Кондиционеры работали отлично, и пока еще никто не прыгал с потолка с
направленным на них автоматом "Узи", который никогда не дает осечек. Это
была реальная жизнь, а не восемьдесят седьмой роман в серии о полицейских
подвигах или фильм о Рэмбо. А то, что реальная жизнь включает в себя
бессонную ночь здесь, могло быть даже чуть лучше, чем патрулирование в
полицейской машине для прекращения пьяных драк в барах или семейных ссор
между не менее пьяными мужьями и женами в их квартирах. Реальная жизнь
должна всегда предполагать их осторожность и чрезвычайность действий в
кондиционируемых холлах жаркими ночами в городе. Так они твердо считали.
Они бы продвинулись еще дальше в своих размышлениях на эту тему, но
двери лифта отворились, и из него вышел раненый слепой человек, неуверенно
зашагавший внутрь коридора.
Он был высок и очень широкоплеч. Ему вряд ли было больше сорока. Он
был одет в спортивный плащ и брюки, которые не совсем подходили к плащу,
но и не очень портили общее впечатление. Первый полисмен - "Осторожный" -
имел время подумать, что человек, который подбирал одежду слепому, должен
иметь неплохой вкус. На слепом были также большие черные очки, которые
съезжали ему на нос из-за сломанной дужки. Это были не затемненные очки, а
самые темные солнцезащитные, типа тех, что носил Человек-невидимка изо
романа Уэллса.
Слепой держал обе руки протянутыми вперед. Левая была пустой, а в
правой он держал грязную белую палку с резиновым набалдашником. Обе руки
были покрыты засохшей кровью. Брызги крови были видны на плаще и на
рубашке слепого. Если бы оба охранника Филлис Майерс действительно были
чрезвычайно осторожными, одна вещь непременно показалась бы им странной.
Слепой человек вел себя так, словно с ним только что случилось какое-то
несчастье, что-то обязательно случилось не очень приятное, но кровь уже
побурела и засохла. Это заставляло предполагать давность происшествия,
факт, который должен был бы насторожить полисменов, как не соответствующий
всему сценарию. Он должен был послужить для них красным сигналом тревоги.
Хотя этого, вероятно, и нельзя было требовать. Все произошло слишком
быстро, а когда такие вещи происходят достаточно быстро, они не дают
возможности их обдумать и оценить даже при особой бдительности и
чрезвычайной осторожности. Вы просто плывете по течению.
Какое-то мгновение они еще стояли около дверей Филлис Майерс,
счастливые, как школьники, у которых отменили сегодня занятия из-за
поломки в бойлерной, а в следующий миг окровавленный слепой мужчина уже
оказался перед самым их носом, размахивая своей грязной белой палкой в
поисках нужного пути. Не было времени для размышлений, можно было только
действовать.
- По-лиииция, - выкрикивал слепой еще даже до того, как двери лифта
открылись полностью, чтобы выпустить его. - Швейцар сказал, что полисмены
где-то здесь, на двадцать шестом! По-лиииция! Вы здесь?
Теперь он нашаривал путь в холле, палка постукивала из стороны в
сторону, и - "хук"! - он коснулся стены слева и повернулся в другую
сторону, затем снова - "хук"! - стена оказалась и справа, и если еще
кто-то не проснулся на этаже от этого грохота, то ему предстояла эта
радостная перспектива уже в очень недалеком будущем.
Чрезвычайный и Острожный подались вперед, даже не переглянувшись.
- По-лиииция! По...
- Сэр! - поспешил Чрезвычайный.
- Держитесь! Вы собираетесь упасть на...
Слепой дернул головой в направлении голоса Чрезвычайного, но не
остановился. Он отклонился назад, размахивая свободной рукой и палкой,
напоминая при этом самого Леонарда Бернстайна, пытающегося дирижировать
Нью-Йоркским филармоническим оркестром после того, как выкурил порцию или
две крэка.
- По-лиииция! Они убили мою собаку-поводыря! Они убили Дейси!
ПО-ЛИИИЦИЯ!
- Сэр...
Осторожный подошел к несчастному слепому. Шатающийся из стороны в
сторону безутешный человек опустил свободную руку в карман плаща, но вынул
оттуда вовсе не два билета на гала-концерт, организуемый Обществом слепых,
а револьвер сорок пятого калибра. Он направил его на Осторожного и дважды
нажал курок. Выстрелы были приглушены и неясны в этом тесном и почти
закрытом со всех сторон холле. Зато было много голубого дыма. Осторожный
получил пули почти в упор. Он осел на пол с продырявленной грудью, а его
китель был обожжен н продолжал тлеть.
Чрезвычайный замер перед нацеленным на него дулом в руках слепого. -
Ради Бога, пожалуйста, не делайте этого, - сказал Чрезвычайный очень
тонким голосом. Он звучал словно голос маленького ребенка. Но слепой
выпалил еще дважды. Стало еще больше голубого дыма. Выстрелы были
чрезвычайно точными для незрячего человека. Чрезвычайный упал навзничь на
паркет холла, дернулся в конвульсии и затих.
3
В Ладлоу, в пятистах милях от Нью-Йорка, Тад Бомонт беспокойно
повернулся во сне. - Голубой дым, - пробормотал он. - Голубой дым.
За окном спальни девять воробьев сидели на телефонном проводе. К ним
присоединилось еще добрых полдюжины. Птицы сидели, тихие и незаметные, над
наблюдателями в патрульной полицейской машине.
- Мне они больше не понадобятся, - сказал во сне Тад. Он неуклюже
потянулся одной рукой к своему лицу, а другую руку вскинул вверх.
- Тад, - сказала Лиз, садясь в кровати. - Тад, ты слышишь?
Тад ответил что-то невнятное, продолжая спать.
Лиз посмотрела на свои руки. Они покрылись гусиной кожей.
- Тад? Опять эти птицы? Ты опять слышишь их?
Тад ничего не сказал. За окном воробьи дружно взлетели и скрылись во
мгле, хотя время для их полета было совсем неподходящим.
Ни Лиз, ни оба полицейских в машине не заметили их.
4
Старк отшвырнул черные очки и палку в сторону. Холл был наполнен
едким дымом. Кольт Старка был заряжен разрывными пулями. Две из них
прошили полисменов навылет и сильно разнесли стену коридора. Он подошел к
двери квартиры Филлис Майерс. Он был готов вызвать ее наружу, но она
оказалась как раз за дверью, и Старк смог коротко сказать ей то, что
должно было успокоить леди в наибольшей степени.
- Что тут происходит? - прокричала она испуганно. - Что случилось?
- Мы взяли его, мисс Майерс, - ласково ответил Старк. - Если вам
хочется сделать фотографию, делайте это чертовски быстро и запомните, что
я никогда ничего вам не разрешал специально.
Она держала дверь на цепочке, когда приоткрыла ее, но все было о'кей.
Когда она приложила свой большой карий глаз к объективу, Старк послал в
него пулю.
Закрывание ее глаз - вернее, того одного, что еще существовал - здесь
было не обязательным рнтуалом, поэтому Старк повернулся и кинулся к
лифтам. Он не медлил, но и не бежал. Одна из квартирных дверей
приоткрылась - казалось, все только и занимались таким развлечением этим
вечером - и Старк погрозил револьвером кроличьей морде с выпученными
глазами, когда увидел ее. Дверь квартиры тут же захлопнулась. Он нажал
кнопку вызова лифта. Дверь открылась тут же, чего можно было ожидать в
ночное время, когда одновременно работают три лифта. Старк швырнул
револьвер через плечо на пол. Спустившись на первый этаж, Старк прошел
мимо уже второго отключенного им за этот вечер швейцара (которого он
нокаутировал тростью, украденной у слепого на Шестидесятой улице) и вышел
из подъезда.
5
Солнце всходило в гостиной Рика Коули, когда зазвонил телефон. Рику
было пятьдесят, и он был красноглазым, осунувшимся и полупьяным. Он снял
трубку сильно дрожащей рукой. Он еле сознавал, где он находится, и его
усталый, отключившийся мозг пытался внушить ему, что вообще все это
происходит во сне. Не был ли он всего три часа назад в бюро морга на
Первой авеню, опознавая там израненное тело своей бывшей жены, всего в
каком-то квартале от шикарного маленького французского ресторана, где
обслуживали не просто клиентов, а только друзей? Была ли за его наружной
дверью полиция, потому что человек, убивший Мириам, мог также попытаться
проделать это с ним? Неужели все это правда? Конечно же, нет. Несомненно,
сон... и, может быть, звонок вовсе не телефонный, это всего лишь
автоматический будильник у постели. Как правило, он ненавидел эту
треклятую штуковину... неоднократно швырял ее подальше от себя. Но в это
утро он бы расцеловал ее, даже по-французски.
Рик, однако, еще так и не проснулся до конца. Наконец, он пробормотал
в трубку:
- Хэллоу?
- Это человек, перерезавший глотку вашей жене, - произнес
бесстрастный голос, и Рик вдруг сразу очнулся. Все его робкие мечты о
сновидениях вместо реальных событий молниеносно исчезли. Это был тот
голос, который вам лучше слышать только во сне... но никогда - в обычной
своей жизни.
- Кто вы? - услышал Рик свой слабый испуганный голосок.
- Спроси Тада Бомонта, кто я, - сказал мужчина. - Он все знает про
это. Передай ему, что я сказал: "Ты разгуливаешь вокруг мертвых". И скажи
ему, что я еще не приготовил дурацкой начинки.
Рику послышался клик опускаемой незнакомцем трубки, секундная тишина
и сигналы, что линия освободилась.
Рик тоже опустил трубку, посмотрел на телефон и вдруг разрыдался.
6
В девять часов утра Рик позвонил в контору и сообщил Фриде, что она и
Джон могут идти домой - у них сегодня и до конца недели выходные дни.
Фрида захотела узнать, почему, и сам Рик удивился тому, что не смог
сказать ей какую-нибудь ложь или полуправду. Что-нибудь типа того, что Рик
был замешан в раскрытии запутанного и серьезного преступления - скажем,
воровства или растления детей. Но не не в силах и рассказывать все
подробно, пока не пройдет первый шок.
- Мириам мертва, - ответил он Фриде. - Ее убили в ее же квартире этой
ночью.
Фрида коротко вздохнула и в ужасе воскликнула: - Иисус Христос, Рик?
Не шути так! Когда ты так шутишь, эти вещи действительно происходят!
- Это правда, Фрида, - сказал он и снова чуть было не расплакался. И
эти слезы - и те, которые он пролил в морге, и те, которые были в машине
на обратном пути оттуда, и те, которые вызвал этот безумец своим звонком,
и те, которые он пытался сейчас удержать - все они были только первыми.
Мысли о слезах в будущем заставили его особенно остро почувствовать все
свое несчастье. Мириам была шлюхой, но она была также, по-своему, сладкой
шлюхой, и он любил ее. Рик закрыл глаза. Когда он открыл их, то увидел
человека. глядящего на него через окно, хотя оно находилось на
четырнадцатом этаже. Рик вскочил, но увидел рабочую форму на этом
человеке. Мойщик стекол. Рабочий помахал рукой в своей люльке. Рик поднял
руку в ответном приветствии. Казалось, его рука вдруг стала весить добрых
восемь сотен фунтов, и он уронил ее на бедро почти мгновенно.
Фрида вновь посоветовала ему не шутить, и это вызвало у него еще
большую печаль. Слезы, понимал он, это только начало. Он сказал: -
Минутку, Фрида, - и поставил телефон на пол. Он подошел к окну, чтобы
задернуть занавески. Ему вполне достаточно разговаривать с Фридой на
другом конце провода, не хватало еще, чтобы чертов мойщик наблюдал за ним
в эту минуту, столь тягостную н неприятную. Когда он подошел к окну,
человек в люльке полез в карман комбинезона, чтобы извлечь оттуда что-то.
Рик вдруг почувствовал смятение. Передай ему, что я сказал... Ты
разгуливаешь вокруг мертвых.
(Иисус Христос...)
Мойщик развернул маленький плакат. На желтом фоне красовались черные
буквы. Послание было окаймлено широко улыбающимися лицами. "НАСЛАЖДАЙСЯ
ПРЕКРАСНЫМ ДНЕМ!" - гласило оно.
Рик грустно кивнул. Наслаждайся прекрасным днем. Конечно. Он задернул
занавески и вернулся к телефону.
7
Когда, наконец, Рику удалось убедить Фриду, что он совсем не шутит,
она сперва разразилась криками и стонами, а затем совершенно искренними
рыданиями - все в конторе, да и все клиенты, даже этот тупица Оллинджер,
который писал чертовски скверные научнофантастические романы и который,
очевидно, предназначил себя делу разбивания бра во всем Западном
полушарии, любили Мир. И, конечно же, сам Рик вторил ее стенаниям и плачу,
пока, наконец, не разъединился с Фридой. "Хорошо, по крайней мере, что я
закрыл занавески, - подумал Рик.
Через пятнадцать минут, когда Рик готовил себе кофе, он вновь
вспомнил звонок того сумасшедшего. Ведь снаружи квартиры у ее дверей
находятся два полицейских охранника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73