Фея вернулась к разбойнику и сообщила:
- Кого-то поймали. Графа, не иначе. Оденься пошикарней.
- Пошикарней - это как?
- Сейчас скажу. Мм… Значит, так: колет - изумрудный с серыми вставками. Плащ в зеленую шашечку. Произведи впечатление: тут у тебя шпага, тут - берет, тут - чувство собственного достоинства. Графы это любят.
- Хорошо.
Чтобы не смущать разбойника, фея отвернулась. Одеваясь, Хоакин еще раз перелистал черную книгу.
- Скажи, Маггара, бывало такое, чтобы книга врала?
- Нет, никогда.
- Странно. Очень странно… Ну ничего, разберемся.
В сопровождении посыльного и Маггары он отправился к месту сбора. Возле костровой полянки к ним присоединился брат Такуан Тук.
- Все готово, капитан, - объявил он! - Реми скоро появится… А вот и он!
Сквозь заросли дрока продирался Реми Дофадо. За ним гуськом следовали граф, графиня и форейтор; у всех троих были завязаны глаза. Чтобы не потеряться, пленники держались за шарф графини.
- О боги, о боги, о боги! - причитала та. - Я потеряла каблук.
- Ничего, сударыня, - участливо шепнул Дофадо. - Все позади. Можете снять платок. И вы тоже.
Пленники покорно стянули повязки. Графиня принялась оттирать с платья паутину, смолу и желтую пыльцу дрока.
- Это и есть ваш хваленый Хоакин? - брюзгливо спросил граф.
- К вашим услугам, сударь. Реми, представь гостей.
Музыкант шагнул вперед, расшаркался:
- Хоакин, пред тобою благородная графская чета: шевалье д'Арлатан со своей супругой Антуанеттой. А это их верный слуга Том. Виваче компания.
- Весьма польщен. - Истессо приложился к перемазанной смолой ручке графини. - Надеюсь, - пробормотал он, - у вас останутся приятные воспоминания о часах, проведенных в Деревуде.
«Д'Арлатан? - мелькнуло у него в голове. - Надо бы с ним поосторожнее».
- Такуан, Дофадо, за мной. Графа положено угощать на разбойничьем, пиру. Распорядитесь.
- Уже, капитан.
Разбойничий лагерь кипел.
Среди деревьев зеленели полосатые хвойно-салатные шатры. Стрелки расставляли столы, скамьи, чурбаны для сидения. На помосте, украшенном изумрудными лентами и колокольчиками цвета весеннего шпината, резвились комедианты: шуты, факиры, акробаты. Девушка в коротком зеленом камзольчике жонглировала двумя кинжалами, двумя кубками и горящим факелом. Ветер разносил запахи жарящегося мяса, имбиря и уксуса. Страшно хотелось есть.
Хоакин еще раз перелистал книжку. Формулы гласили, что гостей сегодня быть не должно. На всякий случай он отыскал взглядом графа. Тот стоял возле котлов, о чем-то оживленно толкуя с Дофадо. Разбойники как-то уж очень быстро признали в графе своего.
Бирюзовый комочек выстрелил из зарослей иван-чая, едва не врезавшись в лоб Хоакина.
- Прости, Хок. - Запыхавшаяся Маггара шлепнулась на плечо разбойника и принялась энергично обмахиваться передником. - Ох, я сейчас умру. Жара! Это ужас, ужас! Откуда взялись музыканты? Кто построил помост? За одну ночь!
- Ты видела графа?
- Да. Проходимец каких мало. Да еще под чарами.
- Под чарами? Какими же?
Прояснить этот вопрос Хоакин не успел. Неделикатные лапищи ухватили его под локти:
- Капитан, пора. Все накрыто, тебя одного ждем.
- Хорошо, иду, иду.
Гостей вольные стрелки встречали с размахом. Хвойно зеленели салфетки на белых скатертях, чопорные камердинеры сновали туда-сюда с подносами. Подойдя поближе, Хоакин с удивлением обнаружил, что зубочистки сделаны в виде стрел, а корзиночки для пирожных стилизованы под мишени.
- Сюда, господин капитан. Пожалуйста, господин капитан. Не оступитесь, господин капитан!
Провожатые передавали Хоакина с рук на руки, как величайшую драгоценность. Его усадили, повязали салфетку. По левую руку оказался Такуан Тук, по правую - Дофадо. Д'Арлатана и графиню Антуанетту с почестями разместили во главе стола.
Хоакин осмотрелся. Оловянные кружки, глиняные горшочки, деревянные лопаточки. Все великолепного качества, все тонкое, звонкое, искусное. Все расписано дубовыми листьями, белками и мельницами.
- Этот граф д'Арлатан, - толкнул его в бок Реми, - оказывается, славный малый. Даже жалко будет грабить проходимца. Передай-ка жульен по-нищенски, Хок. Ты приуныл или мне кажется?
- Кажется, - сухо отозвался Хоакин. - На самом деле я весел и доволен жизнью.
- И это правильно, клянусь Эвтерпой!
Графиня Антуанетта склонилась к Дженни:
- Как вы думаете, сударыня, мюнетер и перепелка нири-пири сочетаются? Я бы, пожалуй, съела вон тот кусочек зайца.
- Боюсь огорчить вас, милочка. У барона Монтиньяка в «Раздольном питании» сказано, что дичь земная враждебна небесным блюдам.
- Ах, не трудитесь пересказывать эту ересь. Перпелка не птица, виллан - не человек. Но барон - душка, несомненно. Бокал бюфю?
~ Если вас не затруднит.
Как особы благородного происхождения, графиня и Дженни быстро нашли общий язык. Дофадо ткнул Хоакина локтем в бок.
- Надо приветственную речь саранжировать, - шепнул он.
- Зачем?
- Традиция такая.
О том, что у стрелков появилась традиция приветственных речей, Хоакин слышал впервые. Но возмущаться по этому поводу было как-то не с руки.
- Слушайте все! - прогремел баритон Дофадо, - Капитан говорить будет!
На поляне установилась тишина. Умокла музыка, сотни глаз уставились на капитана с живейшим интересом.
- Соратники мои, - начал Истессо, - Благородная вольница Деревуда.
Он сделал паузу.
Такуан Тук смотрел на капитана по-детски изумленно, приоткрыв рот. Дженни держалась чопорно, с аристократическим презрением. Здоровяк Требушет рядом с ней выглядел последней деревенщиной.
Вот он, разбойный септет, подумал Истессо. Многих он знал лишь по картинкам в черной книге. Например, Инсельма - Пламенного Мстителя. Или Форика - Неудачливого Влюбленного. Истессо отыскал его взглядом. Лица Влюбленного не было видно, над столом возвышалась лишь лысина.
На пирах Форик чувствовал себя не в своей тарелке. Это не метафора. Его соседям по столу приходилось держать ухо востро. Стоило зазеваться, и Неудачливый Влюбленный выгребал все подчистую. Неудивительно, что за время безутешной жизни в Деревуде он сильно раздобрел.
Сосед Форика толкнул его локтем, и Влюбленный поднял голову. Лицо толстяка ничего не выражало - у дерюжного мешка мимика и то богаче. «Сколько же ему лет, бедняге? - подумал Хоакин. - Тридцать? Пятьдесят? Как звали ту единственную, ради которой он пришел в Деревуд? Помнит ли он?»
- Я рад, что вы здесь, - начал он. - Потому что могу сказать все, что думаю. И вы поймете меня правильно.
Разбойники взорвались аплодисментами.
- Браво капитану! - послышалось с разных сторон. - Браво!
Хоакин сделал недовольный жест, и крики смолкли.
- Когда-то, - задумчиво начал он, - Деревуд назывался землей справедливости. Давненько, но я еще помню. Спросите себя сегодня: жив ли в наших сердцах вольный дух? Разбойники мы или погулять вышли?
Хоакин чувствовал, что говорит не то. И не так. Но разбойники взорвались аплодисментами.
- Браво! Браво! - слышалось со всех сторон.
- Это он, наш капитан!
- Режет правду-матку в глаза! Как всегда.
Поднялась буря. Стрелки стоя аплодировали мятежному капитану. Реми все порывался сказать; наконец ему позволили, и он, расцвечивая повествование «фугами» и «тремолами», произнес ответную речь. И понеслось.
- Хоакин! - прозвенел над ухом тоненький голосок. - Не верти головой, Хок. Это я, Маггара.
- Что с д'Арлатаном?
- Он не тот, за кого себя выдает. Но главное - Антуанетта! Она…
- А теперь, - возвысил голос Реми, - овеянная девятилетиями традиция. Наш гость благодарит капитана за пир и вручает ему ценный подарок. Просим, просим господин д'Арлатан!
Граф поднялся. В руках его поблескивала лаком маленькая плоская шкатулка.
- Безмерно польщен, господа, - раскланялся граф. - Польщен и тронут. Вот мой дар. Примите с восхищением.
Хоакин засунул шкатулку за пояс.
- Премного благодарен, господин д'Арлатан. Вот только сдается мне, что вы продешевили… ваше ма-гичество.
- Магичество? - Граф захихикал. - Боюсь, вы меня с кем-то путаете.
Истессо вытащил из ножен шпагу:
- Отнюдь. Вы - Бизоатон Фортиссимо, шарлатан Тримегистии.
- Хок, опомнись! - закричал Реми. - Он же ни капли не похож!
Острие замерло в дюйме от горла д'Арлатана.
- Наш шарлатан - маг. Всем известно, что он меняет лица, как перчатки, а перчатки, как убеждения. Прошу, ваше магичество, снимите маску.
- Не узнал, брат… плохо, - отозвался тот. - А ведь мы с тобой давно знакомы.
- Ай-яй-яй, - произнес женский голос, - стыдно, Истессо. Меня вы совсем не принимаете в расчет? Какая беспримерная политическая глухота!
- И слепота, - поддержал граф.
- И насморк.
Антуанетта провела ладонью над лицом, и о чудо! - внешность перезрелой сухонькой красотки развеялась словно облачко мела. Рядом с графом стоял коренастый человек в фиолетовом колете с буфами, при шпаге и ордене Зверя. На правом глазу оборотня красовалась черная повязка. Голову украшала шляпа с короной и серебряными рунами.
- Приветствуйте своего шарлатана, мерзавцы! - произнес он.
- Но как же… Бизоатон…
Д'Арлатан также разлетелся облачком мела. Вместо него стоял невысокий худенький юноша, похожий на галчонка. О нем Хоакин до-чиха мог бы порассказать многое: Неддам де Нег, первый министр, был частым гостем в Деревуде.
- Как вам маскарад? - весело поинтересовался одноглазый. - Похоже, наша маленькая проказа удалась.
Оцепенение среди разбойников длилось недолго. Верноподданнический дух победил; грянули аплодисменты. Реми склонился перед шарлатаном:
- Выше всяческих похвал, ваше магичество! Д'Арлатан - не шарлатан. Шарлатан - не д'Арлатан. Очень неожиданно. И ново! Примите мои поздравления!
- Но где же Бизоатон? - тупо повторял Хоакин.
- Все просто, друг мой. - Неддам выдержал торжественную паузу. - Тримегистийский шарлатан Бизоатон Фортиссимо скончался два дня назад. Перед вами - новый шарлатан Тримегистии, его магичество Фью Фероче.
Одноглазый раскланялся.
- Шарлатан умер, - разнеслось над лесом, - да здравствует шарлатан!
- Это не все, - продолжал первый министр. - Истинная цель нашего визита - проверка состояния дел на местах. Недавно пришла анонимка… - да, сударь! - сообщающая, что в Деревуде неладно с показателями ограбляемости. Проверив обстановку, мы утверждаем, что факты, изложенные в письме, подтвердились.
- Вредитель! - заорал Реми, указывая на Хоакина. - Он, он! Развалил хозяйство! Взять его, ребята.
Хоакин поднял голову. Разбитую скулу саднило, в висках шумела кровь. Скрученные за спиной руки онемели и стали совершенно чужими.
Ай-яй-яй! Стыдно, братец. Можно понять того Хоакина, что впервые пришел в Деревуд. Двадцать три - не возраст. Можно тешить себя иллюзиями, верить в людскую честность и порядочность. Но сто двадцать три - это иное. Пора уж соображать что к чему.
Все-таки в чем-то Бизоатон промахнулся со своим заклятием… После каждого чиха стрелок становился прежним. Прежним, да не совсем. Он забывал все, что с ним произошло, на нем заживали раны - даже самые серьезные. Даже увечья. Но уверенность в себе, внутренняя сила никуда не исчезала. У проклятия не было власти над душой Истессо.
Конечно же анонимку написал Реми. И он же сменит Хоакина на посту капитана стрелков. Что ж… Бог в помощь. Тому, кто впустил предательство в земли справедливости, долго не продержаться. Разбойники сами расправятся с ним.
Пока же надо разобраться с насущными бедами. Разрезать веревки, стянувшие руки.
- Маггара, - позвал Хоакин. - Ты где?
- Я в чайнике, Хок, - послышалось над головой. Голосок феи звенел приглушенно, словно из колодца. - Они подушку сверху набросили. Помоги, Хок!
Пятно закатного солнца высветило гобелен на стене. Заблудившийся в лубочном лесу олененок смотрел на разбойника со страхом и надеждой.
- Сейчас, Маггара. Все сделаем.
Разбойник заерзал, пытаясь подтянуть ноги к животу. Связали его бестолково, но надежно: просто примотали спиной к ножке стола. Казалось бы, пара пустяков: поднять стол, опрокинуть… но - мешала кровать, не давая подогнуть ноги под себя.
- Маггара, приготовься. Я раскачаю стол и сброшу чайник.
- Не надо, - взвизгнула фея. - Я высоты боюсь!
- Ты же умеешь летать, - удивился стрелок.
- Какая разница. Это экзистенциальный страх. Такие бывают, я читала!
Экзистенциальный… Слово-то какое. Хоакин уперся ногами в кровать и принялся раскачиваться. После третьего толчка чайник кувыркнулся со стола.
- Хок! Ах! - Вокруг разбойника закружилось бирюзовое пятнышко. - Ты живой? Я так переволновалась!
- А что со мной случится?
- У тебя синяк под глазом.
- Пустяки. Чихну разок - все пройдет. Лучше нож отыщи. Или ножницы.
В камине зашуршало. Осыпались полуобгоревшие поленья, мелькнул золотистый отблеск на полу.
- Ножа нет, - деловито сообщила фея. - Есть маникюрные ножнички. Сгодятся?
- Давай.
Печальная саламандра выбралась из кучи пепла. Припухший от слез носик сморщился, чешуйки светились тускло-оранжевым.
Маггара радостно встрепенулась:
- Инцери вернулась! Очень вовремя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44