– Будь поосторожнее, когда говоришь о благословенных особах!
– Даже этот лекарь, из Всадников, не смог заставить его семя плодоносить. Король казнил его за это, и…
– Да-да, ты прав. Он слишком распустил своих Всадников. Безбожная и вероломная шайка предателей – вот кто они такие! Говорят, что лекарь-Всадник умышленно сделал короля бесплодным.
Затаив дыхание, Кариган прислушивалась. Это было что-то новенькое! Никогда прежде никто не заявлял, что Всадники распустились… Никто не обвинял их в предательстве…
– Причем король подозревал какие-то интриги за своей спиной, – продолжал кастелян. – И, конечно же, оказался прав. Чтобы это понять, не надо быть семи пядей во лбу. Ворхейн объединился с Хилландером, и теперь время хаоса, которого они так жаждали, придвинулось вплотную. К несчастью, из клана короля не осталось никого достойного, дабы принять бразды правления.
– По моим сведениям, – деликатно заметил священник, – король вполне мог изменить подобное положение.
Его собеседник рассмеялся визгливым стариковским смехом.
– И откуда же эти сведения, отец? От ваших шпионов?
Первосвященник задохнулся от возмущения:
– Надеюсь, ты не хочешь обвинить меня в…?
– Успокойтесь, – добродушно ответил кастелян, – я не обвиняю вас ни в чем таком, о чем не знал бы король.
Священник нахмурился, что вызвало у его попутчика новый приступ смеха.
– Да ладно вам, отец, – сказал он, покачивая головой. – Не так уж трудно догадаться, что внезапные исчезновения и смерти потенциальных противников короля, по сути, являются политическими убийствами. Понятное дело, старик не желал, чтобы его превосходство кто-то оспаривал.
Первосвященник бросил на собеседника сердитый взгляд.
– Боюсь, в результате прольются реки крови. Слишком дорогая цена за попытку сохранить трон.
– Уже пролито…
Они замолчали на какое-то время, затем продолжали беседовать на ходу.
– И кто же, по-твоему, станет…? – начал священник.
– Как знать, как знать… Но помяните мое слово: любому, кто унаследует королевскую власть, начать придется с покорения остальных кланов. Дабы утвердить свое превосходство.
– Значит, война, – простонал священник.
– Да, война между кланами, – согласился кастелян. – Вот наследство, которое оставил нам король.
Первосвященник осенил себя знаком восходящей луны:
– Да сохрани нас Аэрик!
Кастелян с недоверием покачал головой.
– Сдается мне, что мы скорее во власти Сальвистара, чем Аэрика…
Голос старика совсем упал, и Кариган пришлось напрячь слух, чтобы расслышать окончание его тирады.
– Во всем виноват этот старый дурак. Он должен был потрудиться произвести на свет ребенка и официально объявить его своим наследника… А он, вместо того, сталкивал лбами вождей кланов – будто играл в «интригу»! Похоже, король таким образом получал удовольствие. Да что там, чертов ублюдок попросту наслаждался произведенным эффектом! – кастелян умолк, потирая подбородок. – Не удивлюсь, если это запланированная акция. Так сказать, прощальная шутка над кланами Сакора…
– Неважно, кто победит в этой войне, – вздохнул первосвященник. – Главное, чтобы кланы Сакоридии снова объединились. Нашей бедной стране так нужен мир…
У Кариган ум за разум заходил. Возможно ли, чтобы сейчас, на ее глазах, зарождалась Война Кланов? Или она спит наяву? Насколько она помнит, чайка являлась гербом клана Силендеров. Тогда выходит, на похоронных носилках возлежал король Агат Силендер – последний в своей династии. В разразившейся затем войне победил вождь клана Хилланде-ров, очередным правителем стал Смидхе Хилландер. Он полностью оправдал надежды первосвященника: объединил все кланы и подарил стране более чем двухсотлетний мир и процветание. Собственно, Сакоридия и по сей день наслаждается ими.
Двести лет… То, что она сейчас видела, происходило два столетия назад…
Стук конских копыт снова вернулся. Пол уходил из-под ног Кариган, и она окунулась в поток быстро мелькающих полос света и тьмы. Световые пятна отбрасывали причудливые тени на каменные стены, но только затем, чтобы снова швырнуть девушку в темный провал. Затем снова свет… и так до бесконечности.
Люди появлялись и исчезали, оставляя после себя лишь мимолетные образы. Их речь, смешиваясь с отстающим эхом, сливалась в невнятный поток – будто разговаривали призраки.
Путешествие – если только дозволительно употребить это слово – закончилось внезапной остановкой: Кариган шлепнулась на каменный пол.
Мотая головой, она поднялась на ноги и огляделась. Черт, она находилась в том же самом месте, где повстречалась со священником и кастеляном. Если она и перемещалась, то отнюдь не в физическом пространстве.
В нишах по-прежнему потрескивали факелы, дым спиральными витками поднимался к закопченному потолку. По стенам были развешаны яркие гобелены и геральдические щиты: в переменчивом свете гордо поблескивали старинные гербы. Вот Морская Роза и Черный Медведь, а здесь – Сокол и вечнозеленый Страстоцвет. Эти символы уже сотни лет не использовались, поскольку принадлежали давно ушедшим династиям.
«Как же далеко меня закинуло, – подумала девушка. – Как глубоко во времени?..»
В коридоре толпились солдаты – большинство в черно-серебряных мундирах. Но встречались здесь и другие цвета, иные гербы, создавая впечатляющее многоцветье. Непрекращающаяся речь сливалась в ее ушах в сплошной гул. Краски, свет и шум – все вместе это просто ошеломляло Кариган.
Как и прежде, никто ее не видел. Но время от времени в ее сторону бросались опасливые взгляды, разговоры при этом смолкали. Когда девушка тронулась вперед, толпа расступалась перед ней.
Мимо нее поспешно прошли двое. Одна из них – высокая женщина в легком вооружении с зеленым плащом, перекинутым через плечо.
Помимо этого, при ней был плед в сине-зеленую клетку, у пояса сабля и витой рог. Кариган успела разглядеть у нее брошь в виде крылатого коня. Ее собственная брошь мгновенно отозвалась легкой вибрацией, которая разошлась по всем нервным окончаниям.
Этот плед, так же как и сабля, были хорошо знакомы Кариган. Плед драпировал останки Первого Всадника, Лил Амбриот, которые хранились в подземелье замка. Сабля теперь принадлежала самой Кариган.
Мужчина, сопровождавший Первого Всадника, являлся обладателем роскошной гривы седых волос и всклокоченной бороды. Он тоже был вооружен: у пояса висел внушительный меч. На голове его красовалась золотая, украшенная каменьями корона, которую Кариган недавно видела на груди у Агата Силендера. При появлении парочки солдаты перешептывались и поспешно падали на колени.
Мужчина не мог быть не кем другим, как королем Джонеусом, первым верховным королем Сакоридии. Короновали его тысячу лет назад, как раз по окончании Долгой войны.
Да уж, забросило ее далеко. Без сомнения, очень далеко.
Дневник Адриакса эль Фекса
Магия, которую вынужден был применить Алессандрос при разрушении местных поселений, привлекла внимание элт в их цитадели. Поздней ночью к нам прибыли эмиссары, облаченные в блестящие латы. Любопытно, молочно-белый металл, из которого они были изготовлены, казалось, аккумулировал лунный свет. Посланники в весьма жесткой форме потребовали, чтобы мы навсегда покинули эти берега. И никогда больше не возвращались…
Я был там и видел, как в глазах Алессандроса зажегся огонь былой страсти при виде элт. Помнится, в свое время он высказывал мне предположение, что этот народ является собственно хранилищем этерии, а не извлекает ее извне при помощи своего искусства. Так или иначе, но принц задержал посланников – всех, кроме одного. Его Алессандрос отправил обратно, к их королеве, дабы тот достает ей ультиматум. Либо элт покорятся Империи, либо будут наказаны жестокой войной. Такая категоричность встревожила меня и генерала Спурлохе, но мы успокаивали себя тем, что, возможно, принц просто блефует. Кто знает, на что способны эти элт? Эмиссары остались у нас на правах заложников.
Алессандрос не отходил от них, буквально засыпая вопросами. При этом он пожирал их глазами, как лев пойманную жертву. Однако элт отказались сообщать какую бы то ни было информацию. У принца не оставалось другого выбора, как подвергнуть их насилию. Упрямство одного из пленников, увы, стоило ему жизни. Алессандрос – так же, как и двое его товарищей – был очень расстроен сим фактом. Тем более что один из оставшихся в живых элт характеризовал это как гнусное, богомерзкое деяние. Он заявил, что для его народа человеческая жизнь имеет абсолютную ценность. «Так же, как и для аркозийцев», – парировал Алессандрос.
«Разве ваши аркозийцы живут вечной жизнью, как мы?» – вырвалось у одного пленника, но, поймав гневный взгляд своего товарища, он тут же прикусил язык. Алессандроса же эта оговорка подстегнула и подвигла на дальнейшие расспросы.
Спурлок
Уэлдон Спурлок прохаживался меж письменных столов, за которыми усердно трудились его клерки: переписывали письма и документы. В комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь звуком его шагов да поскрипыванием перьев.
У стола Феннинга он остановился. Не то, чтобы тот плохо трудился. Напротив, он быстро продвигался в своей работе, четко и аккуратно выводя буковки на листе. Просто Спурлоку нравилось стоять над душой у парня и наблюдать, как присутствие начальника нагоняет ужас на клерка и заставляет писать все быстрее и быстрее. На щеках Феннинга проступили красные пятна. В какой-то момент нервы его не выдержали, и на бумаге появилась целая россыпь мелких клякс.
В тот же миг деревянная указка Спурлока уперлась в стол Феннинга. Бедняга так и подскочил, глаза его расширились от ужаса, на лбу выступил пот.
– Какая небрежность, Феннинг, – в голосе начальника слышалась укоризна. – Немедленно перепишите.
– Да, сэр.
Пока молодой человек суетился в поисках нового листа бумаги, Спурлок двинулся дальше по проходу меж столов. На лице его играла самодовольная улыбка. Он наслаждался, держа в страхе многочисленный штат канцелярии, ежечасно давая им почувствовать, кто здесь хозяин. Чем больше нервозности, тем лучше для дела. Страх – отличное стимулирующее средство.
О, он прекрасно знал, о чем они шепчутся за его спиной. Но в его присутствии они не смели и пикнуть. Малейший намек на вольномыслие карался сверхурочным заданием. А часто сотрудники даже не имели представления, за что их наказывают. Такая непредсказуемость ужасного Спурлока держала клерков в постоянном напряжении. Никто и никогда не знал, чего ждать в следующий момент.
«Я начальник канцелярии, и здесь моя империя». – Эта мысль несла в себе горький оттенок, ибо придворные аристократы смотрели на него как на мелкого бюрократа. Разве не жалкое место занимал он в здешней иерархической лестнице? Его непосредственный начальник, кастелян Сперрен, умудрился переложить всю работу на плечи Спурлока. И в то же время этот надутый осел приходил в неистовство и, не стесняясь, распекал его при малейшем промедлении или упущении в работе. А король, естественно, безоговорочно верил Сперрену.
Жалкая должность для человека, предназначенного к великим свершениям. Но ничего, настанет день – и вот тогда эти несчастные клерки познают настоящий ужас. Да что там клерки: вся Сакоридия будет пресмыкаться у его ног… а особенно король. Уж он…
Айрелл сидел, мечтательно глядя в окно, как бы дожидаясь полуденного колокола. На лице начальника канцелярии появилась зловещая улыбка, его указка резко опустилась на пол. Айрелл обернулся на звук и непроизвольно судорожно сглотнул, увидев, что стал объектом внимания Спурлока.
– Вы никак проголодались, Айрелл? – участливо поинтересовался тот.
Пойманный с поличным клерк покраснел и стал бесцельно перекладывать бумаги на своем столе.
– Никак нет, сэр.
Именно этот момент его обширное брюхо выбрало для того, чтобы издать предательское урчание. Бедняга Айрелл стал пунцовым. Сидевшие поблизости сослуживцы бросали на него косые взгляды, кое-кто злорадно усмехался.
– Небось, мечтаете о свежеиспеченных пирогах из нашей столовой, а?
Айрелл не смел поднять глаз от поверхности своего стола.
Тут, наконец, колокол на башне начал отзванивать полдень. Клерки зашевелились, с нетерпением ожидая разрешения покинуть кабинет. Однако начальник не спешил отпускать их. Даже когда смолк последний, двенадцатый, удар, он молчал, доводя подчиненных до крайней степени отчаяния и нетерпения. Впрочем, им повезло – сегодня Спурлок и сам спешил, его ждали дела. Важные дела.
– Все свободны на время обеденного перерыва, – провозгласил он. – За исключением вас, Айрелл. Вам следует остаться и продолжить работу.
Заскрипели отодвигаемые стулья, клерки торопились поскорее покинуть кабинет – от греха подальше. Один Айрелл продолжал сидеть, все с тем же мрачным видом уставясь на столешницу.
– Если к моему возвращению вы не успеете все закончить, – с угрозой продолжал Спурлок, – то мне придется задержать вас здесь до пяти часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89