги.
Через каменное строение пробежала волна сокрушительного грохота, от
которого затряслись стены и мрачно вздрогнули двое воинов.
- Ворота! - в ужасе воскликнул Дарин.
Второй удар сотряс башню, за ним третий. Снаружи послышался топот
бегущих ног, и вскоре в дверном проеме появилось потемневшее лицо
Мессалайна. Он собрался заговорить, но Балинор уже направлялся к
укреплениям, на ходу раздавая приказы.
- Очистите эту комнату и пришлите механиков, пусть попробуют
освободить эти рычаги. Засовы ворот открыты и заклинены! - Мессалайн
изменился в лице, словно получил смертельный удар. - Укрепите ворота
бревнами и поставьте в пятидесяти шагах за ними свои лучшие фаланги.
Северяне не должны прорваться. Поставьте на Внутренней Стене два ряда
лучников, чтобы преградить вход в ворота. Резервные войска и гарнизон
защищают Внутреннюю Стену. Все остальные остаются на своих местах у
Внешней Стены. Будем удерживать ее столько, сколько удастся. Если Стена
падет, Легион отступает на вторую линию обороны и будет держать ее. Если
потеряем и ее, перегруппируемся у Сендикского моста. Это последний рубеж.
Что-нибудь еще?
Дарин быстро объяснил, куда направился Гендель. Балинор устало
покачал головой.
- Нас предают на каждом шагу. Пока что Генделю придется действовать
без нашей помощи. Если дворец падет и они прорвутся с тыла, с нами
покончено. Мессалайн, ты командуешь на правом фланге, Гиннисон - на левом,
я встану в центре фаланги. Враг не пройдет! Молитесь, чтобы Эвентин успел
раньше, чем силы оставят нас.
Мессалайн выбежал наружу и скрылся из вида. Сокрушительные удары
массивного тарана продолжали сотрясать могучие стены;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102