Старшина гулящих девчонок - бойкая брюнетка с вьющимися волосами - подступила к Ойлену вплотную.
- А вот что. - Она выхватила стилет. - Выбирай одну из нас, и немедленно! Не то запущу в штаны стальную осу.
- От стали - несварение желудка. Убери нож, красавица. Моя шпага и крепче, и длиннее.
- Сейчас проверим!
Ойлен ухватил за талию первую попавшуюся девушку, поцеловал:
- Сколько вас! Это что - все на ужин? А чем я буду завтракать?
- Да у тебя глотка шире штанов! - захохотали девицы. - Оставайся с нами, стрелок. Зачем тебе эти состязания? В наши мишени попасть легче.
Поцелуи посыпались градом:
- Выкуп! Выкуп! - захохотали девушки. - Никуда не отпустим! Плати выкуп за себя и товарища.
Рыженькая вгляделась в лица стрелков повнимательнее и ахнула:
- Постойте! Я знаю вас: вы бежали из Базилисковой Камении. Ты, - она указала на скульптора, - изваял каменного уродца и тем ославил герцога на весь мир. А ты, - палец девушки указал на Хоакина, - Ланселот.
- Ланселот? Ланселот! - загалдели ее подруги. - Герцог вас повсюду ищет. И берегитесь Греты - она шпионка!
- Спасибо за предупреждение, красавицы. Мы идем на соревнование стрелков, - отвечал Хоакин. - Розенмуллен будет искать нас повсюду, но не там.
- Безумцы! Не пустят вас соревноваться. Без рекомендации господина Кельке Плуна, старшины огородников, никто не может стать стрелком.
- Огородников?
- Почему огородников? - удивился Тальберт.
- Господа бюргеры ввели новые правила для вольных стрелков, -сообщила брюнетка.
А рыженькая добавила:
- Огородники выращивают лук, который дает стрелки. А еще делами заправляет клуб Храбрых Портняжек (они делают стрелки на брюках) и гильдия Застрельщиков-стекольщиков.
- Которые строят стрельчатые крыши? - догадался Хоакин.
- Да. Именно так.
- Где же сидит этот Кель Каплун? - спросил Тальберт.
- Кельке Плун, - затараторили девицы. - И не вздумай путать его имя.
- Хорошо, хорошо. Каков он?
- Узнать его легче легкого. Ищи самого злобного, ревнивого, мелочного безумца…
- …и продувную бестию. Это он!
- …Засел в «Бородароссе», раздает рекомендации на турнир…
- …обжирается и пьянствует.
- В «Бородароссе»? - Глаза Тальберта заблестели. - Ну так считайте, что мы уже на турнире.
Перед тем как идти в «Бородароссу», Ойлен принял кое-какие меры предосторожности. В одной из лавок он разжился костюмом вольного стрелка и черной повязкой на один глаз. Хоакину купил накладную бороду, бесформенную нищенскую шляпу и камзол, украшенный накладными заплатками.
Переодевшись, стрелки стали выглядеть в самый раз для карнавала. Бороду приклеили криво, чтобы никто не сомневался - фальшивая. Великий маскарад Доннельфама поглотил разбойников. Так золотая монетка теряется в блестках из фольги.
Город заполняли «вольные стрелки». Сказалось извечное стремление доннельфамцев бунтовать «вполклюва, помаленьку». Бутафорские луки и боевые посохи, топоры вольных дровосеков, шляпы с перьями.
Доннельфам сиял зеленью всех оттенков, словно отыгрываясь за бесславное поражение, которое Розенмуллен потерпел в сражении с Ланселотом. Женщин также не обошло это поветрие. Те, кто постарше, одевались под «мельничих». Молодые девчонки подбирали себе наряды лесных принцесс - декольтированные, с разрезами до бедер. Похоже, что портные Доннельфама леса в глаза не видали. Иначе представляли бы, каково в таком наряде бродить в лесной чаще - среди бурелома, крапивы, еловых лап и полчищ комаров.
Средоточие вольнострелкового духа находилось конечно же в «Бородароссе». Там обитал Кельке Плун - старшина. огородников. Его Хоакин услышал гораздо раньше, чем увидел. Еще не успела заскрипеть под его ногами лестница «Бородароссы», как из зала послышалось:
- Эй, хозяин! Пива что ж? Я ждать, что ж, буду?
- Уже несу, господин Плун!
- Пошевеливайся, что ж, фуксия. Эй, кто следующий?
Стараясь не привлекать к себе внимания, стрелки прошли в зал. Ойлен сделал знак хозяину, и на столе перед ними возникли две кружки пива.
- Что происходит? - шепотом спросил Хоакин у веснушчатого белобрысого здоровяка с оплывшим подбородком.
Тсс, - прошипел тот в ответ. - Господин Плун стрелков экзаменовать изволят.
И действительно, Плун экзаменовал стрелков.
С того места, где засели Хоакин и Тальберт, все было видно великолепно. Кельке Плун, дородный вислоусый бюргер, допрашивал претендента. Допрашивал зло, язвительно, с пристрастием:
- Кто таков? Пива глотни, что ж. Ты стрелок или фуксия гладколистная?
Одевался старшина огородников вполне в духе времени. Кожаный жилет со звездами, полосатые ландскнехтские штаны. Под жилетом не нашлось даже рубашки: у Кельке были свои представления о том, как выглядят разбойники. Голова перевязана алым шелком, за кожаным ремнем - шестопер.
Претендент же, напротив, вырядился как на парад. Бархатный сюртучок, плиссированное жабо, узенькие штаны. Плащ клетчатый - и это несмотря на жару. Турольская шляпа и пенсне. За плечами - инкрустированный альфиньей костью лук, на бедре - изящная шпажонка.
- Я, господин Кюольке, есть стрелок. Хороший стрелок, яволь! - Щеголь залихватски сдул пену с пива. - Тоннерветтер, какой хороший стрелок. Вильгельм Телль мой имечко.
- Да? - запыхтел Кельке. - Всякий скажет - Телль, а не фуксия гладколистная. К делу давай.
- Бутет, бутет тафай к телу. Сейчас все бутет.
Он снял шляпу и протер платком лысину.
- У меня - пять сыновей. Э? Яволь. Я есть шесний стрелок, не тумайте. Мой сыновья никогда не витеть целый яплоко, та. Мой сыновья не витеть целый груша. Целый персик. Тоннерветтер! Несчастные тетишки!
Слезы заблестели у Вильгельма на глазах. Он придвинулся к слушателям.
- Я. Мой Клавиус перет яплочко. Я - пафф! пафф! Тетишка к тереву - яплок на голову. Яволь. Пафф!
Пенсне запрыгало на носу.
- Пафф! Пафф! Дырка. Мой тетишка не витеть целый яплок. Мой тетишка не витеть целый арпуз! Я есть шесний стрелок.
- Годится, - кивнул Кельке. - Что ж? Вполне в духе времени. Не фуксия.
Он хлопнул Телля по плечу:
- Садись с нами, Вильгельм. Все пьют, и ты пей-Что ж? Здоровье господина стрелка!
Хоакин и Тальберт переглянулись. В роли старшины огородников выступал герцог Розенмуллен. Впрочем, чего-то в этом духе следовало ожидать.
- Пьем здоровье Вильгельма Телля, - нестройным хором отозвалась толпа. Стукнули кружки, пена хлестнула через край. - Здоровье вольных стрелков!
- Кто следующий, что ж? - Плун-Розенмуллен раскраснелся, горделиво оглядывая зал. - Вы разбойники или фуксии гладколистные?
Полупустая кружка указала на торговца в черном. Тот скромно примостился под гравюрами с видом на Аламут.
- Эй! Что ж.
- Я? - От удивления торговец забыл прожевать.
- Нет, фуксия гладколистная. Иди сюда.
Полмесяца назад появление этого торговца вызвало бы пересуды. Полосатый халат, кефи, пейсы - подобных гостей Доннельфам не видел. Но все меняется. Разбойникомания захватила передовые умы города, и прочие развлечения оказались позабыты.
- Я очень вам удивляюсь, - сообщил торговец честной компании. - Что вы хотите от бедного Соломона беи Леви?
- Бедный?
- Бедным себя кличет, - заволновались лжестрелки. - Ростовщицкая морда.
- Стается нам, ты есть очень богатый, Соломон, - заметил Телль.
Торговец дураком не был. Он быстро сообразил, с кем имеет дело:
- Таки я вам скажу. Вы думаете, Соломон далек от разбоя? Плюньте в глаза тому, кто скажет, что Соломон ведет дела честно!
После такого рискованного заявления в руках доннельфамцев сверкнули ножи. Но торговца это не смутило.
- Надо бы вам объяснить за мои политические убеждения. Да, да. Уберите ножики, господа. Это даже смешно. Разве это ножики? Вот у моего зятя, Изи Ньютона, - таки да, это ножики. Это просто великолепные ножики.
- Что там несет эта фуксия?
Торговец продолжал:
- Вы все вольные стрелки, господа. Вы все знаете Изю Ньютона. Вы спрашиваете: раз Изя такой умный, отчего он не изобрел земного притяжения? И я отвечу. Изя Ньютон никогда не изобретет притяжения. Он садится под яблоней, да? Он уверен, он самый умный. Но тут на охоту выходит Соломон бен Леви.
Торговец сделал паузу и многозначительно посмотрел на горожан.
- Вы думаете, мне так нужны эти яблоки? Ха. Подавитесь этими яблоками. Соломон в жизни не брал в рот яблока. Но Соломон меткий стрелок, а Исаак - муж моей дочери. Пафф - и яблоко не долетает до мудрой Изиной головы. Скажите: ему очень нужно забивать голову всякими бреднями? Этим вашим земным притяжением?
- Браво! - взревел Плун. - Браво! Пива господину Соломону.
Веселье шло своим ходом. Шипели на сковородах гусиные шкварки. Айнтопфы, эскалопы, блинчики с сыром и шницели проносились над столами, словно диковинные снаряды, выпущенные из катапульт по осажденному городу. Кое-где гарнизон пал под этим обстрелом. Сонно заплыли глазки, щеки налились багровым румянцем, речь потеряла стройность.
- Эгей! Что ж! - пьяно орал Плун. - Кто там прячется в углу? Фуксия! Взять их!
Новоназначенные стрелки засуетились, словно гончие в охотничьей своре.
- Гте? Гте? - метался Телль.
- Таки что ж, я вас спрашиваю?
Сосед Хоакина - толстяк с подбородком, словно вылепленным из белого мякиша, - вскочил и заверещал, указывая пальцем:
- Вот они! Шпионы!
- Фуксия! Взять шпионов.
Тальберт и Хоакин не успели двинуться с места, а их уж крепко держали под руки.
- Эге, что ж? - прищурился Кельке. - Борода. Фальшивая. Ты что же, стрелок?
- Самый доподлинный, - Хоакин сделал попытку вырваться, но его держали крепко. - Не сомневайтесь.
- Докажи, что ж. Эй, трактирщик, еще пива!
- Тогда пойдемте на стрельбище. Болтать о яблоках всякий может. Дайте мне лук, и я покажу вам, как стреляют.
Кельке пьяно поскреб затылок под алым шелком.
На лице его отразилась растерянность:
- Опять яблоки?… Хм…
Он обернулся к лжестрелкам:
- Хотите яблок, господа? Что ж?
- Не надо яблок.
- Яплоки - это лишнее.
- Яблоки - опиум для народа!
Хоакин моргнул, решив, что ему почудилось. Но нет: рядом с Кельке-Розенмулленом сидел Эрастофен из Чудовиц. Взгляды Истессо и Эрастофена встретились. Философ внимательно посмотрел в глаза Хоакину, затем повернулся к Кельке и что-то зашептал на ухо. Герцог понимающе кивнул. Отставил кружку в сторону и объявил:
- Не надо - историю. Экзаменовать тебя будем, фуксия. Что ж? - Он обернулся к доннельфамцам.
- Экзаменовать! Экзаменовать! - слаженно отозвались те.
- Так его, шельму! Развелось самозванцев!
- Тоннерветтер! Яволь.
В руках философа возник пергамент. Эрастофен протянул его герцогу. Тот пожевал губами и начал;
- Итак, что ж, приступим. Вопрос первый: какие слова из увертюры Россини к опере «Вильгельм Телль» наиболее точно передают дух вольных стрелков?
А. Эгей, цок-цок! Эгей, цок-цок!
Б. И славно заживем вот так!
В. Гурьбой веселых молодцов мы все взбегаем на крыльцо.
Хоакин растерялся. Увертюру он слышал, когда обучался в Граде Града, но разве к ней написаны слова?
- Э-э…
- Не знает! Не знает! - закричали доннельфамцы.
И грянули:
Девиз веселых удальцов: «Мы не ударим в грязь лицом!»
Орда стрелков под звук подков - летим, копытами цок-цок.
И пусть в наш лес нагрянет враг, мы зададим ему вот так.
Потом вот так - эй-бей-гром-стук!
Живется весело в лесу.
- По первому вопросу обвиняемый четкого ответа не дал. Вопрос второй: каковы глубинные истоки архетипической символики встречи короля и разбойника?
А. Инициация полиатического неофита.
Б. Уравновешивание фемининного и маскулинного начала в подсознании субъекта.
В. Обретение самости через конфликт с установленными общественными догмами.
Г…
Перед глазами Хоакина поплыли круги. В носу засвербело. Усилием воли стрелок взял себя в руки. Принялся выдыхать воздух короткими толчками - как учила Маггара.
- Проанализируйте и обобщите моральный облик Моора в драме Шиллера «Разбойники»… - глухо донеслось до него.
Белое лицо Эрастофена приблизилось, разрослось. Красные глаза смотрели скучающе.
Скоро разбойников в Терекоке не останется - говорил взгляд альбиноса. Не сыщется разницы между разбойником лесным и разбойником в кресле -у камина, с кружкой в руках. А коль так - кто согласится мокнуть под дождем, ожидая заблудших путников? Кто променяет уютную перину на охапку сухих листьев? Доброе пиво «Бородароссы» на родниковую воду?
Розенмуллен и его преосвященство достойно ответили на удар. Давненько Хоакин не терпел такого поражения.
Крик расплескался под потолком «Бородароссы».
«Он не разбойник! Не разбойник! Не разбойник!…»
«Но мы видели, - гремело в ушах. - Кто бежал из Камелии? Мы видели!»
«Он не разбойник! Не разбойник! Не разбойник!»
«Кто же он?»
«Кто я?»
- Экзамен провален, - объявил Кельке Плун. - Что же фуксия. Приходите завтра.
'Гильберт схватил стрелка за плечо и силой выволок из таверны.
В себя Истессо пришел лишь на улице. Прохладный ветерок овевал лицо; сидеть на булыжнике было жестко, но подниматься не хотелось. Ойлен удивленно покрутил головой:
- Ну уморили, мерзавцы. Как-то я близко к сердцу все воспринял… Эй, не горюй, парень!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44