— Шампанское?
— Спасибо, сир.
На небольшом столике возле кушетки стояло серебряное ведерко со льдом с двумя запотевшими от холода бутылками, пара бокалов на высоких ножках и документ, старательно украшенный штампами и печатями. Мильцин IX наполнил бокалы, протянул один Лизелл и галантно поднял свой:
— За победу.
Чью? — хотелось ей знать. Звон бокалов, и она сделала крошечный глоток. Не время затуманивать голову.
— А, пока я не забыл, — он взял в руки документ и протянул его ей. — Вот, моя дорогая. Предписание о присвоении титула, это и балует и портит победителя. Или победительницу? Я не могу с этим разобраться. Должен сказать, что нет такого человека, которого я бы с большей радостью принял в высшее сословие Нижней Геции.
— Спасибо. Это слишком большая награда, которую я не заслужила. Сир, я потрясена до глубины души. — Она посмотрела на документ, написанный на гецианском языке, который она плохо знала, к тому же текст был усложнен витиеватыми юридическими формулировками. Королевский штамп и печать были аккуратно проставлены. Что ни говори, впечатляющий свиток, но что она должна с ним делать оставшуюся часть вечера?
— Какое безрассудство с моей стороны, — Мильцин, очевидно, заметил ее замешательство. — Это доставят вам в гостиницу завтра утром.
— Ваше Величество очень внимательны и великодушны. У меня нет слов выразить мою благодарность, — она премило улыбнулась, мучаясь вопросом, как же ей повернуть разговор в сторону Искусного Огня.
Король Мильцин сам предложил нечаянную помощь. Вновь наполнив свой бокал, он с воодушевление предложил:
— А сейчас, моя дорогая баронесса Лизелл, вы должны мне поведать все свои истории, которые приключились с вами во время Великого Эллипса. Я знаю несколько, но из вторых рук, и, несмотря на это, они — потрясают. Но сейчас я бы хотел услышать правдивую и точную версию прямо из премиленького ротика самой победительницы.
Спасибо ему, он облегчил задачу.
— Сир, я постараюсь не утомить вас. — Она выдержала краткую паузу и начала: — Наверное, самое лучшее начать с оккупированной Ланти Умы, где местное сопротивление продолжает вести борьбу с войсками империи. В тот момент, когда я приехала, грейслендцы казнили выдающегося и очень почитаемого лантийского гражданина — пожилого джентльмена, он был сильно избит, скован тяжелыми железными цепями и брошен в яму с водой на пристани, где и утонул на глазах у своих сограждан…
— Вы видели это своими глазами?
— Видела.
— Но это же ужасно!
— Хуже. Зрелище убийства пожилого джентльмена, — продолжала Лизелл, — оскорбило зрителей, и из толпы послышались выкрики, на которые грейслендцы ответили огнем по мирным, безоружным гражданам. Я тоже была в этой толпе. Пули пролетали так близко! Мне казалось, что меня убьют. Подросток, почти ребенок, стоявший на расстоянии вытянутой руки от меня, был убит наповал.
— Да ну? Вот так происшествие!
— Лантийцы падали десятками, и даже когда они кинулись бежать прочь с пристани, грейслендские солдаты продолжали стрелять им вслед.
— Ну, это уже лишнее, абсолютно лишнее.
— И я так же подумала, сир. Вечером того же дня, — продолжала Лизелл, — я попала в общество нескольких членов древнего лантийского общества Просвещенных, известного как Выбор, они помогли, предоставив нам магический способ перемещения, волшебное стекло путешествий в пространстве…
— Как чудесно!
— Но даже в тот момент, когда Просвещенные перемещали меня и других участников гонок из Ланти Умы, в засекреченное место встречи ворвались грейслендские солдаты и открыли огонь. Я не думаю, что кто-то из лантийцев остался в живых.
— Какое бессовестное использование человеческого предназначения. Да эти грейслендцы просто сошли с ума. Интересно, понимает ли это мой кузен Огрон?
— Сир, я даже еще не начала рассказывать, что мне довелось увидеть, — продолжала гнуть свою линию Лизелл. Она рассказала об истязаниях грейслендцами туземцев в Ксо-Ксо и о вопиющих ужасах в Юмо Тауне. Она описала расстрел и грейслендские зверства, свидетельницей которых она была в Разауле, безобразные случаи в Средних Графствах и в заключение привела рассчитанно подстрекательское сообщение о грейслендском насилии, примененном к невинным гражданам Верхней Геции, которая находится всего в нескольких милях от владений его величества.
Король слушал, и его выпученные глаза совсем округлились. Он сидел тихо и неподвижно, забыв о своем шампанском, стоявшем перед ним на столе. Совершенно ясно, что она поразила его воображение, он сидел обескураженный.
Ее рассказ закончился. Она преподнесла грейслендцев в самых безобразных красках, которые только нашлись в ее словесной палитре, и надеялась, что заставила короля посмотреть на события ее глазами. Лизелл внимательно взглянула на короля. Его выражение лица не особенно поддавалось интерпретации. Она решила, что он выглядит ошеломленным.
— Невероятно, — тихо подтвердил ее рассказ Мильцин. Она тронула его. Время воспользоваться этим преимуществом.
— Сир, эти грейслендские варвары стремятся к завоеваниям и расширению своей империи, и они не делают из этого секрета. Они опустошат весь цивилизованный мир, — попробовала она подойти еще ближе к своей цели. — Все мы — их жертвы, и исключений здесь нет. Нижняя Геция стоит на грани.
— В это трудно поверить.
— Но это правда. Ваше величество должен поверить. Они уничтожат нас всех, если их не остановить силой. — Она дала ему секунду на размышление, затем спокойно попыталась приблизиться к цели еще ближе. — Широко известно, что король Нижней Геции владеет инструментом нашего спасения. — Король ничего не сказал, и она сделала еще крошечный шаг вперед. — Известие о чуде, которым владеет его величество, — Искусном Огне, — обошло весь мир.
— Вы поражаете меня.
— Сир, я думала, вы знаете. Надежды народов во всех уголках мира, над которыми нависла угроза — включая мою собственную страну, Вонар, — возлагаются на Нижнюю Гецию. Ваше Величество обладает силой, способной спасти нас всех. Я умоляю вас принять решение применить эту силу.
— Замечательно. Просто замечательно. Какое красноречие. Какой огонь. Какое знание мира. Какая роскошная красота. И в каких местах вы побывали, и свидетелем каких сцен стали, а какие опасности пришлось преодолеть! Какой насыщенной жизнью вы жили ! — Глаза Мильцина заблестели. Он обеими руками взял ее руку. — Вы редкая женщина, само воплощенное приключение! Я не помню, чтобы встречал женщину, равную вам. Правда, я почувствовал с того момента, когда наши глаза встретились, что между нашими душами существует связь, и сейчас, когда мы, наконец, общаемся, вера усилилась до абсолютной уверенности. Вы тоже это чувствуете, ведь так же? Я знаю, что вы чувствуете, вы должны чувствовать.
— Сир, что я чувствую, так это надежду на вашу гуманность…
— А, ну так это легко быть — великодушным с вами, Лизелл. Я страстно желаю обрушить на вас всю свою любовь. Я признаюсь. Я никогда не чувствовал себя так безнадежно охваченным страстью!
— Ваше Величество, если это правда, то не даруете ли вы мне исполнение самого заветного моего желания?
— Назовите свое желание.
— Продайте секрет Искусного Огня Вонару. Пополните свою казну, и даруйте моей стране средство самозащиты. Выполните мою просьбу, и вы получите всю мою безмерную благодарность.
— Но, понимаете ли, моя дорогая, Нижняя Геция придерживается нейтралитета. Всегда. В любом случае, как я могу думать о продажах, секретах и военных делах в такой момент? Вы опьяняете и возбуждаете меня! — С этими словами Мильцин IX обнял ее и с воодушевлением впился своими губами в ее губы.
Лизелл сдержала свой порыв резко оттолкнуть его. Она не могла себе позволить оскорбить короля Нижней Геции. Она даже разочаровать его не могла себе позволить. И, в общем-то, он был не так уж отвратителен. Он не был грубым или жестоким, он не вонял противно. Он не был таким отталкивающим, как солдаты в Глоше или как ночной караульный в Юмо Тауне. В нем не было ничего такого, что она на дух не выносила. Она почувствовала, что сидит напряженная, как застывший труп, и незаметно попыталась расслабиться. Восприняв это как поощрение, Мильцин позволил своему пылу еще больше разгореться, а рукам — пуститься в приятное путешествие. Инстинктивно она отодвинулась от него, отвернула лицо и, чтобы скрыть такой явный отказ, сделала вид, что тянется к своему бокалу. Парочка глотков дадут ей короткую передышку.
— Вы такой пылкий, сир, — упрекнула она нежно.
— С этим ничего не поделать, моя дорогая. Вы страшно волнующее создание. И сладкий жар вашего ответа уверил меня, что наши чувства взаимны, и я знал, что так оно и должно быть.
— Восхищение короля пьянит как самое лучшее шампанское, и все же, — она опустила голову, — несмотря на искушение, я не могу забыть о своих страхах и я не могу не замечать их.
— Ну, меня-то вы не боитесь, конечно же?
— Нисколько, сир. Ваше величество — сама любящая доброта. Нет, я имею в виду то, что я не могу избавиться от страха за свою страну. Это похоже на черное облако, которое бросает тень на мои мысли и крадет их свет и теплоту.
— Молодая и красивая женщина не может нести на своих аппетитно округлых белых плечах скорбь всего своего народа.
— Я — гражданка Вонара, сир. Беды моей страны — мои беды. Пока существует угроза со стороны Грейсленда, мое сердце в тюрьме изо льда.
— Льда?
— В леднике, Ваше Величество.
— Это трагедия, моя дорогая. Это неестественно, это неправильно — отрицать более глубокие эмоции. Ваши непосредственные порывы страстей должны проявляться, в противном случае это вредит здоровью. Позвольте мне вас успокоить. Вместе, я обещаю, нам удастся разморозить ваше сердце.
Вновь его руки обвились вокруг нее. Пока эти руки оглаживали ее спину, губы трепали мочку уха.
И вновь она подавила желание оттолкнуть его.
— Сир… — начала она, но он не дал ей закончить, закрыв ей рот своим ртом.
— Племянник, я периодически выказывал пренебрежение к твоему обучению на Ледяном Мысе, но на то были свои причины, — произнес грандлендлорд Торвид. — Хотя я не могу отрицать очевидные преимущества этого образования, особенно твое странное умение, способность чувствовать работу потусторонних сил.
Каслер не сводил глаз со своего дяди. Он молчал.
— Эта способность сохранилась?
Каслер склонил голову.
— Прекрасно, так как Грейсленду требуются твои услуги сегодня вечером.
Торвид сделал паузу, напрасно ожидая вопроса. И снова заговорил:
— В этом дворце Водяных Чар спрятана секретная лаборатория, в которой работает один из фаворитов короля, некий магистр тайных знаний, чьи таланты не подвергаются сомнению. И дымок из этой лаборатории поднимается сверхъестественный. Для тебя не составит труда найти эту лабораторию.
— Что вам нужно от Невенского, грандлендлорд?
— А, так ты осведомлен. Хорошо, это облегчает дело. Ты слышал о Разумном Огне, который создал этот разаульский магистр?
— До меня дошли слухи. Но я не могу ручаться за их достоверность.
— Я кратко изложу тебе факты. Огонь этот — реальный и может быть величайшим оружием ведения войны, которого еще не знал мир. Империя должна получить это оружие, но гецианский дурак в королевской мантии не желает им делиться.
— Поэтому вы намерены вести переговоры непосредственно с Невенским?
— Переговоры? Я не планирую тратить время на болтовню с этим разаульским чудом природы. Послушай, я привез с собой сегодня с полдюжины обученных грейслендских наемников, они здесь под видом гостей и слуг. Как только местонахождение лаборатории будет установлено, мои люди войдут туда и возьмут под стражу магистра со всеми его волшебными рукописями, заметками, писульками, словом, всем его имуществом, которое представляет ценность. Эти призы будут изъяты из дворца Водяных Чар и переправлены в Грейсленд, где этот Невенской с удовольствием поделится секретом Разумного Огня, равно как и остальными полезными знаниями, которыми он обладает.
— А потом?
— Разве непонятно? С таким оружием, как этот огонь, Грейсленд станет непобедимым. Все войны, которые мы в данный момент ведем, очень быстро закончатся, высвободят войска и технику для новых кампаний. Вонар падет в течение нескольких дней, открыв путь к западным княжествам и их ресурсам. На востоке завоевание Аэннорве обеспечит нам господство в Имменском море. Империя будет расширять свои границы, набирать силу и великолепие, пока весь мир не превратится в одно целое. А там — конец мелким соперничествам малых народов, ревностным дебатам и невежественным обоюдным страхам, которые сдерживают прогресс. Будет одно-единственное огромное государство, говорящее на одном, всем понятном языке, один разумный свод законов будет управлять этим государством, единые целесообразные правила поведения будут обязательны для всех, будет установлена одна универсальная религия для всех тех, кто не может без нее жить, общая для всех валюта, одна система образования, одна универсальная философия — и один грейслендский император будет править этой страной как бог, призванный нести порядок в мир человеческого хаоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103