- Он просил четверых, - прохрипел я, задыхаясь.
- Четверых будет мало. Предоставь это нам, сынок.
Тот, кто произнес эту фразу, вероятно старший по рангу, громким
свистом подозвал подмогу. Еще четверо стражников, покинув свои посты под
стенами Города, бросились к нам. К месту столкновения они подбежали
вдесятером - я плелся в хвосте.
Без промедления, ни о чем не спрашивая Коллингса, который был все так
же в центре толпы, стражники накинулись на рабочих, пользуясь своими
арбалетами, как дубинками. Меновщик обернулся, попытался остановить
расправу окриком, но кто-то схватил его со спины и повалил наземь, и толпа
надвинулась на него, пиная ногами.
Стражникам, по-видимому, было не привыкать к таким потасовкам - они
действовали быстро и умело, орудуя импровизированными дубинками с завидной
ловкостью. Понаблюдав за ними, я и сам бросился в гущу схватки в надежде
добраться до Коллингса. Но кто-то из рабочих вцепился мне в физиономию,
зажав пальцами глаза. Я попробовал высвободиться - не тут-то было: на
помощь одному нападавшему пришел другой. И вдруг я почувствовал, что
свободен, и увидел обоих своих обидчиков распростертыми на земле. А
стражник, который спас меня, будто и не обратив на это внимания, продолжал
наносить жестокие удары направо и налево.
Толпа росла - к сражающимся примкнули рабочие из других бригад. Не
придав этому значения, я снова ринулся вперед, упорно стараясь пробиться к
Коллингсу. Прямо передо мной возникла чья-то узкая спина в белой рубахе -
тонкая ткань прилипла к потной коже. Не долго думая, я вцепился в торчащую
над спиной шею, оттянул ее вместе с головой назад и с силой стукнул сбоку.
Человек упал. За ним открылась новая спина, и я вознамерился повторить
прием, но не успел нанести удар, как меня пнули ногой и я упал.
Сквозь чащу ног я увидел Коллингса, распростертого на земле. Его все
еще били, он лежал лицом вниз, защищая руками голову. Я попытался
проползти к нему, и тогда принялись бить и меня. Чья-то нога съездила мне
по скуле, и я на миг потерял сознание. Правда, в следующее мгновение я
снова пришел в себя, вероятно, от зверских ударов, сыплющихся со всех
сторон. По примеру Коллингса я прикрыл голову руками и все-таки продолжал
ползти туда, где видел его в последний раз.
Вокруг вздымались ноги, валялись тела, голоса слились в сплошной
бессмысленный гул. Приподняв на секунду голову, я вдруг буквально рядом
увидел Коллингса и, извиваясь, подобрался к нему вплотную. Тут я
попробовал встать, но меня опять опрокинули. К величайшему моему
изумлению, я понял, что Коллингс в сознании: когда я повалился на него,
его рука обхватила меня за плечи.
- По моей команде, - прохрипел он мне прямо в ухо, - вставай! -
Прошло еще несколько секунд, и его рука сжала мне плечо сильнее. - Ну!..
Совместным усилием мы кое-как поднялись на ноги, и тотчас же
Коллингс, отпустив меня, взмахнул кулаком и впечатал его одному из
противников в челюсть. Я был гораздо ниже меновщика и сумел лишь пихнуть
кого-то локтем в живот, но в ответ немедленно получил по шее и снова упал.
Кто-то подхватил меня и рывком поставил на ноги. Это оказался все тот же
Коллингс.
- Держись! - Он стиснул меня обеими руками и притянул к себе. Я
попытался в свою очередь обнять его, но руки не слушались. - Все
образуется, - утешал он меня, - только держись...
Мало-помалу потасовка приутихла, а затем и вовсе прекратилась.
Нападавшие отступили, и я повис на руках у Коллингса.
Очень кружилась голова. Сквозь застилающий глаза красный туман я еще
разглядел, что стражники выстроились полукругом, наведя арбалеты на
отступавших рабочих. И все вокруг померкло.

Сознание вернулось ко мне минуту спустя. Я лежал навзничь, и надо
мной склонился один из стражников.
- Очухался, - произнес он и отошел прочь.
Преодолевая боль, я перекатился на бок и увидел неподалеку Коллингса
вместе со старшим стражником. Они яростно спорили. Остальные стражники
стояли ярдах в пятидесяти, окружив кучку наемных рабочих.
Я попробовал встать. Со второй попытки мне это удалось. Спор
Коллингса со старшим стражником еще продолжался. Впрочем, через минуту тот
направился к арестованным, а Коллингс подошел ко мне.
- Ну, как ты, жив?
Я хотел ответить усмешкой, но моему распухшему лицу сделать это не
удалось, у гильдиера скула была украшена огромным синяком, один глаз почти
закрылся. Я заметил, что он держится за бок.
- Ничего, - сказал я.
- У тебя кровь идет.
- Где?
Я коснулся шеи, которая саднила больше всего, и ощутил на пальцах
что-то теплое и липкое. Коллингс осмотрел меня.
- Просто сильная ссадина. Хочешь, отправим тебя в Город подлечиться?
- Не надо. Но что тут, черт возьми, произошло?
- Стражники перестарались. Мне казалось, я велел тебе привести
четверых.
- Они не послушались.
- Понятно. Это на них похоже.
- Но что же все-таки случилось? Я работал с этими людьми не день и не
два, и они никогда нас не трогали.
- И все равно в душе они были озлоблены. Главное, у троих из них жены
остались в Городе. Они не хотели уходить отсюда без них.
- Как же так? Эти люди, они что, из Города? - я не мог поверить своим
ушам.
- Да ничего подобного. Я сказал только, что их жены в Городе. А сами
они местные, из деревушки неподалеку.
- Я так и думал. Но в таком случае, что делают в Городе их жены?
- Мы их купили.

8
Ночь я провел беспокойно. Оставшись один в хижине, я разделся и
тщательно осмотрел себя. Грудь с одной стороны была вся в кровоподтеках, а
кроме того, я обнаружил несколько глубоких и болезненных ссадин. Рана на
шее перестала кровоточить, но я все равно промыл ее и смазал мазью,
которую нашел в аптечке у Мальчускина. Оказалось также, что в потасовке я
сорвал себе ноготь, да и челюсть побаливала, едва я пытался ею шевельнуть.
Снова мелькнула мысль, не вернуться ли в Город, как предлагал
Коллингс, - в конце концов от Города меня отделяли какие-то двести-триста
ярдов, - но, поразмыслив, я решил воздержаться от этого. Мне не слишком-то
улыбалось появиться в чистоте городских коридоров в таком виде, словно я
только что вылез из пьяной драки. В общем, подобное предположение было не
очень далеко от истины, но, так или иначе, я предпочитал зализывать свои
раны без посторонней помощи.
Заснуть мне толком так и не удалось - стоило задремать на пять-десять
минут, как я просыпался. Утром я встал пораньше. Я не испытывал никакого
желания встречаться с Мальчускиным, пока не почищусь и не приведу себя в
порядок. Тело ныло. Каждое движение давалось с трудом.
Наставник мой вернулся в дурном настроении.
- Я уже в курсе, - заявил он с порога. - Не трудись ничего объяснять.
- Я сам до сих пор не понимаю, что случилось.
- Ты способствовал тому, чтобы началась драка.
- Драку начали стражники, - вяло возразил я.
- Да, конечно, но тебе следовало бы уже понять, что стражников к
рабочим и близко подпускать нельзя. Миль десять назад наши вояки потеряли
несколько человек и теперь рады случаю свести счеты. Дай им любой предлог
- и эти идиоты сразу начинают размахивать своим дубьем.
- Коллингс был в беде, - вставил я. - Надо было что-то предпринять.
- Ладно, это действительно не только твоя вина. А теперь твой
Коллингс утверждает, что обошлось бы без столкновения, если бы ты не
впутал сюда стражников... Впрочем, он признает, что сам велел тебе
привести их.
- Вот именно.
- Я сказал - ладно, но впредь думай получше.
- Что же нам теперь делать? - спросил я. - Мы остались без рабочих.
- Сегодня доставят новых. Поначалу они, разумеется, будут ковыряться
как черепахи, нам придется учить их каждому пустяку. Зато и бунтовать не
станут, и работать будут старательнее. Неприятности начнутся потом, когда
они сообразят, что к чему.
- Но почему они нас так не любят? Мы же платим им за их труд.
- Да, платим - когда и сколько хотим. Это нищие края. Земли здесь
бедные, еды всегда не хватает. Город проходит мимо, предлагает им то, в
чем они нуждаются, и они вынуждены брать. Но долговременной-то выгоды они
не получают, да мы, пожалуй, и даем им меньше, чем берем.
- Мы могли бы давать больше.
- Наверное, могли бы. - Мальчускин вдруг потерял интерес к разговору.
- Не наша это забота. Наше дело - укладывать рельсы.
Новых рабочих пришлось ждать несколько часов. За это время мы с
Мальчускиным осмотрели бараки, покинутые бригадой, и вычистили их. Прежних
обитателей стражники выселили еще ночью, хотя и дали им какое-то время на
то, чтобы собрать пожитки. Впрочем, в бараках оставалось немало всякого
барахла, превратившейся в лохмотья одежды, мусора. Мальчускин посоветовал
мне смотреть в оба, не обнаружится ли где-нибудь в укромном уголке
послание новым рабочим: но ни он, ни я ничего подобного не отыскали. А
все, что нашли, вытащили из бараков наружу и сожгли.
Примерно в полдень прибыл представитель меновщиков с известием, что в
наше распоряжение вот-вот поступят новички. Нам были принесены формальные
извинения за вчерашний инцидент, и мы узнали также, что после долгих
споров принято решение на ближайшее время усилить охрану. Мальчускин
выразил свое неудовольствие по этому поводу, но меновщик и не думал
спорить: решение приняли вопреки его мнению.
Мое отношение к такому повороту событий было двойственным. С одной
стороны, я не жаловал стражников, а с другой - если их присутствие оградит
нас от повторных беспорядков, с ними придется мириться, как с неизбежным
злом.
Задержка беспокоила Мальчускина, он не находил себе места. Я подумал
было, что его, как обычно, заботит необходимость наверстывать отставание,
но оказалось, что дело не только в этом.
- Оптимум мы начнем догонять уже при следующем перемещении, - пояснил
он. - Нас задержала вон та холмистая гряда. Теперь она позади, а дальше на
много миль земля почти ровная. Но вот состояние путей позади Города...
- Их же охраняют стражники, - сказал я.
- Никакие стражники не в силах предохранить рельсы от вспучивания.
Это главная опасность, и она возрастает с каждой минутой.
- Почему?
Мальчускин бросил на меня пристальный взгляд.
- Потому что мы порядочно отстали от оптимума. Понимаешь, что это
значит?
- Нет, не понимаю.
- Ты еще не бывал в прошлом?
- Как это - в прошлом?
- Далеко на юг от Города.
- Нет, не бывал.
- Когда побываешь, сам увидишь, что там творится. А сейчас поверь мне
на слово. Рельсы к югу от Города нельзя оставлять на долгий срок, не
рискуя привести их в негодность.
Наемных рабочих было по-прежнему не слышно и не видно, и Мальчускин,
покинув меня, отошел побеседовать с двумя путейцами, только что явившимися
из Города. Вернувшись, он сообщил:
- Подождем еще час. Если не дождемся, мобилизуем людей из других
гильдий и примемся за работу сами. Промедление смерти подобно.
- А разве у нас есть право мобилизовать людей из других гильдий?
- Наемный труд - это роскошь, Гельвард. В далеком прошлом прокладкой
путей занимались сами гильдиеры. Перемещение Города - задача номер один, и
ее необходимо решать во что бы то ни стало. Если понадобится, мы выведем
на пути все население Города до последнего человека.
Неожиданно он успокоился, лег на землю и закрыл глаза. Солнце стояло
почти прямо над головой, и было жарче обычного. На северо-западе у
горизонта я приметил полоску черных туч, воздух давил безветрием и влажной
духотой. Но на солнце не набежало пока ни облачка, тело мое ныло от
вчерашних побоев, и мне самому куда приятнее было бы поваляться в
безделье, чем опять браться за кирку.
Через пять минут Мальчускин внезапно сел и взглянул на север. Вдалеке
показалась большая группа людей во главе с пятью гильдиерами-меновщиками
при плащах и регалиях.
- Ну, вот и прекрасно, - провозгласил мой наставник, - теперь за
дело!
Он не скрывал своей радости, хотя, прежде чем действительно
приступить к делу, нам предстояло еще многое другое. Новичков надо было
разбить на четыре группы, найти и назначить бригадиров, понимающих
по-английски. В бараках каждый получил по жребию койку и сложил в уголок
свое нехитрое имущество. Но, несмотря на эти новые задержки, Мальчускин
уже не терял оптимизма.
- Судя по их виду, они здорово голодны, - шепнул он мне. - Ничто в
целом свете не может так сплотить их в работе, как надежда пожрать.
Выглядели новички действительно ротой оборванцев. Разномастная
одежонка, почти все босиком, волосы и бороды не стрижены месяцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40