Ты помнишь даты?
— Конечно. И даты, и суммы…
— Едва ли он захочет об этом рассказывать, — вздохнул Цвикк. — Он может вообще отказаться отвечать… Но попробовать надо.
— Мы будем судить его, — предложил Стив.
— А вам известно, — спросил Цвикк, извлекая из кармана клетчатый платок и принимаясь вытирать лицо и шею, — что этого человека уже судили, и не один раз?.. Он был приговорён к смерти очно, ещё в Нюрнберге, и потом три или четыре раза заочно.
— Я догадывался, — сказал Цезарь. — Но деталей не знал.
— Я — не догадывался, — Стив усмехнулся, — но меня это не удивляет. Ещё при первой встрече он показался мне бывалым каторжником.
— При первой встрече? — поднял брови Цезарь. — Ты никогда не рассказывал мне, что встречался с Люцем.
— Потому что он тогда назывался Полшером. А я не знал, что Полшер и Люц одно лицо. Он выполнял загадочную роль шофёра и лакея при Пэнки и Круксе в Акапулько, сразу после гибели твоего отца.
— Поразительно! — воскликнул Цезарь.
— Я тоже не знал, — пробормотал Цвикк, — значит, оно было так… Он сошёл в Мехико… Для меня оставалось загадкой, как он ухитрился тогда уцелеть. Ваш покойный отец, патрон, летел через Сан-Паулу. Мы с ним виделись, и я провожал его в аэропорту Сан-Паулу. Люц был в его свите. Они летели в Акапулько через Мехико. Значит, в Мехико Люц сошёл…
— И после этого через несколько минут после старта самолет взорвался, — заключил Стив. — А на следующий день, как ни в чём не бывало, Люц, ставший Полшером, возил Крук-са и мистера Пэнки по Акапулько.
Наступило долгое молчание.
— Этот человек мог бы прояснить многое, — тихо сказал Цезарь. — Кто знает… — Он не кончил.
— В курсе всего, конечно, и Пэнки, — добавил Стив. — Пэнки, которого ты так ценишь.
— Теперь ему придётся уйти в отставку, — твёрдо сказал Цезарь.
— В отставку! — насмешливо повторил Стив. — Я почему-то подумал об электрическом стуле или газовой камере…
— В Соединённых Штатах, мистер Смит, электрические стулья и газовые камеры существуют только для рыбёшек помельче… — назидательно заметил Цвикк. — Для тех, кто наверху, — директорские и президентские кресла. Хорошо известно, что американская Фемида неподкупна, — продаётся только за очень большие деньги…
Суд над Люцем—Полшером назначили на вечер. До этого Стив, Тео, Корт и Цвикк допросили его людей. Вместе с Карлосом, который был помощником Полшера в операции по захвату УЛАКа, их оказалось сорок два. Сорок третий был убит Полшером перед капитуляцией. Отвечали они очень скупо, пытаясь выполнять требование своего «устава», который грозил смертью за дачу показаний властям и полиции. Некоторые отказались даже назвать имена и гражданство. Если верить тем, кого Стиву удалось «разговорить», о деталях плана они не знали и могли только назвать суммы обещанного вознаграждения. Карлос подтвердил, что главной задачей группы был захват «летающего блюдца». Дальнейшие намерения Полшера Карлосу, по его словам, не были известны, хотя он сотрудничал с Полшером не впервые. «Где и когда?» От ответа на этот вопрос Карлос уклонился, заметив только: «Он вам лучше расскажет». О себе Карлос сообщил, что он гаитянин, сын ремесленника из Порт-о-Пренса, кончил два класса начальной школы, служил в личной охране пожизненного президента Дювалье, после его смерти бежал с Гаити. За участие в операции Люц обещал ему десять тысяч долларов, получив которые Карлос собирался навсегда порвать со своей «профессией». Отряд, по словам Карлоса, был собран «авралом», потому что Полшер получил задание совсем недавно. «От кого?» — «Об этом Полшер не говорил». В отряде было семеро лётчиков — четверо немцев и трое чилийцев. Одного из них — чилийца — и застрелил Полшер. «А остальные?» — «Остальные, — Карлос усмехнулся, — остальные так, пена, вроде меня и похуже. Потому вы нас быстро и одолели».
— Твой шеф — стреляный воробей, — заметил Стив. — Его на мякине не проведёшь. Как он решил пойти на такую операцию с ненадёжными людьми? По-моему, ты крутишь колесо, гагeq \o (а;ґ).
— Зачем мне теперь крутить? — обиделся Карлос. — Вы наверняка передадите нас бразильской полиции. Меня там знают… Если меня выдадут Гаити, мне конец…
— Нет, я выполню своё обещание, — сказал Стив. — Никого бразильской полиции мы не передадим. Оставим вас тут, на «гасиенде» сеньора Фигуранкайна. Вам придётся поработать и трудом исправить свой… назовём его… «промах»… Дальнейшее будет зависеть только от каждого из вас и от результатов работы.
— Ну, это другой разговор. — Карлос заметно повеселел.
— Однако ты ещё не ответил на мой последний вопрос.
— Насчёт отряда-то?.. Я вам скажу так, сеньор: наш шеф тут уже был однажды. Все посмотрел, прикинул… Он ведь не ждал никакого сопротивления, говорил, что «испечём пирог» без единого выстрела. Наверно, так бы и было, если бы не появление сеньора Фигуранкайна…
— Его не ждали? — прищурился Стив.
— Конечно, нет. Когда в Манаусе шеф увидел его самолёт, он впал в бешенство. Я никогда не видел его таким… Но он быстро опомнился и принял меры… Когда потом господин Фигуранкайн выскочил тут на нас, пресвятая дева, я просто струсил, клянусь вам. Да, наверно, и шеф тоже… Правда, шеф сразу взялся в «горсть», приказал схватить сеньора Фигуранкайна как заложника. Ну, потом все пошло «хвостом в штопор», как сказал один из немцев…
— Какие же меры принял ваш бывший шеф в Манаусе? — спросил Стив.
— Пусть сам расскажет.
— Зря ты крутишь, Карлос, — неодобрительно заметил Стив. — Мы с тобой неплохо разговорились, и, пожалуй, ты мне даже начинаешь нравиться. Так уж давай не порти впечатления. Это тебе ещё пригодится в дальнейшем.
— А можно задать вам один вопрос, сеньор?
— Попробуй.
— Верно ли, что вы и есть сам «папа Лука»?
— Ну допустим… Значит, ты слышал обо мне?
— О, — сказал Карлос, — если это вы и есть… — Он покачал головой.
— Ну так что?
— А то, сеньор, что многие из наших пошли бы к вам… Когда перед рассветом, после стрельбы, заорали репродукторы, некоторые из наших сразу стали говорить, что, наверно, это вы и есть. Ну, другие, конечно, не поверили. С этого начался разброд…
— Понятно, — прервал Стив, — выкладывай теперь, какие меры принял в Манаусе ваш шеф.
— Да, в общем, ничего особенного, — ухмыльнулся Карлос. — Он быстренько узнал, откуда прилетел самолёт, куда направляется. Договорился с кем-то из радистов. Капитану «боинга» подбросили радиограмму, вроде бы только что полученную в Манаусе, чтобы немедленно возвращался на Цейлон. Я не знаю, как шеф написал в радиограмме, но адресована она была сеньору Фигуранкайну и капитану «боинга». Наверно, радиограмме поверили. Мы видели, как «боинг» взлетел и повернул на восток, к океану. Ну и конечно, когда сеньор Фигуранкайн выскочил на нас… живой, мы, того… — Карлос развёл руками.
— Живой, говоришь? — повторил Стив. — А что должно было случиться с самолётом?
Карлос снова ухмыльнулся:
— Мало ли способов! Какой применили, не знаю, но, когда «боинг» взлетел, шеф сказал, что дело сделано — самолёту капут над океаном.
— Точно не знаешь?
— Клянусь, сеньор.
— Суду все ясно? — спросил Стив, когда Карлоса увели.
— Сколько же человек могло быть в «боинге» патрона? — пробормотал Цвикк, словно рассуждая сам с собой.
— Наверно, не меньше тридцати, — предположил Стив. — Цезарь должен знать точно…
— Истинно, этот человек творил зло, как пчела мёд, — повторил Цвикк сказанное им уже не однажды.
— «Мало ли способов». — Стив покачал головой. — И конечно, Люц все их хорошо знает… Ну что, уважаемые коллеги, принимаемся за него?
— Надо сделать перерыв, — решительно возразил Цвикк. — Мне просто не по себе, хотя довелось видеть многое… Идёмте, выпьем соку, а уж потом… дотерпим последнее действие…
«Последнее действие», вопреки ожиданиям Цвикка, оказалось кратким… Люц не вымолвил ни слова. Когда его ввели в комнату, где за столом сидели Стив, Цвикк и Корт, Люц окинул их презрительным взглядом и отвёл глаза. Его покрытое шрамами лицо казалось каменным. Губы были плотно сжаты. Он словно не слышал задаваемых вопросов, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Стив стал перечислять предъявляемые ему обвинения. Лишь когда Стив упомянул о гибели Фигуранкайна-старшего и о расписке Люца от 29 ноября 1963 года, подтверждающей получение двухсот тысяч долларов, губы Люца разжались, словно он хотел что-то сказать, но в этот миг взгляд его упал на руку Стива, который ритмично постукивал пальцами по столу в такт произносимым словам. Глаза Люца расширились, словно зачарованный, он некоторое время следил за движениями этой руки. Но затем, явно сделав над собой усилие, он опять отвёл взгляд в сторону и плотно сжал губы.
Стив умолк, и в комнате наступила пронзительная тишина.
— Молчание, видимо, означает, что вам нечего сказать в оправдание, — спросил, подождав, Стив. — Так следует понимать?
Люц не ответил.
— Мы дали вам шанс оправдаться хоть в чём-то, — продолжал Стив. — Если у вас такой возможности нет или вы не хотите это сделать, конец может быть только один… Вас следовало бы повесить, но едва ли тут найдётся человек, который добровольно взял бы на себя роль палача. Поэтому даём вам шанс уйти из жизни самому. Вам развяжут руки и оставят здесь одного. Потом сюда принесут бутылку вина и две плетёные корзинки. В одной будет лежать пистолет с единственным патроном, в другой — яд. Если в течение получаса вы ничем не воспользуетесь, вас всё-таки повесят. Желаете что-нибудь сказать?
Люц не ответил.
Полчаса спустя Тео осторожно приоткрыл дверь в комнату Цезаря, где в это время находились Стив и Цвикк.
— Ну что? — спросил Стив.
— Он мёртв. Выпил вино, а потом… выбрал кобру.
— Все-таки кобру?
— Наверно, это была его последняя ошибка, — усмехнулся Тео. — Она ужалила в лицо. Смерть наступила почти сразу. А пистолет мы нашли у него в кармане…
На следующее утро Цвикк явился к завтраку последним.
— Несмотря на опоздание, вы сияете, Мигуэль, словно выиграли главный приз в лотерее, — сказал Цезарь.
— Ибо приношу радостную весть, — объявил Цвикк, обводя присутствующих торжествующим взглядом. — Выигрыш общий. Ваш «боинг» цел, патрон. Он возвратился в Манаус.
— А люди?
— Все целы. Я только что говорил с капитаном. К полудню они будут здесь.
— Значит, самолёт в порядке?
— Теперь да. Они дотянули до Лас-Пальмаса… Там удалось совершить посадку. Связались с Канди. Выяснили, что никто их не звал обратно. Отремонтировались и возвратились сегодня в Манаус.
— А что было?
— Капитан вам подробно расскажет, патрон. Если коротко — в момент старта из Манауса выстрелом из снайперской винтовки им загнали какую-то хитрую ампулу в багажное отделение. Потом там начался пожар.
— Если самолёт в порядке, сегодня же вылетаю в Нью-Йорк, — решил Цезарь.
— Но Пэнки там, по-видимому, ещё нет, — заметил Стив.
— Дождусь…
— Давай-давай, пока не остыла твоя решимость.
— Теперь не остынет, — заверил Цезарь.
Вечером перед отлётом «боинга» в Нью-Йорк все собрались на Центральном аэродроме. Ждали только Тибба, который с минуты на минуту должен был прилететь из зоны.
Цезарь, все ещё с повязкой на лице, выглядел лучше. Опухоль заметно спала, левый глаз приоткрылся — Цезарь уверял, что видит им так же хорошо, как и правым.
— Итак, готовьте себе здесь смену, Мигу эль, — сказал Цезарь, похлопывая Цвикка по плечу, — вскоре вызову вас в Нью-Йорк принимать дела… от Пэнки.
— Подумайте ещё, патрон, — сокрушённо покачал головой Цвикк, — может, найдётся кто побойчее. В Нью-Йорке, конечно, не так жарко, но… не люблю я его.
— Вы не отчаивайтесь раньше времени, — заметил Стив, — может, ещё ничего не выйдет. Не согласится Пэнки, и конец…
Цезарь бросил на Стива недовольный взгляд, но промолчал.
Послышался рокот мотора, и над верхушками деревьев появился белый вертолёт.
— Ну вот и Тибб, — с видимым облегчением сказал Цезарь.
Выйдя из вертолёта, Тибб сдержанно поздоровался с собравшимися и вопросительно взглянул на Цезаря.
— Нам надо поговорить кое о чём. — Цезарь взял Тибба под руку: — Пройдём в самолёт. Прошу извинить, — обернулся Цезарь к присутствующим, — разговор конфиденциальный.
Они возвратились через полчаса, когда над взлётной полосой в тёмном небе уже искрились звезды. Цезарь обнял на прощание Стива и Тибба, пожал руки Цвикку и Тео и, сопровождаемый Суонгом, снова поднялся по трапу в «боинг». Дверь захлопнулась, трап отъехал в сторону. Быстро набирая скорость, самолёт побежал по взлётной полосе и, круто взяв вверх, исчез в россыпи звёзд.
— Полетишь со мной? — спросил Стива Тибб, указывая на вертолёт.
— Пока останусь тут. Хочу присмотреться к этим парням, которых мы вчера взяли. Помогу Мигуэлю рассортировать их. А дня через три полетим снова…
— Нет, — Тибб отрицательно качнул головой, — теперь УЛАКи летать не будут.
— Решение Цезаря? — прищурился Стив.
— Необходимость… Последнее время они непрерывно были в полётах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Конечно. И даты, и суммы…
— Едва ли он захочет об этом рассказывать, — вздохнул Цвикк. — Он может вообще отказаться отвечать… Но попробовать надо.
— Мы будем судить его, — предложил Стив.
— А вам известно, — спросил Цвикк, извлекая из кармана клетчатый платок и принимаясь вытирать лицо и шею, — что этого человека уже судили, и не один раз?.. Он был приговорён к смерти очно, ещё в Нюрнберге, и потом три или четыре раза заочно.
— Я догадывался, — сказал Цезарь. — Но деталей не знал.
— Я — не догадывался, — Стив усмехнулся, — но меня это не удивляет. Ещё при первой встрече он показался мне бывалым каторжником.
— При первой встрече? — поднял брови Цезарь. — Ты никогда не рассказывал мне, что встречался с Люцем.
— Потому что он тогда назывался Полшером. А я не знал, что Полшер и Люц одно лицо. Он выполнял загадочную роль шофёра и лакея при Пэнки и Круксе в Акапулько, сразу после гибели твоего отца.
— Поразительно! — воскликнул Цезарь.
— Я тоже не знал, — пробормотал Цвикк, — значит, оно было так… Он сошёл в Мехико… Для меня оставалось загадкой, как он ухитрился тогда уцелеть. Ваш покойный отец, патрон, летел через Сан-Паулу. Мы с ним виделись, и я провожал его в аэропорту Сан-Паулу. Люц был в его свите. Они летели в Акапулько через Мехико. Значит, в Мехико Люц сошёл…
— И после этого через несколько минут после старта самолет взорвался, — заключил Стив. — А на следующий день, как ни в чём не бывало, Люц, ставший Полшером, возил Крук-са и мистера Пэнки по Акапулько.
Наступило долгое молчание.
— Этот человек мог бы прояснить многое, — тихо сказал Цезарь. — Кто знает… — Он не кончил.
— В курсе всего, конечно, и Пэнки, — добавил Стив. — Пэнки, которого ты так ценишь.
— Теперь ему придётся уйти в отставку, — твёрдо сказал Цезарь.
— В отставку! — насмешливо повторил Стив. — Я почему-то подумал об электрическом стуле или газовой камере…
— В Соединённых Штатах, мистер Смит, электрические стулья и газовые камеры существуют только для рыбёшек помельче… — назидательно заметил Цвикк. — Для тех, кто наверху, — директорские и президентские кресла. Хорошо известно, что американская Фемида неподкупна, — продаётся только за очень большие деньги…
Суд над Люцем—Полшером назначили на вечер. До этого Стив, Тео, Корт и Цвикк допросили его людей. Вместе с Карлосом, который был помощником Полшера в операции по захвату УЛАКа, их оказалось сорок два. Сорок третий был убит Полшером перед капитуляцией. Отвечали они очень скупо, пытаясь выполнять требование своего «устава», который грозил смертью за дачу показаний властям и полиции. Некоторые отказались даже назвать имена и гражданство. Если верить тем, кого Стиву удалось «разговорить», о деталях плана они не знали и могли только назвать суммы обещанного вознаграждения. Карлос подтвердил, что главной задачей группы был захват «летающего блюдца». Дальнейшие намерения Полшера Карлосу, по его словам, не были известны, хотя он сотрудничал с Полшером не впервые. «Где и когда?» От ответа на этот вопрос Карлос уклонился, заметив только: «Он вам лучше расскажет». О себе Карлос сообщил, что он гаитянин, сын ремесленника из Порт-о-Пренса, кончил два класса начальной школы, служил в личной охране пожизненного президента Дювалье, после его смерти бежал с Гаити. За участие в операции Люц обещал ему десять тысяч долларов, получив которые Карлос собирался навсегда порвать со своей «профессией». Отряд, по словам Карлоса, был собран «авралом», потому что Полшер получил задание совсем недавно. «От кого?» — «Об этом Полшер не говорил». В отряде было семеро лётчиков — четверо немцев и трое чилийцев. Одного из них — чилийца — и застрелил Полшер. «А остальные?» — «Остальные, — Карлос усмехнулся, — остальные так, пена, вроде меня и похуже. Потому вы нас быстро и одолели».
— Твой шеф — стреляный воробей, — заметил Стив. — Его на мякине не проведёшь. Как он решил пойти на такую операцию с ненадёжными людьми? По-моему, ты крутишь колесо, гагeq \o (а;ґ).
— Зачем мне теперь крутить? — обиделся Карлос. — Вы наверняка передадите нас бразильской полиции. Меня там знают… Если меня выдадут Гаити, мне конец…
— Нет, я выполню своё обещание, — сказал Стив. — Никого бразильской полиции мы не передадим. Оставим вас тут, на «гасиенде» сеньора Фигуранкайна. Вам придётся поработать и трудом исправить свой… назовём его… «промах»… Дальнейшее будет зависеть только от каждого из вас и от результатов работы.
— Ну, это другой разговор. — Карлос заметно повеселел.
— Однако ты ещё не ответил на мой последний вопрос.
— Насчёт отряда-то?.. Я вам скажу так, сеньор: наш шеф тут уже был однажды. Все посмотрел, прикинул… Он ведь не ждал никакого сопротивления, говорил, что «испечём пирог» без единого выстрела. Наверно, так бы и было, если бы не появление сеньора Фигуранкайна…
— Его не ждали? — прищурился Стив.
— Конечно, нет. Когда в Манаусе шеф увидел его самолёт, он впал в бешенство. Я никогда не видел его таким… Но он быстро опомнился и принял меры… Когда потом господин Фигуранкайн выскочил тут на нас, пресвятая дева, я просто струсил, клянусь вам. Да, наверно, и шеф тоже… Правда, шеф сразу взялся в «горсть», приказал схватить сеньора Фигуранкайна как заложника. Ну, потом все пошло «хвостом в штопор», как сказал один из немцев…
— Какие же меры принял ваш бывший шеф в Манаусе? — спросил Стив.
— Пусть сам расскажет.
— Зря ты крутишь, Карлос, — неодобрительно заметил Стив. — Мы с тобой неплохо разговорились, и, пожалуй, ты мне даже начинаешь нравиться. Так уж давай не порти впечатления. Это тебе ещё пригодится в дальнейшем.
— А можно задать вам один вопрос, сеньор?
— Попробуй.
— Верно ли, что вы и есть сам «папа Лука»?
— Ну допустим… Значит, ты слышал обо мне?
— О, — сказал Карлос, — если это вы и есть… — Он покачал головой.
— Ну так что?
— А то, сеньор, что многие из наших пошли бы к вам… Когда перед рассветом, после стрельбы, заорали репродукторы, некоторые из наших сразу стали говорить, что, наверно, это вы и есть. Ну, другие, конечно, не поверили. С этого начался разброд…
— Понятно, — прервал Стив, — выкладывай теперь, какие меры принял в Манаусе ваш шеф.
— Да, в общем, ничего особенного, — ухмыльнулся Карлос. — Он быстренько узнал, откуда прилетел самолёт, куда направляется. Договорился с кем-то из радистов. Капитану «боинга» подбросили радиограмму, вроде бы только что полученную в Манаусе, чтобы немедленно возвращался на Цейлон. Я не знаю, как шеф написал в радиограмме, но адресована она была сеньору Фигуранкайну и капитану «боинга». Наверно, радиограмме поверили. Мы видели, как «боинг» взлетел и повернул на восток, к океану. Ну и конечно, когда сеньор Фигуранкайн выскочил на нас… живой, мы, того… — Карлос развёл руками.
— Живой, говоришь? — повторил Стив. — А что должно было случиться с самолётом?
Карлос снова ухмыльнулся:
— Мало ли способов! Какой применили, не знаю, но, когда «боинг» взлетел, шеф сказал, что дело сделано — самолёту капут над океаном.
— Точно не знаешь?
— Клянусь, сеньор.
— Суду все ясно? — спросил Стив, когда Карлоса увели.
— Сколько же человек могло быть в «боинге» патрона? — пробормотал Цвикк, словно рассуждая сам с собой.
— Наверно, не меньше тридцати, — предположил Стив. — Цезарь должен знать точно…
— Истинно, этот человек творил зло, как пчела мёд, — повторил Цвикк сказанное им уже не однажды.
— «Мало ли способов». — Стив покачал головой. — И конечно, Люц все их хорошо знает… Ну что, уважаемые коллеги, принимаемся за него?
— Надо сделать перерыв, — решительно возразил Цвикк. — Мне просто не по себе, хотя довелось видеть многое… Идёмте, выпьем соку, а уж потом… дотерпим последнее действие…
«Последнее действие», вопреки ожиданиям Цвикка, оказалось кратким… Люц не вымолвил ни слова. Когда его ввели в комнату, где за столом сидели Стив, Цвикк и Корт, Люц окинул их презрительным взглядом и отвёл глаза. Его покрытое шрамами лицо казалось каменным. Губы были плотно сжаты. Он словно не слышал задаваемых вопросов, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Стив стал перечислять предъявляемые ему обвинения. Лишь когда Стив упомянул о гибели Фигуранкайна-старшего и о расписке Люца от 29 ноября 1963 года, подтверждающей получение двухсот тысяч долларов, губы Люца разжались, словно он хотел что-то сказать, но в этот миг взгляд его упал на руку Стива, который ритмично постукивал пальцами по столу в такт произносимым словам. Глаза Люца расширились, словно зачарованный, он некоторое время следил за движениями этой руки. Но затем, явно сделав над собой усилие, он опять отвёл взгляд в сторону и плотно сжал губы.
Стив умолк, и в комнате наступила пронзительная тишина.
— Молчание, видимо, означает, что вам нечего сказать в оправдание, — спросил, подождав, Стив. — Так следует понимать?
Люц не ответил.
— Мы дали вам шанс оправдаться хоть в чём-то, — продолжал Стив. — Если у вас такой возможности нет или вы не хотите это сделать, конец может быть только один… Вас следовало бы повесить, но едва ли тут найдётся человек, который добровольно взял бы на себя роль палача. Поэтому даём вам шанс уйти из жизни самому. Вам развяжут руки и оставят здесь одного. Потом сюда принесут бутылку вина и две плетёные корзинки. В одной будет лежать пистолет с единственным патроном, в другой — яд. Если в течение получаса вы ничем не воспользуетесь, вас всё-таки повесят. Желаете что-нибудь сказать?
Люц не ответил.
Полчаса спустя Тео осторожно приоткрыл дверь в комнату Цезаря, где в это время находились Стив и Цвикк.
— Ну что? — спросил Стив.
— Он мёртв. Выпил вино, а потом… выбрал кобру.
— Все-таки кобру?
— Наверно, это была его последняя ошибка, — усмехнулся Тео. — Она ужалила в лицо. Смерть наступила почти сразу. А пистолет мы нашли у него в кармане…
На следующее утро Цвикк явился к завтраку последним.
— Несмотря на опоздание, вы сияете, Мигуэль, словно выиграли главный приз в лотерее, — сказал Цезарь.
— Ибо приношу радостную весть, — объявил Цвикк, обводя присутствующих торжествующим взглядом. — Выигрыш общий. Ваш «боинг» цел, патрон. Он возвратился в Манаус.
— А люди?
— Все целы. Я только что говорил с капитаном. К полудню они будут здесь.
— Значит, самолёт в порядке?
— Теперь да. Они дотянули до Лас-Пальмаса… Там удалось совершить посадку. Связались с Канди. Выяснили, что никто их не звал обратно. Отремонтировались и возвратились сегодня в Манаус.
— А что было?
— Капитан вам подробно расскажет, патрон. Если коротко — в момент старта из Манауса выстрелом из снайперской винтовки им загнали какую-то хитрую ампулу в багажное отделение. Потом там начался пожар.
— Если самолёт в порядке, сегодня же вылетаю в Нью-Йорк, — решил Цезарь.
— Но Пэнки там, по-видимому, ещё нет, — заметил Стив.
— Дождусь…
— Давай-давай, пока не остыла твоя решимость.
— Теперь не остынет, — заверил Цезарь.
Вечером перед отлётом «боинга» в Нью-Йорк все собрались на Центральном аэродроме. Ждали только Тибба, который с минуты на минуту должен был прилететь из зоны.
Цезарь, все ещё с повязкой на лице, выглядел лучше. Опухоль заметно спала, левый глаз приоткрылся — Цезарь уверял, что видит им так же хорошо, как и правым.
— Итак, готовьте себе здесь смену, Мигу эль, — сказал Цезарь, похлопывая Цвикка по плечу, — вскоре вызову вас в Нью-Йорк принимать дела… от Пэнки.
— Подумайте ещё, патрон, — сокрушённо покачал головой Цвикк, — может, найдётся кто побойчее. В Нью-Йорке, конечно, не так жарко, но… не люблю я его.
— Вы не отчаивайтесь раньше времени, — заметил Стив, — может, ещё ничего не выйдет. Не согласится Пэнки, и конец…
Цезарь бросил на Стива недовольный взгляд, но промолчал.
Послышался рокот мотора, и над верхушками деревьев появился белый вертолёт.
— Ну вот и Тибб, — с видимым облегчением сказал Цезарь.
Выйдя из вертолёта, Тибб сдержанно поздоровался с собравшимися и вопросительно взглянул на Цезаря.
— Нам надо поговорить кое о чём. — Цезарь взял Тибба под руку: — Пройдём в самолёт. Прошу извинить, — обернулся Цезарь к присутствующим, — разговор конфиденциальный.
Они возвратились через полчаса, когда над взлётной полосой в тёмном небе уже искрились звезды. Цезарь обнял на прощание Стива и Тибба, пожал руки Цвикку и Тео и, сопровождаемый Суонгом, снова поднялся по трапу в «боинг». Дверь захлопнулась, трап отъехал в сторону. Быстро набирая скорость, самолёт побежал по взлётной полосе и, круто взяв вверх, исчез в россыпи звёзд.
— Полетишь со мной? — спросил Стива Тибб, указывая на вертолёт.
— Пока останусь тут. Хочу присмотреться к этим парням, которых мы вчера взяли. Помогу Мигуэлю рассортировать их. А дня через три полетим снова…
— Нет, — Тибб отрицательно качнул головой, — теперь УЛАКи летать не будут.
— Решение Цезаря? — прищурился Стив.
— Необходимость… Последнее время они непрерывно были в полётах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71