Девушка полагала, что прежде комод принадлежал какому-то забытому богатому клану.
– Надеюсь, ты не спер это сокровище из королевских апартаментов? – с подозрением спросила она.
– Конечно, нет, – обиделся Гарт. – Я разыскал его на складе старой, ненужной мебели. Между прочим, пришлось починить сломанную ножку.
Воздав должное его столярскому искусству, Кариган помогла втащить громоздкий шкаф в свою новую комнату. Благо еще, здешние помещения – более просторные, чем в старой казарме, – позволяли это сделать.
Она вообще по мере возможностей старалась облегчать труд Гарта: двигала вместе с ним мебель, выметала из комнат вековую пыль, очищала окна от паутины, подготавливая их для стекольщиков. И все Всадники, возвращавшиеся из командировок, с радостью подключались к работе, будто пытаясь таким образом заглушить боль потерь.
Королевские встречи и аудиенции доставляли Кариган куда меньше удовольствия. Чаще всего она безмолвно стояла за спиной Захария, пока он со своими советниками принимал всевозможных просителей. У нее было четкое ощущение собственной бесполезности. Король нередко вообще не замечал ее присутствия.
Иногда же, когда Захарий обращался к ней за помощью, у Кариган создавалось впечатление, что ей просто преподают урок. Король заранее знал ответы на все вопросы, которые задавал ей. И тем не менее, девушка не обижалась на подобную опеку – это был его способ оценки ее способностей.
Захарий нередко использовал для своих частных аудиенций не Тронный Зал, а маленький кабинет в западном крыле, богато украшенный коврами и бархатными драпировками. Здесь, за спиной скромного подобия трона, располагался массивный камин, а стол и стулья легко передвигались в нужное место.
Как-то раз, ближе к полудню, в замок прибыл с визитом молодой человек. Изысканный дорожный костюм и пышная свита выдавали в нем отпрыска богатого клана. Выяснилось, что это был Хендри – вновь избранный лорд-губернатор провинции Пенберн, сын погибшей леди Пенберн.
Король стоя приветствовал гостя. Сердечно пожимая ему обе руки, он пробормотал свои соболезнования по поводу тяжкой утраты.
– Моя мать погибла, служа своему народу, – ответил тот. – Думаю, она хотела бы, чтоб именно так ее и запомнили.
Чем больше Кариган прислушивалась к разговору короля с молодым лордом, тем больше поражалась такту и самообладанию Хендри. Несмотря на невинную, юношескую внешность, новый губернатор производил впечатление надежного и знающего человека – лучшая похвала материнскому воспитанию.
– Я, конечно же, не мог не откликнуться на ваш призыв, сир, – сказал он. – Тем более что рассчитывал на ваше благословение: как-никак вступление в новую должность.
– Вы прибыли первым из всех, кого я приглашал, – улыбнулся король. – Считайте, что вы уже получили мое благословение, хотя я еще раз подтвержу его официально в присутствии всего собрания лордов-губернаторов.
– Это обещает быть интересным. – По губам Хендри скользнула легкая усмешка. – Больше напоминает судилище над лордом Д'Айвари.
Кариган приподняла бровь. Так вот с каким поручением разослал Захарий гонцов во все провинции. Он призывал губернаторов в Сакор для обсуждения судьбы лорда Д'Айвари.
Скорее всего, король уже принял решение, но с политической точки зрения гораздо правильнее возложить его на плечи коллег опального лорда. Коллегиальный приговор всегда лучше произвола монарха. Однако Захарию придется здорово потрудиться, чтобы обеспечить единство и сплоченность в рядах своих губернаторов.
Из задумчивости девушку вывел юный Хендри. Он пристально посмотрел в ее сторону и произнес:
– Любопытно, но мне казалось, что у капитана Мэпстоун рыжие волосы.
При этом щеки его окрасил легкий румянец, за что симпатия Кариган только возросла.
– Но я не капитан, милорд, – поклонилась она, – а рядовой Всадник.
Король Захарий улыбнулся:
– Капитан Мэпстоун долгие годы была моим верным капитаном и советником. Но, к несчастью, в настоящий момент она не совсем здорова.
– Сожалею, – отозвался Хендри. – Моя мать всегда очень хорошо о ней отзывалась и гордилась тем, что наша землячка настолько приближена к королю.
– Надо отдать должное Ларен, она никогда не злоупотребляла своим положением, – заметил король. Затем повернулся в сторону Кариган: – В ее отсутствие я призвал на помощь Всадника Г'лейдеон.
– Г'лейдеон? – удивился юноша. – Из знаменитого торгового клана?
– Да, милорд, – кивнула девушка.
Внезапно Хендри улыбнулся, и лицо его приняло лукавое выражение.
– Я слышал замечательную историю о том, как одна из Г'лейдеонов проскакала на огромном рыжем жеребце через весь Дарден. Дело происходило в базарный день, и была она в чем мать родила.
Кариган с трудом подавила стон. «В чем мать родила?»
– Скажите, это правда? – поинтересовался Хендри. Девушка вспыхнула от стыда, заметив, что король тоже с любопытством смотрит в ее сторону.
– Нет… то есть да. Но я была в… я была в…
Как подобрать слова, чтобы разъяснить этим мужчинам нелепую ситуацию?
Захарий легонько повел бровью. Что касается Хендри, то он ждал с нескрываемым интересом.
– Я вовсе не была… – Кариган готова была сквозь землю провалиться. – На самом деле, на мне…
Король откашлялся, и девушка подпрыгнула от неожиданности.
– На ней была ночная сорочка, – сказал он, – если мне правильно пересказали эту историю.
Куда там сквозь землю провалиться! Теперь Кариган готова была умереть от смущения.
– Правду говоря, – ухмыльнулся лорд Хендри, – я всегда преклонялся перед решимостью юной леди. Очень польщен знакомством с историческим прообразом.
На лице Захария тоже играла улыбка – весьма специфическая улыбка, за которую Кариган готова была убить его… или себя?
– Этот эпизод мне рассказал Бард Мартин, – признался он.
Вот уж действительно непонятно: плакать или смеяться. Бард имел наглость пересказать королю эту чертову историю? «О, Бард, ты продолжаешь меня дразнить даже из могилы». По крайней мере, эту пикантную подробность – в чем мать родила! – сочинил не он. Или все же он? Грустно, теперь этого уже не узнать.
– Всадник Г'лейдеон сопровождала делегацию вашей матери, – сообщил король.
Глаза Хендри широко распахнулись, веселые искорки пропали.
– В самом деле? Не могли бы вы… не могли бы вы поведать мне о ее последних днях?
– Сделаю это с радостью, – ответила Кариган, но сердце ее болезненно сжалось. Вот уж никакой радости она не находила в том, чтобы ворошить прошлое, особенно сейчас, когда ее переполняли собственные печали. Но в то же время она хорошо понимала желание юноши и, конечно же, постарается выполнить его просьбу.
– Леди Пенберн вела себя очень мужественно, – сказала она.
На лице Хендри отразилась такая искренняя благодарность, что девушка вмиг простила ему нелепый разговор о Дардене.
Король поручил молодого человека заботам Сперрена, и после его ухода вновь уселся в свое кресло.
– Ну, и что вы думаете о новом лорде-губернаторе Пенберн? – спросил он.
Кариган справедливо полагала, что Захария интересует не ее первое впечатление, а обдуманное, взвешенное мнение королевского советника.
– Видно, что он искренне оплакивает потерю матери, – голос Кариган дрогнул. Слишком хорошо она понимала чувства юноши, она и сама до сих пор переживала подобное и не скрывала этого. – Он, конечно, неопытен, но все же имеет некоторое представление о своих новых обязанностях. И я думаю… Думаю, лорд Хендри справится.
Король задумчиво теребил подбородок.
– Согласен. Полагаю, он станет ценным приобретением для своей провинции.
«И для своего короля». – Девушке казалось, что она почти слышит эти слова.
Против ожидания, король заметил:
– Хендри юн и непредсказуем, ему еще предстоит расти, а новое назначение послужит хорошей школой. Его взгляды будут формироваться в условиях вновь обретенной власти, а нам остается лишь наблюдать за этим процессом.
Захарий говорил как человек, знавший не понаслышке, что значит расти и закаляться в условиях лидерства. Он сам прошел через подобное испытание и вышел из него честным и здоровым правителем.
Но ему доводилось видеть, что способна делать власть с другими людьми. Пример тому – его собственный брат с приближенными, которых алчность и иные пороки заставили обратиться против собственного народа – народа, который они были призваны защищать.
– Лорд Д'Айвари тоже казался добрым и великодушным человеком, – вздохнул Захарий, – пока ему не случилось сменить своего кузена на посту главы клана и соответственно губернатора провинции.
В этот момент дверь со скрипом отворилась, и появился Сперрен.
– К вам посланец от Д'Йерской Стены, сир.
Король бросил быстрый взгляд на Кариган.
– Вы желаете присутствовать? – спросил он. – У него могут быть новости об Олтоне.
Девушка почувствовала, что ей не хватает воздуха. Вопреки всем фактам, ее захлестнула отчаянная надежда на то, что гонец принес хорошие вести. А вдруг Олтон жив? Хотя, как это может быть? К чему обманывать себя: ее друг Олтон умер. И тем не менее она должна остаться и выслушать посланца.
– Я готова, – срывающимся голосом сказала девушка.
Захарий еще раз с тревогой посмотрел на нее, но утвердительно кивнул Сперрену. Гонец в мундире фамильных цветов Д'Йерской провинции выглядел усталым и запыленным, как и полагается выглядеть человеку, преодолевшему не одну милю верхом. Он преклонил колени перед королем.
– Встаньте, друг мой, – сказал тот. – Вы принесли нам известия со Стены?
– Да, Ваше Величество. Дело в том, что лорд-губернатор Д'Йер отправил меня сообщить вам о смерти своего брата, лорда Лэндрю.
Ошеломленный известием, король опустился в кресло.
– Еще одна смерть? И так скоро после лорда Олтона? Горестно вздохнув, гонец кивнул:
– Именно так, сир. Лорд Лэндрю отправился за Стену на поиски своего племянника. Он погиб вместе с большинством своих людей. Мы сумели обнаружить и вернуть его останки… то, что от него осталось.
– На все воля Богов, – произнес Захарий.
Он стал расспрашивать посланца о том, сколько солдат погибло и при каких обстоятельствах. Кариган не слышала, что отвечал гонец, она продолжала думать о своем. Если его дядя погиб так скоро, едва выйдя за Стену, то наверняка, Олтона постигла та же участь. Зло, скрывавшееся в Блэквейле, забрало у нее лучшего друга – теперь в этом не приходилось сомневаться.
– Но им не удалось обнаружить никаких следов лорда Олтона? – задал вопрос король, метнув быстрый взгляд на девушку.
– Нет, сир. Но есть одна вещь… довольно странная.
– Я вас слушаю.
Гонец на мгновение умолк, будто потеряв нить мысли. Затем продолжал:
– Это касается коня лорда Олтона, сир. Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. Он стоит перед проломом в Стене и ни за что не желает покидать это место. Мы пытались его увести, но он всегда возвращается. Когда мы привязываем его с другими животными, он обрывает поводья и снова приходит к Стене. Поэтому мы, в конце концов, смирились и теперь носим ему корм туда. Да он и не ест, в общем-то. Похоже, будто конь стоит на страже, поджидая возвращения хозяина.
Это было чересчур! Кариган тут же вспомнила Журавля, сторожившего тело Эреал, и слезы хлынули у нее из глаз. Не помня себя, девушка выскочила из кабинета.
Дневник Адриакса эль Фекса
Сегодня утром я очнулся от страшного кошмара – весь в поту, с колотящимся сердцем. Во сне я видел гибель мира: пустынные леса с гниющими деревьями, бесплодные озера, подернутые мутью, а над всем этим – грязно-коричневое небо. На столь безрадостной картине ярко выделялся свежий куст малины, солнечные лучи играли на его листьях и крупных, ярко-красных ягодах. Казалось, распад и чтение, царившие вокруг, не тронули это растение. Я начал есть ягоды, и они показались мне такими сладкими! Сок растекался у меня по пальцам, оставлял следы на подбородке. Я поднял взгляд и увидел перед собой Алессандроса. Он наблюдал за мной со странной улыбкой на лице. Увидев мое смущение, он жестом предложил мне продолжать – напротив, он получает громадное удовольствие, глядя на меня! – но тут я посмотрел на свои руки и понял, что держу не ягоды. Это было надкушенное человеческое сердце! И не сок струился по моим пальцам, но кровь…
Сейчас, на закате дня, я все еще содрогаюсь при этом воспоминании. Голова весь день просто раскалывается, а желудок отказывается удерживать какую бы то ни было пищу.
Я долго размышлял над своим сном, и мне открылась страшная правда. На моих руках, и действительно, столько крови… а войне все не видно конца. Алессандроса это вполне устраивает, он постоянно измышляет отвратительные способы использования своей мощи. В борьбе с врагом его мозг порождает все новые гнусности.
При этом он по-прежнему привязан ко мне, сделал меня вторым человекам в Империи. Так я невольно стал соучастником его дьявольских деяний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Надеюсь, ты не спер это сокровище из королевских апартаментов? – с подозрением спросила она.
– Конечно, нет, – обиделся Гарт. – Я разыскал его на складе старой, ненужной мебели. Между прочим, пришлось починить сломанную ножку.
Воздав должное его столярскому искусству, Кариган помогла втащить громоздкий шкаф в свою новую комнату. Благо еще, здешние помещения – более просторные, чем в старой казарме, – позволяли это сделать.
Она вообще по мере возможностей старалась облегчать труд Гарта: двигала вместе с ним мебель, выметала из комнат вековую пыль, очищала окна от паутины, подготавливая их для стекольщиков. И все Всадники, возвращавшиеся из командировок, с радостью подключались к работе, будто пытаясь таким образом заглушить боль потерь.
Королевские встречи и аудиенции доставляли Кариган куда меньше удовольствия. Чаще всего она безмолвно стояла за спиной Захария, пока он со своими советниками принимал всевозможных просителей. У нее было четкое ощущение собственной бесполезности. Король нередко вообще не замечал ее присутствия.
Иногда же, когда Захарий обращался к ней за помощью, у Кариган создавалось впечатление, что ей просто преподают урок. Король заранее знал ответы на все вопросы, которые задавал ей. И тем не менее, девушка не обижалась на подобную опеку – это был его способ оценки ее способностей.
Захарий нередко использовал для своих частных аудиенций не Тронный Зал, а маленький кабинет в западном крыле, богато украшенный коврами и бархатными драпировками. Здесь, за спиной скромного подобия трона, располагался массивный камин, а стол и стулья легко передвигались в нужное место.
Как-то раз, ближе к полудню, в замок прибыл с визитом молодой человек. Изысканный дорожный костюм и пышная свита выдавали в нем отпрыска богатого клана. Выяснилось, что это был Хендри – вновь избранный лорд-губернатор провинции Пенберн, сын погибшей леди Пенберн.
Король стоя приветствовал гостя. Сердечно пожимая ему обе руки, он пробормотал свои соболезнования по поводу тяжкой утраты.
– Моя мать погибла, служа своему народу, – ответил тот. – Думаю, она хотела бы, чтоб именно так ее и запомнили.
Чем больше Кариган прислушивалась к разговору короля с молодым лордом, тем больше поражалась такту и самообладанию Хендри. Несмотря на невинную, юношескую внешность, новый губернатор производил впечатление надежного и знающего человека – лучшая похвала материнскому воспитанию.
– Я, конечно же, не мог не откликнуться на ваш призыв, сир, – сказал он. – Тем более что рассчитывал на ваше благословение: как-никак вступление в новую должность.
– Вы прибыли первым из всех, кого я приглашал, – улыбнулся король. – Считайте, что вы уже получили мое благословение, хотя я еще раз подтвержу его официально в присутствии всего собрания лордов-губернаторов.
– Это обещает быть интересным. – По губам Хендри скользнула легкая усмешка. – Больше напоминает судилище над лордом Д'Айвари.
Кариган приподняла бровь. Так вот с каким поручением разослал Захарий гонцов во все провинции. Он призывал губернаторов в Сакор для обсуждения судьбы лорда Д'Айвари.
Скорее всего, король уже принял решение, но с политической точки зрения гораздо правильнее возложить его на плечи коллег опального лорда. Коллегиальный приговор всегда лучше произвола монарха. Однако Захарию придется здорово потрудиться, чтобы обеспечить единство и сплоченность в рядах своих губернаторов.
Из задумчивости девушку вывел юный Хендри. Он пристально посмотрел в ее сторону и произнес:
– Любопытно, но мне казалось, что у капитана Мэпстоун рыжие волосы.
При этом щеки его окрасил легкий румянец, за что симпатия Кариган только возросла.
– Но я не капитан, милорд, – поклонилась она, – а рядовой Всадник.
Король Захарий улыбнулся:
– Капитан Мэпстоун долгие годы была моим верным капитаном и советником. Но, к несчастью, в настоящий момент она не совсем здорова.
– Сожалею, – отозвался Хендри. – Моя мать всегда очень хорошо о ней отзывалась и гордилась тем, что наша землячка настолько приближена к королю.
– Надо отдать должное Ларен, она никогда не злоупотребляла своим положением, – заметил король. Затем повернулся в сторону Кариган: – В ее отсутствие я призвал на помощь Всадника Г'лейдеон.
– Г'лейдеон? – удивился юноша. – Из знаменитого торгового клана?
– Да, милорд, – кивнула девушка.
Внезапно Хендри улыбнулся, и лицо его приняло лукавое выражение.
– Я слышал замечательную историю о том, как одна из Г'лейдеонов проскакала на огромном рыжем жеребце через весь Дарден. Дело происходило в базарный день, и была она в чем мать родила.
Кариган с трудом подавила стон. «В чем мать родила?»
– Скажите, это правда? – поинтересовался Хендри. Девушка вспыхнула от стыда, заметив, что король тоже с любопытством смотрит в ее сторону.
– Нет… то есть да. Но я была в… я была в…
Как подобрать слова, чтобы разъяснить этим мужчинам нелепую ситуацию?
Захарий легонько повел бровью. Что касается Хендри, то он ждал с нескрываемым интересом.
– Я вовсе не была… – Кариган готова была сквозь землю провалиться. – На самом деле, на мне…
Король откашлялся, и девушка подпрыгнула от неожиданности.
– На ней была ночная сорочка, – сказал он, – если мне правильно пересказали эту историю.
Куда там сквозь землю провалиться! Теперь Кариган готова была умереть от смущения.
– Правду говоря, – ухмыльнулся лорд Хендри, – я всегда преклонялся перед решимостью юной леди. Очень польщен знакомством с историческим прообразом.
На лице Захария тоже играла улыбка – весьма специфическая улыбка, за которую Кариган готова была убить его… или себя?
– Этот эпизод мне рассказал Бард Мартин, – признался он.
Вот уж действительно непонятно: плакать или смеяться. Бард имел наглость пересказать королю эту чертову историю? «О, Бард, ты продолжаешь меня дразнить даже из могилы». По крайней мере, эту пикантную подробность – в чем мать родила! – сочинил не он. Или все же он? Грустно, теперь этого уже не узнать.
– Всадник Г'лейдеон сопровождала делегацию вашей матери, – сообщил король.
Глаза Хендри широко распахнулись, веселые искорки пропали.
– В самом деле? Не могли бы вы… не могли бы вы поведать мне о ее последних днях?
– Сделаю это с радостью, – ответила Кариган, но сердце ее болезненно сжалось. Вот уж никакой радости она не находила в том, чтобы ворошить прошлое, особенно сейчас, когда ее переполняли собственные печали. Но в то же время она хорошо понимала желание юноши и, конечно же, постарается выполнить его просьбу.
– Леди Пенберн вела себя очень мужественно, – сказала она.
На лице Хендри отразилась такая искренняя благодарность, что девушка вмиг простила ему нелепый разговор о Дардене.
Король поручил молодого человека заботам Сперрена, и после его ухода вновь уселся в свое кресло.
– Ну, и что вы думаете о новом лорде-губернаторе Пенберн? – спросил он.
Кариган справедливо полагала, что Захария интересует не ее первое впечатление, а обдуманное, взвешенное мнение королевского советника.
– Видно, что он искренне оплакивает потерю матери, – голос Кариган дрогнул. Слишком хорошо она понимала чувства юноши, она и сама до сих пор переживала подобное и не скрывала этого. – Он, конечно, неопытен, но все же имеет некоторое представление о своих новых обязанностях. И я думаю… Думаю, лорд Хендри справится.
Король задумчиво теребил подбородок.
– Согласен. Полагаю, он станет ценным приобретением для своей провинции.
«И для своего короля». – Девушке казалось, что она почти слышит эти слова.
Против ожидания, король заметил:
– Хендри юн и непредсказуем, ему еще предстоит расти, а новое назначение послужит хорошей школой. Его взгляды будут формироваться в условиях вновь обретенной власти, а нам остается лишь наблюдать за этим процессом.
Захарий говорил как человек, знавший не понаслышке, что значит расти и закаляться в условиях лидерства. Он сам прошел через подобное испытание и вышел из него честным и здоровым правителем.
Но ему доводилось видеть, что способна делать власть с другими людьми. Пример тому – его собственный брат с приближенными, которых алчность и иные пороки заставили обратиться против собственного народа – народа, который они были призваны защищать.
– Лорд Д'Айвари тоже казался добрым и великодушным человеком, – вздохнул Захарий, – пока ему не случилось сменить своего кузена на посту главы клана и соответственно губернатора провинции.
В этот момент дверь со скрипом отворилась, и появился Сперрен.
– К вам посланец от Д'Йерской Стены, сир.
Король бросил быстрый взгляд на Кариган.
– Вы желаете присутствовать? – спросил он. – У него могут быть новости об Олтоне.
Девушка почувствовала, что ей не хватает воздуха. Вопреки всем фактам, ее захлестнула отчаянная надежда на то, что гонец принес хорошие вести. А вдруг Олтон жив? Хотя, как это может быть? К чему обманывать себя: ее друг Олтон умер. И тем не менее она должна остаться и выслушать посланца.
– Я готова, – срывающимся голосом сказала девушка.
Захарий еще раз с тревогой посмотрел на нее, но утвердительно кивнул Сперрену. Гонец в мундире фамильных цветов Д'Йерской провинции выглядел усталым и запыленным, как и полагается выглядеть человеку, преодолевшему не одну милю верхом. Он преклонил колени перед королем.
– Встаньте, друг мой, – сказал тот. – Вы принесли нам известия со Стены?
– Да, Ваше Величество. Дело в том, что лорд-губернатор Д'Йер отправил меня сообщить вам о смерти своего брата, лорда Лэндрю.
Ошеломленный известием, король опустился в кресло.
– Еще одна смерть? И так скоро после лорда Олтона? Горестно вздохнув, гонец кивнул:
– Именно так, сир. Лорд Лэндрю отправился за Стену на поиски своего племянника. Он погиб вместе с большинством своих людей. Мы сумели обнаружить и вернуть его останки… то, что от него осталось.
– На все воля Богов, – произнес Захарий.
Он стал расспрашивать посланца о том, сколько солдат погибло и при каких обстоятельствах. Кариган не слышала, что отвечал гонец, она продолжала думать о своем. Если его дядя погиб так скоро, едва выйдя за Стену, то наверняка, Олтона постигла та же участь. Зло, скрывавшееся в Блэквейле, забрало у нее лучшего друга – теперь в этом не приходилось сомневаться.
– Но им не удалось обнаружить никаких следов лорда Олтона? – задал вопрос король, метнув быстрый взгляд на девушку.
– Нет, сир. Но есть одна вещь… довольно странная.
– Я вас слушаю.
Гонец на мгновение умолк, будто потеряв нить мысли. Затем продолжал:
– Это касается коня лорда Олтона, сир. Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. Он стоит перед проломом в Стене и ни за что не желает покидать это место. Мы пытались его увести, но он всегда возвращается. Когда мы привязываем его с другими животными, он обрывает поводья и снова приходит к Стене. Поэтому мы, в конце концов, смирились и теперь носим ему корм туда. Да он и не ест, в общем-то. Похоже, будто конь стоит на страже, поджидая возвращения хозяина.
Это было чересчур! Кариган тут же вспомнила Журавля, сторожившего тело Эреал, и слезы хлынули у нее из глаз. Не помня себя, девушка выскочила из кабинета.
Дневник Адриакса эль Фекса
Сегодня утром я очнулся от страшного кошмара – весь в поту, с колотящимся сердцем. Во сне я видел гибель мира: пустынные леса с гниющими деревьями, бесплодные озера, подернутые мутью, а над всем этим – грязно-коричневое небо. На столь безрадостной картине ярко выделялся свежий куст малины, солнечные лучи играли на его листьях и крупных, ярко-красных ягодах. Казалось, распад и чтение, царившие вокруг, не тронули это растение. Я начал есть ягоды, и они показались мне такими сладкими! Сок растекался у меня по пальцам, оставлял следы на подбородке. Я поднял взгляд и увидел перед собой Алессандроса. Он наблюдал за мной со странной улыбкой на лице. Увидев мое смущение, он жестом предложил мне продолжать – напротив, он получает громадное удовольствие, глядя на меня! – но тут я посмотрел на свои руки и понял, что держу не ягоды. Это было надкушенное человеческое сердце! И не сок струился по моим пальцам, но кровь…
Сейчас, на закате дня, я все еще содрогаюсь при этом воспоминании. Голова весь день просто раскалывается, а желудок отказывается удерживать какую бы то ни было пищу.
Я долго размышлял над своим сном, и мне открылась страшная правда. На моих руках, и действительно, столько крови… а войне все не видно конца. Алессандроса это вполне устраивает, он постоянно измышляет отвратительные способы использования своей мощи. В борьбе с врагом его мозг порождает все новые гнусности.
При этом он по-прежнему привязан ко мне, сделал меня вторым человекам в Империи. Так я невольно стал соучастником его дьявольских деяний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89