— Стив, снова подвох. — Мэй издали погрозила пальцем, — Не смей меня фотографировать в таком виде… И… я не могу влезть. Тут высоко, мрамор скользкий…
— Сейчас помогу. — Стив попробовал приладить фотоаппарат на краю скамейки.
Молоденькая японочка в белом кимоно с ярким поясом, мило улыбаясь, жестами предложила сделать снимки. Стив отдал ей фотоаппарат и указал на мраморную плиту, возле которой стояла Мэй.
Японочка сфотографировала их с Мэй несколько раз и с низким поклоном возвратила Стиву аппарат. Но они не отпустили её, заставив фотографироваться с ними по очереди возле мраморной капители, на фоне Тунисского залива и развалин.
— Куда прислать снимки? — поинтересовался Стив, когда они прощались.
Перемежая английские и французские слова и смущённо улыбаясь, японочка объяснила, что она из Киото, работает воспитательницей в детском саду и впервые оказалась в такой далёкой туристской поездке. Мэй записала её адрес и протянула свою визитную карточку.
Бросив взгляд на карточку Мэй, их новая знакомая засмущалась ещё больше и в промежутки между поклонами с любопытством и даже с каким-то испугом взглядывала на Мэй. Её, видимо, поразило, что эта худенькая молодая женщина, так скромно одетая, оказалась корреспонденткой известной американской газеты и вдобавок работает в самой Москве…
— Я тоже хотеть поехать Москва, — пояснила японочка на прощание. — Но очень дорого… Когда-нибудь потом… когда буду вырастать…
И она, продолжая кланяться Мэй и Стиву, торопливо удалилась к своей группе.
— Пошли и мы? — предложил Стив.
— Тут остался ещё один кадр, — заметила Мэй, бросив взгляд на аппарат, перед тем как спрятать его в корреспондентскую сумку. — Давай сфотографирую тебя одного, Стив… То будет последнее остановленное мгновение нашей встречи.
— Снимай, — согласился он. — Только надо придумать какой-нибудь сюжетик. Хочешь, я буду поднимать эту мраморную громадину?
— Предпочла бы иметь нормальный снимок с твоей обычной, чуть иронической усмешкой, — возразила Мэй, — но можно и у глыбы…
— О’кей, буду иронически улыбаться, приподнимая её, — обещал Стив.
Он подставил плечо под один из выступов капители, сделал вид, что напрягся, и скорчил устрашающую гримасу.
— Нет, — запротестовала Мэй, глядя в видоискатель. — Нужен самоуглублённый взгляд атланта, а не оскал гангстера. Смени маску. Нет, тоже не подойдёт…
Лицо Стива стало вдруг серьёзным. Он закусил губы и сильно напрягся. Мэй показалось, что он действительно хочет сдвинуть огромную глыбу.
— Не надо, Стив! — крикнула она, быстро щёлкнув затвором аппарата. — Что ты придумал? Надорвёшься!
Он медленно выпрямился и, тяжело вздохнув, вытер платком выступившие на лице капли пота.
— Не получилось: слишком тяжела…
— С ума сошёл!
— Нет… Просто загадал что-то…
— Ну и?..
— Не получится.
— О чем ты?
— А, ерунда… Пойдём.
Мэй тревожно взглянула на него. Его лицо, ещё несколько мгновений назад такое оживлённое, стало вдруг мрачным, взгляд ушёл куда-то внутрь.
Она осторожно взяла его под руку.
— Не думай об этом, Стив. Конечно, это ерунда — так загадывать. Она весит несколько тонн… И потом… До сих пор все было хорошо, все тебе удавалось…
— Поняла, значит. — Он обнял её плечи и усмехнулся.
— Кажется, иногда я понимаю тебя лучше, чем ты сам, — шепнула Мэй.
Он снова усмехнулся, но ничего не сказал, и они медленно пошли по залитой солнцем красноватой гравийной дорожке. Справа и слева за бледно-зелёной листвой акаций лежали тысячелетние руины Карфагена — города, дважды пережившего своё величие и смерть… Мэй думала об этом, пока они выбирались к стоянке, где Стив оставил машину. А ещё Мэй подумала, что ей, наверное, не следовало бы торопиться улетать… Ей вдруг так захотелось снова вернуться в маленький белый домик с голубыми жалюзи и голубыми решётками на окнах — домик, вознесённый над синим простором Средиземного моря в самом конце узкой извилистой улички на окраине Сиди-Бу-Саид — посёлка избранных, как называл его Стив.
«Это были очень хорошие дни, — с нежностью и печалью подумала она. — Кто знает, повторятся ли они когда-нибудь».
Перед спуском к площадке паркинга, сплошь заставленной автомашинами, Мэй в последний раз оглянулась. Внизу в обрамлении тусклой зелени лежал бело-пепельный лабиринт развалин, над которым поднимались в мутное небо строгие колоннады древних храмов. На красноватой площадке у самого залива виднелась мраморная капитель, которую хотел сдвинуть Стив. Отсюда она выглядела совсем крошечной.
«Зачем только я предложила сделать этот последний снимок?» — подумала Мэй, и ей вдруг захотелось заплакать.
Когда «боинг» Мэй, круто уходя в небо, исчез в пыльном мареве надвигающегося сирокко, Стив почувствовал страшную усталость и пустоту внутри и вокруг. Он присел на балюстраду террасы, откуда наблюдал за взлётом, и долго сидел неподвижно, словно прислушиваясь к тому непривычному и удивительному, что происходило в нём. Неужели Мэй так много значила для него? Когда, собственно, это случилось?.. Все дни, проведённые в Сиди-Бу-Саид, он старательно гнал от себя мысль, что Мэй должна вскоре возвратиться в Москву, а его самого ждёт Цезарь. Позавчера, после последнего телефонного разговора с Цезарем, он мысленно уже переключился на дела, которыми предстояло заниматься в ближайшие недели: сначала поездка в Лондон, встреча с этим «гениальным психом» — профессором Шарком, которого где-то выкопал Цезарь, потом полет в Бразилию, потом…
Он даже не мог сейчас припомнить, что должно было последовать за полётом на их бразильский полигон, потому что ему вдруг все стало безразлично и в мыслях была только Мэй…
Все-таки не следовало отпускать её. Уж во всяком случае, в Лондон они могли бы поехать вместе… Вместе?.. Стив попытался вспомнить, возникали ли у него подобные мысли в прошлом, когда он вот так же расставался с Мэй после очередной короткой встречи в Лос-Анджелесе или где-нибудь ещё, где случайно перекрещивались их пути — пути не знающих покоя газетных корреспондентов… Нет, похоже, такое с ним произошло впервые…
«Значит, действительно, старею, — мелькнула мысль, — старею, и тем больше оснований выходить из игры…» Кое-что всё-таки удалось сделать за эти годы… Во всяком случае, его собственное будущее теперь обеспечено, да и дьявольская машина ОТРАГа незаметно начала сворачивать с дороги, для которой первоначально предназначалась. Ставка на Цезаря оказалась правильной… Вопрос заключается в том, удержит ли Цезарь один руль управления, если Стив решится уйти. Черт побери, ведь главные партии ещё далеко не разыграны… ОТРАГ — не только деньги «империи» Фигуранкайнов. Ещё живы многие, кто его создавал и кто продолжает видеть в ОТРАГе решающий шанс реванша и даже — главное орудие возмездия за поражение в той войне.
Достаточно ничтожного просчёта, и Цезарь разделит судьбу своего отца, а ОТРАГ вернётся на старые рельсы. Впрочем, все это вполне возможно и в том случае, если Стив останется. Тогда их просто уберут вместе с Цезарем. Мэй, конечно, права — они балансируют на лезвии ножа. Но именно это обстоятельство и сделает уход Стива похожим на бегство. Независимо от мотивов ухода. Значит…
Стив тяжело вздохнул и поднялся с балюстрады. «Значит, надо лететь в Лондон, потом в Рио, потом на их чёртов полигон на севере Бразилии, а потом дальше — в очередной круг этой миленькой преисподней, придуманной людьми двадцатого века».
Нет, это даже хорошо, что он полетит один, что Мэй будет в Москве. Там другой мир. Мир, не очень понятный Стиву, но, во всяком случае, не столь жестокий, как его собственный. Зная, что Мэй в безопасности, он сможет сохранить свободу действий и… выбора. Если бы Мэй осталась с ним, «выход из игры» стал бы неизбежным. А любая неизбежность была Стиву ненавистна ещё с того далёкого времени, когда он работал в «Калифорния таймс».
Все снова становилось на привычные места.
«Значит, — он усмехнулся, — подтянем носки и двинемся дальше, как говорят у нас в Калифорнии».
Прежде чем покинуть террасу на крыше аэровокзала, Стив бросил взгляд вокруг. С бетона взлётной полосы уходил в мутное желтоватое небо очередной лайнер. Небоскрёбы центра тунисской столицы уже почти не просматривались в пыльной мгле, наплывавшей с юга из Сахары. На востоке чуть голубела кромка Тунисского залива. Там, на берегу, остались развалины Карфагена, среди которых они с Мэй провели сегодняшнее утро. И это их последнее утро, подобно неделе в Сиди-Бу-Саид, было уже в прошлом…
Стив решительно направился к спуску в билетный зал: надо было ещё зарезервировать место на вечерний лондонский рейс. Спускаясь по неподвижной ленте эскалатора, Стив ощутил первые горячие вздохи приближающегося сирокко.
Ночь пришлось провести в баре тунисского аэропорта Картаж. Лондонский рейс несколько раз откладывался. Порывы горячего ветра сотрясали стеклянную коробку аэровокзала. Кондиционеры почти вышли из строя. В залах, переполненных застрявшими пассажирами, было душно, в воздухе висела тонкая песчаная пыль. Она скрипела на зубах, от неё першило в горле, слезились глаза. Она, конечно, была и в коктейле, который Стив потягивал через синтетическую соломинку почти с отвращением.
Самое правильное было бы отказаться от рейса и поехать в город в гостиницу или даже возвратиться в Сиди-Бу-Саид и переждать там сирокко. Однако любая из тунисских гостиниц сейчас набита песчаной пылью, как и холлы аэровокзала, а в Сиди-Бу-Саид все будет слишком напоминать о Мэй… К тому же, аэропорт не был закрыт совсем. Время от времени самолёты прибывали и отправлялись, но со значительным опозданием.
Наконец по радио объявили о прибытии лондонского самолёта и о том, что он отправится обратно в шесть утра по среднеевропейскому времени. Стив бросил взгляд на часы. Стрелки показывали половину четвёртого. В лучшем случае, ждать оставалось два с половиной часа. Если самолёт вылетит в шесть, можно ещё успеть на встречу с «сумасшедшим гением» — Шарком. Профессор Шарк обещал ждать Стива до двух часов дня. Потом он собирался уехать в Шотландию. Если поездка — не уловка с целью набить себе цену, в случае опоздания предстояло либо недельное ожидание в Лондоне, либо поиск профессора где-то между Эдинбургом и Абердином. Как первое, так и второе Стиву отнюдь не улыбалось.
У дверей бара возникло какое-то движение, и почти тотчас там появились тунисские полицейские в полосатых шлемах с автоматами. Один из них, со звёздочками на погонах, — по-видимому, офицер — окинул взглядом притихший бар и объявил по-французски:
— Проверка документов. Прошу всех оставаться на местах, приготовить паспорта и посадочные жетоны.
— Варвары, — проворчал сосед Стива, краснолицый седой толстяк с золотыми зубами, — совеем обнаглели, став независимыми.
— Ловят кого-то, — пожал плечами Стив.
— А мы с вами тут при чем? В цивилизованных странах это делается иначе…
— У нас, например, это происходит примерно так же.
— Вы англичанин? — поднял брови толстяк.
— Нет, американец.
— А-а, — толстяк ухмыльнулся, — ну, Штаты я не имел в виду…
— А вы откуда? — поинтересовался Стив.
— Итальянец.
— Ваши паспорта, господа. — Полицейский офицер уже оказался за плечами Стива и его соседа.
Толстяк молча сунул полицейскому коричневую, с тиснением книжку. Офицер полистал паспорт, внимательно глянул в лицо толстяка и вернул паспорт обратно:
— Посадочный жетон?
— Это ещё зачем?
Офицер молча протянул руку.
Толстяк порылся в карманах и швырнул жетон на стойку бара. Офицер взял картонную карточку, посмотрел номер рейса и сделал фломастером какой-то знак в самом углу. Потом осторожно положил жетон на край стойки, взял паспорт и жетон Стива.
— Месье — дипломат? — спросил он, раскрывая паспорт и с интересом глядя на Стива.
— Бизнесмен.
— О-о, — сказал офицер, с поклоном возвращая паспорт.
— Террористов ловите? — тихо поинтересовался Стив, подмигивая полицейскому.
Тот отрицательно потряс головой:
— Античные драгоценности. У макаронников, — офицер кивнул в сторону соседа Стива, — какой-то музей в Риме опять обобрали. Успели сбежать сюда. А нам дополнительные хлопоты, будто своих не хватает… Учтите, лондонский рейс будет особо проверяться… Вот я делаю вам отметку в посадочном жетоне… Покажете офицеру полиции при посадке. Это вас избавит, месье, ещё от одной проверки.
— Благодарю, — сказал Стив, принимая документы и незаметно сунув офицеру десятидолларовую бумажку.
— Счастливого полёта, месье, — вытянулся офицер, салютуя.
— Что он говорил? — Краснолицый толстяк подозрительно поглядывал исподлобья на Стива.
— Контрабандистов ловят. Какие-то античные драгоценности.
— Здесь, в Тунисе, у них перевалочная база. И оружие, и наркотики, и редкости. Что угодно.
— Я слышал это про Роттердам, — осторожно возразил Стив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71