- Это имя было смутно знакомо. - Это не он хозяин
"Демократа"?
- Да. Хозяин. Пишет в нем. Издает. Подтираются им, как, я полагаю,
все в округе.
- Я не знал, что у него есть дочь.
- Эта сука была в отъезде, в Мемфисе или еще где-то. По мне, так хоть
на луне. Папа велел никому не говорить с газетчиками, особенно из
"Демократа". Мы постоянно меняем телефонный номер, и он нигде не
зарегистрирован, но они каким-то образом его разнюхивают. Постой. - Он
пристально посмотрел на Рикса своими тусклыми глазами. - Я думал, ты
знаешь. Насчет книги. Знаешь?
- Нет. Какой книги?
- Какой книги?! Боже правый! Этот сумасшедший ублюдок Дунстан пишет
книгу о _н_а_с_, Рикси! О семье Эшеров! Он работает над этой проклятой
книгой уже много лет!
У Рикса упал на пол стакан.
- Стакан уронил, дурак, - сказал Бун.
- Я... ничего не знал об этом. - Рикс едва ворочал языком.
- Черт! Этот ублюдок выкапывает про нас всякого рода грязь. Звонил
сюда каждый час днем и ночью, пока папа не послал адвоката проведать его.
Пыль немного улеглась, но Дунстан сказал адвокату, что мы
общественно-значимые личности и потому папа не может законно удержать его
от написания этой книги. Вот так новость!
- Кто еще кроме Уолена знает об этом?
- Все. Кроме тебя. А почему? Ты слишком долго отсутствовал.
- Эта... книга уже закончена?
- Нет. Пока нет. Папа собирался начать процесс, когда заболел. Но как
бы то ни было, папа думает, что книга никогда не будет завершена. Как
старик Дунстан будет продолжать исследования, когда все фамильные
документы и архивы в подземельях Лоджии? Кроме тех, которые папа принес в
Гейтхауз, естественно. И Дунстан туда никогда не доберется. Так что папа
полагает, что рано или поздно он сдастся. - Он выпил еще, и его глаза
увлажнились. - Эдвин ездил домой к Дунстану и пытался посмотреть рукопись.
Дунстан ее не показал. Папа думает, что старый ублюдок, вероятно,
отказался от этой книги и выбросил все, что у него было, на помойку.
- Если так, то почему его дочь все звонит к нам в дом?
- Кто знает? Папа велел не говорить с ней, бросать тут же трубку. Что
я и делаю.
Рикс поднял стакан и поставил его на место. Он чувствовал
неуверенность и слабость. Он попытался сдержать смех. Кэсс не сказала ему
об этом, когда он упомянул о своей идее. Почему? Боялась, что он станет
сотрудничать с Уилером Дунстаном? Переправлять секреты в лагерь врага?
- И как давно это продолжается? - спросил он.
- Кажется, целую вечность. Я полагаю, около шести лет. Тогда Дунстан
позвонил в первый раз. Он хотел встретиться с папой и обсудить эту идею.
Папа счел его полным идиотом и так ему и сказал.
- Шесть лет? - недоверчиво повторил Рикс. В течение шести лет
посторонний человек изучает родословную Эшеров? Каким образом Дунстан
наткнулся на эту идею? Что заставляет его думать, будто он может написать
эту книгу? И самое главное, как далеко он продвинулся в своих
исследованиях?
- Ты плохо выглядишь, - сказал Бун. - У тебя, случайно, не приступ?
Рикс так не думал. Его голова была ясной, боли не было. Однако
желудок, казалось, опустился до самых колен.
- Нет.
- Если приступ, иди блевать куда-нибудь еще. Я намерен сидеть здесь и
пить.
Рикс ушел из гостиной к себе наверх. Он закрыл дверь в свою комнату,
заложил ее стулом, чтобы не забрела Паддинг, и лег на кровать. Он
чувствовал в комнате запах Уолена, сочившийся из его одежды и волос.
Внезапно он вскочил как безумный, сорвал с себя одежду и бросился под душ.
Вытираясь, он с ужасом обнаружил, что запах отца въелся в поры его
кожи.

11
На Эшерленд опустилась ночь, и с гор прилетел звенеть окнами в
Гейтхаузе сильный ветер.
Около полуночи Рикс, все еще в костюме, который он надел к ужину,
вышел из спальни и спустился вниз. Все лампы в коридоре горели, а
неосвещенные места напоминали чернильные лужицы. Ветер вился вокруг дома,
как разъяренный шершень. Рикс залез в карман и достал ключ от библиотеки.
Он прошел сквозь игровую и курительную и остановился перед дверью в
библиотеку. Ключ легко вошел в замок, но его щелчок заставил Рикса
вздрогнуть. Как только он вошел в библиотеку и включил свет, высокие
напольные часы в курительной пробили четверть первого.
Это была одна из самых больших комнат в доме. Вдоль стен стояли полки
с книгами. На полу из твердого дерева лежал великолепный черно-малиновый
ковер. С высокого дубового потолка свисала большая кованая люстра. В
библиотеке стояло несколько легких стульев, черный кожаный диван, резное
ореховое бюро и рабочий стол с креслом. На столе - мощная лампа с зеленым
абажуром. Над камином из черного мрамора висел герб Эшеров: три серебряных
льва на черном поле, отделенные друг от друга красными диагональными
полосами.
Вся комната была буквально пропитана затхлым ароматом истории. На
стенах между книжными полками висели портреты хозяев Эшерленда, написанные
маслом. Дед Рикса, коренастый, атлетического сложения Эрик Эшер сидел на
прекрасном гнедом скакуне. На заднем плане виднелась Лоджия. Рыжеватые
светлые волосы Эрика были напомажены и разделены пробором, а глаза остро
смотрели из-за очков в металлической оправе. Аккуратные ухоженные усы. На
коленях - трость с головой льва.
На следующем портрете был отец Эрика, Лудлоу Эшер, крупный блондин.
Он стоял в сумрачной комнате и смотрел в окно на леса. На Лудлоу был
черный костюм, большую часть его бледного, точеного лица скрывала тень. За
ним луч света высветил маятник старинных напольных часов, очень похожих на
те, что стояли в курительной комнате. Лудлоу опирался на трость с головой
льва.
Рядом висел портрет Арама Эшера, отца Лудлоу. Арам был моложавым и
энергичным, голову венчала густая шапка светлых, песочного цвета кудрей,
узкое привлекательное лицо, казалось, излучало свет. На нем был пояс с
двумя золотыми пистолетами. Фон картины представлял собой
фантасмагорическую сцену с ревущими локомотивами, бегущими лошадьми,
дикими индейцами и буйволами. Трость с головой льва, элегантно перекинутая
через правое плечо, смотрела вверх.
Со следующего портрета на Рикса мрачно взирал Хадсон Эшер. Его глаза
были, как у Рикса, тускло-серые, и в них светилась сила, передававшаяся из
поколения в поколение. Он сидел на высоком, напоминающем трон стуле с
багряно-красной обивкой. Правая рука крепко сжимала трость с головой льва,
а взгляд был такой проницательный, что хотелось отвести глаза.
Рикс обернулся, чтобы посмотреть на последний портрет, висящий
напротив Эрика. Уолен Эшер, широкоплечий, аристократически величественный,
был одет в серый костюм с жилетом. Позади него стояла Лоджия, ставшая
значительно больше по сравнению с ее изображением на портрете Эрика, и
виднелись голубые пики гор. Обеими руками он держал трость с головой льва,
крепко прижимая ее к себе.
Рядом было зарезервировано место для нового хозяина Эшерленда. Бун,
наверное, захочет, чтобы его запечатлели на скаковой лошади в костюме для
верховой езды, размышлял Рикс. Эту чертову трость он, вероятно, зажмет в
зубах. А вдруг здесь, на стене, появится Кэт? Он представлял, как
затрясутся от негодования старые кости на кладбище Эшеров.
Стены библиотеки были также украшены образцами оружия Эшеров.
Винтовка "Буйвол" 1854 года, револьвер "Марк III" 1886 года, который был
принят на вооружение китайским флотом, кавалерийский самозарядный пистолет
1900 года и другие, включая семизарядный револьвер "Инфорсер" 0.455
калибра 1902 года выпуска, использовавшийся полицией от Чикаго до
Гонконга. Из него можно было разнести голову человека с расстояния в
десять ярдов, и этот револьвер был на вооружении британской армии во время
Первой мировой войны.
Вокруг письменного стола стояло несколько ящиков с бумагами. Рикс
заглянул в один и обнаружил там сборную солянку: пожелтевшие письма,
связанные резинками, кипы счетов и чеков, похожих на старые закладные и
журналы. Почти на всех были серо-зеленые полоски плесени. Он достал оттуда
книгу в кожаном коричневом переплете, и из нее, как сухие листья,
посыпались на пол старые фотографии.
На всех была изображена Лоджии. Рикс отложил альбом в сторону и
нагнулся, чтобы собрать их. На одном из снимков Эрик в твидовом костюме
вызывающе улыбался в камеру, в то время как на заднем плане рабочие
карабкались по строительным лесам, которыми была обнесена Лоджия. На
другом Эрик сидел на белой лошади, стоящей на мосту, и снова сзади была
стройка. Рикс заметил, что глаза Эрика не улыбались, а оставались
холодными и напряженными и смотрели в камеру надменно и с вызовом.
По-видимому, его представление об улыбке заключалось в том, чтобы просто
кривить тонкий рот то в одну, то в другую сторону.
На большинстве фотографий была Лоджия, снятая с разных сторон. На
многих на строительных лесах, напоминающих паутину, смутно виднелись
рабочие. Рикс понял, что они расширяли Лоджию. Снимки были сделаны в
разные времена года. Вот стоят одетые пышной летней зеленью деревья, вот
их же припорошенные снегом скелеты зимой. На крыше Лоджии тоже снег, и из
труб вьется дымок. И рабочие тоже здесь, с молотками и зубилами в руках,
поднимают гранитную или мраморную плиту, чтобы сделать дом еще больше.
Почему Эрик надстраивал Лоджию? Какой был в этом смысл, если это и
так самый большой дом в стране? Рикс посмотрел на две фотографии Эрика и
внезапно понял, что чего-то в них недоставало.
Трость.
У Эрика на этих фотографиях не было трости с головой льва.
Когда он убирал фотографии обратно в альбом, одна из них привлекла
его внимание. Это был вид на Лоджии издалека, снятый, вероятно, с берега
озера. На одном из верхних балконов восточного крыла дома стояла белая
фигура. Женщина, подумал Рикс, приглядевшись. Женщина в длинном белом
платье. Кто это? Одна из многочисленных любовниц Эрика? Мать Уолена?
Он опять полез в ящик и нашел кучу старых фотокопий, скатанных в
рулоны и скрепленных резинками. Рикс развернул одну из них на письменном
столе и включил лампу. Фотокопии были чертежами некоторых видов продукции
"Эшер армаментс" приблизительно 1941 года. Был чертеж противотанковой мины
в разрезе, ручного пускового устройства, огнемета и различных
автоматических ружей.
Следующей вещью, привлекшей внимание Рикса, стала маленькая
потрепанная тетрадь в черном переплете, вся покрытая плесенью. Он открыл
ее под лампой, и некоторые страницы чуть не вывалились. Бумага от старости
пожелтела, существовала опасность, что страницы рассыплются. Рикс
аккуратно листал страницы, и его удивление возрастало. Тетрадь была вся
исписана математическими формулами, некоторые из них переходили со
страницы на страницу. Присутствовали еще и странные рисунки, напоминающие
подкову на пьедестале. Формулы шли так густо, что Рикс не мог найти в них
ни начала, ни конца.
Затем формулы сменились нотами. Опять рисунки подков, затем рисунки
длинных прутьев с круглым, треугольным или серповидным основанием.
Последняя страница книги была испорчена водой и слишком заплесневела,
чтобы что-нибудь можно было разобрать. Озадаченный, Рикс положил тетрадь
обратно в ящик и сидел, уставившись на это изобилие документов.
Как, во имя всего святого, он мог хотя бы надеяться понять все это?
Потребуются месяцы исследований, а действительно что-то написать окажется
чертовски трудно. Кроме того, он не контролирует эти документы, и в любое
время Уолен может решить вернуть их в Лоджию. Тогда они будут потеряны для
Рикса. Поскольку больше ноги его в этом доме не будет. Но _п_о_ч_е_м_у
все-таки Уолен их принес? Что он искал?
История Эшеров, создавших многомиллиардное дело на бомбах и пулях,
лежала в этих коробках. Конечно, не вся, Рикс это понимал, но для начала
вполне достаточно. Сколько же трупов и скандалов похоронено в этих
замшелых могилах? Весь материал был здесь, оставалось только придумать,
как связать его воедино.
Он представил себе, во что превратился отец, лежа наверху в Тихой
Комнате. Потом его мысли перенеслись в безмолвную Лоджию, стоявшую в
центре Эшерленда, в ее ветвящиеся коридоры, уводящие его все дальше и
дальше.
В его сознание медленно проник скелет с кровоточащими глазницами. В
памяти всплыла коварная улыбка Логана Бодейна, так похожая на улыбку Буна.
Уилер Дунстан работает над историей Эшеров шесть лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68