Он некоторое время глядел на реку, а потом проговорил, с паузами, подбирая слова:
– Понимаешь ли… Дело в том, что ты наполняешь свое имя, как вода наполняет ку в шин. И изнутри твое имя выглядит иначе, чем снаружи. Тот, кого ты допускаешь внутрь себя, может увидеть твое имя изнутри. И з нутри оно звучит как Лессандир.
– Господин лекарь! – обернулся возница. – Паром к нашему берегу идет. Вон, на пр и чале уже толпа собралась.
– Поедешь в Амалеру, Ю? – спросила я.
Он кивнул.
– Король приказал довезти тебя до дома. Я и сам хотел бы поглядеть, где ты живешь.
– Вдруг я опять наврала, да?
– Не болтай ерунды, Леста. Если король прикажет, Кадор тебя из-под земли достанет. Подумай на этот счет. Может, стоит уехать.
Хм? Впрочем, он прав. Еще вчера я могла скрыться под землей от к о го угодно, даже от короля. Но теперь… без моей свирельки я мало чем отличаюсь от простых смертных. Прив ы кай, Лессандир. Привыкай быть простой смертной.
Под колесами загрохотали доски. Пестрая толпа раздалась. Груженая мешками телега тяжело откатилась в сторону, пропуская нас в первый ряд, к самой воде. Возница спрыгнул с козел, добыл из-под сидения старый плащ и накинул его лошади на голову.
– Послушай, Ю… – Я поскребла ногтем неотмытое пятнышко крови, спрятавшееся под рукавом. Я не знала, с какого края подойти и пошла напролом. – Ю, скажи, мы… еще ув и димся?
Он посмотрел на меня, подняв бровь.
– Нет, – заспешила я, – не в этом смысле… Я бы хотела еще поговорить про Каланду, и… Понимаешь, я до сих пор ничего не помню. Потихоньку вспоминается, и я точно знаю, что у меня возникнет уйма вопросов. А ты единственный, с кем я могу поговорить об этом.
Ответить Ютер не успел.
– Доброго утречка, прекрасная госпожа! Да будет твоя дорога скорой и удачной, го с подин лекарь! Не в тягость ли добрым господам перевезти смиренного брата на тую сторону?
К нам обращался монах-здоровяк. Голоногий, в разболтанных вер е вочных сандалиях, в грубой серой рясе. Простецкое крестьянское лицо, хи т рющие глаза – я сморгнула и узнала его.
– Эльго? О… брат Эльго, конечно же, мы перевезем тебя. Забирайся.
Ю не успел воспротивится – да, кажется, он и не думал сопротивляться. Его явно п о разило мое знакомство с монахом, пусть даже и низшего ранга. По его мнению я должна б ы ла шарахнуться от служителя Господа как черт от ладана.
Знал бы он, что это за служитель!..
Грим, ощутимо покачнув повозку, забрался внутрь и плюхнулся на сидение напротив. Глазами задал немой вопрос: «Ну как?» Я едва заметно покачала головой. Ю, хмурясь, смо т рел как паромщик настилает трап.
Повозка тронулась, прокатилась через всю палубу и остановилась у противоположн о го борта. Я огляделась в поисках Кукушонка: его смена была как правило, утренней. Но в п а ре у паромщика, как назло, оказался Кайн – и он заметил меня. Я сразу отвернулась, но дур а чок тут уже принялся бе с связно голосить и тыкать в меня пальцем. Отец Ратера, с лицом злым и невыспавшимся, оплеухами загнал его к вороту. Интересно, он узнал или не узнал меня? Проверять это не хотелось. Я ссутулилась, стараясь стать как можно меньше. Грим принялся оживленно трепать языком, по большей ча с ти обращаясь к Ю. Тот в конце концов ввязался в беседу.
Я же смотрела как встающее солнце бросает в Нержель горсть первых лучей, и как странно сверкает в поднимающемся тумане золотая рябь, во л шебно летит в опалово-белом, похожем на кипящее молоко воздухе, летит, не касаясь воды – вереницей огоньков, искр и стой чешуей, блистающим со л нечным драконом.
Ирис неожиданно свернул от реки в лес. Сумерки здесь сгустились, стало совсем темно, однако я неплохо различала узкую его спину впереди и ровные гладкие стволы вокруг. В сосновом лесу нет подлеска, а землю устилает толстый хвойный ковер, глушащий шаги. Мы с Ирисом плыли в темноте как два призрака, только под моей ногой время от времени похрустывали ветки. Скоро я ощутила чуть заметный подъем почвы, потом лес окончился, словно ножом срезанный, и поперек дороги протянулась череда песчаных дюн, кое-где поросших молоденькими сосенками.
Мы пересекли дюны – море вдруг распахнулось впереди, словно веер иззелена-синий, щедро прошитый лунным серебром – от края и до края… И ветер с моря – едкий, мокрый, ранящий – распахал грудь мгновенным, упоительным, долгим, долгим, нескончаемым как п е ред гибелью – вздохом.
– Стой, – Ирис задержал мой порыв кинуться со всех ног к вод., – Погоди немножко. Луна выйдет из-за облаков…
Я поглядела на небо. Там, путаясь в ветхом перистом шлейфе, летела луна, на треть срезанная с левого края. На глазах у нас облачный шлейф ее истончился, разорвался – и весь берег неожиданно вспыхнул длинными во л нистыми полосами; и гладкий пляж и покатые спины дюн многажды пер е поясали ленты серебристо-белого сияния.
– О-ох… – восхитилась я. – Словно кто-то холст расстелил отбел и вать.
– Это не холст, – серьезно поправил Ирис. – Это полотно. Стой на месте, а то н а ступишь на него – Перла сочтет за неучтивость…
– Полотно? Ты хочешь сказать… на самом деле?
Я присела на корточки, стараясь дотянуться до лунной полосы на земле – сквозь си я ние я четко видела выглаженный ветром песок, мелкие камешки, ракушки, сосновые иголки…
– Не трогай, – мягко сказал Ирис. – Погоди. Оно пока не твое.
– Полотно! Выбеленное лунным светом! Высокое Небо, здесь и впра в ду что-то есть… здесь и вправду…
– Перла нас встречает. Встань, Лессандир, и поприветствуй Прекрасную Плакал ь щицу.
Я поспешно поднялась. По кромке воды в нашу сторону шла девушка – белая и пр о зрачная, словно ночной мотылек. Она казалась невероятно хрупкой, просто бестелесной – пока не подошла совсем близко, и я не увид е ла что ростом она не уступает Ирису, а лицо у нее такое, что и не знаешь толком – то ли задохнуться от восхищения, то ли тактично отвести гл а за, как отводят взгляд от бельма или родимого пятна.
– Здравствуй, Ирис. – Голос у нее оказался настолько низкого регистра, что уже и не походил на женский. – Это и есть твоя смертная гостья?
– Да, Прекрасная. Именно за нее я поручусь перед Королевой в ночь полнолуния.
– Что ж… Здравствуй и ты, малышка.
Перла, улыбаясь краешками губ, смотрела на меня. Огромные, как зеркала, глаза ее были черны и начисто лишены белка. Опушенные белыми, с черными кончиками, ресницами, зеркально-черные глаза на белом-белом лице, в них отражались и мы с Ирисом, и почему-то луна, хотя она висела за сп и ной у Перлы.
– Приветствую, госпожа… – пискнула я.
– Ну… – тихонько засмеялась она, и вибрация ее смеха странно соо б щилась воздуху; у меня перехватило дыхание. – Госпожа у нас одна, и это не я, малышка. Госпожа примет п о ручительство за тебя у этого босоногого сумасброда. Впрочем, он у нас не один такой. – Перла опять тихонько ра с смеялась. – Мне, что ли, заманить какого-нибудь смертного себе на забаву?..
Я хотела сказать, что меня никто не заманивал, что это я сама… но я решила во з держаться. Говорить с этой женщиной было все равно, что говорить с драконом – она к а залась еще более чуждой чем Вран. Во Вране была какая-то мрачная темная страсть, а здесь – улыбка столетий.
Она наконец подняла свой зеркальный взгляд и посмотрела поверх м о ей головы на Ириса.
– Ты ведь не просто так привел ее ко мне, Босоножка? Ты что-то хотел попросить для своей игрушки?
– Платье, Прекрасная. Она должна хорошо выглядеть на балу у Королевы. За это я отдам тебе то, что ты хочешь.
Из-за моего плеча протянулась рука, на ладони ее лежал маленький нож в форме птичьего пера – я не раз уже видела его; с помощью этого н о жичка Ирис ловко мастерил свистульки и дудочки из тростника.
– Ого! – Перла почему-то отступила. Белая, с черным кончиком бровь ее изогнулась, как горностайка. – Ты и впрямь сумасброд, малыш. Убери ск о рей, и не вздумай предлагать его ни мне, ни другим, тем более за всякую мелкую услугу. – Она негромко фыркнула и, к а жется, успокоилась. – Мальчик, ты понял, что я сказала? Нет ничего глупее ненужной жертвы. Хорошо, что ты обратился ко мне. Морион, Шерл или Куна не столь щепетильны.
– Тогда чем я расплачусь?
– Мы договоримся. – Она улыбнулась, мелькнув острыми зубами. В черных зеркалах дважды отразился озадаченный Ирис с закушенной губой; волосы его бились и развевались как флаг, хотя ветер стих и море разглад и лось. – Мы договоримся, Босоножка. А ты, – тут она наклонилась ко мне, и из глаз ее глянули на меня две треугольных скуластых мордочки, по-дикарски разрисованных полосами и зигзагами, два ухмыляющихся, совершенно не пох о жих на мое, лица. – А ты иди со мной, малышка. Я сделаю тебе платье, которое ты не сн о сишь за всю свою жизнь, сколько бы тебе ее ни было о т мерено.
Она отступила назад, повернулась, маня улыбкой:
– Идем, девочка.
Я шагнула к ней – меня вдруг ни с того ни с сего окатило холодом. Обернулась п о спешно:
– Ирис?
– Не бойся, Лессандир. – Губы его едва шевельнулись, голос долетел, тихий как дых а ние. – Не бойся ничего…
У южных ворот Эльго многословно попрощался и слез. Ю велел вознице ехать дал ь ше, к «Трем голубкам», что на улице Золотая Теснина. Мы миновали «Королевское колесо», двери которого уже были широко открыты – видимо, последствия ночного загула принцессы Мораг записали в ее счет и привычно уничтожили; жизнь продолжалась.
У дверей маленькой гостиницы повозка остановилась. Ютер поглядел на резную ме д ную вывеску и как-то криво усмехнулся.
– Значит, ты здесь живешь?
– Да. Не зайдешь ко мне?
Он покачал головой.
– Надо возвращаться. Не хочу оставлять его одного надолго.
Я едва не ляпнула «кого – его?», но вовремя прикусила язык.
– Спасибо тебе, Ю. Спасибо, что помог.
Ю поморщился:
– Найгерт никогда никого не наказывает без вины. Но если покопаться, вину можно найти у всякого. Для этого существуют Кадор Седой и его подручные. Помни также о Терене Гройне и его Псах.
– Ю… ты обещал поискать мою свирельку. Не забудь, пожалуйста.
– Не забуду. Прощай.
– До встречи.
Он кивнул мне довольно холодно, словно не чаял поскорее избавиться. Скорее всего, так оно и было. Я не стала ждать, пока возница приставит лесенку, подобрала подол и спры г нула на землю.
– Трогай! – крикнул Ю, и легкая повозка покатила вперед – на узкой улочке было не развернуться.
Я глядела ему вслед, но он так и не оглянулся.
Странный он какой-то. Словно замороженный. Как узнал, кто я такая – выставил стену в ярд толщиной: не подходи! Что было – все в прошлом. Забудь. У меня своя жизнь.
Как будто я на нее претендую, на эту его жизнь. У меня своих забот хватает.
Я толкнула дверь и вошла. Несмотря на ранний час в небольшом зале было битком н а роду – мастеровые, лавочники… словом, среднего достатка вполне благопристойные люди, завтракающие перед длинным рабочим днем. Две служаночки носились как угорелые, из кухни пахло выпечкой. Этот аромат остановил меня на полпути и заставил призадуматься. Хотелось спать, но не слопать ли сначала чего-нибудь горячего? А то обед здесь пре д видится не раньше полудня.
– Госпожа моя!
Ясен пень, кого еще можно встретить ранним утром в трактирной зале? Он что, пр е следует меня?
Впрочем, он сидел за столиком в одиночестве, а столик был один из лучших, у око ш ка, прикрытого, по обычаям всех таверн, сплошными ставнями (небось Пепел, бродяга ще р батый, первым сюда приперся, еще зате м но, а то и ночевал здесь).
Он помахал мне рукой и заерзал на табурете, явно радуясь встрече. Экий контраст со строгим моим дружком Ю. Интересно, а если ему рассказать, что я утопленница двадцатич е тырехлетней давности, он как – прогл о тит или подавится? Скорее всего, не поверит.
– Утро доброе, прекрасная моя госпожа! А ты ранняя пташка… хотя, вижу я следы бессонной ночи на твоем светлом лице.
– Здравствуй, Пепел. Чем здесь сегодня кормят?
– Жареная рыба очень неплоха. – Авторитетно заявил певец, хотя на его столе набл ю дались только кувшин с вином и кружка. – Слоеные лепешки с сыром выше всяких похвал. Н а шла ли госпожа свое сокровище?
Он показал глазами на расшитый золотой канителью кошель, кот о рый я, за неимением пояса, держала в кулаке.
– Увы. Я искала его всю ночь. Нашла лишь это.
Пепел озадаченно нахмурился:
– «Нашла»?
Подбежала знакомая девочка-прислуга и я велела принести жареной рыбы, лепешек и вина. Пепел выжидающе глядел на меня. Щасс, держи карман, расскажу тебе, где таких то л стеньких кошелечков водится видимо-невидимо.
Я бросила кошелек на стол, он глухо звякнул.
– Я бы отдала его целиком за мою свирельку. И еще столько же сверх того.
Бродяга сглотнул, туда-сюда дернулся кадык на тощей шее.
– Госпожа… ты просишь меня отыскать свирель?
Подошла служанка с подносом. Замелькали ловкие девчоночьи руки, расставляя ол о вянные тарелки, а Пепел все смотрел на меня сквозь это мелькание с совершенно непоня т ным выражением на лице – то ли радости, словно означенный кошелек был уже у него за п а зухой, то ли ужаса, словно его посылали на бой с драконом, вооружив только ореховой па л кой, прямо отсюда и прямо сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104