Этого не может быть! Ведь совсем недавно она видела его в Зеркале Луны. Правда, он выглядел таким больным… но все равно.
Девушка потрясла головой, отказываясь верить тому, что услышала.
Она видела руку короля на своем плече, но не чувствовала ее. Все тело словно онемело.
– Нет-нет, – твердила она. – Это неправда. Я попрошу Мару, и она…
Захарий проклинал себя на чем свет стоит.
– Простите, я думал, вы уже знаете… Мне казалось, что вам все должны были рассказать, как только вы вернулись и увидели казарму Всадников.
При чем здесь казарма? О чем он толкует? Нет, надо срочно повидать Мару. Олтон просто не мог умереть. Он…
– Казарма Всадников сгорела, – сообщил король. – Кто-то вторгся на территорию замка. Думаю, Мара воспользовалась своими магическими способностями, чтобы защититься от опасности. Она сильно пострадала в пожаре. Эфрама, увы, спасти не удалось.
– Нет!
– Кариган… – король попытался обнять ее, чтобы успокоить.
Но девушка вырвалась и опрометью выбежала из кабинета.
Пепел
Юный лекарь Бен стоял в лечебном флигеле, заслонив своим телом вход в палату Мары. От волнения он беспрестанно облизывал губы, а глаза, казалось, были готовы выпрыгнуть из орбит.
– Вам нельзя входить! – убеждал он Кариган. – Она в слишком тяжелом состоянии. Поверьте, Всадник, ожоги – коварная вещь. Только мастер Дестарион и я можем…
Вдруг в руке девушки – откуда ни возьмись – появилась сабля. Она дрожала и напряженно вибрировала в такт ее гневу. Все, что Кариган знала в этот момент, было слепое, всепоглощающее бешенство.
В этот момент в конце коридора показался сам Дестарион. Он спешил на шум в сопровождении солдат. Остальные лекари жались по стенкам, не рискуя подходить ближе к разъяренной посетительнице.
– Всадник!!! – Кариган впервые услышала, чтобы прославленный мэтр повысил голос. – Немедленно опустите меч!
«Какой меч?» Девушка растерянно посмотрела на свою руку, на пальцы, сжимавшие обтянутую кожей рукоять сабли. Ей показалось – это чужая рука, принадлежащая совсем незнакомому человеку. О, великие Боги, что она такое творит?
Кариган разжала пальцы, и оружие упало на пол. Она тупо смотрела на саблю, валявшуюся на ковре. Старый боевой клинок – он был настолько острым, что мог разрезать волос. Да что же такое делает ее рука? Ведь предназначение оружия – убивать… Неужели недостаточно прервано человеческих жизней?
В следующее мгновение солдаты оказались уже рядом, они скрутили ей руки за спиной. Хотя девушка и не сопротивлялась, с ней не церемонились.
Мастер Дестарион сверлил Кариган сердитым взглядом, будто она являлась каким-то опасным монстром.
– Какого черта вы здесь делаете? – налетел он на нее. – Это место, где людей лечат!
В горле девушки стоял комок, она лишь молча глядела на саблю у своих ног.
– В настоящий момент Всадник Бреннон едва жива. Ваше вторжение могло бы нанести ей непоправимый вред.
Господи, как больно. Внутри Кариган все, казалось, разрывалось на части. По щеке скатилась слеза… Скатилась и осталась темным пятном на ковре.
Дестарион продолжал что-то говорить, но девушка его не слышала. И она вовсе не погрузилась в собственные мысли – ее сознание просто унеслось куда-то далеко-далеко, и в таком состоянии девушка оказалась отделенной от всего, что ее окружало.
Она воспринимала звуки, но не распознавала их. В глазах стояла пелена, сквозь которую Кариган видела лишь смутные движущиеся образы. Так продолжалось, пока она не услышала голос короля Захария.
– Полагаю, я могу все объяснить, мастер Дестарион.
Он поспешно шел по коридору в сопровождении двух Клинков и своих верных терьеров. Обернувшись к солдатам, король приказал:
– Освободите ее немедленно.
Но как только солдаты отпустили девушку, ноги ее подкосились, и она бы рухнула на пол, если бы не Бен и Дестарион, успевшие ее подхватить.
– По моей вине эта девушка только что перенесла немалый шок, – в голосе Захария слышалось сожаление. – У нее была очень тяжелая поездка, а я своими словами только ухудшил ее состояние.
Стоя совсем близко, король продолжал говорить, но Кариган улавливала лишь обрывки фраз: что-то про Олтона, про Эфрама… о сгоревшей казарме и Маре.
– Может, вы дадите ей какого-нибудь лекарства?
– Да, – согласился Дестарион, – неплохая мысль. Бен, сходи за успокаивающим.
Когда юноша отошел, Захарий вместо него подхватил девушку под локоть.
– Как состояние Всадника Бреннон? – тихо спросил он.
– По-прежнему цепляется за жизнь, – вздохнул Дестарион. – У всех ваших Всадников есть одна неотъемлемая черта, сир, – их боевой дух, можно даже сказать, упрямое нежелание сдаваться. Если ожоги не воспалятся, а она сама не утратит надежды… что ж, тогда у нее есть шансы на исцеление. По крайней мере, физическое.
– А Ларен?
– Невозможная женщина! – фыркнул лекарь. – Я обработал ее обожженную руку, после чего она немедленно выставила меня в коридор и захлопнула дверь у меня перед носом.
– Капитан Мэпстоун? – Кариган даже не поняла, что это она заговорила вслух – до тех пор, пока не услышала объяснения короля Захария.
– Она загасила пламя, охватившее Мару, и, без сомнения, спасла ей жизнь. Очень жаль, что Ларен по-прежнему ни с кем не желает разговаривать: ведь фактически она единственный очевидец событий… если не считать, конечно, саму Мару.
Вернулся Бен с чашкой в руках.
– Выпейте, – распорядился Дестарион. – Это принесет вам некоторое облегчение.
Девушка автоматически взяла чашку, понюхала ее содержимое. Вино, но к нему подмешано что-то невероятно сладкое. Наверняка, снотворное.
– Нет, – решительно отказалась Кариган.
– Нет?
– Нет. – Она выронила чашку из рук, и красное вино расплескалось поверх ее сабли – будто капельки крови на стальном лезвии. – Нет.
Слово, казалось, само по себе слетело с ее губ. По крайней мере, она не собиралась его произносить.
Вырвавшись из рук лекаря и короля, девушка побежала по коридору. Солдаты бросились было за ней, но Захарий их остановил.
Кариган покинула лечебницу и повернула к лестнице, ведущей на основной этаж. Она неслась по коридорам, слезы безостановочно катились по ее лицу, но девушка не обращала на них внимания.
Даже выскочив из замка, Кариган продолжала бежать – спешила к дымящимся развалинам казармы Всадников, которые черным уродливым остовом выделялись на фоне ночного неба.
Здесь она остановилась. Пламя не пощадило здания, которому было две сотни лет. Теперь от него остались лишь обгоревшие балки, печные трубы и кучи пепла. В воздухе стоял тошнотворный запах гари.
– Нет, – шептала Кариган. Неужели это она навлекла беду на Всадников? Была ли здесь ее вина? А если принц Джаметари все-таки прав, и она несет с собой разрушение? – Нет!
«Этого не может быть», – твердила она в уме, но сама себе не верила.
«Олтон погиб. Как и Эфрам. Мара балансирует между жизнью и смертью».
Кариган стояла – жалкая и заброшенная – перед бывшей казармой Всадников, и слезы оставляли дорожки на ее почерневших щеках. Ей нужны ответы! Король полагает, что их знает капитан. Так как же она смеет прятаться, оставляя ее в таком отчаянном положении!
Кариган хотела получить ответы. И немедленно!
В офицерской казарме девушка принялась колотить в дверь Ларен Мэпстоун. Она была там! Кариган знала это, видела полоску света, падавшую на пол.
Трудно сказать, как долго она ломилась в двери – стучала, кричала… Но вот петли заскрипели, и девушка отшатнулась от удивления. В дверном проеме стояла капитан, она страшно осунулась – свет масляной лампы рельефно обрисовывал заострившиеся скулы и впавшие щеки. Обычно аккуратная коса растрепалась и превратилась в свалявшуюся копну. На Ларен была старая измятая рубаха. И выглядела она очень старой и больной.
Все слова разом вылетели у Кариган из головы. Она молча глядела на жалкое подобие капитана Всадников. Затем сумела выдавить из себя лишь одно имя:
– Олтон.
Прозвучало это как обвинение.
Может, поэтому Ларен ничего не ответила? Но ее молчание только подхлестнуло ярость девушки.
– А как насчет Мары? А Эфрама? Как же ты допустила все это?
И ее снова понесло. Кариган кричала, изливая в словах гнев и отчаяние. В какой-то момент капитан покачнулась в дверях, будто от физической боли.
– Почему? – не отступала девушка. – Почему ты позволила этому случиться? И почему ты свалила все на мои плечи?
Капитан вскинула перебинтованные руки, словно защищаясь от ударов. Но к этому моменту огонь в душе Кариган уже угас, она чувствовала себя такой же выгоревшей и опустошенной, как старая казарма. Обессиленная, она упала на колени перед Ларен. А та медленно отступила в свою комнату и затворила дверь.
И тогда девушка сделала единственное, что ей оставалось по силам, – пошла на конюшню. Но даже рядом с верным Кондором она не могла успокоиться. Вскарабкавшись на чердак, девушка свернулась калачиком на куче сена. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Могла лишь лежать и вглядываться в темноту, прислушиваясь к лошадям, мягко переступавшим в стойлах под нею.
Кто-то вошел в конюшню с фонарем в руках.
– Кариган? – послышался голос Захария.
Уткнувшись лицом в сено, Кариган заткнула уши ладонями. Ну почему? Почему они не могут оставить ее в покое?
Но что-то внутри нее рванулось навстречу этому зову. Кариган так хотелось, чтобы ее утешили.
Пятно света дернулось и двинулось в обход конюшни. Как лестно, подумала Кариган, сам король Сакоридии разыскивает своего Зеленого Всадника.
Захарий задержался у подножия лестницы. Девушка молилась, чтобы он ушел, но одновременно страстно желала, чтобы он поднялся и обнаружил ее.
Старая лестница заскрипела, когда король встал на нижнюю ступеньку. Свет лампы приближался, поднимаясь вместе с ним. Когда Захарий показался в чердачном люке, она закрыла глаза.
– Кариган, – тихо произнес король. – Мне ужасно жаль, что так вышло. Простите меня. Я знаю, вы с Олтоном были очень близки.
Король опустился рядом с девушкой. Она подумала, что вот сейчас он – большой и сильный – прогонит все ее печали. Но, похоже, близость Захария лишь усиливала ее горе.
– Я ужасно сожалею, – снова повторил он.
И прежде чем Кариган успела о чем-нибудь подумать, боль захлестнула ее и вырвалась наружу в виде долго сдерживаемых рыданий. Все тело девушки сотрясалось, и она не заметила, как король обнял ее и привлек к себе. Уткнувшись ему в плечо, Кариган продолжала плакать.
– Я не могу, не могу поверить, что он мертв!
– Ш-ш-ш.
Через какое-то время слезы иссякли, и она просто сидела, прижавшись к груди короля, и слушала, как колотится его сердце.
* * *
Он не выпускал ее из объятий, пока девушка не забылась в каком-то подобии горестного, тревожного сна. Кариган смутно помнила, как Захарий перенес ее на ворох сена и чем-то накрыл. После чего она по-настоящему заснула. Сколько король просидел возле нее, она не знала. Может, все это ей приснилось…
Во сне девушка провела рукой по покрывалу – оно было из гладкого бархата. Кариган распахнула опухшие, воспаленные глаза и обнаружила: то, что показалось ей покрывалом, оказалось темно-синей накидкой короля Захария. Она натянула ее до подбородка и вдохнула незнакомый приятный запах. Это доставило ей необъяснимое наслаждение, будто Захарий по-прежнему был здесь и обнимал ее.
Серые рассветные лучи пробивались сквозь щели в крыше конюшни. Внизу топтались лошади, среди их вздохов и всхрапываний она безошибочно распознала голос Кондора. Скоро появится Хеп, замок проснется и заживет своей обычной жизнью – так, будто ничего и не случилось. Будто Олтон по-прежнему жив.
На глаза снова навернулись слезы, в носу защипало. Но Кариган не могла больше плакать, сил у нее не осталось.
«Старо, как мир», – послышалось неподалеку.
Девушка вздрогнула при звуках знакомого голоса Лил Амбриот. Та сидела на копне сена, утренние лучи едва позволяли разглядеть черты ее лица.
«Да-да, старая история, повторяющаяся вновь и вновь. Если б ты знала, скольких Всадников пришлось мне проводить в последний путь за время войны! Все они были моими товарищами, некоторые – близкими друзьями. И тем не менее, несмотря на потери, мы продолжали двигаться вперед. А знаешь, почему?»
– Наверное, вы должны были так поступать, – сказала Кариган.
Лил кивнула: «Правильно, мы должны были. Мы должны были сражаться, чтобы победить Морнхэвена. В противном случае всех оставшихся в живых ожидала участь, худшая, чем смерть: мы могли потерять свободу. Сдаться означало опозорить тех, кто отдал жизни, сражаясь за все светлое, что было на нашей земле. В их смерти мы находили силы и опору для нашей твердости. Это давало нам новый импульс для борьбы».
Умом Кариган понимала правоту Первого Всадника. Но боль в сердце все равно не отпускала.
«Думаю, остальные Всадники, вернувшись, испытают тот же шок, что и ты, – продолжала Лил. – Им тоже понадобится совет и утешение – как тебе сегодняшней ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Девушка потрясла головой, отказываясь верить тому, что услышала.
Она видела руку короля на своем плече, но не чувствовала ее. Все тело словно онемело.
– Нет-нет, – твердила она. – Это неправда. Я попрошу Мару, и она…
Захарий проклинал себя на чем свет стоит.
– Простите, я думал, вы уже знаете… Мне казалось, что вам все должны были рассказать, как только вы вернулись и увидели казарму Всадников.
При чем здесь казарма? О чем он толкует? Нет, надо срочно повидать Мару. Олтон просто не мог умереть. Он…
– Казарма Всадников сгорела, – сообщил король. – Кто-то вторгся на территорию замка. Думаю, Мара воспользовалась своими магическими способностями, чтобы защититься от опасности. Она сильно пострадала в пожаре. Эфрама, увы, спасти не удалось.
– Нет!
– Кариган… – король попытался обнять ее, чтобы успокоить.
Но девушка вырвалась и опрометью выбежала из кабинета.
Пепел
Юный лекарь Бен стоял в лечебном флигеле, заслонив своим телом вход в палату Мары. От волнения он беспрестанно облизывал губы, а глаза, казалось, были готовы выпрыгнуть из орбит.
– Вам нельзя входить! – убеждал он Кариган. – Она в слишком тяжелом состоянии. Поверьте, Всадник, ожоги – коварная вещь. Только мастер Дестарион и я можем…
Вдруг в руке девушки – откуда ни возьмись – появилась сабля. Она дрожала и напряженно вибрировала в такт ее гневу. Все, что Кариган знала в этот момент, было слепое, всепоглощающее бешенство.
В этот момент в конце коридора показался сам Дестарион. Он спешил на шум в сопровождении солдат. Остальные лекари жались по стенкам, не рискуя подходить ближе к разъяренной посетительнице.
– Всадник!!! – Кариган впервые услышала, чтобы прославленный мэтр повысил голос. – Немедленно опустите меч!
«Какой меч?» Девушка растерянно посмотрела на свою руку, на пальцы, сжимавшие обтянутую кожей рукоять сабли. Ей показалось – это чужая рука, принадлежащая совсем незнакомому человеку. О, великие Боги, что она такое творит?
Кариган разжала пальцы, и оружие упало на пол. Она тупо смотрела на саблю, валявшуюся на ковре. Старый боевой клинок – он был настолько острым, что мог разрезать волос. Да что же такое делает ее рука? Ведь предназначение оружия – убивать… Неужели недостаточно прервано человеческих жизней?
В следующее мгновение солдаты оказались уже рядом, они скрутили ей руки за спиной. Хотя девушка и не сопротивлялась, с ней не церемонились.
Мастер Дестарион сверлил Кариган сердитым взглядом, будто она являлась каким-то опасным монстром.
– Какого черта вы здесь делаете? – налетел он на нее. – Это место, где людей лечат!
В горле девушки стоял комок, она лишь молча глядела на саблю у своих ног.
– В настоящий момент Всадник Бреннон едва жива. Ваше вторжение могло бы нанести ей непоправимый вред.
Господи, как больно. Внутри Кариган все, казалось, разрывалось на части. По щеке скатилась слеза… Скатилась и осталась темным пятном на ковре.
Дестарион продолжал что-то говорить, но девушка его не слышала. И она вовсе не погрузилась в собственные мысли – ее сознание просто унеслось куда-то далеко-далеко, и в таком состоянии девушка оказалась отделенной от всего, что ее окружало.
Она воспринимала звуки, но не распознавала их. В глазах стояла пелена, сквозь которую Кариган видела лишь смутные движущиеся образы. Так продолжалось, пока она не услышала голос короля Захария.
– Полагаю, я могу все объяснить, мастер Дестарион.
Он поспешно шел по коридору в сопровождении двух Клинков и своих верных терьеров. Обернувшись к солдатам, король приказал:
– Освободите ее немедленно.
Но как только солдаты отпустили девушку, ноги ее подкосились, и она бы рухнула на пол, если бы не Бен и Дестарион, успевшие ее подхватить.
– По моей вине эта девушка только что перенесла немалый шок, – в голосе Захария слышалось сожаление. – У нее была очень тяжелая поездка, а я своими словами только ухудшил ее состояние.
Стоя совсем близко, король продолжал говорить, но Кариган улавливала лишь обрывки фраз: что-то про Олтона, про Эфрама… о сгоревшей казарме и Маре.
– Может, вы дадите ей какого-нибудь лекарства?
– Да, – согласился Дестарион, – неплохая мысль. Бен, сходи за успокаивающим.
Когда юноша отошел, Захарий вместо него подхватил девушку под локоть.
– Как состояние Всадника Бреннон? – тихо спросил он.
– По-прежнему цепляется за жизнь, – вздохнул Дестарион. – У всех ваших Всадников есть одна неотъемлемая черта, сир, – их боевой дух, можно даже сказать, упрямое нежелание сдаваться. Если ожоги не воспалятся, а она сама не утратит надежды… что ж, тогда у нее есть шансы на исцеление. По крайней мере, физическое.
– А Ларен?
– Невозможная женщина! – фыркнул лекарь. – Я обработал ее обожженную руку, после чего она немедленно выставила меня в коридор и захлопнула дверь у меня перед носом.
– Капитан Мэпстоун? – Кариган даже не поняла, что это она заговорила вслух – до тех пор, пока не услышала объяснения короля Захария.
– Она загасила пламя, охватившее Мару, и, без сомнения, спасла ей жизнь. Очень жаль, что Ларен по-прежнему ни с кем не желает разговаривать: ведь фактически она единственный очевидец событий… если не считать, конечно, саму Мару.
Вернулся Бен с чашкой в руках.
– Выпейте, – распорядился Дестарион. – Это принесет вам некоторое облегчение.
Девушка автоматически взяла чашку, понюхала ее содержимое. Вино, но к нему подмешано что-то невероятно сладкое. Наверняка, снотворное.
– Нет, – решительно отказалась Кариган.
– Нет?
– Нет. – Она выронила чашку из рук, и красное вино расплескалось поверх ее сабли – будто капельки крови на стальном лезвии. – Нет.
Слово, казалось, само по себе слетело с ее губ. По крайней мере, она не собиралась его произносить.
Вырвавшись из рук лекаря и короля, девушка побежала по коридору. Солдаты бросились было за ней, но Захарий их остановил.
Кариган покинула лечебницу и повернула к лестнице, ведущей на основной этаж. Она неслась по коридорам, слезы безостановочно катились по ее лицу, но девушка не обращала на них внимания.
Даже выскочив из замка, Кариган продолжала бежать – спешила к дымящимся развалинам казармы Всадников, которые черным уродливым остовом выделялись на фоне ночного неба.
Здесь она остановилась. Пламя не пощадило здания, которому было две сотни лет. Теперь от него остались лишь обгоревшие балки, печные трубы и кучи пепла. В воздухе стоял тошнотворный запах гари.
– Нет, – шептала Кариган. Неужели это она навлекла беду на Всадников? Была ли здесь ее вина? А если принц Джаметари все-таки прав, и она несет с собой разрушение? – Нет!
«Этого не может быть», – твердила она в уме, но сама себе не верила.
«Олтон погиб. Как и Эфрам. Мара балансирует между жизнью и смертью».
Кариган стояла – жалкая и заброшенная – перед бывшей казармой Всадников, и слезы оставляли дорожки на ее почерневших щеках. Ей нужны ответы! Король полагает, что их знает капитан. Так как же она смеет прятаться, оставляя ее в таком отчаянном положении!
Кариган хотела получить ответы. И немедленно!
В офицерской казарме девушка принялась колотить в дверь Ларен Мэпстоун. Она была там! Кариган знала это, видела полоску света, падавшую на пол.
Трудно сказать, как долго она ломилась в двери – стучала, кричала… Но вот петли заскрипели, и девушка отшатнулась от удивления. В дверном проеме стояла капитан, она страшно осунулась – свет масляной лампы рельефно обрисовывал заострившиеся скулы и впавшие щеки. Обычно аккуратная коса растрепалась и превратилась в свалявшуюся копну. На Ларен была старая измятая рубаха. И выглядела она очень старой и больной.
Все слова разом вылетели у Кариган из головы. Она молча глядела на жалкое подобие капитана Всадников. Затем сумела выдавить из себя лишь одно имя:
– Олтон.
Прозвучало это как обвинение.
Может, поэтому Ларен ничего не ответила? Но ее молчание только подхлестнуло ярость девушки.
– А как насчет Мары? А Эфрама? Как же ты допустила все это?
И ее снова понесло. Кариган кричала, изливая в словах гнев и отчаяние. В какой-то момент капитан покачнулась в дверях, будто от физической боли.
– Почему? – не отступала девушка. – Почему ты позволила этому случиться? И почему ты свалила все на мои плечи?
Капитан вскинула перебинтованные руки, словно защищаясь от ударов. Но к этому моменту огонь в душе Кариган уже угас, она чувствовала себя такой же выгоревшей и опустошенной, как старая казарма. Обессиленная, она упала на колени перед Ларен. А та медленно отступила в свою комнату и затворила дверь.
И тогда девушка сделала единственное, что ей оставалось по силам, – пошла на конюшню. Но даже рядом с верным Кондором она не могла успокоиться. Вскарабкавшись на чердак, девушка свернулась калачиком на куче сена. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Могла лишь лежать и вглядываться в темноту, прислушиваясь к лошадям, мягко переступавшим в стойлах под нею.
Кто-то вошел в конюшню с фонарем в руках.
– Кариган? – послышался голос Захария.
Уткнувшись лицом в сено, Кариган заткнула уши ладонями. Ну почему? Почему они не могут оставить ее в покое?
Но что-то внутри нее рванулось навстречу этому зову. Кариган так хотелось, чтобы ее утешили.
Пятно света дернулось и двинулось в обход конюшни. Как лестно, подумала Кариган, сам король Сакоридии разыскивает своего Зеленого Всадника.
Захарий задержался у подножия лестницы. Девушка молилась, чтобы он ушел, но одновременно страстно желала, чтобы он поднялся и обнаружил ее.
Старая лестница заскрипела, когда король встал на нижнюю ступеньку. Свет лампы приближался, поднимаясь вместе с ним. Когда Захарий показался в чердачном люке, она закрыла глаза.
– Кариган, – тихо произнес король. – Мне ужасно жаль, что так вышло. Простите меня. Я знаю, вы с Олтоном были очень близки.
Король опустился рядом с девушкой. Она подумала, что вот сейчас он – большой и сильный – прогонит все ее печали. Но, похоже, близость Захария лишь усиливала ее горе.
– Я ужасно сожалею, – снова повторил он.
И прежде чем Кариган успела о чем-нибудь подумать, боль захлестнула ее и вырвалась наружу в виде долго сдерживаемых рыданий. Все тело девушки сотрясалось, и она не заметила, как король обнял ее и привлек к себе. Уткнувшись ему в плечо, Кариган продолжала плакать.
– Я не могу, не могу поверить, что он мертв!
– Ш-ш-ш.
Через какое-то время слезы иссякли, и она просто сидела, прижавшись к груди короля, и слушала, как колотится его сердце.
* * *
Он не выпускал ее из объятий, пока девушка не забылась в каком-то подобии горестного, тревожного сна. Кариган смутно помнила, как Захарий перенес ее на ворох сена и чем-то накрыл. После чего она по-настоящему заснула. Сколько король просидел возле нее, она не знала. Может, все это ей приснилось…
Во сне девушка провела рукой по покрывалу – оно было из гладкого бархата. Кариган распахнула опухшие, воспаленные глаза и обнаружила: то, что показалось ей покрывалом, оказалось темно-синей накидкой короля Захария. Она натянула ее до подбородка и вдохнула незнакомый приятный запах. Это доставило ей необъяснимое наслаждение, будто Захарий по-прежнему был здесь и обнимал ее.
Серые рассветные лучи пробивались сквозь щели в крыше конюшни. Внизу топтались лошади, среди их вздохов и всхрапываний она безошибочно распознала голос Кондора. Скоро появится Хеп, замок проснется и заживет своей обычной жизнью – так, будто ничего и не случилось. Будто Олтон по-прежнему жив.
На глаза снова навернулись слезы, в носу защипало. Но Кариган не могла больше плакать, сил у нее не осталось.
«Старо, как мир», – послышалось неподалеку.
Девушка вздрогнула при звуках знакомого голоса Лил Амбриот. Та сидела на копне сена, утренние лучи едва позволяли разглядеть черты ее лица.
«Да-да, старая история, повторяющаяся вновь и вновь. Если б ты знала, скольких Всадников пришлось мне проводить в последний путь за время войны! Все они были моими товарищами, некоторые – близкими друзьями. И тем не менее, несмотря на потери, мы продолжали двигаться вперед. А знаешь, почему?»
– Наверное, вы должны были так поступать, – сказала Кариган.
Лил кивнула: «Правильно, мы должны были. Мы должны были сражаться, чтобы победить Морнхэвена. В противном случае всех оставшихся в живых ожидала участь, худшая, чем смерть: мы могли потерять свободу. Сдаться означало опозорить тех, кто отдал жизни, сражаясь за все светлое, что было на нашей земле. В их смерти мы находили силы и опору для нашей твердости. Это давало нам новый импульс для борьбы».
Умом Кариган понимала правоту Первого Всадника. Но боль в сердце все равно не отпускала.
«Думаю, остальные Всадники, вернувшись, испытают тот же шок, что и ты, – продолжала Лил. – Им тоже понадобится совет и утешение – как тебе сегодняшней ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89