- Философ понюхал воду и зажмурился. - Высший сорт. Что варить будем? Глинтвейн? Гранитром? Или тугрегский туфарак?
- Без экзотики. Так, чтобы Грошдество встретить.
- Я знаю тридцать четыре грошдественских рецепта. Но ты прав. Для начала надо что-то полегче.
Он достал маленький серебряный половник и протянул Хоакину:
- Мешай. Три раза посолонь, пять - против, крест-накрест и еще девять противосолонь.
- Посолонь - это куда?
Эрастофен показал. Хоакин принялся размешивать воду.
С каждым кругом она меняла цвет. Среди шоколадных волн раскручивались янтарные ликеровороты, вспыхивали брусничные искры, разливалась полынная зелень. Скрежет и постукивание серебра перешли в томное бурление. В воздухе расплылась свежая анисовая струя, повеяло гвоздикой.
Жидкость поволновалась, поволновалась и обрела благородный оттенок гранатового сока.
- Все. Готово.
- Дай попробовать.
Послышалось бульканье. Кадык философа заходил вверх-вниз, тонкая алая струйка скользнула по подбородку.
- Ах, славно! - Эрастофен вытер винные усы и поставил котелок на стол. - Углы сбиваешь. Помешивать плавней надо. А так - неплохо получилось.
Хоакин тоже приложился к котелку. В черной книге не раз рассказывалось, как заезжие маги пытались наложить на, разбойника чары. Кончалось это тем, что Истессо чихал, и начиналась комедия. Волшебники обычно нервничают, когда собеседник называет их чужим именем.
Особенно если это имя - Бизоатон Фортиссимо.
В тот раз обошлось. Эрастофен, может, и злодей, но и ему не справиться с законом Грошдества. Колдовское вино получилось в меру крепким, душистым и ароматным. Из пряностей, что входили в него, Истессо с уверенностью мог назвать лишь лавровый лист и корицу.
- Настоящий песо кларет, - воодушевился философ. - Твое здоровье, разбойник!
- Твое здоровье, Эрастофен из Чудовиц.
Небо над черными верхушками сосен чуть порозовело. Волшебная ночь уходила, уступая место грошдественскому утру.
- Эрастофен, послушай…
- Хочешь чего ты, дитя деревудских чащобищ? Или тревожишь меня, чтоб гордыню потешить надменно?
Хоакин собрался. За песокларетом следовали галь-кабсент и супесчаникэль. До народных песен не дошло, но слова давались разбойнику с трудом. Поэтому он старался выражать мысли как можно короче. Анатолаец же, наоборот, перешел на родные гекзаметры.
- Я - капитан. Капитан вольных стрелков. Понимаешь?
- Знание это вселяет в меня беспокойство.
- Правильно. Ты в гостях. У меня. И есть обычаи.
- …кои я чту, подчиняясь богам громоносным, - подхватил Эрастофен.
От выпитого лицо его стало похоже на старый сугроб. Красные глазки смотрели настороженно.
- Это - пир. Я - разбойник. А ты должен заплатить. За пир. Понимаешь?
Шутки кончились. Философ близоруко прищурился, бледная рука его потянулась к котелку. Хоакин подтолкнул котелок поближе, едва не уронив.
- Дело сие, чую я, промедленья не терпит. - Эрастофен пошептал что-то, поводил над остатками вина ладонью. Затем отхлебнул и зажмурился.
Когда же он открыл глаза, пьяное благодушие ушло из его лица. Альбинос оказался трезв, словно и не было позади разгульной ночи.
- Пей, - протянул он Хоакину котелок.
Стрелок с опаской посмотрел на бурое месиво. В нем плавали волоконца водорослей, подозрительные комки и сухие колосья. Жидкость явственно отдавала болотом.
- Пей, не смотри на него. И не нюхай.
Истессо подчинился. После первого же глотка ледяная стрела ударила в мозг и завибрировала там. Она отразилась от макушки, пошла вниз, очищая от мути глаза, заставляя сердце биться чаще и ровнее. В животе поднялся вихрь. Печень поначалу взбунтовалась, но скоро сообразила что к чему и благодарно успокоилась.
- Спасибо.
- Не за что. Так о чем ты пытался рассказать?
- Как насчет платы, господин Эрастофен из Чудовиц? - поинтересовался Истессо.
- За что плату, интересно?
- За ужин. За приют и угощение. Таковы традиции вольных стрелков.
Эрастофен изумился. Во-первых, философы редко платят за угощение. Во-вторых, уж чем-чем, а ужином разбойник его не угощал, скорее наоборот. В-третьих…
К сожалению, это «в-третьих» перевешивало все.
Злые волшебники законопослушны. Законопослушны, что бы сами ни говорили на этот счет. Скажи «обычай» - и поймаешь колдуна в клетку. Волшебство на девять десятых состоит из традиций и лишь на одну - из силы, знания и звездочек, кружащих над остроконечной шляпой.
- Ну хорошо, хорошо, - сдался Эрастофен. - Но у меня нет ничего, что бы я мог дать тебе. Я нищий философ.
- Подумай хорошенько. Ты ведь не последний раз едешь через Деревуд.
- Ладно. Я могу рассказать тебе, как устроен этот мир. О законах, которыми он управляется.
Разбойник заскучал. Софизм об идеях и яблоках ему рассказывали еще в начальной школе. Если один человек дает другому яблоко, у первого яблоко исчезает, а у второго - появляется. Но если поделиться каким-нибудь важным коммерческим секретом, якобы оба станут богаче.
Хоакина эта истина всегда смущала. Тайна, которую знают двое, - уже не тайна, а так, баловство. Но любопытство, как всегда, победило.
- Ладно. Говори.
Эрастофен не заставил себя ждать:
- Их всего три. Закон первый: вещи не всегда такие, какими кажутся.
- Вранье. Вот передо мной чайник. - Стрелок ткнул пальцем. - Это чайник, и больше ничего. Но ладно. Что дальше?
- Закон второй: где выход, там и вход, а если не можешь понять, где конец, - отыщи начало.
- Что-то не совсем понятно. Ты на примере можешь пояснить?
- Очень просто. - Философ накинул шубу и подошел к двери. - Видишь дверь? И выход и вход одновременно, - он распахнул ее и высунулся наружу. Послышался громкий призывный свист. Ему ответило едва слышное ржание.
- Улавливаю. А третий закон?
Лоб философа пересекли глубокие морщины. Бледная рука потянулась к чайнику. Хоакин словно в задумчивости отодвинул его подальше.
- Третий… Хм. Если ишак… Нет, как-то иначе. Когда гора… или река?… А может, там было про дыни и глупца?
Эрастофен схватил мешок:
- Все. Не помню. Один дурак задаст вопросов? Под лежачий камень?…
Он выскочил за дверь. Хоакин бросился за обманщиком, но опоздал.
Взметнулась над порогом вьюга. С небес упала белая зведа: то могучий конь Бушеваль пронесся над хижиной. Философ прыгнул в седло - только тень над деревьями и мелькнула.
- Ха-ха! Вспомнил, - донесся с высоты ликующий голос Эрастофена из Чудовиц. - На всякого мудреца довольно простоты! Прощай, Хоакин, деревенщина дередская! Может, когда и встретимся - лет через пятьдесят.
…Долго провожал Хоакин взглядом мчащуюся над соснами звездочку. До тех пор, пока порыв ледяного ветра не ворвался в хижину, растрепав пламя очага. На столе звякнул чайник. Рассерженный девичий голосок воскликнул:
- Как вам не стыдно, сударь! Инцери из последних сил выбивается, а вы!… Извольте немедленно закрыть дверь.
Разбойник обернулся. В воздухе плясало золотистое пятно. Если приглядеться, становилось ясно, что это крохотная девушка со стрекозьими крылышками за спиной. Истессо поспешно закрыл дверь. Фея прекратила кружить и уселась на крышку чайника.
- Так. - Она растерянно огляделась. - Здорово. А где Эрастофен?
- Сбежал.
- Как сбежал?!
Хоакин пожал плечами:
- Обыкновенно. Платить не захотел. С философами это сплошь и рядом.
- А я? - На глазах феи выступили слезы. - А мы? Он что, нас бросил?
Хоакин развел руками. Значит, бросил, судьба такая. Ему вдруг захотелось утешить кроху. Он протянул ладонь, чтобы ее приласкать. Фея вспорхнула.
- Не прикасайтесь ко мне, негодяй! Это вы во всем виноваты!
- Бог с вами, сударыня. Я-то тут при чем?
- Это все ваши дурацкие обычаи. Я слышала! В общем, так… Как ваше имя?
- Хоакин Истессо.
- Омерзительное имя. Злобное, жестокое - подстать неотесанному верзиле вроде вас. Но ничего, Хоакин Истессо. Вы сейчас встанете и отыщете господина Эрастофена. Поняли? Извинитесь и попросите, чтобы он забрал меня обратно.
- Хорошо, хорошо. Обязательно отыщу, А вас как зовут?
Фея подбоченилась:
- Я - Маггара. Маггара Майская из рода Чайных Роз. А это, - кивнула она в сторону камина, - Инцери Фиориоуннагиоли из рода Огненных Элементалей. Инцери, чучело! Веди себя прилично. Это нельзя есть!
…Так в жизнь разбойника ворвались два взбалмошных и непоседливых существа. Позже Хоакин не раз удивлялся: как он жил без них раньше?
Иногда ему снится страшный сон. Грошдество. Раскрытая черная книга и скрип шагов, удаляющихся от двери. Эрастофен из Чудовиц так и не решился заглянуть в гости.
- Ну вот и все.
Хоакин потянулся и отложил книгу. Вопросительно глянул на шарлатана.
- Я уже свободен, ваше магичество? Заклятие удалось снять?
Густой алхимический пар плыл над полом. Стрелку показалось, что он видит в нем бледное лицо Эрастофена.
Шарлатан покачал головой:
- Все не так просто, братец. Фортиссимо не своей волей творил чары. Самому старику вовек бы не справиться. Ему кто-то помогал.
- Кто?
- Не знаю. Не разобрать пока.
Из тумана донесся звон колокольчика. Шарлатан обернулся и раздраженно махнул рукой:
- Да занят я, занят! Не видишь?
И вновь к Хоакину:
- Чужая магия, Хоакин. Не рискну. Особенно сейчас. Ты, конечно, занятный парень, занятный… но возиться с тобой недосуг. У меня коронация в разгаре. С Гури неразбериха, жертвенная дева артачится.
- Но Бизоатон…
- Вот у него и спрашивай.
В кабинете повисла тишина. Лицо шарлатана стало задумчивым.
- А это мысль, - пробормотал он. - Дельная. Сделаем-ка мы вот что.
Он сел за стол, схватил кусок пергамента и принялся быстро-быстро писать. Закончив, передал Хоакину:
- Вот. Письмо герцогу Розенмуллену.
- А кто он?
- Мерзавец. Злодей. Дела вертит нехорошие. Но лучше, чем он, никто не справится, имей в виду. Мертвеца из могилы вызвать, тень допросить - самое дело для герцога.
- Спасибо, ваше магичество. - Хоакин спрятал письмо и поклонился. - Где я могу найти Розенмуллена?
- В Доннельфаме, где же еще.
Вновь зазвенел колокольчик.
- Поди к зверю! - рявкнул Фью. И, обернувшись к Хоакину, пояснил: - Это Эрастофен, шут бледный. Опять с какими-то новостями.
Хоакин не стал проверять, умеет ли шарлатан, подобно Макиавелли, менять отношение к людям в зависимости от ситуации. Без того ясно, что умеет. Раскланявшись, он двинулся к выходу.
Из зеленого с салатными прядями дыма выступила неясная фигура.
- Мой господин! - закричал Эрастофен. - Ваше магичество! Задержите этого человека. Он очень важен!
- Вряд ли здесь есть кто-то важнее меня, - усмехнулся шарлатан. - Пусть идет.
Исполненным достоинства шагом Истессо обогнул стол с алхимическими принадлежностями. Холодно кивнул взбешенному Эрастофену, Принял у скелета шляпу и оружие и вышел в дверь.
Там его поджидали гвардейцы. Возглавлял их Гури Гил-Ллиу.
- Стой! Держи! Вот он!
- Хва-а-а-а-а-а-атай! - Рот стражника распилился бездонной пропастью. - Ло-о-ови-и-и-и!
- Вяжи мерзавца! - громовым голосом объявил Гури. - Не давай ускользнуть!
Первого алебардиста Хоакин сбил с ног. Попытался выдернуть из ножен меч Ланселота, но оружие застряло намертво. Хвататься за шпагу времени не было. Стрелок запрыгал меж ваз и статуй. Стражники наседали, размахивая алебардами.
- Прочь, негодяи! - заорал Истессо, работая мечом в ножнах, словно дубиной. - Деревуд навсегда! Бей-бей-бей-бей!
Коридор, портреты шарлатанов на стенах, куртки гвардейцев - все слилось в бешеную цветную полосу.
- Ай-яй-я-ху! - визжал стрелок, немилосердно избивая стражников. Под потолком металась Маггара, выкрикивая варварскую вису:
Врану черному подобен,
кружит враг мой в поле бранном!
Брюхом яр! Обширен станом!
Князь подушек, бан диванов!
Личико ее раскраснелось. Будь она блондинкой, подобно девам Севера, вряд ли кто-то сумел бы отличить ее от грозной валькирии.
Затрещало дерево. Гури вырвал из пола скамейку и бросился на Хоакина.
- Живьем! Живьем брать фальшиводокументщика!
Во всем Терроксе нет человека удачливей Гури Гил-Ллиу. Сломанный меч, фальшивое везенье - это сила. Но Хоакин сражался клинком Ланселота, разрушителем иллюзий.
Это и решило исход битвы.
Клубок госпожи Аччелерандо метнулся под каблук бродяги…
…пятки Гури сверкнули в воздухе…
…время замедлилось, стало тягучим, как патока…
…скамейка с грохотом врезалась в стену…
…отскочила, перевернулась и упала на ребро перед Хоакином…
…гвардейцы застыли в живописных позах…
- Уше-о-о-ол! - взревели они. Похожими голосами кричат «Гол!» болельщики, увидев мяч в воротах своей команды.
Стрелок прыгнул на край скамейки. Оттуда - на лестничные перила и - вниз, в зимний сад.
Прыжок рискованный, но Хоакин знал, что делает. В студенческие времена он обожал опасные проделки. Связанные с балконами, чердаками и высокими деревьями.
Шпагами взбешенных бюргеров.
- Клубок! Клубок спасай! - взвизгнула Инцери. - Вольные стрелки своих не бросают!
- Уже.
Маггара толкнула клубок, и тот спрыгнул с лестничной площадки вслед за Хоакином.
- Ох!
Один из стражников рискнул последовать за Истессо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
- Без экзотики. Так, чтобы Грошдество встретить.
- Я знаю тридцать четыре грошдественских рецепта. Но ты прав. Для начала надо что-то полегче.
Он достал маленький серебряный половник и протянул Хоакину:
- Мешай. Три раза посолонь, пять - против, крест-накрест и еще девять противосолонь.
- Посолонь - это куда?
Эрастофен показал. Хоакин принялся размешивать воду.
С каждым кругом она меняла цвет. Среди шоколадных волн раскручивались янтарные ликеровороты, вспыхивали брусничные искры, разливалась полынная зелень. Скрежет и постукивание серебра перешли в томное бурление. В воздухе расплылась свежая анисовая струя, повеяло гвоздикой.
Жидкость поволновалась, поволновалась и обрела благородный оттенок гранатового сока.
- Все. Готово.
- Дай попробовать.
Послышалось бульканье. Кадык философа заходил вверх-вниз, тонкая алая струйка скользнула по подбородку.
- Ах, славно! - Эрастофен вытер винные усы и поставил котелок на стол. - Углы сбиваешь. Помешивать плавней надо. А так - неплохо получилось.
Хоакин тоже приложился к котелку. В черной книге не раз рассказывалось, как заезжие маги пытались наложить на, разбойника чары. Кончалось это тем, что Истессо чихал, и начиналась комедия. Волшебники обычно нервничают, когда собеседник называет их чужим именем.
Особенно если это имя - Бизоатон Фортиссимо.
В тот раз обошлось. Эрастофен, может, и злодей, но и ему не справиться с законом Грошдества. Колдовское вино получилось в меру крепким, душистым и ароматным. Из пряностей, что входили в него, Истессо с уверенностью мог назвать лишь лавровый лист и корицу.
- Настоящий песо кларет, - воодушевился философ. - Твое здоровье, разбойник!
- Твое здоровье, Эрастофен из Чудовиц.
Небо над черными верхушками сосен чуть порозовело. Волшебная ночь уходила, уступая место грошдественскому утру.
- Эрастофен, послушай…
- Хочешь чего ты, дитя деревудских чащобищ? Или тревожишь меня, чтоб гордыню потешить надменно?
Хоакин собрался. За песокларетом следовали галь-кабсент и супесчаникэль. До народных песен не дошло, но слова давались разбойнику с трудом. Поэтому он старался выражать мысли как можно короче. Анатолаец же, наоборот, перешел на родные гекзаметры.
- Я - капитан. Капитан вольных стрелков. Понимаешь?
- Знание это вселяет в меня беспокойство.
- Правильно. Ты в гостях. У меня. И есть обычаи.
- …кои я чту, подчиняясь богам громоносным, - подхватил Эрастофен.
От выпитого лицо его стало похоже на старый сугроб. Красные глазки смотрели настороженно.
- Это - пир. Я - разбойник. А ты должен заплатить. За пир. Понимаешь?
Шутки кончились. Философ близоруко прищурился, бледная рука его потянулась к котелку. Хоакин подтолкнул котелок поближе, едва не уронив.
- Дело сие, чую я, промедленья не терпит. - Эрастофен пошептал что-то, поводил над остатками вина ладонью. Затем отхлебнул и зажмурился.
Когда же он открыл глаза, пьяное благодушие ушло из его лица. Альбинос оказался трезв, словно и не было позади разгульной ночи.
- Пей, - протянул он Хоакину котелок.
Стрелок с опаской посмотрел на бурое месиво. В нем плавали волоконца водорослей, подозрительные комки и сухие колосья. Жидкость явственно отдавала болотом.
- Пей, не смотри на него. И не нюхай.
Истессо подчинился. После первого же глотка ледяная стрела ударила в мозг и завибрировала там. Она отразилась от макушки, пошла вниз, очищая от мути глаза, заставляя сердце биться чаще и ровнее. В животе поднялся вихрь. Печень поначалу взбунтовалась, но скоро сообразила что к чему и благодарно успокоилась.
- Спасибо.
- Не за что. Так о чем ты пытался рассказать?
- Как насчет платы, господин Эрастофен из Чудовиц? - поинтересовался Истессо.
- За что плату, интересно?
- За ужин. За приют и угощение. Таковы традиции вольных стрелков.
Эрастофен изумился. Во-первых, философы редко платят за угощение. Во-вторых, уж чем-чем, а ужином разбойник его не угощал, скорее наоборот. В-третьих…
К сожалению, это «в-третьих» перевешивало все.
Злые волшебники законопослушны. Законопослушны, что бы сами ни говорили на этот счет. Скажи «обычай» - и поймаешь колдуна в клетку. Волшебство на девять десятых состоит из традиций и лишь на одну - из силы, знания и звездочек, кружащих над остроконечной шляпой.
- Ну хорошо, хорошо, - сдался Эрастофен. - Но у меня нет ничего, что бы я мог дать тебе. Я нищий философ.
- Подумай хорошенько. Ты ведь не последний раз едешь через Деревуд.
- Ладно. Я могу рассказать тебе, как устроен этот мир. О законах, которыми он управляется.
Разбойник заскучал. Софизм об идеях и яблоках ему рассказывали еще в начальной школе. Если один человек дает другому яблоко, у первого яблоко исчезает, а у второго - появляется. Но если поделиться каким-нибудь важным коммерческим секретом, якобы оба станут богаче.
Хоакина эта истина всегда смущала. Тайна, которую знают двое, - уже не тайна, а так, баловство. Но любопытство, как всегда, победило.
- Ладно. Говори.
Эрастофен не заставил себя ждать:
- Их всего три. Закон первый: вещи не всегда такие, какими кажутся.
- Вранье. Вот передо мной чайник. - Стрелок ткнул пальцем. - Это чайник, и больше ничего. Но ладно. Что дальше?
- Закон второй: где выход, там и вход, а если не можешь понять, где конец, - отыщи начало.
- Что-то не совсем понятно. Ты на примере можешь пояснить?
- Очень просто. - Философ накинул шубу и подошел к двери. - Видишь дверь? И выход и вход одновременно, - он распахнул ее и высунулся наружу. Послышался громкий призывный свист. Ему ответило едва слышное ржание.
- Улавливаю. А третий закон?
Лоб философа пересекли глубокие морщины. Бледная рука потянулась к чайнику. Хоакин словно в задумчивости отодвинул его подальше.
- Третий… Хм. Если ишак… Нет, как-то иначе. Когда гора… или река?… А может, там было про дыни и глупца?
Эрастофен схватил мешок:
- Все. Не помню. Один дурак задаст вопросов? Под лежачий камень?…
Он выскочил за дверь. Хоакин бросился за обманщиком, но опоздал.
Взметнулась над порогом вьюга. С небес упала белая зведа: то могучий конь Бушеваль пронесся над хижиной. Философ прыгнул в седло - только тень над деревьями и мелькнула.
- Ха-ха! Вспомнил, - донесся с высоты ликующий голос Эрастофена из Чудовиц. - На всякого мудреца довольно простоты! Прощай, Хоакин, деревенщина дередская! Может, когда и встретимся - лет через пятьдесят.
…Долго провожал Хоакин взглядом мчащуюся над соснами звездочку. До тех пор, пока порыв ледяного ветра не ворвался в хижину, растрепав пламя очага. На столе звякнул чайник. Рассерженный девичий голосок воскликнул:
- Как вам не стыдно, сударь! Инцери из последних сил выбивается, а вы!… Извольте немедленно закрыть дверь.
Разбойник обернулся. В воздухе плясало золотистое пятно. Если приглядеться, становилось ясно, что это крохотная девушка со стрекозьими крылышками за спиной. Истессо поспешно закрыл дверь. Фея прекратила кружить и уселась на крышку чайника.
- Так. - Она растерянно огляделась. - Здорово. А где Эрастофен?
- Сбежал.
- Как сбежал?!
Хоакин пожал плечами:
- Обыкновенно. Платить не захотел. С философами это сплошь и рядом.
- А я? - На глазах феи выступили слезы. - А мы? Он что, нас бросил?
Хоакин развел руками. Значит, бросил, судьба такая. Ему вдруг захотелось утешить кроху. Он протянул ладонь, чтобы ее приласкать. Фея вспорхнула.
- Не прикасайтесь ко мне, негодяй! Это вы во всем виноваты!
- Бог с вами, сударыня. Я-то тут при чем?
- Это все ваши дурацкие обычаи. Я слышала! В общем, так… Как ваше имя?
- Хоакин Истессо.
- Омерзительное имя. Злобное, жестокое - подстать неотесанному верзиле вроде вас. Но ничего, Хоакин Истессо. Вы сейчас встанете и отыщете господина Эрастофена. Поняли? Извинитесь и попросите, чтобы он забрал меня обратно.
- Хорошо, хорошо. Обязательно отыщу, А вас как зовут?
Фея подбоченилась:
- Я - Маггара. Маггара Майская из рода Чайных Роз. А это, - кивнула она в сторону камина, - Инцери Фиориоуннагиоли из рода Огненных Элементалей. Инцери, чучело! Веди себя прилично. Это нельзя есть!
…Так в жизнь разбойника ворвались два взбалмошных и непоседливых существа. Позже Хоакин не раз удивлялся: как он жил без них раньше?
Иногда ему снится страшный сон. Грошдество. Раскрытая черная книга и скрип шагов, удаляющихся от двери. Эрастофен из Чудовиц так и не решился заглянуть в гости.
- Ну вот и все.
Хоакин потянулся и отложил книгу. Вопросительно глянул на шарлатана.
- Я уже свободен, ваше магичество? Заклятие удалось снять?
Густой алхимический пар плыл над полом. Стрелку показалось, что он видит в нем бледное лицо Эрастофена.
Шарлатан покачал головой:
- Все не так просто, братец. Фортиссимо не своей волей творил чары. Самому старику вовек бы не справиться. Ему кто-то помогал.
- Кто?
- Не знаю. Не разобрать пока.
Из тумана донесся звон колокольчика. Шарлатан обернулся и раздраженно махнул рукой:
- Да занят я, занят! Не видишь?
И вновь к Хоакину:
- Чужая магия, Хоакин. Не рискну. Особенно сейчас. Ты, конечно, занятный парень, занятный… но возиться с тобой недосуг. У меня коронация в разгаре. С Гури неразбериха, жертвенная дева артачится.
- Но Бизоатон…
- Вот у него и спрашивай.
В кабинете повисла тишина. Лицо шарлатана стало задумчивым.
- А это мысль, - пробормотал он. - Дельная. Сделаем-ка мы вот что.
Он сел за стол, схватил кусок пергамента и принялся быстро-быстро писать. Закончив, передал Хоакину:
- Вот. Письмо герцогу Розенмуллену.
- А кто он?
- Мерзавец. Злодей. Дела вертит нехорошие. Но лучше, чем он, никто не справится, имей в виду. Мертвеца из могилы вызвать, тень допросить - самое дело для герцога.
- Спасибо, ваше магичество. - Хоакин спрятал письмо и поклонился. - Где я могу найти Розенмуллена?
- В Доннельфаме, где же еще.
Вновь зазвенел колокольчик.
- Поди к зверю! - рявкнул Фью. И, обернувшись к Хоакину, пояснил: - Это Эрастофен, шут бледный. Опять с какими-то новостями.
Хоакин не стал проверять, умеет ли шарлатан, подобно Макиавелли, менять отношение к людям в зависимости от ситуации. Без того ясно, что умеет. Раскланявшись, он двинулся к выходу.
Из зеленого с салатными прядями дыма выступила неясная фигура.
- Мой господин! - закричал Эрастофен. - Ваше магичество! Задержите этого человека. Он очень важен!
- Вряд ли здесь есть кто-то важнее меня, - усмехнулся шарлатан. - Пусть идет.
Исполненным достоинства шагом Истессо обогнул стол с алхимическими принадлежностями. Холодно кивнул взбешенному Эрастофену, Принял у скелета шляпу и оружие и вышел в дверь.
Там его поджидали гвардейцы. Возглавлял их Гури Гил-Ллиу.
- Стой! Держи! Вот он!
- Хва-а-а-а-а-а-атай! - Рот стражника распилился бездонной пропастью. - Ло-о-ови-и-и-и!
- Вяжи мерзавца! - громовым голосом объявил Гури. - Не давай ускользнуть!
Первого алебардиста Хоакин сбил с ног. Попытался выдернуть из ножен меч Ланселота, но оружие застряло намертво. Хвататься за шпагу времени не было. Стрелок запрыгал меж ваз и статуй. Стражники наседали, размахивая алебардами.
- Прочь, негодяи! - заорал Истессо, работая мечом в ножнах, словно дубиной. - Деревуд навсегда! Бей-бей-бей-бей!
Коридор, портреты шарлатанов на стенах, куртки гвардейцев - все слилось в бешеную цветную полосу.
- Ай-яй-я-ху! - визжал стрелок, немилосердно избивая стражников. Под потолком металась Маггара, выкрикивая варварскую вису:
Врану черному подобен,
кружит враг мой в поле бранном!
Брюхом яр! Обширен станом!
Князь подушек, бан диванов!
Личико ее раскраснелось. Будь она блондинкой, подобно девам Севера, вряд ли кто-то сумел бы отличить ее от грозной валькирии.
Затрещало дерево. Гури вырвал из пола скамейку и бросился на Хоакина.
- Живьем! Живьем брать фальшиводокументщика!
Во всем Терроксе нет человека удачливей Гури Гил-Ллиу. Сломанный меч, фальшивое везенье - это сила. Но Хоакин сражался клинком Ланселота, разрушителем иллюзий.
Это и решило исход битвы.
Клубок госпожи Аччелерандо метнулся под каблук бродяги…
…пятки Гури сверкнули в воздухе…
…время замедлилось, стало тягучим, как патока…
…скамейка с грохотом врезалась в стену…
…отскочила, перевернулась и упала на ребро перед Хоакином…
…гвардейцы застыли в живописных позах…
- Уше-о-о-ол! - взревели они. Похожими голосами кричат «Гол!» болельщики, увидев мяч в воротах своей команды.
Стрелок прыгнул на край скамейки. Оттуда - на лестничные перила и - вниз, в зимний сад.
Прыжок рискованный, но Хоакин знал, что делает. В студенческие времена он обожал опасные проделки. Связанные с балконами, чердаками и высокими деревьями.
Шпагами взбешенных бюргеров.
- Клубок! Клубок спасай! - взвизгнула Инцери. - Вольные стрелки своих не бросают!
- Уже.
Маггара толкнула клубок, и тот спрыгнул с лестничной площадки вслед за Хоакином.
- Ох!
Один из стражников рискнул последовать за Истессо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44