- Она, без сомнения, проскользнула незаметно,
подумал он, чтобы уколоться в своей Тихой Комнате.
- Но ее здесь нет! И Эдвин звонил в клуб Буна! Он уехал после
полуночи!
- Успокойся, - сказал он ей. Сейчас ему было наплевать, где Бун, но
он видел, что Маргарет вот-вот сорвется. - Они могут сами о себе
позаботиться. Бун найдет где переждать грозу.
- Я беспокоюсь, Рикс! Может, ты позвонишь шерифу или в дорожную
полицию?
- Мы узнаем, если что-нибудь случится. Нет смысла накликать беду.
Испуганные глаза Маргарет изучали его лицо.
- Ты плохо выглядишь. Что с тобой?
- Со мной все в порядке. - Голова у Рикса по-прежнему дьявольски
болела, он дрожал, и ему нужно было сменить мокрую одежду.
- Боже, посмотри, сколько грязи ты натащил! - горестно сказала мать.
- И твой свитер испорчен! Ты потерял пуговицу! Можешь ли ты заботиться
хоть о _ч_е_м_-_н_и_б_у_д_ь_?
- Это все можно вымыть. - Он засунул руку в карман и вынул маленькую
серебряную пуговицу. - И гляди, у меня есть... - Он запнулся, уставившись
на то, что лежало у него на ладони. Пуговица блестела оранжевым светом,
идущим от ближайших свечей.
В его сознании качался скелет, из глазниц которого сочилась кровь.
Пластиковый скелет Буна. Скелет в ухе таксиста.
Рикс ощущал какую-то внутреннюю дисгармонию. Воспоминание было
близко, очень близко, но он по-прежнему не мог его ухватить. Искра от
свечи, отскочившая от серебряной пуговицы, как ножом пронзила его
сознание.
Волосы Сандры, плавающие в кровавой воде.
- В чем дело? - спросила Маргарет. - Куда ты смотришь?
Кровавая вода, думал Рикс. Волосы, плавающие в кровавой воде. Ванна.
Металлический таз. Что это было? Что ему надо вспомнить? У него застучало
в висках, и образы в его мозгу - призрачные и хрупкие тени - начали
распадаться на куски. Он видел Дунстана, лежащего на боку с пуговицей в
руке. Его глаза смотрели невидящим взглядом. Но, кроме того, лицо Дунстана
двигалось и изменялось, плавилось, принимая новые очертания. Лицо стало
моложе. Это было лицо маленького мальчика с рыжевато-каштановыми волосами.
В его свинцово-серых глазах отражался страх.
Это я сам, понял Рикс. Он смотрел на самого себя.
Он поднял серебряную пуговицу к лицу и увидел над гербом Эшеров свое
отражение. Не серебряная ручка, а серебряная _п_у_г_о_в_и_ц_а_! Но чья?
Где он видел пуговицу с мордой ревущего льва? И что значат эти
воспоминания?
Его голову, завибрировав в висках, прошила сильная боль. Он крепко
зажал пуговицу в своей руке. Не должен помнить, подумал он. Это то, что я
не должен помнить...
- Рикс? - Мать с ужасом отпрянула от него. - Боже мой, у тебя что,
приступ?
Он едва слышал ее. Он с внезапной ясностью подумал о своей детской
коробке с "драгоценностями", где он держал коллекцию монет, стеклянных
шариков и камней. Боль пульсировала за его глазами с такой силой, что
казалось, они вот-вот выскочат из глазниц. Коробка с драгоценностями,
подумал он. Давным-давно я положил что-то в коробку с драгоценностями...
Рикс прошел мимо матери и побежал наверх, испуганный близостью
приступа, но зная, что вот-вот вспомнит что-то важное - что-то, связанное
с качающимся скелетом, с волосами в кровавой воде и с серебряной
пуговицей. Что-то важное и ужасное.
В своей комнате он дрожащими руками схватил шкатулку и высыпал ее
содержимое на шкафчик. Там были пенни с головами индейцев, пятицентовики с
буйволами, пара старых серебряных долларов, гладкие серые камешки из лесов
Эшеров, шершавая черная галька, найденная у озера, стеклянные шарики
"кошачий глаз", один из которых походил на ярко пылающую звезду, а в
другом в глубине были холодные синие тени. Его коллекция осталась
нетронутой как часть того, что его мать благоговейно хранила для него. Но
того, что он искал, тут не было. Рикс не мог вспомнить, когда он это сюда
положил и как он это раздобыл, но то, что он искал, отсутствовало.
Серебряная пуговица с мордой ревущего льва. Вспоминая это, он
согнулся от боли. Его лицо покрылось холодным потом. Приступ, подумал он.
О, Боже, у меня...
- Рикс?
Он с усилием повернулся на голос. Его лицо было бледным как мел, а
вокруг глаз были красные круги.
В дверях стоял Эдвин. Он смотрел то на Рикса, то на предметы,
разбросанные на шкафчике.
- С вами все в порядке? - спросил он. В его голосе звучало сильное
беспокойство.
- Да. Все будет нормально. Мне просто нужно...
Эдвин мгновенно оказался рядом с ним. Заботливые руки Эдвина стали
массировать сзади его шею.
- Дышите глубже и медленней. Расслабьтесь, расслабьтесь. Ни о чем не
думайте, просто плывите по течению. Расслабьтесь.
Мышцы Рикса подчинялись. Он следовал спокойным инструкциям Эдвина, и
боль стала покидать его. Что-то вывалилось из его руки на пол. Что? Ему
было все равно. Все его внимание было приковано к успокаивающей силе рук
Эдвина.
- На этот раз вы близко подошли к приступу, не так ли? - спросил
Эдвин. - Но теперь вы себя чувствуете лучше, не правда ли?
Рикс кивнул. Боль почти прошла. В голове прояснилась. О чем он только
что думал? Теперь это было неясно и очень далеко. Дунстан, вспомнил он.
Дунстан безумен, а истории Эшеров нет.
Но до того, как Рикс успел хоть что-то сказать, Эдвин тихо промолвил:
- Он хочет видеть вас. Он сказал, чтобы я привел вас в Тихую Комнату
как только вы явитесь домой.
- Папа?
- Он умирает. Мы позвонили доктору Фрэнсису, но я не думаю, что он
сможет приехать сюда в такую грозу. Ну, пойдемте, я отведу вас к нему.
Рикс медлил, глядя на содержимое коробки с драгоценностями. Что там
было? Что он искал? Он не мог вспомнить. Часть его сознания, была,
казалось, вычищена. Он нахмурился, пытаясь собраться с мыслями.
- Рикс? - настаивал Эдвин. - Вам лучше подняться наверх и поговорить
с отцом.
- Да. Правильно. Я лучше поднимусь наверх и поговорю с ним.
Эдвин шел с ним по освещенному свечами коридору до лестницы, ведущей
в Тихую Комнату. Рикс один поднялся по ступенькам и, все еще ошеломленный,
надел хирургическую маску, чтобы приглушить зловоние.
В Тихой Комнате шум грозы был приглушен до отдаленного низкого гула.
Закрыв дверь, Рикс остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. В
нескольких футах от него виднелись смутные очертания миссис Рейнольдс,
которая неподвижно сидела в своем кресле. Спит, подумал он. Она не
поднялась ему навстречу. Он слышал хриплое дыхание отца и пошел через
комнату на этот звук.
- Ты, - просипел Уолен.
Рикс вздрогнул. В комнате было холодно, но над кроватью отца, как
удушающая прелюдия ада, висел лихорадочный жар, идущий от гниющего тела.
- Где... ты был... этим утром? - Голос Уолена был настолько искажен и
отличен от человеческого, что Рикс едва разобрал, что он сказал.
- Я ездил в Фокстон.
- Зачем?
- Мне было нужно прокатиться. Чтобы подумать. - Он видел очертания
отца, змеей свернувшегося на кровати. Рядом с ним лежала черная трость.
- Ты думаешь... я полный дурак, не так ли?
- Что?
При помощи трости Уолен с трудом потянулся к панели управления рядом
с его кроватью. Щелкнул переключатель, и один из телеэкранов засветился.
Хотя яркость и контрастность были установлены на самом низком уровне,
картинка была ясна. Дом Дунстана был снят в солнечный день. Внизу экрана
белели цифры: дата и время. Быстро бежали секунды. Рикс затаил дыхание.
Это был день, когда он в первый раз приехал с Рейвен в ее дом. Камера,
судя по наклону изображения вниз, была спрятана на дереве футах в двадцати
от дома.
Желтенький "Фольксваген" въехал в кадр и остановился перед домом.
Когда две фигуры вышли из машины и стали подниматься на крыльцо, появился
Дунстан на своей коляске. Камера приблизила изображение. Картинка застыла,
показывая Рикса, Рейвен и ее отца, стоящих вместе и связанных одним
заговором.
Коричневый фургон. Служба безопасности Эшеров.
- Мистер Меридит... привез мне... эту видеокассету. Смотри на меня,
черт подери! - скомандовал Уолен.
Рикс заставил себя прямо посмотреть на отца и едва не задохнулся от
ужаса. С момента, когда Рикс видел его в последний раз, Уолен разлагался с
ужасающей быстротой. Его голова изменила форму, а лоб и виски раздулись
под каким-то жутким внутренним давлением. Серая кожа лица лопнула и
напоминала составную картинку-головоломку. Глаза Уолена скрывались в
глубоких черных отверстиях и в них не было ни жизни, ни света.
- За тобой все время следили... с момента твоего приезда. Я знал, что
в конце концов ты покажешь свое настоящее лицо. - _П_р_е_д_а_т_е_л_ь_, -
прошептал он. - Ты ничтожный, презренный предатель! Ты не достоин носить
имя Эшера, и я... клянусь, я увижу как тебя словно собаку... вышвырнут из
Эшерленда! Ты не получишь ни единого гроша! Возвращайся обратно в Атланту
и найди там себе новую шлюшку... чтобы она содержала тебя, пока ты и ее не
доведешь до самоубийства!
Рикс начал было отступать под натиском злых отцовских слов, но
упоминание о Сандре остановило его. Его лицо исказилось. В его сознание из
времен юности хлынули воспоминания о сотнях не сведенных счетов. Его
охватил горький гнев, и он снова приблизился к кровати отца.
- Позволь мне кое-что тебе сказать, старик, - сказал он нормальным
голосом, и Уолен застонал. - Я собираюсь написать историю этой семьи.
М_о_е_й _с_е_м_ь_и_. Неважно, сколько это займет времени. Я собираюсь
писать ее, пока не закончу. Это будет хорошая книга, папа, я это тебе
обещаю. Люди захотят ее прочесть.
- Ты... дурачок... - выдохнул Уолен, зажимая уши.
- Из документов внизу я почерпнул много деталей, проливающих свет на
нашу семейку, - продолжал Рикс. - Например, как Синтия Эшер убила своего
первого мужа. И как Шанн Эшер сошла с ума, написав музыку, которая
заставляла людей убивать себя. Лудлоу, запертый перед смертью в своей
Тихой Комнате, был безумен и бредил бурями. И к тому же есть еще Эрик,
Калигула рода Эшеров. Я обязательно напишу о Дне Независимости, когда Эрик
стрелял по горе Бриатоп, и о сделке, по условиям которой он купил Нору
Сент-Клер как племенную кобылу. Как насчет этого, папа? Хочешь, я посвящу
эту книгу тебе?
Внезапно, со стоном, от которого волосы на голове Рикса встали дыбом,
Уолен поднялся на кровати. В призрачном свете телеэкрана его лицо было
застывшей маской ненависти. Во рту блестели желтые кривые зубы. В руке
старика блеснула черная трость, которой он резко ударил Рикса по ключице.
Следующий удар пришелся Риксу по плечу рядом с синяком, оставленным
кочергой Уилера Дунстана, и Рикс вскрикнул. Когда Уолен взмахнул тростью в
третий раз, Рикс перехватил ее и вырвал из его руки. Холодный разряд
энергии прошел по его руке.
Его пальцы все крепче сжимали трость, пока та не оказалась намертво
зажата в его кулаке. Он поднес ее к своему лицу и увидел, как искрится
голова льва. Десять миллиардов долларов, подумал он. Это же просто
немыслимые деньги. Всегда кто-то должен делать оружие. Имя Эшеров
сдерживает войну. Десять миллиардов долларов...
- Скипетр! - проскрежетал Уолен. - Верни мне... скипетр!
Когда Уолен потянулся к нему, Рикс отступил от кровати. Позади него
миссис Рейнольдс неподвижно сидела в своем кресле.
Рука Уолена потянулась за тростью, и из нее выпали трубки.
- Отдай! - приказал он. - Она моя, черт тебя подери!
Раскат грома потряс Гейтхауз. Скипетр, казалось, так жег руку Рикса,
словно он сунул пальцы в огонь. Волшебство, подумал он. В трости было
волшебство, могущество и защита. Всегда кто-то должен делать оружие. Это
же просто немыслимые деньги...
Из-за его стиснутых зубов пытался вырваться ужасный жадный смех. И из
темноты его души донесся крик: "Я ХОЧУ ЭТО, Я ХОЧУ ВСЕ ЭТО!"
Уолен закричал. В мерцающем свете телеэкрана Рикс увидел, как по коже
Уолена прошла рябь. Кости пришли в движение. Раздался резкий треск, как
будто сломался сучок. Ткани на лице Уолена расползались все шире.
Уолен начал безумно бормотать, визгливо подвывая:
- Бун... где Бун... Кэтрин... о Боже, о Боже, я слышал, как она
кричала... предатель, ты предатель... Эдвин... Маятник в Лоджии... - Его
тело забилось в агонии. Голова Уолена начала распухать, трещины
расширились, и из них стала сочиться серовато-зеленая субстанция.
Ужас и отвращение парализовали Рикса. Затем он, как в кошмаре,
медленно повернулся к миссис Рейнольдс. "Помогите ему!" - услышал он свой
крик, но миссис Рейнольдс не шевельнулась.
- Это... _т_ы_, - недоверчиво прошептал Уолен. Его голова медленно
раскалывалась на части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
подумал он, чтобы уколоться в своей Тихой Комнате.
- Но ее здесь нет! И Эдвин звонил в клуб Буна! Он уехал после
полуночи!
- Успокойся, - сказал он ей. Сейчас ему было наплевать, где Бун, но
он видел, что Маргарет вот-вот сорвется. - Они могут сами о себе
позаботиться. Бун найдет где переждать грозу.
- Я беспокоюсь, Рикс! Может, ты позвонишь шерифу или в дорожную
полицию?
- Мы узнаем, если что-нибудь случится. Нет смысла накликать беду.
Испуганные глаза Маргарет изучали его лицо.
- Ты плохо выглядишь. Что с тобой?
- Со мной все в порядке. - Голова у Рикса по-прежнему дьявольски
болела, он дрожал, и ему нужно было сменить мокрую одежду.
- Боже, посмотри, сколько грязи ты натащил! - горестно сказала мать.
- И твой свитер испорчен! Ты потерял пуговицу! Можешь ли ты заботиться
хоть о _ч_е_м_-_н_и_б_у_д_ь_?
- Это все можно вымыть. - Он засунул руку в карман и вынул маленькую
серебряную пуговицу. - И гляди, у меня есть... - Он запнулся, уставившись
на то, что лежало у него на ладони. Пуговица блестела оранжевым светом,
идущим от ближайших свечей.
В его сознании качался скелет, из глазниц которого сочилась кровь.
Пластиковый скелет Буна. Скелет в ухе таксиста.
Рикс ощущал какую-то внутреннюю дисгармонию. Воспоминание было
близко, очень близко, но он по-прежнему не мог его ухватить. Искра от
свечи, отскочившая от серебряной пуговицы, как ножом пронзила его
сознание.
Волосы Сандры, плавающие в кровавой воде.
- В чем дело? - спросила Маргарет. - Куда ты смотришь?
Кровавая вода, думал Рикс. Волосы, плавающие в кровавой воде. Ванна.
Металлический таз. Что это было? Что ему надо вспомнить? У него застучало
в висках, и образы в его мозгу - призрачные и хрупкие тени - начали
распадаться на куски. Он видел Дунстана, лежащего на боку с пуговицей в
руке. Его глаза смотрели невидящим взглядом. Но, кроме того, лицо Дунстана
двигалось и изменялось, плавилось, принимая новые очертания. Лицо стало
моложе. Это было лицо маленького мальчика с рыжевато-каштановыми волосами.
В его свинцово-серых глазах отражался страх.
Это я сам, понял Рикс. Он смотрел на самого себя.
Он поднял серебряную пуговицу к лицу и увидел над гербом Эшеров свое
отражение. Не серебряная ручка, а серебряная _п_у_г_о_в_и_ц_а_! Но чья?
Где он видел пуговицу с мордой ревущего льва? И что значат эти
воспоминания?
Его голову, завибрировав в висках, прошила сильная боль. Он крепко
зажал пуговицу в своей руке. Не должен помнить, подумал он. Это то, что я
не должен помнить...
- Рикс? - Мать с ужасом отпрянула от него. - Боже мой, у тебя что,
приступ?
Он едва слышал ее. Он с внезапной ясностью подумал о своей детской
коробке с "драгоценностями", где он держал коллекцию монет, стеклянных
шариков и камней. Боль пульсировала за его глазами с такой силой, что
казалось, они вот-вот выскочат из глазниц. Коробка с драгоценностями,
подумал он. Давным-давно я положил что-то в коробку с драгоценностями...
Рикс прошел мимо матери и побежал наверх, испуганный близостью
приступа, но зная, что вот-вот вспомнит что-то важное - что-то, связанное
с качающимся скелетом, с волосами в кровавой воде и с серебряной
пуговицей. Что-то важное и ужасное.
В своей комнате он дрожащими руками схватил шкатулку и высыпал ее
содержимое на шкафчик. Там были пенни с головами индейцев, пятицентовики с
буйволами, пара старых серебряных долларов, гладкие серые камешки из лесов
Эшеров, шершавая черная галька, найденная у озера, стеклянные шарики
"кошачий глаз", один из которых походил на ярко пылающую звезду, а в
другом в глубине были холодные синие тени. Его коллекция осталась
нетронутой как часть того, что его мать благоговейно хранила для него. Но
того, что он искал, тут не было. Рикс не мог вспомнить, когда он это сюда
положил и как он это раздобыл, но то, что он искал, отсутствовало.
Серебряная пуговица с мордой ревущего льва. Вспоминая это, он
согнулся от боли. Его лицо покрылось холодным потом. Приступ, подумал он.
О, Боже, у меня...
- Рикс?
Он с усилием повернулся на голос. Его лицо было бледным как мел, а
вокруг глаз были красные круги.
В дверях стоял Эдвин. Он смотрел то на Рикса, то на предметы,
разбросанные на шкафчике.
- С вами все в порядке? - спросил он. В его голосе звучало сильное
беспокойство.
- Да. Все будет нормально. Мне просто нужно...
Эдвин мгновенно оказался рядом с ним. Заботливые руки Эдвина стали
массировать сзади его шею.
- Дышите глубже и медленней. Расслабьтесь, расслабьтесь. Ни о чем не
думайте, просто плывите по течению. Расслабьтесь.
Мышцы Рикса подчинялись. Он следовал спокойным инструкциям Эдвина, и
боль стала покидать его. Что-то вывалилось из его руки на пол. Что? Ему
было все равно. Все его внимание было приковано к успокаивающей силе рук
Эдвина.
- На этот раз вы близко подошли к приступу, не так ли? - спросил
Эдвин. - Но теперь вы себя чувствуете лучше, не правда ли?
Рикс кивнул. Боль почти прошла. В голове прояснилась. О чем он только
что думал? Теперь это было неясно и очень далеко. Дунстан, вспомнил он.
Дунстан безумен, а истории Эшеров нет.
Но до того, как Рикс успел хоть что-то сказать, Эдвин тихо промолвил:
- Он хочет видеть вас. Он сказал, чтобы я привел вас в Тихую Комнату
как только вы явитесь домой.
- Папа?
- Он умирает. Мы позвонили доктору Фрэнсису, но я не думаю, что он
сможет приехать сюда в такую грозу. Ну, пойдемте, я отведу вас к нему.
Рикс медлил, глядя на содержимое коробки с драгоценностями. Что там
было? Что он искал? Он не мог вспомнить. Часть его сознания, была,
казалось, вычищена. Он нахмурился, пытаясь собраться с мыслями.
- Рикс? - настаивал Эдвин. - Вам лучше подняться наверх и поговорить
с отцом.
- Да. Правильно. Я лучше поднимусь наверх и поговорю с ним.
Эдвин шел с ним по освещенному свечами коридору до лестницы, ведущей
в Тихую Комнату. Рикс один поднялся по ступенькам и, все еще ошеломленный,
надел хирургическую маску, чтобы приглушить зловоние.
В Тихой Комнате шум грозы был приглушен до отдаленного низкого гула.
Закрыв дверь, Рикс остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. В
нескольких футах от него виднелись смутные очертания миссис Рейнольдс,
которая неподвижно сидела в своем кресле. Спит, подумал он. Она не
поднялась ему навстречу. Он слышал хриплое дыхание отца и пошел через
комнату на этот звук.
- Ты, - просипел Уолен.
Рикс вздрогнул. В комнате было холодно, но над кроватью отца, как
удушающая прелюдия ада, висел лихорадочный жар, идущий от гниющего тела.
- Где... ты был... этим утром? - Голос Уолена был настолько искажен и
отличен от человеческого, что Рикс едва разобрал, что он сказал.
- Я ездил в Фокстон.
- Зачем?
- Мне было нужно прокатиться. Чтобы подумать. - Он видел очертания
отца, змеей свернувшегося на кровати. Рядом с ним лежала черная трость.
- Ты думаешь... я полный дурак, не так ли?
- Что?
При помощи трости Уолен с трудом потянулся к панели управления рядом
с его кроватью. Щелкнул переключатель, и один из телеэкранов засветился.
Хотя яркость и контрастность были установлены на самом низком уровне,
картинка была ясна. Дом Дунстана был снят в солнечный день. Внизу экрана
белели цифры: дата и время. Быстро бежали секунды. Рикс затаил дыхание.
Это был день, когда он в первый раз приехал с Рейвен в ее дом. Камера,
судя по наклону изображения вниз, была спрятана на дереве футах в двадцати
от дома.
Желтенький "Фольксваген" въехал в кадр и остановился перед домом.
Когда две фигуры вышли из машины и стали подниматься на крыльцо, появился
Дунстан на своей коляске. Камера приблизила изображение. Картинка застыла,
показывая Рикса, Рейвен и ее отца, стоящих вместе и связанных одним
заговором.
Коричневый фургон. Служба безопасности Эшеров.
- Мистер Меридит... привез мне... эту видеокассету. Смотри на меня,
черт подери! - скомандовал Уолен.
Рикс заставил себя прямо посмотреть на отца и едва не задохнулся от
ужаса. С момента, когда Рикс видел его в последний раз, Уолен разлагался с
ужасающей быстротой. Его голова изменила форму, а лоб и виски раздулись
под каким-то жутким внутренним давлением. Серая кожа лица лопнула и
напоминала составную картинку-головоломку. Глаза Уолена скрывались в
глубоких черных отверстиях и в них не было ни жизни, ни света.
- За тобой все время следили... с момента твоего приезда. Я знал, что
в конце концов ты покажешь свое настоящее лицо. - _П_р_е_д_а_т_е_л_ь_, -
прошептал он. - Ты ничтожный, презренный предатель! Ты не достоин носить
имя Эшера, и я... клянусь, я увижу как тебя словно собаку... вышвырнут из
Эшерленда! Ты не получишь ни единого гроша! Возвращайся обратно в Атланту
и найди там себе новую шлюшку... чтобы она содержала тебя, пока ты и ее не
доведешь до самоубийства!
Рикс начал было отступать под натиском злых отцовских слов, но
упоминание о Сандре остановило его. Его лицо исказилось. В его сознание из
времен юности хлынули воспоминания о сотнях не сведенных счетов. Его
охватил горький гнев, и он снова приблизился к кровати отца.
- Позволь мне кое-что тебе сказать, старик, - сказал он нормальным
голосом, и Уолен застонал. - Я собираюсь написать историю этой семьи.
М_о_е_й _с_е_м_ь_и_. Неважно, сколько это займет времени. Я собираюсь
писать ее, пока не закончу. Это будет хорошая книга, папа, я это тебе
обещаю. Люди захотят ее прочесть.
- Ты... дурачок... - выдохнул Уолен, зажимая уши.
- Из документов внизу я почерпнул много деталей, проливающих свет на
нашу семейку, - продолжал Рикс. - Например, как Синтия Эшер убила своего
первого мужа. И как Шанн Эшер сошла с ума, написав музыку, которая
заставляла людей убивать себя. Лудлоу, запертый перед смертью в своей
Тихой Комнате, был безумен и бредил бурями. И к тому же есть еще Эрик,
Калигула рода Эшеров. Я обязательно напишу о Дне Независимости, когда Эрик
стрелял по горе Бриатоп, и о сделке, по условиям которой он купил Нору
Сент-Клер как племенную кобылу. Как насчет этого, папа? Хочешь, я посвящу
эту книгу тебе?
Внезапно, со стоном, от которого волосы на голове Рикса встали дыбом,
Уолен поднялся на кровати. В призрачном свете телеэкрана его лицо было
застывшей маской ненависти. Во рту блестели желтые кривые зубы. В руке
старика блеснула черная трость, которой он резко ударил Рикса по ключице.
Следующий удар пришелся Риксу по плечу рядом с синяком, оставленным
кочергой Уилера Дунстана, и Рикс вскрикнул. Когда Уолен взмахнул тростью в
третий раз, Рикс перехватил ее и вырвал из его руки. Холодный разряд
энергии прошел по его руке.
Его пальцы все крепче сжимали трость, пока та не оказалась намертво
зажата в его кулаке. Он поднес ее к своему лицу и увидел, как искрится
голова льва. Десять миллиардов долларов, подумал он. Это же просто
немыслимые деньги. Всегда кто-то должен делать оружие. Имя Эшеров
сдерживает войну. Десять миллиардов долларов...
- Скипетр! - проскрежетал Уолен. - Верни мне... скипетр!
Когда Уолен потянулся к нему, Рикс отступил от кровати. Позади него
миссис Рейнольдс неподвижно сидела в своем кресле.
Рука Уолена потянулась за тростью, и из нее выпали трубки.
- Отдай! - приказал он. - Она моя, черт тебя подери!
Раскат грома потряс Гейтхауз. Скипетр, казалось, так жег руку Рикса,
словно он сунул пальцы в огонь. Волшебство, подумал он. В трости было
волшебство, могущество и защита. Всегда кто-то должен делать оружие. Это
же просто немыслимые деньги...
Из-за его стиснутых зубов пытался вырваться ужасный жадный смех. И из
темноты его души донесся крик: "Я ХОЧУ ЭТО, Я ХОЧУ ВСЕ ЭТО!"
Уолен закричал. В мерцающем свете телеэкрана Рикс увидел, как по коже
Уолена прошла рябь. Кости пришли в движение. Раздался резкий треск, как
будто сломался сучок. Ткани на лице Уолена расползались все шире.
Уолен начал безумно бормотать, визгливо подвывая:
- Бун... где Бун... Кэтрин... о Боже, о Боже, я слышал, как она
кричала... предатель, ты предатель... Эдвин... Маятник в Лоджии... - Его
тело забилось в агонии. Голова Уолена начала распухать, трещины
расширились, и из них стала сочиться серовато-зеленая субстанция.
Ужас и отвращение парализовали Рикса. Затем он, как в кошмаре,
медленно повернулся к миссис Рейнольдс. "Помогите ему!" - услышал он свой
крик, но миссис Рейнольдс не шевельнулась.
- Это... _т_ы_, - недоверчиво прошептал Уолен. Его голова медленно
раскалывалась на части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68