Неужели вы можете смотреть на это сквозь пальцы?
— То, на что я лично мог бы решиться, здесь неуместно. Как офицер Империи я признаю, что у войны свои необходимые меры и реалии.
— Наказание этих ягарских дикарей, чье ужасающее преступление заключается только в том, что они попросили не осквернять могилы их предков, вы называете необходимыми мерами? Вы действительно верите…
— Лизелл, оставь человека в покое, — вмешался в разговор Гирайз.
Она широко раскрыла глаза:
— Но…
— Ты не знаешь, что такое грейслендская военная дисциплина. Мятеж во имя справедливости, к которому ты призываешь, вероятно, закончился бы для Сторнзофа расстрелом.
— Но я никогда…
— В следующий раз, когда ты решишься судить или требовать, возможно, ты перед этим хоть секундочку подумаешь о последствиях, — резюмировал Гирайз.
Лизелл ничего не ответила, но ее лицо пылало.
В неловком молчании они пересекли площадь и подошли к мэрии, где сотрудник регистрационного отдела мог бы поставить им по штампу в паспорт. Грейслендский часовой у входной двери преградил им путь.
— Мэрия уже закрыта, — объявил он. — Приходите завтра в восемь утра.
— Нам нужен кто-нибудь из сотрудников, — сказал Каслер. — Еще не совсем поздно, там должен кто-нибудь быть. Отойдите в сторону.
Часовой вытянулся по стойке смирно.
— На втором этаже еще есть служащие, главнокомандующий, — уважительно ответил часовой, — но я не могу пропустить гражданских, сэр.
Нечестно, уже не в первый раз подумала Лизелл.
— Они со мной, — ответил Каслер.
— Извините, сэр, — часовой продолжал сопротивляться, — приказ полковника Эрментрофа — никаких гражданских в неурочные часы.
— Очень хорошо, — с сожалением произнес Каслер, повернувшись к своим компаньонам-конкурентам. — Похоже, мы должны расстаться.
— Не радуйтесь раньше времени, Сторнзоф, — с улыбкой посоветовал Гирайз. — Кто знает, может, завтра утром мы окажемся на одном и том же пароходе, плывущем вниз по реке.
Неужели я застряну здесь еще на полдня, ожидая, когда мне поставят штамп в паспорт , подумала Лизелл. Если так, то мне удастся выбраться из этого города не раньше как через день. Это будет катастрофа. И все из-за этих грейслендцев! Вслух же она произнесла с любезностью, на которую только была способна:
— Ну что ж, до свидания, Каслер. Удачи вам.
— И вам удачи. До встречи, — Сторнзоф вошел внутрь, дверь за ним захлопнулась.
— Ну, — она повернулась к Гирайзу. — Это кажется немного странным. То, что он ушел, я имею в виду.
— Да, — Гирайз выглядел смущенным. — Я уже так привык к Сторнзофу.
— В этом не приходится сомневаться, если судить по тому, как ты на меня набросился, когда я только рот раскрыла, чтобы высказать свое мнение…
— Когда ты пыталась послать его на эшафот.
— О да, я сейчас расплачусь от твоей преданности. Правда. Расплачусь.
— Да, а я испытываю что-то вроде братского сострадания ко всем жертвам мужского пола, ставшими мишенями для словесных шпилек мисс Дивер.
— Что ж, берегись, пока вы с грейслендцем не стали лучшими друзьями.
— Вряд ли это случится. Я бы сказал, что Сторнзоф наименее груб на фоне большинства своих соотечественников. По правде говоря, он действительно порядочный человек, в некотором роде даже…
— Господин маркиз расчувствовался.
— Мы — соперники. Наша дружба была целесообразна. Но вот она и закончилась.
— Мы с тобой тоже соперники. Что скажешь по поводу нашей дружбы?
— По крайней мере, на ближайшие несколько часов это целесообразно, — ответил Гирайз. — Достаточно целесообразно, чтобы поужинать вместе, если ты не против.
— С удовольствием, — она не хотела этого говорить. Она все еще была зла на него, и ей следовало бы отказаться. — Куда мы пойдем?
— Я не думаю, что в Ксо-Ксо есть рестораны или кафе, но, может быть, нам попадется какая-нибудь закусочная. Давай поищем.
Они пошли прочь от здания мэрии через освещенную площадь, далеко обходя платформу с позорным столбом. Но Лизелл не могла удержаться, чтобы не посмотреть на страдальцев, и очень отчетливо увидела кровоточащие раны, жужжащих комаров и безучастные, покрытые синяками лица. Она быстро отвернулась, но картина запечатлелась в ее сознании. Ей хотелось бы знать — Гирайз так же реагирует на это? По его лицу она мало что могла понять, просто он был как-то по-особому молчалив.
Они не нашли ни ресторана, ни закусочной, лишь маленькую западного образца гостиницу на самой темной и грязной стороне площади. Затрапезная вывеска, написанная от руки, обещала самую настоящую вонарскую кухню. Еда, правда, оказалась чисто грейслендской, за исключением вонарской версии традиционного ягарского супа, приготовленного из местного аналога картошки с добавлением коры растущего здесь же карликового дерева и очень жирного буйволиного молока.
Затрапезная комнатка была битком набита грейслендскими солдатами, но больше податься было некуда. Они кое-как уселись и заказали себе по тарелке супа. Лизелл больше ничего не хотела. Вид избитых дикарей, выставленных на всеобщее обозрение, отбил у нее всякий аппетит.
Принесли суп и к нему маленький кирпичик плотного хлеба. Лизелл ела, не чувствуя вкуса. Она обвела глазами убогую комнату, не найдя ничего, достойного внимания, и вновь уткнулась в свою тарелку.
— Думаю, мы можем переночевать здесь, — сказала она наконец. — Тут должны быть свободные номера.
— Несомненно. Вряд ли Ксо-Ксо наводнен туристами. Меня интересует только один вопрос: что мы будем делать завтра, после того как нам поставят штамп в паспорт? У тебя есть какие-нибудь планы?
— Ты хочешь сказать, у нас есть из чего выбирать? На юг можно отправиться только на пароходе вниз по реке через леса Орекса. Больше никак.
— Если мы не попадем в порт к девяти тридцати, то завтра отсюда не уедем.
— Почему?
— Потому что нужный нам пароход ходит только один раз в день. У меня есть расписание. Посмотри сама, — положил он перед ней мятый листок бумаги.
Она пробежала глазами расписание и убедилась, что он прав.
— Мы пропали, Гирайз! Мэрия открывается только в восемь. Мы не успеем зарегистрироваться и добраться до порта за полтора часа. Это невозможно. Нам конец!
— Необязательно. Я думаю, мы можем успеть при условии, что все четко спланируем.
— Что толку планировать? Планирование не может замедлить ход времени. Каслер уйдет вперед, это нечестно, и мы ничего не можем с этим поделать. Если только не прикончим всех этих грейслендцев!
— Лизелл, успокойся.
— Я совершенно спокойна! — рявкнула Лизелл.
— И думай, о чем говоришь, здесь очень много грейслендцев, — тихо посоветовал Гирайз.
— Мне плевать, даже если они меня слышат! — Но, подумав, она продолжила на полтона ниже. — Может, они не понимают по-вонарски.
— Успокойся и лучше посмотри сюда, — он достал еще одну карту. — Это карта Ксо-Ксо.
— Откуда она у тебя?
— Купил где-то, не помню. Смотри, — он постучал пальцем на карте, — мы сейчас находимся здесь, на юго-восточной стороне площади. Завтра в восемь утра мы подойдем к мэрии…
— Давай пораньше.
— Думаешь, это нам сильно поможет? Если грейслендцы говорят, что мэрия откроется в восемь, это не значит, что она откроется в семь пятьдесят девять. В любом случае мы постараемся отметиться как можно быстрее, а затем сразу в порт. Расстояние между площадью и портом не больше мили. Здесь нет ни кэбов, ни лошадей — нам придется идти пешком. Вот это — самый прямой и короткий путь, — Гирайз прочертил линию на карте. — Если мы пойдем максимально быстро, то доберемся за пятнадцать минут, как раз чтобы успеть сесть на пароход… — он заглянул в расписание, — «Водяная фея».
— Хороший расклад. Может, нам нанять кого-нибудь, что бы нес наш багаж?
— Нет времени. Если наш багаж будет нас задерживать, с ним придется расстаться. Ты готова к этому?
— Да, если нужно. Я уже один раз бросила свою сумку, это было в Эшно.
— Да, я никак не мог понять, почему у тебя новый саквояж. Что случилось?
Она колебалась. Ей очень не хотелось признаваться Гирайзу в'Ализанте в своем воровстве. Просто она сделала то, что должна была сделать, чтобы не вылететь из соревнования. У нее действительно не было выбора, напомнила она себе, и все же она сгорала от стыда. Она предпочла бы держать рот на замке, но сейчас ей нужно было ответить на вопрос.
— Я ехала верхом от Эшно до Квинкевага, и сумку некуда было деть.
— Ты не могла прикрепить ее к седлу?
— Я очень спешила.
— Странно. На это ушло бы всего…
— Я действительно очень спешила.
— Понимаю. Но как тебе удалось добыть в Эшно лошадь? Ни я, ни Сторнзоф не смогли найти ни одной. Нам обоим сказали, что это невозможно. Где ты…
— Ну какое это имеет значение? — она почувствовала, как краска предательски заливает ее лицо. — Я нашла способ, вот и все.
— Понимаю, — повторил Гирайз сухо, — примите мои поздравления, мисс Дивер.
Он посмотрел на нее так, словно видел ее насквозь, и ей стало совсем не по себе. Это в ней говорит совесть, и ничего больше. Господин маркиз не сможет так легко заставить ее растеряться, она не даст ему возможности унизить ее. Вскинув голову, она твердо посмотрела ему в глаза и произнесла как ни в чем бывало:
— «Водяная фея», да? Будем надеяться, что характер парохода не соответствует его названию и он не растворится в воздухе прямо перед нашим носом.
Закончив скромный ужин, они покинули обеденный зал и подошли к стойке портье. Их зарегистрировали и выдали ключи от двух разных номеров. Они вместе поднялись на второй этаж и на секунду остановились.
— В семь сорок у выхода, — сказал Гирайз.
— В семь сорок, — согласилась Лизелл, и они расстались. Дойдя до своего номера, она вошла и застыла на пороге, неприятно пораженная.
Гостиница оправдала наихудшие ее ожидания: здесь практиковалась система селить по нескольку человек в номере. Маленькая керосиновая лампа, висящая под потолком, освещала внушительных размеров общую спальню с десятком односпальных кроватей, над каждой из которых висела москитная сетка. На четырех кроватях спали, на двух других сидели пышнотелые фигуры со светлыми волосами в белых ночных рубашках.
— Закройте дверь, будьте любезны, — попросила одна из белых фигур по-грейслендски.
— Воздух сюда напустите, — пояснила другая на том же языке.
Воздух здесь не помешал бы, отметила про себя Лизелл. Окна закрыты, пахнет плесенью, к тому же порядочно москитов. Тем не менее она закрыла дверь, шум разбудил еще одну женщину, она заворочалась и сонно спросила по-грейслендски:
— Что, что такое?
— Новенькая.
— В сорок седьмой?
— Ты тоже? — спросила блондинка у Лизелл.
— Что я тоже?
— Приехала к своему в сорок седьмой отряд?
— Нет, я…
— Тогда в батальон Орлов Крайнзауфера? Какой у него чин? Мой муж — капитан Гефгогн, герой ягарской кампании. Он дважды был награжден и один раз получил благодарность за решительные действия. А твой в каком чине?
— Я приехала сюда не солдат навещать, — ответила Лизелл, кое-как составляя предложение из грейслендских слов. — Я здесь проездом.
— Так ты не из Грейсленда, — вынесла ей обвинение жена капитана. Она оглядела вновь прибывшую с ног до головы, внимательно рассмотрев ее испачканный бизакский наряд. — Ты кто? Туземка? Тогда тебе здесь не место.
— Я из Вонара, — пояснила Лизелл, — и мне обязательно есть здесь место. — С этими словами она направилась к самой дальней кровати в углу комнаты и уверенно поставила свой саквояж рядом с ней. За ее спиной зашипели.
— Она говорит, что она из Вонара.
— Ну, это не так уж и плохо. У нее хотя бы кожа светлая.
— Да, но не чистая. Вонарцы — грязнули, это всем известно.
— Они не моются, а поливают себя духами.
— Посмотри на ее одежду — вся в грязи.
— Грязная до отвращения. Я умерла бы со стыда, если появилась бы где-нибудь в таком виде.
— Да что ты, у вонарцев нет гордости.
Посмотрела бы я на вас, безмозглые грейслендские коровы, на кого вы были бы похожи, если бы прошли несколько километров по декуатским лепешкам, — зло подумала Лизелл, Скинув одежду, она подошла к умывальнику и принялась нарочито тщательно мыться. Но ее усилия не удовлетворили критиков. Шепот продолжался.
— Смотри, как вышагивает в своем белье.
— Все вонарки — бесстыдницы.
— Она что, так в белье и собирается спать?
— Она не похожа на порядочную женщину.
— Я думаю, у них и порядочные не лучше этой.
Лизелл смолчала, с трудом сдерживая возмущение. Нет смысла ссориться с этими женщинами. Более того, все, что они говорили о ее наряде — чистая правда. Умывшись, она быстро выстирала одежду в раковине, хорошо отжала ее и развесила на крючках, прибитых к стене у ее кровати. Тонкая ткань к утру должна высохнуть.
— Убери мокрые вещи, будь добра, — послышался голос капитанской жены. — Им здесь не место. Ты должна знать, это — не прачечная.
И это тоже чистая правда. Лизелл, стиснув зубы, сняла тунику и юбку и расстелила их вдоль перекладины внизу кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— То, на что я лично мог бы решиться, здесь неуместно. Как офицер Империи я признаю, что у войны свои необходимые меры и реалии.
— Наказание этих ягарских дикарей, чье ужасающее преступление заключается только в том, что они попросили не осквернять могилы их предков, вы называете необходимыми мерами? Вы действительно верите…
— Лизелл, оставь человека в покое, — вмешался в разговор Гирайз.
Она широко раскрыла глаза:
— Но…
— Ты не знаешь, что такое грейслендская военная дисциплина. Мятеж во имя справедливости, к которому ты призываешь, вероятно, закончился бы для Сторнзофа расстрелом.
— Но я никогда…
— В следующий раз, когда ты решишься судить или требовать, возможно, ты перед этим хоть секундочку подумаешь о последствиях, — резюмировал Гирайз.
Лизелл ничего не ответила, но ее лицо пылало.
В неловком молчании они пересекли площадь и подошли к мэрии, где сотрудник регистрационного отдела мог бы поставить им по штампу в паспорт. Грейслендский часовой у входной двери преградил им путь.
— Мэрия уже закрыта, — объявил он. — Приходите завтра в восемь утра.
— Нам нужен кто-нибудь из сотрудников, — сказал Каслер. — Еще не совсем поздно, там должен кто-нибудь быть. Отойдите в сторону.
Часовой вытянулся по стойке смирно.
— На втором этаже еще есть служащие, главнокомандующий, — уважительно ответил часовой, — но я не могу пропустить гражданских, сэр.
Нечестно, уже не в первый раз подумала Лизелл.
— Они со мной, — ответил Каслер.
— Извините, сэр, — часовой продолжал сопротивляться, — приказ полковника Эрментрофа — никаких гражданских в неурочные часы.
— Очень хорошо, — с сожалением произнес Каслер, повернувшись к своим компаньонам-конкурентам. — Похоже, мы должны расстаться.
— Не радуйтесь раньше времени, Сторнзоф, — с улыбкой посоветовал Гирайз. — Кто знает, может, завтра утром мы окажемся на одном и том же пароходе, плывущем вниз по реке.
Неужели я застряну здесь еще на полдня, ожидая, когда мне поставят штамп в паспорт , подумала Лизелл. Если так, то мне удастся выбраться из этого города не раньше как через день. Это будет катастрофа. И все из-за этих грейслендцев! Вслух же она произнесла с любезностью, на которую только была способна:
— Ну что ж, до свидания, Каслер. Удачи вам.
— И вам удачи. До встречи, — Сторнзоф вошел внутрь, дверь за ним захлопнулась.
— Ну, — она повернулась к Гирайзу. — Это кажется немного странным. То, что он ушел, я имею в виду.
— Да, — Гирайз выглядел смущенным. — Я уже так привык к Сторнзофу.
— В этом не приходится сомневаться, если судить по тому, как ты на меня набросился, когда я только рот раскрыла, чтобы высказать свое мнение…
— Когда ты пыталась послать его на эшафот.
— О да, я сейчас расплачусь от твоей преданности. Правда. Расплачусь.
— Да, а я испытываю что-то вроде братского сострадания ко всем жертвам мужского пола, ставшими мишенями для словесных шпилек мисс Дивер.
— Что ж, берегись, пока вы с грейслендцем не стали лучшими друзьями.
— Вряд ли это случится. Я бы сказал, что Сторнзоф наименее груб на фоне большинства своих соотечественников. По правде говоря, он действительно порядочный человек, в некотором роде даже…
— Господин маркиз расчувствовался.
— Мы — соперники. Наша дружба была целесообразна. Но вот она и закончилась.
— Мы с тобой тоже соперники. Что скажешь по поводу нашей дружбы?
— По крайней мере, на ближайшие несколько часов это целесообразно, — ответил Гирайз. — Достаточно целесообразно, чтобы поужинать вместе, если ты не против.
— С удовольствием, — она не хотела этого говорить. Она все еще была зла на него, и ей следовало бы отказаться. — Куда мы пойдем?
— Я не думаю, что в Ксо-Ксо есть рестораны или кафе, но, может быть, нам попадется какая-нибудь закусочная. Давай поищем.
Они пошли прочь от здания мэрии через освещенную площадь, далеко обходя платформу с позорным столбом. Но Лизелл не могла удержаться, чтобы не посмотреть на страдальцев, и очень отчетливо увидела кровоточащие раны, жужжащих комаров и безучастные, покрытые синяками лица. Она быстро отвернулась, но картина запечатлелась в ее сознании. Ей хотелось бы знать — Гирайз так же реагирует на это? По его лицу она мало что могла понять, просто он был как-то по-особому молчалив.
Они не нашли ни ресторана, ни закусочной, лишь маленькую западного образца гостиницу на самой темной и грязной стороне площади. Затрапезная вывеска, написанная от руки, обещала самую настоящую вонарскую кухню. Еда, правда, оказалась чисто грейслендской, за исключением вонарской версии традиционного ягарского супа, приготовленного из местного аналога картошки с добавлением коры растущего здесь же карликового дерева и очень жирного буйволиного молока.
Затрапезная комнатка была битком набита грейслендскими солдатами, но больше податься было некуда. Они кое-как уселись и заказали себе по тарелке супа. Лизелл больше ничего не хотела. Вид избитых дикарей, выставленных на всеобщее обозрение, отбил у нее всякий аппетит.
Принесли суп и к нему маленький кирпичик плотного хлеба. Лизелл ела, не чувствуя вкуса. Она обвела глазами убогую комнату, не найдя ничего, достойного внимания, и вновь уткнулась в свою тарелку.
— Думаю, мы можем переночевать здесь, — сказала она наконец. — Тут должны быть свободные номера.
— Несомненно. Вряд ли Ксо-Ксо наводнен туристами. Меня интересует только один вопрос: что мы будем делать завтра, после того как нам поставят штамп в паспорт? У тебя есть какие-нибудь планы?
— Ты хочешь сказать, у нас есть из чего выбирать? На юг можно отправиться только на пароходе вниз по реке через леса Орекса. Больше никак.
— Если мы не попадем в порт к девяти тридцати, то завтра отсюда не уедем.
— Почему?
— Потому что нужный нам пароход ходит только один раз в день. У меня есть расписание. Посмотри сама, — положил он перед ней мятый листок бумаги.
Она пробежала глазами расписание и убедилась, что он прав.
— Мы пропали, Гирайз! Мэрия открывается только в восемь. Мы не успеем зарегистрироваться и добраться до порта за полтора часа. Это невозможно. Нам конец!
— Необязательно. Я думаю, мы можем успеть при условии, что все четко спланируем.
— Что толку планировать? Планирование не может замедлить ход времени. Каслер уйдет вперед, это нечестно, и мы ничего не можем с этим поделать. Если только не прикончим всех этих грейслендцев!
— Лизелл, успокойся.
— Я совершенно спокойна! — рявкнула Лизелл.
— И думай, о чем говоришь, здесь очень много грейслендцев, — тихо посоветовал Гирайз.
— Мне плевать, даже если они меня слышат! — Но, подумав, она продолжила на полтона ниже. — Может, они не понимают по-вонарски.
— Успокойся и лучше посмотри сюда, — он достал еще одну карту. — Это карта Ксо-Ксо.
— Откуда она у тебя?
— Купил где-то, не помню. Смотри, — он постучал пальцем на карте, — мы сейчас находимся здесь, на юго-восточной стороне площади. Завтра в восемь утра мы подойдем к мэрии…
— Давай пораньше.
— Думаешь, это нам сильно поможет? Если грейслендцы говорят, что мэрия откроется в восемь, это не значит, что она откроется в семь пятьдесят девять. В любом случае мы постараемся отметиться как можно быстрее, а затем сразу в порт. Расстояние между площадью и портом не больше мили. Здесь нет ни кэбов, ни лошадей — нам придется идти пешком. Вот это — самый прямой и короткий путь, — Гирайз прочертил линию на карте. — Если мы пойдем максимально быстро, то доберемся за пятнадцать минут, как раз чтобы успеть сесть на пароход… — он заглянул в расписание, — «Водяная фея».
— Хороший расклад. Может, нам нанять кого-нибудь, что бы нес наш багаж?
— Нет времени. Если наш багаж будет нас задерживать, с ним придется расстаться. Ты готова к этому?
— Да, если нужно. Я уже один раз бросила свою сумку, это было в Эшно.
— Да, я никак не мог понять, почему у тебя новый саквояж. Что случилось?
Она колебалась. Ей очень не хотелось признаваться Гирайзу в'Ализанте в своем воровстве. Просто она сделала то, что должна была сделать, чтобы не вылететь из соревнования. У нее действительно не было выбора, напомнила она себе, и все же она сгорала от стыда. Она предпочла бы держать рот на замке, но сейчас ей нужно было ответить на вопрос.
— Я ехала верхом от Эшно до Квинкевага, и сумку некуда было деть.
— Ты не могла прикрепить ее к седлу?
— Я очень спешила.
— Странно. На это ушло бы всего…
— Я действительно очень спешила.
— Понимаю. Но как тебе удалось добыть в Эшно лошадь? Ни я, ни Сторнзоф не смогли найти ни одной. Нам обоим сказали, что это невозможно. Где ты…
— Ну какое это имеет значение? — она почувствовала, как краска предательски заливает ее лицо. — Я нашла способ, вот и все.
— Понимаю, — повторил Гирайз сухо, — примите мои поздравления, мисс Дивер.
Он посмотрел на нее так, словно видел ее насквозь, и ей стало совсем не по себе. Это в ней говорит совесть, и ничего больше. Господин маркиз не сможет так легко заставить ее растеряться, она не даст ему возможности унизить ее. Вскинув голову, она твердо посмотрела ему в глаза и произнесла как ни в чем бывало:
— «Водяная фея», да? Будем надеяться, что характер парохода не соответствует его названию и он не растворится в воздухе прямо перед нашим носом.
Закончив скромный ужин, они покинули обеденный зал и подошли к стойке портье. Их зарегистрировали и выдали ключи от двух разных номеров. Они вместе поднялись на второй этаж и на секунду остановились.
— В семь сорок у выхода, — сказал Гирайз.
— В семь сорок, — согласилась Лизелл, и они расстались. Дойдя до своего номера, она вошла и застыла на пороге, неприятно пораженная.
Гостиница оправдала наихудшие ее ожидания: здесь практиковалась система селить по нескольку человек в номере. Маленькая керосиновая лампа, висящая под потолком, освещала внушительных размеров общую спальню с десятком односпальных кроватей, над каждой из которых висела москитная сетка. На четырех кроватях спали, на двух других сидели пышнотелые фигуры со светлыми волосами в белых ночных рубашках.
— Закройте дверь, будьте любезны, — попросила одна из белых фигур по-грейслендски.
— Воздух сюда напустите, — пояснила другая на том же языке.
Воздух здесь не помешал бы, отметила про себя Лизелл. Окна закрыты, пахнет плесенью, к тому же порядочно москитов. Тем не менее она закрыла дверь, шум разбудил еще одну женщину, она заворочалась и сонно спросила по-грейслендски:
— Что, что такое?
— Новенькая.
— В сорок седьмой?
— Ты тоже? — спросила блондинка у Лизелл.
— Что я тоже?
— Приехала к своему в сорок седьмой отряд?
— Нет, я…
— Тогда в батальон Орлов Крайнзауфера? Какой у него чин? Мой муж — капитан Гефгогн, герой ягарской кампании. Он дважды был награжден и один раз получил благодарность за решительные действия. А твой в каком чине?
— Я приехала сюда не солдат навещать, — ответила Лизелл, кое-как составляя предложение из грейслендских слов. — Я здесь проездом.
— Так ты не из Грейсленда, — вынесла ей обвинение жена капитана. Она оглядела вновь прибывшую с ног до головы, внимательно рассмотрев ее испачканный бизакский наряд. — Ты кто? Туземка? Тогда тебе здесь не место.
— Я из Вонара, — пояснила Лизелл, — и мне обязательно есть здесь место. — С этими словами она направилась к самой дальней кровати в углу комнаты и уверенно поставила свой саквояж рядом с ней. За ее спиной зашипели.
— Она говорит, что она из Вонара.
— Ну, это не так уж и плохо. У нее хотя бы кожа светлая.
— Да, но не чистая. Вонарцы — грязнули, это всем известно.
— Они не моются, а поливают себя духами.
— Посмотри на ее одежду — вся в грязи.
— Грязная до отвращения. Я умерла бы со стыда, если появилась бы где-нибудь в таком виде.
— Да что ты, у вонарцев нет гордости.
Посмотрела бы я на вас, безмозглые грейслендские коровы, на кого вы были бы похожи, если бы прошли несколько километров по декуатским лепешкам, — зло подумала Лизелл, Скинув одежду, она подошла к умывальнику и принялась нарочито тщательно мыться. Но ее усилия не удовлетворили критиков. Шепот продолжался.
— Смотри, как вышагивает в своем белье.
— Все вонарки — бесстыдницы.
— Она что, так в белье и собирается спать?
— Она не похожа на порядочную женщину.
— Я думаю, у них и порядочные не лучше этой.
Лизелл смолчала, с трудом сдерживая возмущение. Нет смысла ссориться с этими женщинами. Более того, все, что они говорили о ее наряде — чистая правда. Умывшись, она быстро выстирала одежду в раковине, хорошо отжала ее и развесила на крючках, прибитых к стене у ее кровати. Тонкая ткань к утру должна высохнуть.
— Убери мокрые вещи, будь добра, — послышался голос капитанской жены. — Им здесь не место. Ты должна знать, это — не прачечная.
И это тоже чистая правда. Лизелл, стиснув зубы, сняла тунику и юбку и расстелила их вдоль перекладины внизу кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103