— Кто это?
— Главный редактор «Калифорния таймс».
— Но, Стив, Феликс сказал, журналистов…
— Вздор. Скажешь, что это твоя охрана. Никто не станет проверять их документы. Ты забываешь, мудрец, кем ты собираешься быть. Каждое твоё желание станет законом.
— А пока Крукс предложил мне не появляться больше у него и звонить лишь в самом крайнем случае.
— Все это понятно. Пока ты только куколка и должен затаиться. Бабочка выпорхнет из кокона в четверг после полудня.
— Ещё почти целая неделя, Стив.
— Ничего, у нас будет чем заняться.
— Знаешь, Стив, — Цезарь медленно цедил сквозь зубы шампанское, — у Феликса там тоже телохранители — целых трое. Здоровенные, как слоны, и свирепые, как бульдоги. Все в одинаковых серых костюмах, с бычьими шеями, квадратными подбородками, не отступают от него ни на шаг и не вынимают рук из карманов.
— А когда ты с ним разговаривал?
— Сидели в комнате секретаря, но дверь была приоткрыта.
— Он правильно делает, — усмехнулся Стив. — Тоже не хочет получать преждевременную визу в рай. Ну, ещё по глотку шампанского и расходимся?
— Как же с твоими телефонами, Стив? — Цезарь отодвинул пустой бокал.
— Мэй позвоню сейчас отсюда, а Старику завтра утром. Время ещё терпит.
Однако телефон Мэй снова не ответил.
На следующий день по уличному автомату возле одной из закусочных «Мак-Дональдс» Стиву удалось связаться со Стариком.
Кажется, Старик даже обрадовался.
— Стив? Ладненько… Ты откуда?
— Из Нью-Йорка. Звоню с Бродвея.
— Какие новости?
— Все в порядке. Привёз его с собой.
— Его?.. М-м… — Наступила короткая пауза. — Но…
— Я читал… Пока дайте опровержение, а подробности — к вечеру телетайпом.
— Дальнейшие прогнозы?
— Вполне благоприятные. Церемония в четверг.
— Смотри, будь осторожен. Сейчас особенно.
— Понимаю… А вы там раскручивайте колесо.
Трубка хрюкнула:
— Думаешь, мы тут глупее тебя.
— Две просьбы, шеф.
— Деньги получишь у нашего нью-йоркского представителя. Кстати, на твоём личном счёту тоже кое-что прибыло.
— Спасибо, но я не о том. Мне срочно нужны в Нью-Йорке трое наших надёжных парней, например, Честер Ронн и ещё пара того же покроя.
— Гм… Надолго?
— До конца будущей недели.
— А кто платит?
— Пока никто. На добровольных началах… Но в перспективе — первополосный материал, а возможно, и ещё кое-что.
— Надо подумать…
— Но недолго… Они должны быть тут не позже завтрашнего утра.
— Где им тебя искать?
— Отель «Рузвельт». Встречу в холле.
— Что ещё?
— Ещё… — Стив замялся. — Ещё Мэй Уилкинс, шеф. Вы давно обещали ей командировку…
— Уже выполнил обещание. Она четвёртый день в Москве — нашим представителем.
— От неё были сообщения?
— Все в порядке. Жду твоих материалов…
— А как с Честером и остальными?
— Позвонишь мне домой вечером.
Щелчок. В Лос-Анджелесе Старик положил трубку, Стив посмотрел вокруг. Вблизи по-прежнему не было ничего подозрительного.
Прохожие торопливо бежали мимо, подняв воротники. Никто не обращал на Стива внимания. Над входом к «Мак-Дональдсу» очаровательная блондинка, на которой, кажется, не было ничего, кроме кружевного фартучка, призывно улыбаясь, протягивала тарелку с жареным цыплёнком. Стив осторожно повесил телефонную трубку на крючок и направился к «Мак-Дональдсу» съесть ленч.
Честер Ронн появился утром в воскресенье. Стив встретил его в холле «Рузвельта» и сразу потащил наверх к Цезарю. По пути Честер объяснил, что ещё двое — Бен Килл и Фред Робертсон — прилетят вечерним самолётом.
Цезарю Честер понравился. Румяный, рыжий, широкоплечий, с открытым круглым лицом и выпуклыми голубыми глазами, он, казалось, только что сошёл с одного из рекламных щитов, с которых такие же вот молодые, пышущие здоровьем парни предлагают таблетки от бессонницы или шампунь, предупреждающий облысение.
Стив кратко ввёл Честера в курс дела, и тот охотно согласился сыграть предложенную роль, добавив, что в юности мечтал стать киноактёром, даже снимался статистом в нескольких голливудских фильмах.
Бена Килла и Фреда Стив тоже хорошо знал и заверил Цезаря, что они будут достойными партнёрами Честера. Цезаря, правда, немного смущало, что Честер не похож на слоноподобных бульдогов Крукса, но Стив считал, что это и к лучшему. Совсем необязательно, чтобы телохранителя можно было отличить за милю. Договорившись обо всём, они оживлённо болтали до полудня. Честер рассказывал о калифорнийских новостях, об очередной охоте на «ведьм» в Голливуде, Стив — о своих филиппинских впечатлениях. Цезарь, которого Стив отрекомендовал Честеру в качестве знаменитого востоковеда, — о пещерных буддийских храмах на Яве и Суматре.
Когда Цезарь ненадолго вышел из комнаты, Стив шёпотом предупредил Честера, что его роль сопряжена с некоторым риском, ибо Цезарь прибыл в Нью-Йорк инкогнито за получением наследства и, кроме того, его преследует некая восточная мафия за разглашение семейных тайн одного из султанов острова Бали.
Честер объявил, что благодаря всему этому его роль становится ещё более занятной, и поинтересовался, какой именно первополосный материал имел в виду Старик, когда направлял его к Стиву.
— И наследство, и мафия, — пообещал Стив, — в четверг ты этот материал получишь.
Стив в свою очередь поинтересовался, захватил ли Честер какое-нибудь оружие.
Честер развеселился, хлопнул Стива по плечу и выложил на стол два автоматических пистолета, пружинный нож и кастет.
Возвратившийся в этот момент Цезарь удивлённо оглядел арсенал на столе и попросил один из пистолетов «во временное пользование».
Честер отдал ему пистолет вместе с кобурой, которую отстегнул из-под пиджака.
После этого Честер объявил, что приступает к исполнению своих обязанностей, и Стив оставил их с Цезарем в ожидании ленча, а сам отправился в город — в бюро нью-йоркского представителя «Калифорния таймс».
Однако связаться с Мэй из нью-йоркского представительства тоже не удалось. Корпункт в Москве не отвечал, а из гостиницы «Москва», где остановилась Мэй, сообщили, что госпожа Уилкинс вышла утром и ещё не вернулась.
Стив глянул на часы. Два часа дня — значит, в Москве девять вечера. Мэй могла быть в театре или на каком-нибудь приёме.
Прощаясь с Антони Роадсом — нью-йоркским корреспондентом «Калифорния таймс», Стив объявил, что зайдёт завтра или во вторник.
Роадс удивлённо поднял брови:
— А деньги? Разве они тебе не нужны?
— Давай, что у тебя для меня.
Роадс протянул чек:
— Прислали сегодня авиапочтой.
Стив не глядя сунул чек в карман.
Уже у входа в метро в поисках мелочи Стив извлёк из кармана чек, развернул его и раскрыл рот от удивления.
Четыре тысячи долларов! В два раза больше, чем этот скряга Крукс счёл возможным выделить позавчера Цезарю. Ну и ну! Акции Стива в «Калифорния таймс» стремительно шли в гору.
Понедельник, вторник и среда прошли спокойно. Цезарь не покидал апартаментов в «Рузвельте». Он теперь ни на минуту не оставался один. В воскресенье вечером прибыли Бен и Фред — молодые, здоровые парни, под стать Честеру, и тотчас включились в игру. Все трое устроились в «Рузвельте» и по очереди дежурили у Цезаря. Стив помог Цезарю написать «тронную речь», которую Цезарь должен был произнести перед «белыми акулами» штаба «империи» Фигуранкайнов после оглашения завещания. Она была составлена в духе первого пункта их сингапурской программы, резка, лаконична, содержала угрозы в адрес «либералов», ответственных за гибель Фигуранкайна-старшего, сдержанные похвалы Феликсу Круксу и торжественное обещание укреплять священные традиции фирмы, заложенные её основателем. В заключение Цезарь должен был сказать об ответственности каждого, кто хочет продолжать сотрудничество с ним, о строжайшей секретности всех начинаний, действий и планов, о недопустимости утечки информации, о категорическом запрете обращений в прессу через его голову и об отмене пресс-конференции, анонсированной Феликсом Круксом.
Цезарь выучил текст «тронной речи» наизусть, отрепетировал выступление шёпотом в ванной комнате, где они закрылись вдвоём со Стивом, предварительно пустив воду из всех кранов и душевых устройств. После генеральной репетиции текст «тронной речи» был порван на мелкие клочки и спущен в унитаз.
Казалось, все было в порядке, кроме только одного… Стив так и не смог дозвониться в Москву к Мэй. По-видимому, она была в эти дни очень занята, и он не мог поймать её ни в корпункте, ни в гостинице. А оставить ей свой телефон в Нью-Йорке он не решался, пока главная операция не завершилась.
Наконец, наступил четверг. Без пяти минут два Цезарь Фигуранкайн-младший в сопровождении своих «телохранителей» и Стива подъехал на такси к башне Эмпайра. Вокруг стояло множество машин, а в мраморном холле не протолкнуться было от журналистов. Возле стен над головами торчали блестящие шары юпитеров и возвышались камеры телевизионщиков. Проход к лифтам преграждала цепочка полицейских. Они проверяли документы и пропускали не каждого. Для представителей прессы допуск к лифтам был, очевидно, закрыт. Цезарь в сопровождении своих «телохранителей» протиснулся к цепочке полицейских и протянул паспорт сержанту. Сержант небрежно раскрыл паспорт, замер и вытаращил на Цезаря глаза. Цезарь кивнул на провожатых, сержант вытянулся, с величайшим почтением вернул Цезарю паспорт и лично проводил Цезаря и его «охрану» до лифта. Стив, оставшийся за полицейским кордоном, заметил, что кое-кто из журналистов насторожился. Вслед удаляющемуся Цезарю защёлкали фотоаппараты, зажужжало несколько кинокамер.
Стив потолкался среди журналистов, прислушиваясь к разговорам, ловил обрывки фраз.
— Вздор, ничего интересного не произойдёт…
— Тогда зачем столько предосторожностей?
— Именно поэтому. Там, наверху, все давно решено и известно…
— И мы ничего не узнаем.
— Скорее всего…
— А я говорю, он все завещал военным…
— Будет создан специальный фонд Фигуранкайна: премия за новую военную технику. Фигуранкайновская всемирная премия войны, наподобие Нобелевской премии мира… Ха-ха-ха!..
— Если известие о гибели его сына подтвердится…
— Парня, конечно, убрали, как и его папочку…
— Самое пикантное во всей этой истории, господа, как обкакалась «Калифорния таймс»! Три дня назад они опровергли сообщение о смерти молодого Фигуранкайна.
— Обкакались не обкакались, а миллионы на этом деле загребли.
— Больше не загребут. Придётся сокращать тиражи.
Кто-то потянул Стива за рукав. Стив быстро обернулся. Это был Джон — фотокорреспондент «Бостонских вечерних новостей».
— Привет, Стив. Не знаешь, кто это тут прошёл недавно? Такой высокий, моложавый, и за ним трое в штатском.
— Успел снять?
— Успел, но не очень удачно. Вполоборота. Кто это?
— Никому не скажешь?
Джон прижал указательный палец к губам.
— Цезарь Фигуранкайн-младший со своей охраной, — шепнул Стив.
— Что-о! — завопил Джон таким голосом, что вокруг начали оглядываться.
— Ты не расслышал?
— Честно?
— Абсолютно.
— Ах черт побери, — пробормотал Джон и растворился в толпе, ожесточённо работая локтями.
Прошло около часа. Стало душновато. Народу все прибывало. Холл глухо гудел. Вдруг в толпе возникло движение. Вспыхнули юпитеры. Стив глянул поверх окружавших его голов. Цепочки полицейских уже не было видно, и корреспонденты теснились возле лифтов.
Внезапно послышался чей-то крик, и толпа шарахнулась к выходам. Стив прижался к стене, чтобы не быть увлечённым общим потоком. Мимо него с трудом протиснулся кто-то из телевизионщиков с треногой в руках, возмущённо бормоча:
— Ну чего приклеился! Они уже разъезжаются. Спустились прямо к подземной стоянке.
Через минуту холл почти опустел. Стив поправил на себе плащ. Обнаружил, что не хватает одной пуговицы. Осмотрелся и увидел её в нескольких шагах на мраморном полу. Подняв пуговицу, он хотел пройти к лифтам, но из центрального лифта выскочил Бен Килл и, увидев Стива, бегом направился к нему. Лицо Бена сияло так, словно наследство получил он сам.
— Ну что там? — спросил Стив.
— Ох, колоссально, — Бен с трудом перевёл дыхание, — ну и надрал же он нас всех, Стив. Если бы мы только знали…
— Порядок?
— Полный. Все ему. И знаешь, он их сразу всех в горсть. Кто бы мог подумать! Железная хватка. А ты — «востоковед, учёный»… И знаешь, я даже поверил. Он мне сначала и показался каким-то малахольным. Там, в этом синклите, был один длинный старик с оттопыренными ушами, вот так, — Бен приложил ладони к своим собственным ушам, чтобы изобразить уши старика…
— Мистер Пэнки?
— Он самый… Так он сначала глядел на Цезаря, как удав на кролика, а под конец прослезился, расцеловал его и сказал, что новый глава концерна может рассчитывать на него, как на самого себя. А в конце заседания крикнул: «Цезарь умер, да здравствует Цезарь!» И все стали аплодировать.
— Так и должно быть, — сказал Стив, с трудом пытаясь скрыть охватившее его волнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71