И тут его взгляд падает на линию электропередачи и медленно вращающиеся ветряные турбины. Турбины «Рэй пауэр». Турбины его брата. Вишрам всматривается в золотистую дымку на горизонте. Ему показалось, или же и в самом деле среди коричневого высокоатмосферного смога появилась темная полоса – первый признак надвигающихся туч? Неужели наконец-то пришел муссон? Выжженные камни долины приобретают бежевую окраску, затем желтую, а потом появляются и зеленые деревья. Самолет поднимается у края плато, и Вишрам оказывается над высоким лесом. На западе виден какой-то дымок, который ветер относит к северу. Но зелень здесь – обман, этот высокий лес сух, истомился от жажды и после трех лет засухи готов в любое мгновение воспламениться. Вишрам допивает шампанское, уже ставшее безвкусным и теплым.
– Мне забрать?.. – спрашивает стюардесса, вновь слишком близко подходя к Вишраму.
Вишрам представляет гримасу раздражения на ее очаровательном лице. Я не поддамся на твои искушения.
Самолет начинает идти на посадку. Перемена в звуке работающих двигателей подсказывает Вишраму, что полет близится к завершению, но, выглянув в окно, не видит ничего, что напоминало бы аэропорт. Самолет летит над кронами деревьев – настолько низко, что ветви начинают раскачиваться, словно от ураганного ветра. С обеих сторон разлетаются птичьи стайки, и Вишрам по мягкому толчку понимает, что они приземлились. Рев моторов переходит в жалобное, постепенно затихающее подвывание. Девушка-ассамка что-то делает с дверью. Внутрь врывается горячий воздух. Она говорит:
– Господин Рэй.
У трапа стоит старый раджпут с пышными седыми усами, в тюрбане, настолько плотно облегающем голову, что у Рэя от сочувствия к старику возникает мигрень. Позади него дюжина мужчин в хаки и широкополых военных шляпах, лихо сдвинутых набок, с винтовками наперевес.
– Господин Рэй, мы рады приветствовать вас в Святилище Тигров Паламау, – с поклоном говорит раджпут.
Девушка-ассамка остается в самолете. Люди в широкополых шляпах окружают их со всех сторон, и раджпут уводит Вишрама от самолета. Они приземлились в круге грязи посреди густых бамбуковых зарослей и невысокого кустарника. В чащу ведет песчаная тропа, вдоль которой расположено явно избыточное, по мнению Вишрама, количество довольно крепких укрытий.
– Для чего это? – спрашивает Вишрам.
– На случай нападения тигров, – отвечает раджпут.
– Мне кажется, что все, что могло бы нас здесь сожрать, уже разбежалось из-за шума, который мы здесь устроили.
– Вовсе нет, сэр. Они уже научились ассоциировать звук моторов самолета…
С чем? Вишрам чувствует, что ему нужно задать вопрос, но что-то ему мешает. Он городской парень. Городской… Парень… Слышали вы, людоеды? Полный всяких вредных примесей.
Воздух здесь чистый, пахнет растительной жизнью и смертью и воспоминаниями о воде. И еще – пылью и жарой. Тропа поворачивает, так что уже через несколько шагов место приземления полностью исчезает из виду. Точно так же и домик, к которому они следуют, становится виден, только когда до него остается всего несколько метров. Минуту назад вокруг вас – только зелень, листья, шуршание кустарников, и вот стволы деревьев как-то сами собой превращаются в сваи, ступеньки и лестницы: перед вами уже большой деревянный охотничий домик, возвышающийся поверх верхушек деревьев, словно галеон, заброшенный сюда неведомым ураганом. Люди с европейской внешностью, в дорогих костюмах, приветствуют Вишрама, машут руками, улыбаются ему, перевесившись через балконное ограждение.
– Господин Рэй, добро пожаловать на борт!
Они выстроились на лестнице, соединяющей «палубы», словно офицеры, встречающие адмирала. Клементи, Артурс, Вайтц и Сиггурдсон. Обмениваются с ним крепким мужским рукопожатием, прямо, без лукавства смотрят в глаза, произносят те слегка фамильярные приветствия, которым их учи ли в бизнес-школе. Вишрам нисколько не сомневается, что они без особого труда обставят кого угодно в гольф или любую другую игру, где так любят демонстрировать свою мужественность все эти западные мачо. Его собственная теория гольфа сводится к принципу не заниматься никаким видом спорта, в котором требуется одеваться так, как одевался твой дедушка. Он вполне может представить себе милый стиль жизни, который строился бы вокруг этой игры. Но совсем не такие вещи и не такой стиль жизни должны сейчас занимать его мысли.
– Вам не кажется, что у нас здесь превосходное место для ленча? – говорит Артурс, высокий, академического вида джентльмен. Он ведет Вишрама по деревянным мосткам, изломанной спиралью поднимающимся все выше и выше до самых верхушек деревьев. Вишрам бросает взгляд вниз. Оттуда на него смотрят люди с винтовками. – Какая жалость, что Бхагвандас сообщил, что у нас нет практически никакого шанса увидеть настоящего живого тигра.
Артуре говорит гортанно и немного в нос – акцент явно бостонский. Значит, он здесь бухгалтер, решает Вишрам.
В Глазго есть присказка: адвокатом бери католика, бухгалтером – протестанта.
Они проходят мимо строя официантов, одетых в тюрбаны и элегантное подобие пижам в стиле Редьярда Киплинга. Распахиваются двойные двери красного дерева, украшенные резьбой с изображением батальных сцен из «Махабхараты». Метрдотель ведет их в «обеденный зал», своеобразный альков с подушками и низеньким столиком, который был бы наивысшим выражением китча, если бы не вид из больших панорамных окон на лесной водопой. Вишраму кажется, что он видит оленя, который жадно и нервно пьет коричневатую мутную воду, настороженно подняв уши в постоянном ожидании нападения. Он напоминает Вишраму Варанаси с его омерзительной водой и радарами.
– Садитесь, садитесь, – приглашает Клементи – широкий темноволосый мужчина с по-индийски болезненно-желтоватым цветом лица.
Европейцы, пыхтя и посмеиваясь, устраиваются на подушках. Над ними покачиваются большие вееры, немного умеряющие ощущение нестерпимой духоты. Вишрам элегантно усаживается на низкий диван. Метрдотель приносит воду в бутылках. Сайганга. Вода из Ганга. Вишрам поднимает бокал.
– Джентльмены, я полностью в вашей власти.
Они как-то уж слишком громко смеются его шутке.
– Мы потребуем вашу душу позже, – говорит Вайтц, явно относящийся к числу тех людей, кому никогда не приходилось особенно выкладываться ни в младших, ни в средних, ни в старших классах, ни в бизнес-школе, ни в колледже и так далее – по жизни.
Вишрам, привыкший внимательно всматриваться в своих собеседников, замечает, что Сиггурдсон, очень высокий и очень бледный господин, находит его шутку несколько менее смешной, чем все остальные. «Заново Рожденный», тот, кому принадлежит основной капитал…
Еду приносят на тридцати крошечных тали. Та самая изысканная простота, которая всегда оказывается намного дороже любой роскоши. Пятеро мужчин передают друг другу блюда, вполголоса бормоча восторженные похвалы искусным сочетаниям специй и овощей. Вишрам обращает внимание на то, что они поглощают индийскую еду как нечто давно знакомое. Их «марианны фуско» даже подсказали им, какой рукой в каком случае пользоваться. Но кроме восторженных похвал, произносимых полушепотом, и взаимных предложений попробовать кусочек того и немного этого, обед проходит в полной тишине. Наконец тридцать серебряных тали опустели. Юноши-официанты порхают, словно голуби, унося посуду, а участники беседы откидываются на расшитых подушках.
– Итак, господин Рэй, чтобы не тратить попусту время и слова, сразу скажем: нас интересует ваша компания.
Сиггурдсон говорит медленно, плетет хорошо выверенную цепочку слов, похожую на череду буйволов, идущих на водопой, и опасную тем, что ее вполне можно не принять всерьез.
– Ах, если бы она принадлежала только мне и если бы один лишь я решал, продавать ее или не продавать, – отвечает Вишрам.
Теперь он жалеет, что сел с этой стороны стола один. Все головы одновременно повернулись к нему, взгляды всех присутствующих сосредоточены на нем.
– Нам все прекрасно известно, – говорит Вайтц. И тут встревает Артурс:
– У вас есть великолепная небольшая компания по производству и распределению энергии. Хорошо организованная – правда, строящаяся на рудиментарной полуфеодальной модели собственности. Вам давно уже следовало бы диверсифицировать капитал с целью максимального увеличения биржевой стоимости акций. Но должен признать: вы, ребята, здесь смотрите на некоторые вещи иначе, чем мы. Я этого не понимаю, но в вашей стране очень многое, откровенно говоря, представляется мне абсурдным. Возможно, ваш капитал несколько завышен, и вы слишком много вкладывали в социальную сферу, а объем расходов на научные исследования и разработки многих в Европе просто шокировал бы, но при всем при том компания находится в очень неплохой форме. Возможно, не впереди планеты всей и даже не впереди вашего сектора в экономике, но тем не менее занимает вполне приличное место.
– Вы очень любезны, – отвечает Вишрам, и в эти слова он пытается вложить весь яд, который может себе позволить здесь, среди густых и опасных зарослей.
Он понимает, что они хотят уязвить, уколоть его, а потом одурачить, окрутить, заметив, что он потерял бдительность.
Вишрам смотрит на свои руки. Они спокойно лежат на столе – так же, как когда-то спокойно держали микрофон. Управляться с клакерами гораздо сложнее.
Сиггурдсон опускает на стол большие кулаки и наклоняется над ними всем своим крупным телом. Наверное, такой позой он стремится его запугать.
– Мне кажется, вы не до конца понимаете серьезность того, о чем мы говорим. Мы знаем компанию вашего отца гораздо лучше, чем он знал ее сам. Его уход был внезапным, но отнюдь не неожиданным. Мы располагаем определенными прогностическими моделями. Хорошими моделями. Они способны предсказывать будущее с вполне приемлемой точностью. Наша сегодняшняя беседа состоялась бы в любом случае – независимо от того, какое решение он принял бы относительно вас. И то, что наша беседа проходит именно здесь, является свидетельством, что мы знаем кое-что не только о «Рэй пауэр», но и о вас лично, господин Рэй.
Клементи вынимает из кармана пиджака портсигар. С щелчком открывает его. Маленькие изящные черные кубинские сигарильос лежат словно пули в магазине винтовки. В слюнных железах Вишрама возникает острое болезненное желание. Страстное желание выкурить одну из них.
– Кто стоит за вами? – спрашивает он с притворным безразличием, прекрасно понимая, что для них любое его притворство – как прозрачная вуаль. – «Эн-Джен»?
Сиггурдсон устремляет на него долгий и грустный взгляд отца, взирающего на идиота-сына.
– Господин Рэй…
Артурс облизывает губы – быстрое, едва заметное движение самого кончика языка, похожего на маленькую коварную змейку, притаившуюся в глубинах рта.
– Мы являемся официально зарегистрированным подразделением по приобретению собственности одного крупного транснационального концерна.
– И какое дело этому крупному транснациональному концерну до исследовательского подразделения «Рэй пауэр»? Возможно, его интерес имеет какое-то отношение к тем результатам, которые мы получили в лаборатории нулевой точки? Результаты с чистыми маленькими позитивами – при том, что все другие без толку бьются с большими красивыми негативами?
– До нас доходили слухи подобного рода, – отвечает Вайтц, и Вишрам понимает, что именно он – мозговой центр всей операции. Артурс заведует кошельком, Сиггурдсон – их барон, а Клементи – инфорсер.
– Это не просто слухи, – замечает Вишрам. – Но нулевая точка не продается.
– Полагаю, вы неправильно меня поняли, – тяжело и медленно произносит Сиггурдсон. – Мы не собираемся покупать вашу компанию прямо сейчас. Но если результаты, которые вы получаете, могут быть воспроизведены в коммерческом масштабе, то ваше направление исследований может стать важной областью, потенциально способной принести очень большую прибыль. И тогда мы будем весьма заинтересованы в инвестициях. Мы хотим, господин Рэй, приобрести только долю в вашей компании. Это позволит вам получить достаточно денег для убедительной демонстрации перспектив технологии «горячей» нулевой точки.
– Значит, вы не хотите выкупать компанию?
– Господин Сиггурдсон сказал, что нет! – раздраженно восклицает Клементи.
Сиггурдсон кивает. Улыбка у него холодная, как зима в Миннесоте.
– Да, теперь я вижу, что неправильно вас понял. Простите, джентльмены, мне нужно на минутку выйти в снангхар.
Оказавшись среди экзотических деревянных панелей, Вишрам закладывает хёк за ухо и открывает палм. Он собирается вызвать Индер. У этих ребят в дорогих костюмах было достаточно времени для того, чтобы снабдить «жучками» туалеты. Он вызывает почтовый сарисин, поднимает руки, будто пианист, собирающийся исполнить фугу в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96