– Сволочи… Сволочи бессердечные. Если бы узнать, кто…
– И что бы ты тогда сделала?
– Голыми руками…
Ютер хмыкнул. Покачал головой.
– Ну, ну. Одну такую сволочь бессердечную топили в реке. Как ни странно, помогло. Хотя, если бы меня спросили, я бы сказал, что не приве т ствую продолжение сей практики. Чудо единично. Да и Толстого Минго с нами больше нет.
– Толстый Минго – это кто?
– Ну как – кто? Архипастырь ордена перрогвардов, Псов Сторожевых. Лет эдак… если не ошибаюсь, лет тринадцать назад Толстый Минго преставился, а преемник его сейчас – сэн Терен Гройн из Холодного Камня.
– Погоди, погоди… Минго, говоришь… Минго Гордо! Как же! Это он меня судил и допрашивал, и велел испытать водою. Только он архипастырем тогда не был. Он этим был… как его… слово такое заковыристое… короче, помощником у старого епископа он был… Его Каланда с собой привезла, из Андалана, разве нет?
– Ну, кто кого с собой привез – это отдельный вопрос, – Ю покачал головой. – Примас покойный в охрану королевской невесте собственного гвардейца отжалел, кальсаберита, не абы что. Сперва Толстый Минго коадьютером был при старом Ганоре. А потом расцвел пышным цветом. Твое дело у него первым было. Он тогда отличился, он ведь, считай, чудо сотворил. Примас как раз после этого расследования прислал ему назначение и архипасты р ский жезл. А кальсаберит на радостях новый орден организовал. Теперь у нас тут собстве н ные Сторожевые Псы завелись, такой геморрой. Монахи при мечах. В том самом Холодном Камне и сидят теперь.
– Какое такое чудо?
– Королеву вернул – вот какое. Из колдовского плена, считай, вызв о лил.
– Погоди, Ю. Ты что, правда считаешь, что я Каланду похитила и к у да-то упекла?
Пауза. Незнакомый мужчина, которого я называла детским именем своего старого дружка, молчал, кусал губы и разглядывал свои сплетенные пальцы. Потом вздохнул и спр о сил:
– А что еще мне остается думать? У тебя был зуб на королеву и все про это знали.
– Зуб на королеву? – я напрягла память, но тщетно. Я когда-то злилась на Каланду? Бред… Такого никак не могло произойти. Она для меня почти божеством была. Высшим с у щес т вом…
Ютер покачал головой:
– Я не знаю, что там между вами произошло. Ты мне не докладывалась, королева тем более.
– А что все знали-то?
– И этого не помнишь? Королева с тобой поигралась и бросила. Ты пыталась с ней встретиться, но в замок тебя не пускали. Пару раз даже плеткой вытянули, когда ты лош а дям под ноги полезла. Когда я пришел к тебе на хутор, ты мне там устроила истерику с криком и слез а ми…
– Я устроила истерику?..
Вот это да… Вот это новости… Проклятье, не помню! Ничего не помню!
– Ты, кто же еще… Я тоже как дурак расклеился, размяк, пообещал тебе, что буду сл е дить за ними…
– За кем?
– За Каландой и этой ее дуэньей, госпожой Райнарой. Следить и ра с сказывать, что они делают. И ведь следил, как дурак, и как дурак бегал к тебе рассказывать! А в один прекра с ный день пришел, рассказал, а ты словно с цепи сорвалась. Вскочила и унеслась куда-то в ночь. Я тебя подождал, п о дождал, а наутро твоя бабка меня вытолкала. Я вернулся в замок и узнал, что принцесса пропала. Ну и что я после этого должен был подумать, скажи пожалу й ста?
Я сидела ошарашенная. Экие страсти… Я, конечно, любила Каланду, но не до такой же степени, чтобы разобидеться на невнимание и прирезать ее где-то темной ночью… Нет, погодите, она же вернулась, значит я ее не резала. Значит, я сделала что-то другое. Вот ведь… я и не предполагала, что во мне кроется такой темперамент…
Ладно, поразмышляем об этом после, а сейчас надо узнать как можно больше, если уж мне попался словоохотливый рассказчик. И к тому же пра к тически прямой свидетель всего произошедшего.
– Но ведь королева вернулась?
– Вернулась, – согласился Ю. – Через три дня. Рано утром к берегу пристала лодочка и из нее вышла королева. Очевидцами была целая пр о пасть народу, потому что в порту в этот день как раз освящали новые кора б ли. Стоял такой густой туман, что воды совсем не было видно. Сначала никто не обратил на лодку внимания, думали, это рыбаки с ночи возвращ а ются.
– Ты сам-то видел это?
– Я там был, но, как всегда, все прозевал, – Ю невесело усмехнулся. – Я смотрел на к о рабли и на священников, а потом где-то сбоку начали орать и толкаться, я чуть в воду не св а лился. Потом все расступились и я увидел королеву. Она, сказать по правде, выглядела не слишком торжественно. Была взъерошенной, испуганной. Кажется даже, плакала. К ней п о дошли старый епископ Ганор и Толстый Минго, и она опустилась перед ними на к о лени. Ее тут же отвезли в замок. Народу закатили празднества на три дня. Потом говорили, что лодо ч ка шла сама, без парусов и весел, а когда королева из нее вышла, она самостоятельно разве р нулась и уплыла в туман. Еще говорили, что лодку сопровождал ангел, а когда она уплывала, звучала небесная музыка. Еще говорили, что в тумане возник коридор, и лодка возн е слась аки птица, а в воду цветы посыпались. Ну и тому подобную чепуху, тогда каждый объявлял себя свидетелем чуда. И каждый пытался перепл ю нуть остальных.
– А Каланда? Что Каланда? Ты видел ее после?
– Конечно. Я же лекарь, и отец мой был лекарем. И скажу, что после возвращения она здорово изменилась. Как-то… замкнулась, что ли… Словно весь огонь, который раньше фе й ерверком горел, весь ушел внутрь. Но от этого она еще краше стала. Красивее женщины я в о обще никогда не видел, хоть и нагляделся с тех пор всяких высоких леди разноцветных. От королевы нашей Каланды все просто дурели. Вот только со Змеиным Князем она не ладила, а остальные ей руки лизать готовы были. Леогерт Морао ни в чем ей отказать не мог. А вот Мораг, – Ю понизал голос. – Мораг у нее страшненькая получилась, сказать по правде. Э н хендра, ни в отца, ни в мамку… да и рост аховый. Даже обидно. Куда вся красота подев а лась?
– Да нет, – пробормотала я, скорее для себя, чем для него. – Принцесса красивая, только этого не видно. Слишком уж экзотичная внешность.
– Может быть, – не стал спорить Ютер. – Далеко на юге, говорят, вообще живут люди черные как трубочисты. Или как дьяволы. А у некоторых нет головы, а лицо размещается п о среди груди… а у некоторых головы в о обще собачьи. Экзотика, опять же…
– Но Каланда умерла, – я оборвала Ютеровы страноведческие экскурсы, и он вздро г нул. – Отчего она умерла, Ю?
– Маточное кровотечение. Очень сложные роды. Отец… не любил об этом вспоминать. Но ребенка он спас… а королеву ему спасти не удалось. Помню, он неделю потом ходил н е вменяемый. Ни с кем не разговаривал. Все тогда очень горевали, был большой траур. Леогерт Морао вообще носил траур до самой смерти. Найгерт слабеньким родился, слабеньким рос… словно у королевы после Мораг сил жизненных на него не осталось. Такая несправедл и вость, дареная ведь кровь, а где благословенное здоровье, где крепость рук, где высокий рост? Опять все неладно… А миледи принцесса сама не знает, что ей со своей силищей делать. От того и бесится, думаю. Вот если бы эти ее таланты, да здоровье несокрушимое – брату ро д ному. Он же как свечечка на ветру – того и гл я ди…
И опять лекарь прикусил губу, не договорив. Он боялся произнести вслух сакраме н тальное слово. Да… плохо дело…
Где-то в глубине комнаты скрипнула дверь. Прошелестели легкие шаги, и за плечом Ю возникла тоненькая фигурка в длинной ночной рубахе. Девочка лет двенадцати с удивл е нием таращила на нас сонные глазищи.
– Па… ты чего опять не спишь?.. А кто эта тетя?
Ю повернулся к ней, с силой растирая лоб.
– Чего вскочила?
– Скоро утро… а ты не ложился.
– И не лягу. Мне с рассветом везти нашу гостью в город.
– Здрассьте! – девочка запоздало сделала книксен, растянув пальчиками широкий п о дол.
– Привет, – улыбнулась я. – Как тебя зовут?
Она доверчиво шагнула поближе, в очерченный светом круг. Я увидела легкую п е пельную челку и пляшущие огонечки в глазах цвета цикория.
– Меня Лестой зовут, – сказала она. – А тебя как?
Глава 13
Пепел и золото
– Представить меня Королеве? – поразилась я. – Меня?
– Конечно, – ответил Амаргин. – Гости из серединного мира большая редкость тут. Королева желает каждого знать в лицо. А уж тем более того, кто попал в ее страну без приглашения.
– А если она прикажет меня прогнать?
– Значит, тебе придется отправиться домой. – Волшебник пожал плечами. – Постарайся произвести на Королеву хорошее впечатление. Может быть, она заинтересуется.
Ирис поглядел мне в глаза и сказал:
– Я поручусь за тебя.
Амаргин поморщился:
– Глупо, Босоножка. Слишком много на себя берешь. Тебе еще никогда не доводилось ни за кого ручаться. Поверь мне, это чудовищная морока.
– Верю. – Ирис опустил ресницы. – Верю, и что? Я поручусь, потому что хочу, чтобы она осталась.
Меня кольнуло внутри, я чуть не подпрыгнула на месте. Вот это да… Вот это да!
Амаргин посмотрел на меня и виновато развел руками:
– Я бы сам поручился, только… я здесь тоже на полуптичьих правах. А мой собственный поручитель давным-давно отправился в путешествие. Мда… – Он перевел взгляд на Ириса. – Вижу, парень, тебя не переубедить. Наверное, это к лучшему. Значит, в полнолунье. На Стеклянный остров.
Он кивнул нам, поднялся и зашагал вдоль берега, вверх по течению, насвистывая и пиная по пути цветную гальку. Мы глядели ему вслед, пока высокая его фигура (впрочем, это для человека высокая, потому что хрупкий Ирис был ничуть не ниже его, о Вране я вообще молчу) в развевающемся черном балахоне не скрылась за большими камнями.
– Ирис, – спросила я, – а почему он сказал, что живет здесь на птичьих правах?
– Он человек, хоть и маг. Земля людей находится на той стороне. Наверное, поэтому. – Я посмотрела на него, и он пожал плечам. – Сказать по правде, я не знаю.
– А что значит «поручусь»?
– Да просто скажу, что ты моя гостья. Что это я тебя пригласил.
– Но ты же меня не приглашал.
– Ну и что. Теперь приглашаю.
Ирис неожиданно вскочил. Сделал несколько шагов в сторону, огибая обломок скалы, под которым мы сидели, и зачем-то полез по камню наверх. Таких камней здесь была уйма, больших и маленьких, очень больших и очень маленьких, лилово-розовых, в черных и серебряных пятнах лишайника.
Ирис забрался на самую верхушку, оказавшись ярдах в семи над землей. Там он выпрямился во весь рост, легко потянулся, привстав на цыпочки – и попал в руки ветру. Волосы его черным пламенем взмыли в небеса, одежда затрепетала, парусом взлетел и защелкал плащ, завернулся тяжелый, темно-серый подол котты, наверное, чтобы ветер мог разглядеть вышивку на нижней рубахе. Ирис приложил ко рту сложенные раструбом ладони, и до меня донесся плачущий чаячий крик.
Крик взлетел вертикально вверх, в сиреневый провал неба меж темных сосновых крон. Ветер на лету поймал его и понес куда-то, небрежно подбрасывая на ладони. Я выбежала из-под сосен на пляж, где было просторнее – чтобы проследить за незримым его полетом. Ветер уносил чаячий крик на север, словно перья роняя по пути отзвуки и отголоски.
Я успела два раза вдохнуть и выдохнуть, когда северная сторона откликнулась. Откликнулась ощутимым не ухом, а всей поверхностью кожи легчайшим сотрясением воздуха, беззвучным эхом ударившей в берег волны.
– Пойдем, Лессандир.
Голос Ириса мягко толкнул меня меж лопаток, я даже сделала шаг вперед. Оглянулась:
– Куда?
– На берег. – Он смотрел мимо меня, на серебряную поверхность воды. – В дюны. К морю.
– Здесь, оказывается, тоже море недалеко! – обрадовалась я. – А река как называется, не Нержель, случайно?
– Нет. Не Нержель.
– А как?
Ирис, наконец, взглянул на меня и склонил голову набок, странно выжидающе улыбаясь. Потом ответил:
– Ольшана.
– Здесь нет ольх, – удивилась я.
– Выше по течению есть. Пойдем, Лессандир.
Коснулся моего плеча и прошел вперед, на длинную галечную косу. Куст мяты, потревоженный полой его плаща, вздохнул вызывающе-свежим ароматом. Мимоходом я сорвала листочек и сунула его за щеку. Под язык вонзилась сладкая ледяная игла.
– Ирис. А ведь ты только что придумал это название.
– Нет, – он не обернулся. – Я только что его вспомнил.
– Ты называешь реку по-другому?
– Да.
– И мне нельзя этого знать?
– Ты сама должна догадаться.
Я помолчала. Галечный, с песчаными проплешинами, пляж зарос зонтиками сусака. Бело-сиреневые цветочки, каждый о трех лепестках, парили в воздухе хороводами мотыльков. По левую руку светилась пепельным серебром медленная, лишенная отражений вода. Река Ольшана была гораздо уже Нержеля. Высокий противоположный берег хорошо просматривался – там стеной стоял темный сосновый лес, такой же, как и на нашем берегу.
– Почему ты называешь меня Лессандир, Ирис? – спросила я его спину. – Меня ведь зовут Леста.
Спина выпрямилась. Ирис остановился, резким движением головы отбрасывая тяж е лые волосы. Я опять увидела острый кончик уха, а потом профиль Ириса, странный, тр е вожащий взгляд профиль – необычайно че т кий, и в тоже время будто бы тающий, будто бы нарисованный на мокром песке, где его вот-вот смоет волна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104