Музыкант достал из кармана книжку в иссиня-черной обложке.
- Держи. Только осторожно: здесь плоды моих многолетних трудов. Насладись-ка.
Книга оказалась теплой и трепещущей, словно пойманный воробей. Под ревнивым взглядом Алана студент перелистнул страницу. Потом еще одну. Белиберда какая-то.
- Н-ну… - осторожно протянул он, чтобы не обидеть менестреля, - занятно, пожалуй.
Взгляд Алана сделался тревожным, как у кошки, чье потомство складывают в мешок и несут к реке.
- Занятно?! Ты сказал - занятно… Ладно. Простим профану, что не способен пикколо отличить от гобоя. Здесь, - Квинта-Ля веско похлопал по черной обложке, - заключен квинтэссенций передовой мысли нашего мира. Теория Вольного Застрельничества. Слушай!
И Квота Квинта-Ля начал свой рассказ.
Вольные стрелки, говорил он, существовали всегда. Всегда находились люди, склонные отнимать и делить, вместо того чтобы складывать и умножать. Разница между финансистами и разбойниками мала. Те и другие пользуются одинаковыми приемами: «Переложим дублон из одного кармана в другой, - говорят они, - посмотрим, что получится». Вот только экономисты перекладывают монеты из своего кармана, а разбойники - из чужого.
Но и у тех и у других денег почему-то прибавляется.
А раз так, то разбой привычен и понятен человеку. Под него только надо подвести научную базу. Что Алан и сделал.
- Я, - перелистал Алан книжку, - расписал базовую архетипику застрельничества. Создал календари, вычертил графики сезонной ограбляемости. Начать, пожалуй, следует с этого.
На странице чернела септаграмма. В углах ее можно было прочесть нижеследующее:
Капитан Деревуда
Идеален, романтичен, -
В общем, парень преотличный.
За него мы все горой,
Каждый скажет - вот герой.

Беглый Монах
Распутник он и пьяница, -
Народ к нему потянется.

Народный Менестрель
Он самобытен, он талант,
И всяк ему желает зла.
Его хлопками одобрим,
Духовный мир у ем внутри.
И так далее. Рядом с каждой надписью была нарисована картинка, изображающая героя стихотворения. Романтическая Подруга вышла пухлощекой и губастой. Для Пламенного Мстителя художник не пожалел черной краски, и мститель вышел похожим на сарацина.
- Ну как?
- Стишки подкачали, - честно отозвался Истессо. - И рифмы… того…
- Ну да, - насупился Алан. - Сейчас ты поведаешь мне, как сухим, безжалостным анализом убивать пламенные порывы вдохновения. Ну давай, давай. Ты ведь это хотел сказать?
Хоакин чуть отодвинулся. Психов он побаивался с детства.
- А то, что я ночей не спал, сочиняя, - тебя не волнует? Душу вкладывал! В муках бился над каждой строчкой! Впрочем, ладно. Что с профана взять? Перед тобою основной закон вольного застрельничества. В переводе на человеческий язык он звучит так: «Чтобы банда (шайка, ватага, клика) существовала неразрывно но времени и пространстве, ее основу должен составлять разбойный септет». Аранжируешь?
- Нет.
Появился Кроха, неся сковороду и корзинку с яйцами.
- Подвиньтесь, ребята. Сейчас яичница будет.
Музыкант его не слышал.
- Ты бемоль, Хоакин! - объявил он. - В смысле, болван. Объясняю снова. Без капитана шайка разве может быть?
- Не может.
- Правильно. А у капитана должна быть подруга. Улавливаешь?
- Ну.
- А какая шайка без беглого монаха? Или менестреля? - Его палец заскользил по септаграмме. - Вот и получается: пока среди разбойников не отыщутся семь главных фигур, банда обречена на вымирание. Стрелков никто не станет принимать всерьез. И наоборот: если семерка собрана, никакие преследователи не страшны.
Затрещал, плавясь на сковороде, жир.
- А! - До Хоакина наконец что-то стало доходить. - Значит, Капитан, Беглый Монах, Верзила, Менестрель, Романтическая Подруга…
- А также Пламенный Мститель и Неудачливый Влюбленный, - подсказал Кроха. - Без них никак.
- Ну да. Никак. - Алан в воодушевлении вскочил на ноги. - Вот и получается разбойный септет. Стоит его собрать, и произойдет чудо! Сердца исполнятся отваги и любви к приключениям. Людям станет безразлично, что справедливость - это миф. Что виконтам и переодетым красоткам в лесу делать нечего. Произойдет великая вольнострелковая алхимия.
…Время неумолимо близилось к рассвету, а Квинта-Ля все не умолкал. Костер догорал, мерцая лалами и рубинами углей. Потянуло утренней свежестью.
- Я… я, пожалуй, согласен, - устало сказал Хоакин. - Но что я должен делать?
- Сущие пустяки. Мы возродим славу деревудской вольницы. Кроха исполнит роль Верзилы. Я - конечно же Народный Менестрель, а…
- Корин - Капитан?
- Да.
- Это всего лишь четверо. Хок будет Мстителем. Надо еще троих.
- У меня возникла великолепная триоль. Кроха, способен ли ты на жертвы?
Бородач приосанился:
- Всегда.
- Знал, что не собьешься с такта. Ты сможешь найти Катарину?
- Шалунью нашу? Хохотушку? Принцессу?
- Да. Сыграем скерцо: у Корина болят зубы? Наведи его на мысль, что знаешь отличную ворожею. Нам бы выманить его из леса, а там уж полдела сделано.
Алан обернулся к Хоакину:
- Корин - фагот, каких мало… - Он многозначительно поднял палец. - Ворчлив, саркастичен, однако в душе - романтик. Пусть больной зуб станет его путеводной звездой.
- Улавливаю! - с жаром подхватил Кроха. - Улавливаю. Ты гениален, мой друг. Значит, Катарина - жертва несправедливости…
- …а жестокий отец принуждает ее выйти замуж за негодяя. Проницательность, Кроха!
- …естественно, благородный разбойник с перевязанной щекой…
- …спасает девушку из беды…
Они довольно расхохотались. Истессо недоумевающе переводил взгляд с одного на другого. Пока что он не понял ни слова. Он собирался потребовать разъяснений, но Кроха его опередил:
- Хок, - сказал он, - без тебя мы не справимся. Нас слишком мало. Чтобы создать легенду о вольных стрелках, требуется семь человек. С тобой нас четверо. В Деревне мы найдем еще троих. Нам надо, чтобы они хоть какое-то время действовали в соответствии со своими ролями.
- А потом?
- Легенда - это иной взгляд на вещи, нечто вроде тантра. В жизни ведь никто не говорит ямбом. Но стоит начать - и удержаться невозможно. Лицедейство охватит всю Тримегистию.
- Не очень верится. И вообще вся эта ваша затея шита белыми нитками.
- Я тоже не верил, пока Алан меня не убедил.
- Как?
- Сам увидишь. И все поймешь.
Квота Квинта-Ля торжественно объявил:
- Тебе ведь предстоит в оркестре нашем сыграть - о, вдумайся! - первейшей скрипкой. Мы разыграем в строгости по нотам легенду о Разбойнике и Деве. Нашлись всем роли. Примет всяк участье. И сам того подчас не прозревая…
- …явит Вселенной славу Деревуда! - неожиданно докончили Кроха и Хоакин. Бородач мученически выпучил глаза: ну что, убедился?
Истессо боролся изо всех сил. Но слова сами ложились в стихотворный ритм.
- Скажи: о что же предстоит мне сделать?
- Пустяк: на протяжении забавы ты Корина заменишь, капитана. На случай, если гость придет незваный или виконт заглянет ненароком. Нельзя оставить гостя без вниманья.
- Интригу вашу что-то не постиг я. - Хоакин сделал усилие, стремясь высвободиться из цепких объятий ямба. - Скажи, как связана она…
- Увы не знаю. Пусть Катарина - дева из деревни - сыграет партию Подруги Капитана. А Беглого Монаха мы уж как-то найдем, отыщем, пригласим, добудем. Интриговать мы сможем так недолго, но обмануть реальность нам по силам.
Алан сунул студенту книгу в черной обложке:
- Ну? Теперь веришь? - без всякого ямба спросил он.
- Ох! Теперь верю. - Избавившись от стихоплетства, Хоакин почувствовал себя лучше. - Значит, я буду ждать вас здесь?
- Народные легенды очень противоречивы, - извиняющимся тоном заметил бородач. - И следовать им приходится буквально.
- Ничего особенного от тебя не потребуется. Неподалеку есть отшельничья хижина…
- …лук и стрелы мы тебе оставим…
- …а припасы Кроха принесет после полудня…
- …но главное - не попадись на глаза егерю…
- …и веди себя понапористее. Ты - деревудский стрелок как-никак. Герой леса!
- В общем, - подытожили разбойники, - идем смотреть хижину.
В небе погасла последняя утренняя звезда. Синеватый дымок курился над кострищем. Начиналась новая жизнь - полная чудес, тайн и приключений.
Хижина, в которую Хоакина привели разбойники, уборки не знала бог весть с каких времен. Истессо вооружился веником и набрал в ручье воды. Через какой-то час избушку было не узнать: стол и лежанка сияли чистотой, сундук приосанился, заблестел, даже земляной пол выглядел опрятным. Шкуры и ветхие одеяла, оставшиеся от предыдущего хозяина, пришлось выбросить. Лук и колчан нашли свое место за шкафом, сумка с пожитками примостилась под столом.
Закончив уборку, Хоакин свернулся калачиком на лежанке. Несмотря на май, в лачуге было зябко. Спать не хотелось, и Хоакин взялся за чтение.
Алан Квота Квинта-Ля неправильно выбрал жизненное поприще. Вот кому бы учиться в академии! Не владея даже азами магической науки, он предвосхитил Мифургию - создание мифической реальности.
Во всех легендах о благородных разбойниках действуют одни и те же персонажи: Мэриэн, Малютка Джон, брат Тук. Люди им верят и любят. Люди обожают, когда можно сказать: «Вот под этим дубом Малютка Джон и Робин Гуд дрались на дубинках. А там Робин поцеловал Мэриэн». В их словах история и мифы сближаются, становятся неразличимы.
А если пойти дальше? Создать тень легенды, осязаемый каркас? Дать первый толчок к созданию новой реальности?
Есть разбойничий лес, и он пустует? Не беда! Заселим его актерами. Легенда приведет в нужное место принцесс и виконтов, монахов и бастардов. Главное - создать миф. Создать правильно, без ошибок. И тогда…
Хоакин прикрыл веки. Перед закрытыми глазами мелькали цветные точки, линии, звездочки. В голове приятно шумело.
«Как удачно я сбежал из Града Града, - подумал он. - Тут интереснее. А главное - тут я совершенно свободен».
С этой мыслью он и заснул. А разбудило его…
Бум!
Бум-бум-бум!
- Эй, в избушке! Отшельник! Дрыхнешь, что ли?
Дверь затряслась под громовыми ударами. Хоакин одурело помотал головой, пытаясь сообразить, где он и что происходит.
- А?… Что?… Кто там?…
- Отодвигай щеколду, старый хрен. Днесь у тебя усталый пилигрим пристанища взыскует и совета!
Полуденное солнце врывалось в избушку горячими лучами, расцвечивая стены золотистыми панно. Хоакин взъерошил волосы. Ну и дела! Какое пристанище?… Какие советы?…
Он плеснул себе в лицо воды из ведра. Сонная одурь отступила. Как бы там ни было, что бы ни случилось, а гостя надо встречать. Разбойничьи традиции того требуют.
Коварства мерзкого… -
доносилось тем временем с улицы,
…предвидеть я не мог.
Предательства не ждал ни сном ни духом:
Так что же? Сострадания иль слуха
Лишает святости незримый ореол?
- Сейчас, сейчас. Уже я открываю.
Засов заклинило, так что пришлось изрядно повозиться. Открыв дверь, Хоакин обнаружил за порогом коротышку в линялом парчовом балахоне. Лицо его казалось подозрительно знакомым.
«На ректора нашего похож, - подумал Истессо. - Или на инспектора, столичную пташку».
- Прошу прощения, - поинтересовался он. - С кем имею честь?
- Брат Шарло д'Этан, - представился коротышка. - Пилигрим божьей милостью, святой странник.
- Очень приятно. А я - Хоакин.
- Святой Хоакин?
- Без святых. Я вообще-то на самом деле не отшельник…
Хоку очень хотелось добавить «а маг», но он вовремя сдержался. В академии он хорошо если паре-тройке трюков выучился.
- Это нам без разницы, - ответил незнакомец. - Войти можно? Очень я утомился, путешествуя всю ночь. Отдыха жажду.
Хоакин посторонился, пропуская коротышку. «Ночью путешествует, днем спит, - подумал он. - Малахольный какой-то». Неприятное предчувствие пробегалось холодком по спине, и мысли приняли иное направление: «Слишком много странностей. Неужели ребята наворожили?»
Он украдкой скосился в книгу. «Тест № 3» - гласил заголовок в начале страницы.
«К вам пришел человек, переодетый паломником? Определите, к какому типу он относится. Для этого ответьте на вопросы, после чего сложите числа, проставленные в конце каждого ответа».
- Сейчас гляну, что из еды есть, - хмуро сообщил Хоакин. - Располагайтесь пока. Я сам только вчера на избушку набрел.
- Тоже путешествуешь? - спросил гость, упорно обращаясь к Хоакину на «ты».
- Ага.
Истессо брякнул на стол свою сумку и вытряхнул припасы. Стараясь делать это как можно незаметней, перевернул страницу черной книги.
«1) Какую шляпу носит ваш гость?
а) тирольскую с пером (1 балл);
b) тюбетейку (3 балла);
с) магистерскую шапочку (5 баллов);
d) колпак со звездами (17 баллов);
е) гость шляпы не носит (56 баллов)».
Пятьдесят шесть.
- И это все? - удивился Шарло. - Жалкий огрызок сыра, черствая горбушка… А где кабаньи окорока? Оленина?
- Откуда бы им взяться, Шарло?
- Я вижу лук под шкафом. И стрелы. «Шпион, - подумал Истессо. - Только этого не хватало».
- Деревуд, знаете ли, принадлежит его магичеству шарлатану Тримегистии, - четко чеканя слова, ответил он. - За браконьерство руку рубят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44