Огни прожекторов мелькают, словно в горячечном бреду. Вместо музыки звучит какое-то оглушительное однообразное бренчание.
– Вы шутите. Вы с ума сошли. Она мне говорила, что вы сумасшедшие придурки, что вам нравится делать всякие безумные вещи, играть в страшные игры…
– Ну вот видите. Значит, есть и причина для того, о чем мы вас просим. Мы не можем стерпеть оскорбление, господин Фараджи. И это проверка для нас самих. Доверяете ли вы нам настолько, что считаете, что вас никто пальцем не тронет, если совершите здесь то, о чем мы просим?
Сделать подобное будет не так уж и сложно. Она стоит у самого ограждения рядом с какой-то знаменитостью и пристально смотрит на Шива. Она расслабилась благодаря нескольким «Кунда Кхадарам». Быстрый удар, толчок, переброс через металлическое ограждение – и она летит в темную бездну. Но он не может сделать этого. Он торговец человеческими органами, делец, мясник. Он может неплохо отделываться от трупов, сбрасывая их в реку, но он – не убийца. Но если не убийца, значит – мертвец… Ему лучше сейчас самому подойти к ограждению, взобраться на него, развести руки в стороны и броситься вниз.
Шив отрицательно качает головой. Наверное, он стал бы еще очень долго говорить им о чем-то, объяснять, убеждать, но Йогендра действует быстро. За мгновение, которое потребовалось Йогендре на то, чтобы подбежать к Джухи, девушка успевает улыбнуться, нахмуриться, открыть рот, чтобы закричать. Бокал взлетает в воздух, расплескивая во все стороны кровавую водку. Джухи отшатывается. Йогендра опускает голову и наносит ею удар в лицо девушке. Она взмахивает руками… Она теряет равновесие… Она падает за ограждение… Вверх взмывают супермодные ботинки, в воздухе трепещут перья. Руки Джухи как-то странно вращаются. Она летит мимо перекрещивающихся полос света, мимо равнодушных танцующих. Короткий вопль. Когда тело ее врезается в край нижней платформы, по бетонному колодцу «Констракс июль-2047» разносится эхо от удара. Тело подпрыгивает. Поворачивается в воздухе – странное, бесформенное, разбившееся. Шив надеется только на одно: девушка уже мертва. Он думает, что от удара у нее мгновенно сломался позвоночник.
Все слышат мягкий глухой звук, когда тело Джухи достигает самого дна шахты. Происшедшее заняло гораздо больше времени, чем предполагал Шив. Перегнувшись через перила, он видит, как к девушке спешит кто-то из охраны. Они ничем не могут ей помочь, просто о чем-то перешептываются между собой. Затем смотрят вверх по ходу световых полос, прямо ему в лицо. Снизу раздаются вопли. Цилиндр «Констракс июль-2047» наполняется паническими криками.
Она просто хотела хорошо провести ночь. Вот и все. Выпить. Потанцевать. Пофлиртовать. Посмотреть на знаменитостей. Поразвлечься. Чтобы было что рассказать подругам на следующий день.
Пустой бокал все еще вращается на полу. Нитиш и Чунни Нат смотрят друг на друга.
Он не убийца… Он не убийца…
Русская девица протягивает ему толстый пластиковый бумажник. Сквозь дымчатый винил Шив видит толстую пачку банкнот. Ему кажется, что Джухи плывет перед ним, он не может понять, что это может значить. Он замечает, что Йогендра все еще стоит у ограждения словно окаменевший, бледный как смерть. Шив не понимает, что означает все происходящее.
Она хотела просто весело провести ночь. Тело, падающее в темную воду… Джухи падает в бездну, судорожно размахивая в воздухе руками и ногами…
– Кстати, – говорит Нитиш. Его голос еще не звучал так искусственно и так механически, даже в «зоне молчания». – На тот случай, если вам вдруг захочется узнать, что пытаются расшифровать американцы. Они что-то нашли в космосе и не могут понять, что это такое.
«Империя индустрии искусств» – гласит красное граффити на стене.
ТАНДАВА НРИТЬЯ
26
Шив
Американец – крупный мужчина, и из него выходит много крови. Невидимый в своем укрытии в тени под балконом Шив внимательно рассматривает его. В американском кино, в детективах и триллерах часто употребляется выражение, которое ему очень нравится. «Завалить борова»… Шиву никогда не приходилось видеть, как режут свинью, но он прекрасно может вообразить эту сцену: маленькие ножки свиньи отчаянно дергаются в воздухе, она еще пытается сопротивляться, а чьи-то руки тем временем отводят ей голову назад и перерезают глотку. Затем нож погружается в артерию, из которой фонтаном хлещет кровь. И теперь Шив представляет не коротенькие ножки свиньи, а бледные волосатые ножищи того мужика, торчащие из его широких мешковатых шортов. Шив пытается вообразить, какие звуки он будет издавать, когда нож будет проходить сквозь слои жира на его теле, – какой-нибудь удушливый стон, уродливый и нечеловеческий. Он будет вот так мотать головой в поисках мучителя. Шив одевает борова из своего воображения в одежду американца.
Свиньи вызывают у него отвращение.
Это был всего лишь незначительный укол, только для того, чтобы пошла кровь. Они становятся еще более агрессивными, когда почуют запах крови, как сказала ему девица в спортивной майке. Вы можете даже считать, что видели демонстрацию вкуса. Сережка смотрелась нелепо в ухе взрослого мужчины. Лучше вообще лишиться мочки.
– Я вас снова спрашиваю. Где находится ваш заказчик?
– Послушайте, я вам уже несколько раз говорил, что я не знаю, о чем, черт возьми, вы говорите… Вы ошиблись, я не тот человек, который вам нужен…
Шив тяжело вздыхает. Кивает Йогендре. Тот влезает на перила, в руках у него ножницы, он держит их так, чтобы они поярче сверкали на свету.
– Только попробуй тронуть меня, мужик. Тронешь меня – и получишь дипломатические проблемы. Вы, придурки, облажались. Вы слышите меня?..
Йогендра скалится, по-бабьи покачивает бедрами, щелкает ножницами: чик-чик, чик-чик. Шив смотрит, как струйка крови течет по шее американца. Она уже успела засохнуть и свернуться – хорошее лакомство для мух.
Шив прослеживает путь струйки дальше, под воротник пляжной рубашки. Кровь начинает проступать сквозь ткань. Еще ниже по руке, где она расплывается по запястьям, на ссадинах от наручников. «Завалить борова», – снова проносится в голове Шива.
– Вы Хейман Дейн?
– Нет! Да… Послушайте, я даже не знаю, кто вы такие.
– Хейман Дейн, где ваш заказчик?
– Заказчик? Заказчик, что за чертов заказчик?..
Шив встает. Он отряхивает пыль с нового длинного кожаного пальто. Как говорят гиды, выводящие рюкзачников в гхаты поутру, при утреннем свете все видится по-другому. При утреннем свете в грязном игорном притоне становятся видны пыль, сигаретные окурки, дешевое дерево. Все пусто, нет бойцов, нет маклеров, нет игроков, нет конферансье, который прохаживается по арене в костюме с блестками и что-то напевает в микрофон. Место утратило свою душу, свой атман. Шив открывает дверь ложи и выходит на маленькую лесенку.
– Под заказчиком имеется в виду организация, которая по указанию правительства Соединенных Штатов проводит расшифровку информации, полученной из космоса.
Голова толстого американца откидывается назад.
– Мужик, можешь сматывать удочки прямо сейчас. Я говорю тебе: этот твой член-недоросток с ножницами может отрезать что и сколько ему в голову взбредет, но Белый дом вы все равно не перешибете.
Шив идет к первому ряду. Он заранее подготовил свое представление. Дверца в амфитеатре открывается, и девушка везет клетку с мини-саблезубым на каталке с резиновыми колесами.
Как приятно было вновь сесть в машину, почувствовать ее кожаную обивку, включить радио, зная, что тачка не взята напрокат, что это его машина, его собственная колесница раджи, его рат ятра. Как приятно носить в кармане карточку антрацитного цвета с неограниченным кредитом – рядом с пачкой банкнот, так как любой джентльмен знает, что важнейшие сделки проводятся только с наличными. А как приятно дать понять всем вокруг, что Шив Фараджи вернулся живой и невредимый. В клубе «Мусст» он отсчитал тысячу, две тысячи, три тысячи, четыре и швырнул их на голубую стойку перед Салманом.
– Вы возвращаете мне больше, чем были должны, сэр…
Жирный Салман тычет толстым коротким пальцем в последнюю банкноту в ряду разложенных на прилавке. Бармен Тальвин обслуживает клиентов у столика, но в промежутке между акробатическими пассами с шейкером бросает опасливые взгляды в сторону Шива и Салмана.
– Это чаевые.
Все девчонки смотрят на него, когда он выходит из бара. Шив искал Прийю, чтобы поблагодарить и вознаградить ее за услугу, но оказалось, что в тот вечер она развлекалась в другом баре.
– Как ты думаешь, наверное, нам теперь надо поработать по-настоящему?
Такого длинного предложения он до сих пор никогда от Йогендры не слышал. Но Шив уже почувствовал, что в их отношениях возникла некая перемена после того, что случилось в «Констракс июль-2047». Парень стал наглеть. Он считает, что у него хватило мужества сделать то, что не смог сделать Шив, потому что Шиву что-то помешало, потому что он слабак, потому что он в самый ответственный момент сдрейфил. Но ничего подобного с ним больше никогда не произойдет. Он хочет, чтобы парень это понял, чтобы увидел собственными глазами. Рядом с телом женщины в сари, плывущим по Гангу, другое тело – Джухи, падающей с балкона, инстинктивно хватающейся за воздух. Ярче всего он видит ее глаза. Теперь было бы легче, и Шив понимает, с каждым разом будет становиться все легче и легче, но воспоминание о случившемся продолжает его заводить. То, что произошло, было ужасно, ужасно до самой последней степени, но ведь он снова мужчина. Раджа. И теперь выполнит порученную ему работу.
Наступило утро, и Хейман Дейн отшатывается от мини-саблезубого, скалящего клыки в своей клетке. Зверь скалит клыки и рычит, потому что Сай, ловкая и умелая дрессировщица, успела уже накачать его возбуждающими средствами и галлюциногенами, поэтому, когда он смотрит на жирного американца, то видит в человеке врага, злого кота, которого необходимо как можно скорее уничтожить, разорвать на части. И – о боже! Жирный Хейман Дейн забыл о наручниках, он тяжело падает, он сучит ногами, корчится, пытаясь встать, но встать никак не может, потому что слишком толст и руки у него связаны за спиной.
– Несчастный, – произносит Шив, поднимается и делает несколько шагов по направлению к первым рядам.
– Черт с тобой, мужик! – орет Хейман Дейн. – У тебя будут проблемы, очень серьезные проблемы, я могу тебе это гарантировать!.. Ты мертвый, понял?! И ты, и твой педераст-мальчишка, и твоя сучка, и твоя чертова затраханная кошка…
– Не понимаю, о каких проблемах вы ведете речь, – говорит Шив, садится и кладет подбородок на спинку кресла первого ряда. – Вы же можете просто рассказать мне, на кого работаете, и сразу все проблемы – и ваши, и наши – исчезнут.
– Сколько долбанных раз я должен повторять одно и то же? – вопит Хейман Дейн.
Слюна капает у него изо рта на песок. Американец лежит на боку с красным от злости и беспомощности лицом. Если он на самом деле компьютерный гений, как о нем говорили, то чересчур уж хорошо изображает полного идиота, думает Шив. Но ведь там, на Западе, свои особые представления о гениальности. Гений у них тот, кто проявляет нечеловеческие способности в какой-то одной предельно узкой области.
Чудесное утро занималось в ярко-малиновых и шафранных лучах восходящего солнца, встающего из-за гирлянд силовых и коммуникационных кабелей, когда Йогендра выезжал на машине, собираясь на дело.
Наступали волнующие времена. Возможно, даже придет давно обещанный муссон. Шив поплотнее закутался в куртку, внезапно почувствовав себя как-то зябко, и направился к своему техническому консультанту.
Ананд входил в число восходящих звезд компьютерного бизнеса. Ему принадлежала «лавка» нелицензионных сарисинов уровня 2,5, которую можно было отыскать, войдя с черного хода в обувную мастерскую его дядюшки на Панч Коши. Именно во время визита в эту мастерскую Шив и познакомился с Анандом. Он часто захаживал туда в прошлом. Здесь умели хорошо работать с кожей. Обувь самой лучшей ручной работы, которую когда-либо приходилось видеть Шиву. Ананд приносил клиентам очень крепкий кофе, сваренный в старом добром арабском стиле, а для желающих – и с кусочком «Шарика непальского храма», растворенном в горячем черном сладком напитке.
Сегодня утром большие солнцезащитные очки фирмы «Гуччи» скрывают воспаленные, покрасневшие глаза Ананда. Ананд живет по американскому времени. Шив опускается на мягкий валик дивана, поднимает крошечную чашечку, источающую фантастический аромат, и делает глоток. Майна, сидящие в клетках, подвешенных к балкам открытого деревянного балкона, громким чириканьем обсуждают ярко-алый восход солнца. Как только начинает действовать непальское снадобье, Шив блаженно откидывает голову назад.
– Обложили сундарбана? – Ананд сжимает губы и едва заметно дергает головой – таким манером восходящие звезды кибернетики показывают, что находятся под впечатлением от услышанного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Вы шутите. Вы с ума сошли. Она мне говорила, что вы сумасшедшие придурки, что вам нравится делать всякие безумные вещи, играть в страшные игры…
– Ну вот видите. Значит, есть и причина для того, о чем мы вас просим. Мы не можем стерпеть оскорбление, господин Фараджи. И это проверка для нас самих. Доверяете ли вы нам настолько, что считаете, что вас никто пальцем не тронет, если совершите здесь то, о чем мы просим?
Сделать подобное будет не так уж и сложно. Она стоит у самого ограждения рядом с какой-то знаменитостью и пристально смотрит на Шива. Она расслабилась благодаря нескольким «Кунда Кхадарам». Быстрый удар, толчок, переброс через металлическое ограждение – и она летит в темную бездну. Но он не может сделать этого. Он торговец человеческими органами, делец, мясник. Он может неплохо отделываться от трупов, сбрасывая их в реку, но он – не убийца. Но если не убийца, значит – мертвец… Ему лучше сейчас самому подойти к ограждению, взобраться на него, развести руки в стороны и броситься вниз.
Шив отрицательно качает головой. Наверное, он стал бы еще очень долго говорить им о чем-то, объяснять, убеждать, но Йогендра действует быстро. За мгновение, которое потребовалось Йогендре на то, чтобы подбежать к Джухи, девушка успевает улыбнуться, нахмуриться, открыть рот, чтобы закричать. Бокал взлетает в воздух, расплескивая во все стороны кровавую водку. Джухи отшатывается. Йогендра опускает голову и наносит ею удар в лицо девушке. Она взмахивает руками… Она теряет равновесие… Она падает за ограждение… Вверх взмывают супермодные ботинки, в воздухе трепещут перья. Руки Джухи как-то странно вращаются. Она летит мимо перекрещивающихся полос света, мимо равнодушных танцующих. Короткий вопль. Когда тело ее врезается в край нижней платформы, по бетонному колодцу «Констракс июль-2047» разносится эхо от удара. Тело подпрыгивает. Поворачивается в воздухе – странное, бесформенное, разбившееся. Шив надеется только на одно: девушка уже мертва. Он думает, что от удара у нее мгновенно сломался позвоночник.
Все слышат мягкий глухой звук, когда тело Джухи достигает самого дна шахты. Происшедшее заняло гораздо больше времени, чем предполагал Шив. Перегнувшись через перила, он видит, как к девушке спешит кто-то из охраны. Они ничем не могут ей помочь, просто о чем-то перешептываются между собой. Затем смотрят вверх по ходу световых полос, прямо ему в лицо. Снизу раздаются вопли. Цилиндр «Констракс июль-2047» наполняется паническими криками.
Она просто хотела хорошо провести ночь. Вот и все. Выпить. Потанцевать. Пофлиртовать. Посмотреть на знаменитостей. Поразвлечься. Чтобы было что рассказать подругам на следующий день.
Пустой бокал все еще вращается на полу. Нитиш и Чунни Нат смотрят друг на друга.
Он не убийца… Он не убийца…
Русская девица протягивает ему толстый пластиковый бумажник. Сквозь дымчатый винил Шив видит толстую пачку банкнот. Ему кажется, что Джухи плывет перед ним, он не может понять, что это может значить. Он замечает, что Йогендра все еще стоит у ограждения словно окаменевший, бледный как смерть. Шив не понимает, что означает все происходящее.
Она хотела просто весело провести ночь. Тело, падающее в темную воду… Джухи падает в бездну, судорожно размахивая в воздухе руками и ногами…
– Кстати, – говорит Нитиш. Его голос еще не звучал так искусственно и так механически, даже в «зоне молчания». – На тот случай, если вам вдруг захочется узнать, что пытаются расшифровать американцы. Они что-то нашли в космосе и не могут понять, что это такое.
«Империя индустрии искусств» – гласит красное граффити на стене.
ТАНДАВА НРИТЬЯ
26
Шив
Американец – крупный мужчина, и из него выходит много крови. Невидимый в своем укрытии в тени под балконом Шив внимательно рассматривает его. В американском кино, в детективах и триллерах часто употребляется выражение, которое ему очень нравится. «Завалить борова»… Шиву никогда не приходилось видеть, как режут свинью, но он прекрасно может вообразить эту сцену: маленькие ножки свиньи отчаянно дергаются в воздухе, она еще пытается сопротивляться, а чьи-то руки тем временем отводят ей голову назад и перерезают глотку. Затем нож погружается в артерию, из которой фонтаном хлещет кровь. И теперь Шив представляет не коротенькие ножки свиньи, а бледные волосатые ножищи того мужика, торчащие из его широких мешковатых шортов. Шив пытается вообразить, какие звуки он будет издавать, когда нож будет проходить сквозь слои жира на его теле, – какой-нибудь удушливый стон, уродливый и нечеловеческий. Он будет вот так мотать головой в поисках мучителя. Шив одевает борова из своего воображения в одежду американца.
Свиньи вызывают у него отвращение.
Это был всего лишь незначительный укол, только для того, чтобы пошла кровь. Они становятся еще более агрессивными, когда почуют запах крови, как сказала ему девица в спортивной майке. Вы можете даже считать, что видели демонстрацию вкуса. Сережка смотрелась нелепо в ухе взрослого мужчины. Лучше вообще лишиться мочки.
– Я вас снова спрашиваю. Где находится ваш заказчик?
– Послушайте, я вам уже несколько раз говорил, что я не знаю, о чем, черт возьми, вы говорите… Вы ошиблись, я не тот человек, который вам нужен…
Шив тяжело вздыхает. Кивает Йогендре. Тот влезает на перила, в руках у него ножницы, он держит их так, чтобы они поярче сверкали на свету.
– Только попробуй тронуть меня, мужик. Тронешь меня – и получишь дипломатические проблемы. Вы, придурки, облажались. Вы слышите меня?..
Йогендра скалится, по-бабьи покачивает бедрами, щелкает ножницами: чик-чик, чик-чик. Шив смотрит, как струйка крови течет по шее американца. Она уже успела засохнуть и свернуться – хорошее лакомство для мух.
Шив прослеживает путь струйки дальше, под воротник пляжной рубашки. Кровь начинает проступать сквозь ткань. Еще ниже по руке, где она расплывается по запястьям, на ссадинах от наручников. «Завалить борова», – снова проносится в голове Шива.
– Вы Хейман Дейн?
– Нет! Да… Послушайте, я даже не знаю, кто вы такие.
– Хейман Дейн, где ваш заказчик?
– Заказчик? Заказчик, что за чертов заказчик?..
Шив встает. Он отряхивает пыль с нового длинного кожаного пальто. Как говорят гиды, выводящие рюкзачников в гхаты поутру, при утреннем свете все видится по-другому. При утреннем свете в грязном игорном притоне становятся видны пыль, сигаретные окурки, дешевое дерево. Все пусто, нет бойцов, нет маклеров, нет игроков, нет конферансье, который прохаживается по арене в костюме с блестками и что-то напевает в микрофон. Место утратило свою душу, свой атман. Шив открывает дверь ложи и выходит на маленькую лесенку.
– Под заказчиком имеется в виду организация, которая по указанию правительства Соединенных Штатов проводит расшифровку информации, полученной из космоса.
Голова толстого американца откидывается назад.
– Мужик, можешь сматывать удочки прямо сейчас. Я говорю тебе: этот твой член-недоросток с ножницами может отрезать что и сколько ему в голову взбредет, но Белый дом вы все равно не перешибете.
Шив идет к первому ряду. Он заранее подготовил свое представление. Дверца в амфитеатре открывается, и девушка везет клетку с мини-саблезубым на каталке с резиновыми колесами.
Как приятно было вновь сесть в машину, почувствовать ее кожаную обивку, включить радио, зная, что тачка не взята напрокат, что это его машина, его собственная колесница раджи, его рат ятра. Как приятно носить в кармане карточку антрацитного цвета с неограниченным кредитом – рядом с пачкой банкнот, так как любой джентльмен знает, что важнейшие сделки проводятся только с наличными. А как приятно дать понять всем вокруг, что Шив Фараджи вернулся живой и невредимый. В клубе «Мусст» он отсчитал тысячу, две тысячи, три тысячи, четыре и швырнул их на голубую стойку перед Салманом.
– Вы возвращаете мне больше, чем были должны, сэр…
Жирный Салман тычет толстым коротким пальцем в последнюю банкноту в ряду разложенных на прилавке. Бармен Тальвин обслуживает клиентов у столика, но в промежутке между акробатическими пассами с шейкером бросает опасливые взгляды в сторону Шива и Салмана.
– Это чаевые.
Все девчонки смотрят на него, когда он выходит из бара. Шив искал Прийю, чтобы поблагодарить и вознаградить ее за услугу, но оказалось, что в тот вечер она развлекалась в другом баре.
– Как ты думаешь, наверное, нам теперь надо поработать по-настоящему?
Такого длинного предложения он до сих пор никогда от Йогендры не слышал. Но Шив уже почувствовал, что в их отношениях возникла некая перемена после того, что случилось в «Констракс июль-2047». Парень стал наглеть. Он считает, что у него хватило мужества сделать то, что не смог сделать Шив, потому что Шиву что-то помешало, потому что он слабак, потому что он в самый ответственный момент сдрейфил. Но ничего подобного с ним больше никогда не произойдет. Он хочет, чтобы парень это понял, чтобы увидел собственными глазами. Рядом с телом женщины в сари, плывущим по Гангу, другое тело – Джухи, падающей с балкона, инстинктивно хватающейся за воздух. Ярче всего он видит ее глаза. Теперь было бы легче, и Шив понимает, с каждым разом будет становиться все легче и легче, но воспоминание о случившемся продолжает его заводить. То, что произошло, было ужасно, ужасно до самой последней степени, но ведь он снова мужчина. Раджа. И теперь выполнит порученную ему работу.
Наступило утро, и Хейман Дейн отшатывается от мини-саблезубого, скалящего клыки в своей клетке. Зверь скалит клыки и рычит, потому что Сай, ловкая и умелая дрессировщица, успела уже накачать его возбуждающими средствами и галлюциногенами, поэтому, когда он смотрит на жирного американца, то видит в человеке врага, злого кота, которого необходимо как можно скорее уничтожить, разорвать на части. И – о боже! Жирный Хейман Дейн забыл о наручниках, он тяжело падает, он сучит ногами, корчится, пытаясь встать, но встать никак не может, потому что слишком толст и руки у него связаны за спиной.
– Несчастный, – произносит Шив, поднимается и делает несколько шагов по направлению к первым рядам.
– Черт с тобой, мужик! – орет Хейман Дейн. – У тебя будут проблемы, очень серьезные проблемы, я могу тебе это гарантировать!.. Ты мертвый, понял?! И ты, и твой педераст-мальчишка, и твоя сучка, и твоя чертова затраханная кошка…
– Не понимаю, о каких проблемах вы ведете речь, – говорит Шив, садится и кладет подбородок на спинку кресла первого ряда. – Вы же можете просто рассказать мне, на кого работаете, и сразу все проблемы – и ваши, и наши – исчезнут.
– Сколько долбанных раз я должен повторять одно и то же? – вопит Хейман Дейн.
Слюна капает у него изо рта на песок. Американец лежит на боку с красным от злости и беспомощности лицом. Если он на самом деле компьютерный гений, как о нем говорили, то чересчур уж хорошо изображает полного идиота, думает Шив. Но ведь там, на Западе, свои особые представления о гениальности. Гений у них тот, кто проявляет нечеловеческие способности в какой-то одной предельно узкой области.
Чудесное утро занималось в ярко-малиновых и шафранных лучах восходящего солнца, встающего из-за гирлянд силовых и коммуникационных кабелей, когда Йогендра выезжал на машине, собираясь на дело.
Наступали волнующие времена. Возможно, даже придет давно обещанный муссон. Шив поплотнее закутался в куртку, внезапно почувствовав себя как-то зябко, и направился к своему техническому консультанту.
Ананд входил в число восходящих звезд компьютерного бизнеса. Ему принадлежала «лавка» нелицензионных сарисинов уровня 2,5, которую можно было отыскать, войдя с черного хода в обувную мастерскую его дядюшки на Панч Коши. Именно во время визита в эту мастерскую Шив и познакомился с Анандом. Он часто захаживал туда в прошлом. Здесь умели хорошо работать с кожей. Обувь самой лучшей ручной работы, которую когда-либо приходилось видеть Шиву. Ананд приносил клиентам очень крепкий кофе, сваренный в старом добром арабском стиле, а для желающих – и с кусочком «Шарика непальского храма», растворенном в горячем черном сладком напитке.
Сегодня утром большие солнцезащитные очки фирмы «Гуччи» скрывают воспаленные, покрасневшие глаза Ананда. Ананд живет по американскому времени. Шив опускается на мягкий валик дивана, поднимает крошечную чашечку, источающую фантастический аромат, и делает глоток. Майна, сидящие в клетках, подвешенных к балкам открытого деревянного балкона, громким чириканьем обсуждают ярко-алый восход солнца. Как только начинает действовать непальское снадобье, Шив блаженно откидывает голову назад.
– Обложили сундарбана? – Ананд сжимает губы и едва заметно дергает головой – таким манером восходящие звезды кибернетики показывают, что находятся под впечатлением от услышанного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96