Казалось, деревянный спрут прорастает из старой бревенчатой избушки. Полудужья арок, порталов, цветные кристаллы-глаза. Магия напитывала строение - плотная, липкая, как крыжовенный сироп.
- Наддай! - покрикивал десятник на коньке. - Брус дуром пошел. Куды ж ты лепишь, соплист! Задом сдай!
Тяжелые зимние облака плыли над Урболком. Дело двигалось к снегопаду, и меж сосен было сумрачно и тоскливо. Не слышалось веселого «холарио» турольских пастухов, не плясали пастушки.
В небе толкались тучи, но на строительной площадке было светло. Тяжелое багровое сияние разливалось над снегом. Сила двенадцати чудовищ наполняла воздух.
Плотники чувствовали себя не в своей тарелке. Да, они привычно покрикивали и переругивались, прилаживая балки, наличники и дранку, но на душе у них было пасмурно. Даже малец-подручный, уж на что резвун и весельчак - и тот притих.
На Терроксе менялся уклад жизни. Раньше после каждого собрания дюжинцы возвращались по домам тайными тропами. Путь занимал неделю, месяц - никого это не волновало. Дома оставались звери великие, и несчастные случаи были редки. Претенденты на трон понимали, что без чудищ их притязания не имеют веса. А заручиться поддержкой зверя удавалось далеко не каждому самозванцу.
Возвращение Ланселота многое изменило. Время неспешных путешествий кануло в Лету. Никто больше не чувствовал себя в безопасности. Вернувшись домой, любой из монархов мог обнаружить, что Ланселот убил его зверя. С предложением его преосвященства строить обратные порталы согласились все.
Вот на конек полез строительный маг низшего посвящения. Выглядел он попредставительнее плотника, а кричал на подмастерьев точно так же:
- Роторы своди! Эм-поле посошком техни! Эк, стрикулист, куды ж ты загибаешь?
Наконец возня подошла к концу. Черные провалы порталов оделись искрящимся флером магических полей.
- Ну, значица, так. - Десятник стянул шапку и вытер мокрый лоб. - С богом, значица. Готово, судари-господа, ваши величества.
- Готово? - Шарлатан достал из рукава тисовую палочку. Вокруг нее кружил хоровод едва заметных золотых искорок.
- Сами убедитесь, господин-король хороший. Вот рукоять. Направо - туды, а влево уже на месте будет. И фьють.
- Что еще за «фьють», хам?
- Фьють - это обратно, - пояснил словоохотливый десятник. - Вы где проживаете, король-сударик?
- Я шарлатан Тримегистии, смерд.
- Тогда вот эта рукояточка в аккурат ваша будет.
Фью вздернул подбородок. Подошел к тримегистийскому входу и повернул обитую синим шелком рукоять. Арку затянуло радужной пленкой наподобие мыльного пузыря. По выгнувшейся поверхности побежали золотистые, алые и сапфировые разводы. Резные балки едва ощутимо вздрогнули.
Шаг. Пленка паутиной облепила лицо. Нефтяные разводы перелились и сплелись в арбузное нутро пещеры.
- Король эф-два, - донеслось из-за камня.
- Ты жухаешь, жухаешь! - закричали сразу два детских голоса. - Короли не ходят через всю доску!
«Теперь ходят, родной мой Бахамот, - подумал Фероче. - Теперь ходят. Не поменять ли шахматные правила по этому поводу?»
Он повернулся к искрящемуся провалу и шагнул обратно в Урболк.
- Работает. Все в порядке, господа.
- Воистину то добрые вести.
Сперва нерешительно, потом с охоткой дюжинцы начали испытывать портал. Новая конструкция оказалась не в пример удобнее старой. Единственная беда: входы в портал располагались не в секретных кабинетах дворцов, как раньше, а в пещерах чудищ. Но, если вдуматься, это очень даже неплохо: в Урболк не попадет человек чужого круга.
- Кхм, господа-сударики, - вновь заявил о себе десятник. - Расплатиться бы за работку, так сказать… господа-короли-сударики.
Фероче повелительно махнул рукой. Король Лир притащил тяжеленный мешок и уложил к ногам плотников.
- Вот ваша плата, смерды. Забирайте.
- Но, позвольте! - Десятник растерянно зачерпнул из мешка. - Это же орехи.
Тисовая палочка перечертила воздух. Багровый полумрак рассеяли жирные белые искры.
- Бурундукам ни к чему деньги. Брысь отсюда!
Плотники постояли немного, не до конца понимая, что произошло, а затем ринулись врассыпную.
Забытый мешок с орехами валялся на снегу. В разные стороны уходили цепочки бурундучьих следов. Строители портала сидели в ветвях сосен, испуганно наблюдая за людьми.
Скоро шок от превращения пройдет, и они вернутся, чтобы забрать свою плату.
- Помогай! Давай же!
Лиза изо всех сил навалилась на колонну. Рядом трещали крылышки Маггары; где-то у ног пыхтела Инцери.
- Еще немного, если не ошибаюсь.
Кусок мрамора отъехал в сторону. Открылся черный лаз, ведущий в глубины скалы, на которой располагался портик.
- Ух ты-ы! - Элементаль запрыгала на одной ножке. - Какая прелесть. Подземелье! Настоящее! С сокровищами!
Фуоко заглянула вниз. Из дыры несло затхлым погребом и сыростью.
- Нам обязательно туда спускаться? Мне как-то не хочется.
Квинтэссенций пожал плечиками:
- Я могу быть не прав… но, насколько помню, там не очень глубоко. И не очень далеко идти.
- Лиза, я посвечу, - пискнула элементаль. - Ты что, не хочешь найти сокровища?
- Это же подземный ход! - поддержала Маггара. - Он выведет нас из храма.
Девушка покачала головой. Блуждания по пещерам чудищ пробудили в ней страх перед темнотой. Она до сих пор не могла от него избавиться.
- Да, хорошо… - Лиза облизала пересохшие губы, - Чтобы сбежать.
Квинтэссенций подкатился к краю хода и тоже заглянул вниз:
- Вот это вряд ли… Бежать этим ходом невозможно, это скорее тупик, насколько я знаю.
- Тогда зачем мы туда полезем?
- Разве вы не хотите узнать побольше об истории Террокса?
- Нет.
- Об Эре Чудовищ? О Ланселоте?
- О Ланселоте? Идем.
Лиза решительно шагнула в черный провал.
- Не упадите! Там ступенька!… Но я могу быть неправ.
Квинтэссенций не солгал: спускаться в храмовый тапник оказалось легко и удобно. Света Инцери хватило, чтобы различать мох на стенах и копоть от факелов на потолке. Фуоко пробежала по каменным ступеням и остановилась посреди тайника, осматриваясь.
Маленькую комнатку загромождали шкафы с книгами, ящики, сундуки. На стенах висели маски, с которыми не хотелось встречаться взглядом. Пустынные боги, бесы и духи джунглей. Тварь возле вешалки походила на глумливую собаку в ожерелье из языков пламени. Рядом висела синекожая щекастая морда с выпученными глазами. В короне из крохотных человеческих черепов.
- Казначей Пыли, - уважительно прошептал камень. - Осторожно. Здесь плащи, не пораньтесь о рога.
Ллащи смотрели на Фуоко стеклянными глазами. Три плаща, три оленьи шкуры - великолепно выделанные, щегольские. Когда-то их носил его преосвященство… Быть может, на том самом собрании Дюжины, когда погиб Архитит.
- А там что? - Маггара заглянула за сундук. - Перевернутые холсты.
- Это портреты. Квинтэссенций, можно их посмотреть?
- Чуть попозже, извините. Сперва я кое-что расскажу. Присаживайтесь… нет, не туда!
Фуоко подпрыгнула.
- Прошу прощения, сударыня, это алтарь Эры Чудовищ. Возьмите кресло.
Лиза выдвинула из-под стола кресло - тяжелое, неудобное, с обивкой тусклой, словно шкура дохлого крота. По доброй воле в такое не сядешь.
Элементаль вскарабкалась ей на колени и обвила лапы хвостиком.
- Уймись! - Лиза сбросила ящерку на пол. - Ты горячая.
Инцери обиженно надулась, но жар пришлось поубавить. Теперь ее можно было держать в руках - осторожно, кончиками пальцев, как держат кружку с горячим чаем. Маггара пристроилась у Лизы на плече.
- Ну вот вы и в сборе, - объявил Квинтэссенций. - А началось все… извините, наверное, длинно получится, но тут уж я не виноват. Так вот, началось все, когда был жив перводракон… Или, может, сразу перейти к Дюжине? - На лбу камня собрались трещинки-морщинки. - Это же сотни лет, если не ошибаюсь.
- Начни с Ланселота, - подсказала Фуоко.
- С Ланселота? Хорошо, раз вы настаиваете… Итак, Ланселот.
Ланселот.
Комета висела в небе считаные дни, но этого вполне хватило. Весь Террокс всколыхнулся. Лжепророки и мессии заполонили дороги; в городах стало не протолкнуться от предсказателей.
В основном предсказывали перемены. Некоторые каркали - их слушали внимательно и хорошо угощали. Другие смотрели в будущее оптимистично - к ним тоже относились благосклонно. Тех же, кто осмеливался утверждать, что ничего не изменится, побивали камнями. Они-то, в конечном счете, и оказались правы.
Короли вернулись из Урболка в смешанных чувствах. Маленький кочевник в росомашьей шапке объявил варанов священными животными. Король Лир запретил клепсидры. Бизоатон Фортиссимо… Нет, Фортиссимо не устроил избиения младенцев - для этого он был слишком цивилизован и демократичен. Но слухи и предрассудки, которыми управлял шарлатан, сделали свое дело. Тримегистия возненавидела детей, родившихся в канун Грошдества.
С этого мига каждая семья, в которой жил грошдественский ребенок, мыкалась от горя к несчастью, соседи отвернулись от них. Торговцы не отпускали товары в кредит. Приюты в городах переполнились брошеными детьми. Среди наступившей беды шарлатан показал себя благодетелем. Он ездил по приютам, щедро одаривая подкидышей; не один ребенок засыпал с именем Биатона на устах.
Ланселота среди них не находилось. Фортиссимо знал это наверняка, - медовая жемчужина не откликнулась ни на одного ребенка. Вереницы детей проходили перед королем, но камень оставался пуст и мертв.
Время шло, и шарлатан становился все беспокойнее. Он пускался на хитрости. Назначал субсидии зимним детям, придумывал заговоры и измены. Ланселот как в воду канул. Ни тайная канцелярия, ни маги-провидцы не могли обнаружить ребенка судьбы.
На самом деле Хоакину повезло. В мэрии, где хранились документы о его рождении, произошел пожар. В стране гуляло поветрие, губившее зимних детей, и Тертерок Истессо - отец Хоакина - решил рискнуть. Дав взятки нужным людям, Тертерок выправил Хоакину новые документы. Так шарлатан потерял след - чтобы найти его вновь через двадцать с лишним лет.
Все это время Казначей Пыли жил в Анатолае в облике диктатора Архитита. Анатолайский зверь не подпускал к себе демона. Положение становилось все опаснее. Казначей терял силы. В народе поднялся ропот: скрывать нечеловеческую сущность Архитита становилось все труднее и труднее. И тогда его преосвященство предложил выход.
Он решил обожествить Казначея. Отныне храмы во всех странах Дюжины принадлежали демону. Это позволяло убить двух зайцев. Казначей Пыли получал возможность легко перемещаться из города в город. Достаточно было зайти в один храм Эры и выйти из другого такого же, но за десятки и сотни миль. Поклонение людей давало ему достаточно сил, чтобы поддерживать человеческий облик.
В качестве расплаты его преосвященству приходилось терпеть брюзжание Квинтэссенция. Деликатный бог каждые несколько лет приходил к жрецу с жалобами. Его преосвященство отвечал неопределенно.
- Когда-нибудь. Потерпи, дружок. Другие боги пантеонами живут и не жалуются, - говорил он. Так прошел год. Десятилетие. Сто лет.
Лже-Архитит заскучал. Он инсценировал свою смерть (благо опыт уже имелся) и отправился путешествовать. Бизоатон Фортиссимо сумел отыскать Ланселота и наложить заклятие. Иногда Казначей Пыли заходил в гости к Ланселоту. Поболтать, а также проследить, не проснулась ли в том мятежная натура. Иногда случались неприятности: люди узнавали в безобидном чудаке-путешественнике покойного диктатора. Демону пришлось собрать все портреты Архитита, все камеи, скульптуры и барельефы. Собрать и спрятать. К счастью, у анатолайцев не было привычки чеканить портреты властителей на монетах - иначе пришлось бы изъять и все деньги тоже.
Лицо Архитита изгладилось из людской памяти. Никто не мог более уличить его.
- Так, значит, это те самые портреты?
- Да… если я не ошибаюсь.
Облако пыли взвилось над алтарем Эры. Фуоко вытащила из кучи портретов потемневшую доску в серебряном окладе. Развернула к себе и…
- Эрастофен!
Его преосвященство прикрыл ладонью глаза. Проклятое анатолайское солнце не знало ни отдыха, ни покоя.
- Эрастофен, вы уже здесь?
Белокожий философ вынырнул из полумрака колоннады. Он пересек залитое солнцем пространство Храма и остановился перед жрецом.
- Да, ваше преосвященство.
- Это солнце… Оно сделает меня слепым. Вы присмотрелись к новому порталу в Урболке, Эрастофен?
- Мне нет нужды в ваших игрушках. Портал работает, это хорошо.
- Эра, я вот что хочу спросить… Зачем вам тринадцатая арка? Это ведь ваша была фантазия.
- Да, ваше преосвященство. Мы обнаружили пещеру перводракона. Я распорядился провести туда портал.
- Зачем?
- Град Града не удержит Ланселота. Бунтарь слишком опасен. А пещера перводракона заполнена едкими испарениями. Всякий попавший в нее начинает чихать. Он трет слезящиеся глаза, а затем умирает… Впрочем, последнее Хоакину никак не грозит.
- Это жестокий план, Эра. Может, милосердней будет убить Хоакина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44