Молодые люди, праздно прохаживающиеся по террасам, что-то кричат вслед и улюлюкают.
Химический выброс энергии в теле ньюта понижает свой уровень. Да и конституция Тала совсем не приспособлена для бега. Тал бросает взгляд через плечо, замечает в руках преследователей оружие. Черные пистолеты. И это сразу же все меняет на садовых террасах Белого форта. Женщины поспешно уводят детей. Старики прячутся. Молодые люди тоже куда-то мгновенно испаряются.
– Помогите!.. – кричит Тал.
Ньют хватает ведра, корзины, кучи бумаг – все, что способно хотя бы на секунду задержать преследователей, – и бросает назад. Сари, дхоти, лунги – дневная стирка многих семейств развешена на бесчисленных бельевых веревках вдоль террас. Тал ныряет под дхоби, с которых еще капает вода, и ударом руки выбивает стойки, удерживающие белье. Ньют слышит смачные ругательства, оглядывается и видит преследователей, запутавшихся в мокром зеленом сари. Убежище уже близко – служебный лифт в самом конце террасы. Туда заходит группа школьников. Тал успевает проскользнуть в закрывающиеся дверцы, пробежав мимо дрожащей учительницы. Лифт дергается и начинает опускаться. Ньют слышит голоса, поднимает голову и видит обоих подонков. Они перевешиваются через перила, прячут пистолеты. Стоя в толпе маленьких черноглазых школьниц в красивой чистенькой форме, Тал машет им рукой.
Час пик… Солнце заливает узкие ущелья улиц Варанаси обжигающим и слепящим светом. Тал лавирует между школьниками и служащими, едущими на велосипедах в идеально чистых белых рубашках, между уличными торговцами и носильщиками, между швейцарами и студентами со значками и в японской обуви, между телегами, груженными картонными коробками с нижним бельем фирмы «Люкс макроман» и изящными дамами под зонтиками велорикш. В любой момент кто-нибудь из этой толпы может узнать ньюта по фотографиям на первой странице сегодняшних газет, по бюллетеню «Новости за завтраком» на экране палма, по электронным табло, развешенным на каждом перекрестке. И достаточно одного крика, одной руки, хватающей за край куртки, одного восклицания «Эй, ты! Стой!» – и все хаотические мельтешение индивидуумов вокруг Тала мгновенно кристаллизуется в страшную агрессивную толпу, наделенную единым разумом, единой волей, единым устремлением.
Тал спускается по заваленным мусором ступенькам в СПРВ. Даже если убийцы и следовали за ньютом по запруженным на родом утренним улицам Варанаси, здесь, в лабиринтах метро громадного города, у них нет никакой возможности найти его. Тал ловко обходит очередь, выстроившуюся к аппарату, считывающему информацию с радужной оболочки, и подстраивается к женщинам, не позволяющим «Скоростным перевозкам района Варанаси» подобных вольностей со своими глазами. Ньют бросает пять рупий в щель и протискивается мимо барьера еще до того, как дамы из Нью-Варанаси успевают высказать вслух свое недовольство.
Тал поспешно проходит по платформе к женской секции. Быстрым взглядом ньют окидывает толпу в поисках возможных киллеров, пробирающихся сквозь напирающий со всех сторон человеческий поток. Как легко здесь смерти остаться незамеченной. Быстрый бесшумный удар в спину в момент, когда поезд выходит из туннеля. К тому же Тал начинает ощущать первые признаки физиологического спада: остатки искусственного адреналина вымываются из крови. Тала охватывает дрожь, он чувствует себя одиноким, маленьким и совершенно беззащитным. Накатывает волна одуряюще горячего наэлектризованного воздуха. Состав врывается на очередную станцию. Тал проезжает две остановки в женском вагоне и выходит, затем пропускает один… второй состав и садится в женскую секцию третьего. Ньют не знает, правильно ли поступает. Тал вообще не знает, что надо делать, если хочешь скрыться от киллеров в городском метро.
Управляемый компьютером поезд несется по подземельям Варанаси, тормозя у станций. Тал чувствует себя обнаженным среди женских тел. Он слышит их мысли: здесь тебе не место; мы не знаем, кем ты был раньше, но теперь ты явно не одна из нас, хиджра… И тут сердце Тала захолонуло от ужаса. Какая-то девушка-секретарша, зажатая между опорой и огнетушителем, раскрывает «Бхарат таймс». Но все ее внимание, к счастью, сосредоточено на последней полосе, на новостях крикета. Первая страница буквально вопит громадными буквами заголовка и фотографией на половину полосы. Ньют смотрит на самого себя: лицо, бледное от вспышки фотокамеры, глаза, расширившиеся, словно две полные луны.
Поезд несется дальше. Пассажиры покачиваются, как колоски на ветру. Тал отпускает поручень и пробирается по вагону. Ньют становится перед развернутой газетой, закрыв собой первую страницу. Девушка опускает газету, бросает взгляд на Тала, а затем, не проявив никакого интереса, вновь возвращается к сплетням о главном герое матча Мазумдаре и его намечающейся свадьбе. Подзаголовок в самом низу страницы гласит:
НЕСКОЛЬКО ЧЕЛОВЕК ПОГИБЛИ ВО ВРЕМЯ НАПАДЕНИЯ НА КЛУБ ИЗВРАЩЕНЦЕВ.
Перекрывая разноголосицу радиоприемников и людскую болтовню, раздается голос электронного диктора: «Вокзал Варанаси-Сити». Тал выскакивает на платформу, опережая медленно расползающееся пятно пассажиров. Время размышлять над увиденным заголовком наступит потом, когда шатабди отойдет от вокзала и, набрав скорость, окажется на расстоянии сотни километров от Варанаси.
Эскалатор выбрасывает Тала в главное помещение станции. Ньют, сверившись с палмом, уже нашел ближайший поезд. Экспресс на Колкату. Он идет прямо в Бенгал. Патна и Нанак могут подождать. Больше, чем новое лицо, Талу нужна новая страна. Бенгальцы – цивилизованный, культурный, терпимый народ. Колката станет новым домом для ньюта. Но очередь движется до безумия медленно, а толпы людей вокруг касс растут и растут. На бетонном полу зала ожидания среди листьев манго валяются страницы и клочья брошенных газет. Нищие копаются в мусоре, пытаясь что-то найти. Любой из них выдаст ньюта за пару рупий.
До отхода поезда еще целых тридцать минут.
Онлайновая продажа билета закрыта. На машинах автоматической выдачи билетов приклеены надписи «Не работает».
Проклятый Бхарат.
– Эй, дружище, хочешь купить билет побыстрее?
Спекулянт – совсем молодой человек с едва пробившимися усиками, в спортивном костюме, – протискивается поближе к ньюту и говорит тихим доверительным тоном. Он разворачивает перед Талом веер из билетов.
– Абсолютно надежно. Гарантия брони. Посмотришь и найдешь свое имя в списке пассажиров, без вопросов. Мы взломали компьютерную систему железных дорог Бхарата.
Взмах стареньким палмом – для большей убедительности. Ну-ну… Ньют не может позволить себе так рисковать… Ньют не может себе позволить так рисковать…
– Сколько?
Парень в спортивном костюме называет цену, услышав которую, в любое другое время, в любой другой ситуации ньют рассмеялся бы ему в лицо.
– Вот, вот, – говорит он и сует спекулянту пачку рупий.
– Подожди, подожди, вначале самое главное, – говорит парень, выводя Тал на платформу. – Какой поезд?
Тал говорит ему.
– Пошли со мной.
Он проталкивает Тала сквозь толпу, окружающую чайные ларьки, в которых сидят пассажиры утренних пригородных поездов, попивая сладкий чай с молоком из крошечных пластиковых чашечек. Спекулянт просовывает бланк билета в щель палма, предназначенную для печати, вводит идентификационный номер Тала, нажимает несколько кнопок.
– Готово! Доброго пути!..
Широко улыбаясь, он протягивает Талу билет. Но улыбка вдруг застывает у него на лице. Рот открывается. Едва заметная красная полоска появляется на адидасовской майке. Полоска превращается в медленный ручеек. Выражение лица меняется от глупого самодовольства на удивление и вдруг застывает в смертной маске. Парень падает на Тала. Женщина в лиловом сари издает вопль – и этот вопль подхвачен всей толпой.
Ньют видит поверх плеча убитого спекулянта человека в аккуратном костюме в стиле Неру. Он держит в руке черный пистолет с глушителем. Тал замечает его в мгновение между недобросовестно выполненным заданием и попыткой скрыться – или, напротив, попыткой завершить так неудачно начатое дело и покончить с ньютом здесь, прямо на глазах у всех.
И тут из толпы появляется мопед, который петляет между людьми, неистово сигналя. Мопедом управляет девушка, она несется прямо на стрелявшего, который услышал, увидел и отреагировал на ее появление долей секунды позже, чем нужно. Киллер с пистолетом поворачивается как раз в то мгновение, когда мопед врезается в него. Снова вопли, крики. Пистолет вылетает из руки убийцы. Человек падает на платформу, катится по ней, ударяется о поезд, проскальзывает между ним и краем платформы и падает на рельсы.
Девушка поворачивает мопед к Талу, а вся толпа тем временем бросается к поезду, чтобы увидеть, что произошло с человеком в пиджаке.
– Садитесь! – кричит незнакомка по-английски. Из-под вагона появляется рука. К ней тянутся другие руки, чтобы помочь вытащить упавшего на платформу. – Если хотите жить, садитесь на мой мопед!..
Тал понимает, что выхода у него нет. Девушка поворачивает мопед, ньют прыгает ей за спину, прижимается и хватается за нее руками. Она дает газ, мчится вперед сквозь толпу, собравшуюся на платформе, неистово сигналя, съезжает с края платформы. Мопед, подскакивая, мчится по путям, проносится под носом у местной электрички, летит дальше вдоль заваленной мусором кромки платформы, сигналит пешеходам, пытающимся коротким путем перебегать к своему поезду.
– Мне, конечно, следовало бы представиться, – бросает девушка через плечо. – Вы меня не знаете, но я в каком-то смысле чувствую себя в долгу перед вами.
– Что?.. – кричит Тал, прижимаясь щекой к ее спине.
– Меня зовут Наджья Аскарзада. Вы оказались втянуты во все это именно по моей вине.
29
Банановый клуб
– К одиннадцати часам нескольким нарядам полиции, вооруженным лати, удается очистить улицы. Полицейские еще некоторое время преследуют отдельных карсеваков по узким улицам и переулкам города, но ведь те – всего лишь грубые, дурно воспитанные парни, «трудные» дети из неблагополучных семей, которые всегда найдут повод для хулиганства. Переулки слишком узки для пожарных машин, поэтому пожарным приходится тянуть шланги по улицам, соединяя по нескольку в один. Вода бьет фонтанчиками из не слишком герметичных швов. Жители Каши завистливо посматривают со своих веранд. Слишком поздно. Все кончено. Старый деревянный хавели рухнул и сейчас представляет собой кучу догорающих углей. Единственное, что могут теперь сделать пожарные, – это затоптать догорающее пожарище, предотвратив таким образом распространение огня на близлежащие строения. Многие пожарные падают, поскользнувшись на банановой кожуре.
Нападение было хорошо продумано и своих целей достигло. Просто поразительно, как быстро возник пожар, с какой скоростью огонь охватил все здание. Все вспыхнуло, словно трут. Всему виной долгая засуха, бесконечная засуха. Люди с носилками уносят трупы. Варанаси, город огня, город пожаров, город пепла… На тех, кому удалось выскочить из пылающего дома, обрушилась вся ярость шиваджистов. Переулок усеян мертвыми телами. На шее одного трупа автомобильная покрышка. Тело сохранилось, а от головы остался обугленный череп. Один из выскочивших из огня был пронзен трезубцем Шивы. Другому вспороли живот, вытащили внутренности, а вместо них вложили горящий пластик. Полицейские погасили огонь и куда-то утащили тело, стараясь как можно меньше его касаться. Они тоже боятся оскверняющего прикосновения хиджры, евнуха, бесполого существа.
Вокруг масса людей с кинокамерами самого разного типа. Операторы снимают происходящее крупным планом и сразу же передают отснятый материал в свои студии, где редакторам новостей предстоит, просмотрев его, решить, чью позицию занять относительно происшедшего: либералов, возмущенных поруганием элементарных прав человека, или популистов, разгневанных лицемерием правительства Раны. Эн Кей Дживанджи выступит с заявлением в 11:30.
Редакторам новостей нравятся сообщения, что приходят на гребне волны. Крикетные страсти выдохлись, не успев достичь кульминации, война ничего не дала, кроме демонстрации транспортов с солдатами, курсирующих взад-вперед по длинной изогнутой линии дамбы Кунда Кхадар. Но сексуальный скандал, который связывают с правительством Раны, явно вышел из-под контроля. И вот результат – множество обгорелых трупов и уличные столкновения. Один кадр прошел во всех утренних выпусках новостей: бедная слепая старушка становится жертвой ярости толпы, голова ее разбита дубинкой. Никто не может понять, почему у нее в руке оказался банан.
30
Лиза
Там, за кокосовой кровлей, дождь превратил мир в сплошной поток. Пальмы, храм, магазинчики вдоль дороги, сама дорога, машины, снующие по ней, – все стало лишь размытыми серыми тенями, текучими, переходящими друг в друга, сливающимися, как на японских рисунках тушью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Химический выброс энергии в теле ньюта понижает свой уровень. Да и конституция Тала совсем не приспособлена для бега. Тал бросает взгляд через плечо, замечает в руках преследователей оружие. Черные пистолеты. И это сразу же все меняет на садовых террасах Белого форта. Женщины поспешно уводят детей. Старики прячутся. Молодые люди тоже куда-то мгновенно испаряются.
– Помогите!.. – кричит Тал.
Ньют хватает ведра, корзины, кучи бумаг – все, что способно хотя бы на секунду задержать преследователей, – и бросает назад. Сари, дхоти, лунги – дневная стирка многих семейств развешена на бесчисленных бельевых веревках вдоль террас. Тал ныряет под дхоби, с которых еще капает вода, и ударом руки выбивает стойки, удерживающие белье. Ньют слышит смачные ругательства, оглядывается и видит преследователей, запутавшихся в мокром зеленом сари. Убежище уже близко – служебный лифт в самом конце террасы. Туда заходит группа школьников. Тал успевает проскользнуть в закрывающиеся дверцы, пробежав мимо дрожащей учительницы. Лифт дергается и начинает опускаться. Ньют слышит голоса, поднимает голову и видит обоих подонков. Они перевешиваются через перила, прячут пистолеты. Стоя в толпе маленьких черноглазых школьниц в красивой чистенькой форме, Тал машет им рукой.
Час пик… Солнце заливает узкие ущелья улиц Варанаси обжигающим и слепящим светом. Тал лавирует между школьниками и служащими, едущими на велосипедах в идеально чистых белых рубашках, между уличными торговцами и носильщиками, между швейцарами и студентами со значками и в японской обуви, между телегами, груженными картонными коробками с нижним бельем фирмы «Люкс макроман» и изящными дамами под зонтиками велорикш. В любой момент кто-нибудь из этой толпы может узнать ньюта по фотографиям на первой странице сегодняшних газет, по бюллетеню «Новости за завтраком» на экране палма, по электронным табло, развешенным на каждом перекрестке. И достаточно одного крика, одной руки, хватающей за край куртки, одного восклицания «Эй, ты! Стой!» – и все хаотические мельтешение индивидуумов вокруг Тала мгновенно кристаллизуется в страшную агрессивную толпу, наделенную единым разумом, единой волей, единым устремлением.
Тал спускается по заваленным мусором ступенькам в СПРВ. Даже если убийцы и следовали за ньютом по запруженным на родом утренним улицам Варанаси, здесь, в лабиринтах метро громадного города, у них нет никакой возможности найти его. Тал ловко обходит очередь, выстроившуюся к аппарату, считывающему информацию с радужной оболочки, и подстраивается к женщинам, не позволяющим «Скоростным перевозкам района Варанаси» подобных вольностей со своими глазами. Ньют бросает пять рупий в щель и протискивается мимо барьера еще до того, как дамы из Нью-Варанаси успевают высказать вслух свое недовольство.
Тал поспешно проходит по платформе к женской секции. Быстрым взглядом ньют окидывает толпу в поисках возможных киллеров, пробирающихся сквозь напирающий со всех сторон человеческий поток. Как легко здесь смерти остаться незамеченной. Быстрый бесшумный удар в спину в момент, когда поезд выходит из туннеля. К тому же Тал начинает ощущать первые признаки физиологического спада: остатки искусственного адреналина вымываются из крови. Тала охватывает дрожь, он чувствует себя одиноким, маленьким и совершенно беззащитным. Накатывает волна одуряюще горячего наэлектризованного воздуха. Состав врывается на очередную станцию. Тал проезжает две остановки в женском вагоне и выходит, затем пропускает один… второй состав и садится в женскую секцию третьего. Ньют не знает, правильно ли поступает. Тал вообще не знает, что надо делать, если хочешь скрыться от киллеров в городском метро.
Управляемый компьютером поезд несется по подземельям Варанаси, тормозя у станций. Тал чувствует себя обнаженным среди женских тел. Он слышит их мысли: здесь тебе не место; мы не знаем, кем ты был раньше, но теперь ты явно не одна из нас, хиджра… И тут сердце Тала захолонуло от ужаса. Какая-то девушка-секретарша, зажатая между опорой и огнетушителем, раскрывает «Бхарат таймс». Но все ее внимание, к счастью, сосредоточено на последней полосе, на новостях крикета. Первая страница буквально вопит громадными буквами заголовка и фотографией на половину полосы. Ньют смотрит на самого себя: лицо, бледное от вспышки фотокамеры, глаза, расширившиеся, словно две полные луны.
Поезд несется дальше. Пассажиры покачиваются, как колоски на ветру. Тал отпускает поручень и пробирается по вагону. Ньют становится перед развернутой газетой, закрыв собой первую страницу. Девушка опускает газету, бросает взгляд на Тала, а затем, не проявив никакого интереса, вновь возвращается к сплетням о главном герое матча Мазумдаре и его намечающейся свадьбе. Подзаголовок в самом низу страницы гласит:
НЕСКОЛЬКО ЧЕЛОВЕК ПОГИБЛИ ВО ВРЕМЯ НАПАДЕНИЯ НА КЛУБ ИЗВРАЩЕНЦЕВ.
Перекрывая разноголосицу радиоприемников и людскую болтовню, раздается голос электронного диктора: «Вокзал Варанаси-Сити». Тал выскакивает на платформу, опережая медленно расползающееся пятно пассажиров. Время размышлять над увиденным заголовком наступит потом, когда шатабди отойдет от вокзала и, набрав скорость, окажется на расстоянии сотни километров от Варанаси.
Эскалатор выбрасывает Тала в главное помещение станции. Ньют, сверившись с палмом, уже нашел ближайший поезд. Экспресс на Колкату. Он идет прямо в Бенгал. Патна и Нанак могут подождать. Больше, чем новое лицо, Талу нужна новая страна. Бенгальцы – цивилизованный, культурный, терпимый народ. Колката станет новым домом для ньюта. Но очередь движется до безумия медленно, а толпы людей вокруг касс растут и растут. На бетонном полу зала ожидания среди листьев манго валяются страницы и клочья брошенных газет. Нищие копаются в мусоре, пытаясь что-то найти. Любой из них выдаст ньюта за пару рупий.
До отхода поезда еще целых тридцать минут.
Онлайновая продажа билета закрыта. На машинах автоматической выдачи билетов приклеены надписи «Не работает».
Проклятый Бхарат.
– Эй, дружище, хочешь купить билет побыстрее?
Спекулянт – совсем молодой человек с едва пробившимися усиками, в спортивном костюме, – протискивается поближе к ньюту и говорит тихим доверительным тоном. Он разворачивает перед Талом веер из билетов.
– Абсолютно надежно. Гарантия брони. Посмотришь и найдешь свое имя в списке пассажиров, без вопросов. Мы взломали компьютерную систему железных дорог Бхарата.
Взмах стареньким палмом – для большей убедительности. Ну-ну… Ньют не может позволить себе так рисковать… Ньют не может себе позволить так рисковать…
– Сколько?
Парень в спортивном костюме называет цену, услышав которую, в любое другое время, в любой другой ситуации ньют рассмеялся бы ему в лицо.
– Вот, вот, – говорит он и сует спекулянту пачку рупий.
– Подожди, подожди, вначале самое главное, – говорит парень, выводя Тал на платформу. – Какой поезд?
Тал говорит ему.
– Пошли со мной.
Он проталкивает Тала сквозь толпу, окружающую чайные ларьки, в которых сидят пассажиры утренних пригородных поездов, попивая сладкий чай с молоком из крошечных пластиковых чашечек. Спекулянт просовывает бланк билета в щель палма, предназначенную для печати, вводит идентификационный номер Тала, нажимает несколько кнопок.
– Готово! Доброго пути!..
Широко улыбаясь, он протягивает Талу билет. Но улыбка вдруг застывает у него на лице. Рот открывается. Едва заметная красная полоска появляется на адидасовской майке. Полоска превращается в медленный ручеек. Выражение лица меняется от глупого самодовольства на удивление и вдруг застывает в смертной маске. Парень падает на Тала. Женщина в лиловом сари издает вопль – и этот вопль подхвачен всей толпой.
Ньют видит поверх плеча убитого спекулянта человека в аккуратном костюме в стиле Неру. Он держит в руке черный пистолет с глушителем. Тал замечает его в мгновение между недобросовестно выполненным заданием и попыткой скрыться – или, напротив, попыткой завершить так неудачно начатое дело и покончить с ньютом здесь, прямо на глазах у всех.
И тут из толпы появляется мопед, который петляет между людьми, неистово сигналя. Мопедом управляет девушка, она несется прямо на стрелявшего, который услышал, увидел и отреагировал на ее появление долей секунды позже, чем нужно. Киллер с пистолетом поворачивается как раз в то мгновение, когда мопед врезается в него. Снова вопли, крики. Пистолет вылетает из руки убийцы. Человек падает на платформу, катится по ней, ударяется о поезд, проскальзывает между ним и краем платформы и падает на рельсы.
Девушка поворачивает мопед к Талу, а вся толпа тем временем бросается к поезду, чтобы увидеть, что произошло с человеком в пиджаке.
– Садитесь! – кричит незнакомка по-английски. Из-под вагона появляется рука. К ней тянутся другие руки, чтобы помочь вытащить упавшего на платформу. – Если хотите жить, садитесь на мой мопед!..
Тал понимает, что выхода у него нет. Девушка поворачивает мопед, ньют прыгает ей за спину, прижимается и хватается за нее руками. Она дает газ, мчится вперед сквозь толпу, собравшуюся на платформе, неистово сигналя, съезжает с края платформы. Мопед, подскакивая, мчится по путям, проносится под носом у местной электрички, летит дальше вдоль заваленной мусором кромки платформы, сигналит пешеходам, пытающимся коротким путем перебегать к своему поезду.
– Мне, конечно, следовало бы представиться, – бросает девушка через плечо. – Вы меня не знаете, но я в каком-то смысле чувствую себя в долгу перед вами.
– Что?.. – кричит Тал, прижимаясь щекой к ее спине.
– Меня зовут Наджья Аскарзада. Вы оказались втянуты во все это именно по моей вине.
29
Банановый клуб
– К одиннадцати часам нескольким нарядам полиции, вооруженным лати, удается очистить улицы. Полицейские еще некоторое время преследуют отдельных карсеваков по узким улицам и переулкам города, но ведь те – всего лишь грубые, дурно воспитанные парни, «трудные» дети из неблагополучных семей, которые всегда найдут повод для хулиганства. Переулки слишком узки для пожарных машин, поэтому пожарным приходится тянуть шланги по улицам, соединяя по нескольку в один. Вода бьет фонтанчиками из не слишком герметичных швов. Жители Каши завистливо посматривают со своих веранд. Слишком поздно. Все кончено. Старый деревянный хавели рухнул и сейчас представляет собой кучу догорающих углей. Единственное, что могут теперь сделать пожарные, – это затоптать догорающее пожарище, предотвратив таким образом распространение огня на близлежащие строения. Многие пожарные падают, поскользнувшись на банановой кожуре.
Нападение было хорошо продумано и своих целей достигло. Просто поразительно, как быстро возник пожар, с какой скоростью огонь охватил все здание. Все вспыхнуло, словно трут. Всему виной долгая засуха, бесконечная засуха. Люди с носилками уносят трупы. Варанаси, город огня, город пожаров, город пепла… На тех, кому удалось выскочить из пылающего дома, обрушилась вся ярость шиваджистов. Переулок усеян мертвыми телами. На шее одного трупа автомобильная покрышка. Тело сохранилось, а от головы остался обугленный череп. Один из выскочивших из огня был пронзен трезубцем Шивы. Другому вспороли живот, вытащили внутренности, а вместо них вложили горящий пластик. Полицейские погасили огонь и куда-то утащили тело, стараясь как можно меньше его касаться. Они тоже боятся оскверняющего прикосновения хиджры, евнуха, бесполого существа.
Вокруг масса людей с кинокамерами самого разного типа. Операторы снимают происходящее крупным планом и сразу же передают отснятый материал в свои студии, где редакторам новостей предстоит, просмотрев его, решить, чью позицию занять относительно происшедшего: либералов, возмущенных поруганием элементарных прав человека, или популистов, разгневанных лицемерием правительства Раны. Эн Кей Дживанджи выступит с заявлением в 11:30.
Редакторам новостей нравятся сообщения, что приходят на гребне волны. Крикетные страсти выдохлись, не успев достичь кульминации, война ничего не дала, кроме демонстрации транспортов с солдатами, курсирующих взад-вперед по длинной изогнутой линии дамбы Кунда Кхадар. Но сексуальный скандал, который связывают с правительством Раны, явно вышел из-под контроля. И вот результат – множество обгорелых трупов и уличные столкновения. Один кадр прошел во всех утренних выпусках новостей: бедная слепая старушка становится жертвой ярости толпы, голова ее разбита дубинкой. Никто не может понять, почему у нее в руке оказался банан.
30
Лиза
Там, за кокосовой кровлей, дождь превратил мир в сплошной поток. Пальмы, храм, магазинчики вдоль дороги, сама дорога, машины, снующие по ней, – все стало лишь размытыми серыми тенями, текучими, переходящими друг в друга, сливающимися, как на японских рисунках тушью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96