- Мы только протянем время, - ответил Орех. - Отсюда добраться до спален нетрудно.
- Здесь их встречу я, - сказал Шишак, - и не один. И тогда я не удивлюсь, если вдруг им захочется домой.
Тут Орех понял, что Шишак хочет принять на себя удар эфрафцев, и в душе позавидовал ему. Шишак знает, что он боец, и готовится к бою. Ни о чем другом он не думает. Ему не важно, насколько безнадежна эта затея. Слушая возню наверху, он думает только о том, как подороже продать свою жизнь. А как быть всем остальным? Если занять их делом, может быть, и отступит этот заполнивший «Улей» безмолвный страх.
- Ты прав, Шишак, - сказал он. - Приготовимся к небольшому приему. Ты не хочешь сам всем об этом сказать?
Шишак принялся объяснять Падубу и Серебряному, что он задумал, а Орех отправил в северную галерею Плющика слушать и докладывать, как наверху продвигается работа. Ему было все равно, где именно обрушится кровля, но нужно хотя бы сделать вид, что он ничего не упускает.
- Слушай, Шишак, обвалить здесь стены, чтобы закрыть проход, невозможно, - сказал Падуб. - Ты же знаешь, на этом конце именно они и держат кровлю.
- Знаю, - ответил Шишак. - Но мы начнем рыть в спальнях. Сделаем их побольше, раз уж придется всем забраться туда, а землей засыплем проходы между колоннами. Получится гладкая стена.
После возвращения из Эфрафы никто с Шишаком не спорил. А сейчас, почувствовав его спокойствие, каждый попытался скрыть свой собственный страх и принялся за работу, подрывая стенки и пол спален, а землю выталкивая в проходы до тех пор, пока земляная колоннада не превратилась в ровную стену. Едва все сделали передышку, как прибежал Плющик и доложил, что работы над северной галереей остановились. Орех побежал за ним, и несколько минут оба напряженно прислушивались. Наверху было тихо. Орех метнулся к Алтейке, который сторожил единственный открытый выход - «Кехааров ход», как они его называли.
- Ты понимаешь, что произошло? - сказал он. - Они сообразили, что здесь сплошные корни, и бросили. Теперь на другой стороне работа у них пойдет быстрее.
- Я тоже так думаю, Орех-рах, - отозвался Алтейка. Помолчав, он добавил: - Помнишь крыс в амбаре? Неплохо мы с ними повеселились, правда? Но боюсь, с эфрафцами нам справиться не удастся. После всего, что мы сделали, это очень обидно.
- Справимся. - Орех постарался придать голосу твердость. Но он знал: стоит ему здесь задержаться, и Алтейка поймет, о чем он думает. А думал Орех о том, где окажется завтра к «на-Фриту» этот самый Алтейка, этот скромный и прямодушный парень. А сам Орех - куда заведут его псе его же собственные хитроумные планы? Неужели же они прошли через вересковую пустошь, через проволочные силки, через страшную грозу и речные плесы только для того, чтобы погибнуть от когтей Генерала Дурмана? Они не заслужили такой смерти. После всех их дружных и славных дел - это несправедливый конец. Но как остановить Генерала? Как спасти городок? Орех понимал - никак. Разве что на самих эфрафцев вдруг извне обрушится сокрушительный удар, но на это рассчитывать не приходится. И Орех отвернулся от Алтейки.
«Царап, царап»: это царапанье доносилось сверху, не прекращаясь. Орех пересек в темноте пещеру и наткнулся на скрючившегося подле свежей насыпи кролика. Орех остановился, принюхался. Это был Пятик.
- Разве ты не работаешь? - спросил Орех.
- Нет, - ответил Пятик. - Я слушаю.
- Слушаешь, как копают?
- Нет. Другое. Я пытаюсь услышать то, чего никто не слышит. Но у меня плохо получается. Оно близко. Глубоко. Листопад. Глубоко. Я ухожу, Орех, ухожу. - Голос его стал тихим и словно сонным. - Я падаю. Но там холодно. Холодно.
В темной пещере было жарко. Орех склонился над Пятиком и коснулся носом его взмокшего тельца.
- Холодно, - пробормотал Пятик. - Как… как… как холодно!
Наступило молчание.
- Пятик, - позвал Орех. - Пятик? Ты слышишь меня?
Неожиданно Пятик страшно закричал. Закричал так, что все в «Улье» от ужаса припали к земле; закричал так, как не может кричать ни один кролик на свете. Голос его стал низкий и какой-то ненастоящий. Кролики, работавшие на дальнем конце пещеры, в страхе прижались друг к другу. Одна из крольчих заплакала.
- Грязные маленькие паршивцы! - выл Пятик. - Как… как вы посмели! Как… как! Пр-рочь, пр-р-рочь!
Сквозь груду свеженасыпанной земли, дрожа и задыхаясь, пробился Шишак.
- Ради Фрита, заставь его замолчать! - выпалил он. - Он сведет всех с ума!
И Орех, содрогнувшись, вцепился в Пятика:
- Проснись! Пятик, проснись! Но Пятик лежал в забытьи.
Орех вспомнил качающиеся на ветру зеленые ветки. Ветки качаются вверх и вниз, гибкие, хлесткие. За ними что-то такое, что трудно рассмотреть. Что это? «Вода, - понял Орех, - и страх». Потом вдруг на мгновение он ясно увидел раннее утро, берег реки и несколько кроликов, чутко прислушивающихся к собачьему лаю и бряканью цепи.
- На твоем месте я не стал бы дожидаться «на-Фрита». Я бы не ждал ни минуты. Да ты просто обязан идти. По лесу бегает большой отвязавшийся пес.
Дунул ветер, с деревьев посыпались миллионы листьев. Река исчезла. Орех сидел в «Улье» рядом с Шишаком и неподвижным тельцем Пятака. Царапанье стало теперь отчетливее и ближе.
- Шишак, старина, - сказал он, - делай то, что я говорю. Пойди приведи к Кехаарову входу Черничку и Одуванчика. Быстрее.
Алтейка все еще сидел на своем посту. Он не двинулся с места, даже услышав крик Пятика, только сердечко заколотилось и дыхание стало чаще. Вчетвером, с Черничкой, Одуванчиком и Шишаком, они сгрудились вокруг Ореха.
- Я кое-что придумал, - сказал Орех. - Если дело выгорит, мы покончим с Дурманом раз и навсегда. Объяснять - времени нет. Дорога каждая секунда. Ты, Черничка, и ты, Одуванчик, пойдете со мной. Побежим сначала прямо. Потом на север, к подножию, и в поле. Не останавливайтесь ни в коем случае. Вы бегаете быстрее. Подождете меня возле дерева.
- Но, Орех… - начал было Черничка.
- Как только мы уйдем, - Орех повернулся к Шишаку, - ты закроешь и этот выход и уведешь всех в укрытие. Если ворвутся эфрафцы, продержитесь сколько сумеете. Ни в коем случае не сдавайтесь. Эль-Ахрайрах подсказал мне, что делать.
- Но куда ты, Орех? - спросил Шишак.
- На ферму, - ответил Орех. - Я должен перегрызть еще одну веревку. А теперь вы оба, за мной. И не забудьте: не останавливаться. Если встретите эфрафцев - не драться, бежать, пока не доберетесь до подножия.
И с этими словами он бросился к выходу, а Черничка и Одуванчик помчались за ним.
45.
И СНОВА ФЕРМА «ОРЕШНИК»
«Пощады нет!» - и спустит псов войны.
Шекспир. «Юлий Цезарь»

В то же время Генерал Дурман сидел в низенькой траве у обрыва под лучами неяркой желтой луны и разговаривал с Чертополохом и Барвинком.
- Вас поставили возле этого выхода не слушать, - отчитывал он их. - Вас поставили сторожить. Вам никто не позволил бросать пост. Немедленно возвращайтесь.
- Но, сэр, клянусь, - жалобно проговорил Чертополох, - там внизу есть какой-то зверь, это не кролик. Мы оба слышали.
- Запах почувствовали тоже? - спросил Дурман.
- Нет, сэр. Следов и помета не видно. Но оба мы слышали его голос, и это не кролик.
Несколько солдат бросили работу и, навострив уши, подошли поближе. Послышался ропот.
- С ними была «хомба», которая убила Капитана Кровца. Мой брат там был. Он все видел.
- С ними была птица, которая потом превратилась в молнию.
- С ними был еще какой-то зверь, который унес их по реке.
- Лучше вернемся домой.
- Отставить! - рявкнул Генерал. Он подошел к солдатам: - Кто это сказал? Ты? Прекрасно, отправляйся домой. Иди, иди, поторапливайся. Я жду. Дорога - вон там.
Кролик не шелохнулся. Генерал медленно оглядел собравшихся.
- Ладно, - сказал он. - Тот, кто хочет вернуться домой, может уходить. Дорога отличная, долгая, офицеров у вас нет, потому что все они заняты делом, и я в том числе. Капитан Вереск, Капитан Крестовник, подойдите сюда. Чертополох, приведи ко мне Капитана Дрему. А ты, Барвинок, отправляйся на свой пост.
Вскоре работы возобновились. Солдаты вырыли глубоченную яму (глубже, чем ожидал Генерал) - кровля держалась. Но кролики уже почуяли пустоту под ногами.
- Еще одно усилие, - подбодрил их Генерал. - Недолго осталось.
Подошел Дрема и доложил, что заметил трех беглецов, направившихся к северу. Один из них, кажется, все тот же хромой. Дрема хотел было отправиться в погоню. Но по приказанию Генерала вернулся.
- Ерунда, - сказал Генерал. - Пусть бегут. Когда мы окажемся внизу, их будет на три меньше. Что? Опять ты? - прорычал он навстречу появившемуся рядом Барвинку. - Что там на этот раз?
- Открытый выход, сэр… - сказал Барвинок. - Они завалили его.
- Тогда и ты можешь заняться чем-нибудь полезным, - сказал Генерал. - Выдерни этот корень. Да не этот, а тот, болван.
На востоке появились уже первые признаки зари, а работы все продолжались.
* * *
Большое поле у подножия холма сжали, и в бледном свете ущербной луны, бесцветные, неподвижные, торчали оставшиеся сорняки - горец, очный цвет, алтей, крушина, анютины глазки - и лежала на темной стерне светлая, сложенная рядами, не сожженная еще солома. Ряды тянулись далеко вниз.
- А теперь, - сказал Орех, когда они выбрались из кустов бузины и шиповника, - понятно, что нужно делать?
- Это трудное задание, Орех-рах, - ответил Одуванчик. - Но мы должны, по крайней мере, попытаться выполнить его, это уж точно. Только так и можно еще спасти городок.
- Тогда вперед, - сказал Орех. - Зато бегать по скошенному полю вдвое легче. Об укрытии и не думайте - просто бегите, и все. Но совсем уж меня не бросайте. Я постараюсь не отставать.
Через поле они пробежали довольно быстро. Одуванчик летел впереди. Только раз кроликов напугали куропатки, которые взлетели на изгородь, а оттуда, раскинув крылья, спланировали на соседнее поле. Вскоре приятели добрались до дороги, и там, у живой изгороди, Орех остановился.
- Вот тут, Черничка, мы с тобой расстанемся, - сказал он. - Замри и не двигайся. Когда наступит момент, беги не слишком быстро. Среди нас ты самый умный. Напряги мозги - и смотри, сбереги их. Когда доберешься домой, жди нас у Кехаарова хода. Тебе все понятно?
- Да, Орех-рах, - ответил Черничка. - Но насколько я понимаю, я мог бы дождаться и у дерева. Здесь негде спрятаться.
- Знаю, - сказал Орех. - Но ничего не поделаешь. Если что-нибудь случится, добежишь до изгороди и спрячешься там. Делай что хочешь. Сейчас нет времени все обсуждать. Только вернись домой. Это зависит от тебя.
Черничка спрятался в кустах, оплетенных плющом. А Орех и Одуванчик перешли дорогу и побежали вверх к сараям.
- И хорошая же здесь еда лежит, - сказал Орех, когда они пробегали мимо. - Жаль, что нет времени ею заняться. Когда все закончится, мы наведаемся сюда и отлично проведем время.
- Надеюсь, что так и будет, Орех-рах, - сказал Одуванчик. - Ты что, хочешь бежать прямо по лужайке? Там же кошки.
- Так ближе, - сказал Орех. - Сейчас это самое главное.
Уже заметно рассвело, и в небо поднялись первые жаворонки. Вязы зашелестели громче, и, кружась над головами кроликов, в канаву слетел один желтый лист. Приятели выбрались наверх и увидели перед собой сараи и двор фермы. Вовсю распевали птицы, на верхушках вязов кричали грачи, но из гнезд еще никто не вылетел, даже ласточки. Прямо перед кроликами, на другой стороне двора, рядом с домом стояла собачья конура. Собаки не было видно, но привязанная к железной петле на плоской ее крыше веревка свисала вниз, а конец исчезал в ворохе торчащей наружу соломы.
- Мы как раз вовремя, - сказал Орех. - Спит, паршивец. А теперь, Одуванчик, смотри не ошибись. Ложись здесь, прямо напротив. Когда я перегрызу веревку, ты увидишь - она свалится с крыши. Даже если собака глухая или больная, ее все равно это насторожит. Правда, она может проснуться и раньше, но это уже мое дело. А ты должен привлечь ее внимание и увести за собой к дороге. Ты отлично бегаешь. Смотри не подведи. Если хочешь, беги вдоль изгороди, но помни: за собакой будет волочиться веревка. Приведи ее к Черничке. Вот и все.
- Если мы больше не увидимся, Орех-рах, - сказал Одуванчик, - давай пожелаем друг другу хороших сказок.
- Но рассказывать их все равно будешь ты, - ответил Орех.
Он двинулся вбок и подошел к фермерскому дому. Потом осторожно запрыгал вдоль стены, по краю узенькой цветочной клумбы. На него обрушилась целая лавина запахов - цветущие флоксы, вязы, коровий помет, собака, кошка, куры, стоячая вода. Орех добрался до задней стенки конуры, где несло креозотом и гнилой соломой. Рядом стояла наполовину распотрошенная вязанка соломы - чистой, сухой, - наверняка она полежала на ветерке под открытым солнцем. Хоть тут ему повезло, ибо Орех понятия не имел, как забраться на крышу. Он вспрыгнул на солому. На крытой толем крыше конуры лежал оторванный кусок старого, влажного от росы байкового одеяла. Орех сел, принюхался, потрогал его передними лапами. Одеяло не скользило. Орех двинулся дальше.
Сильно ли он шумит? Слышен ли сквозь запах гудрона, соломы, фермы запах кролика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63