Во время гражданской войны он приносил большие
прибыли, особенно с того момента, как "Эшер армаментс" стала продавать
ружья, патроны и снаряды обеим сторонам. Старик Арам был умен. Его сердце
было, возможно, на стороне Юга, но он понимал, что Север победит.
- Кто украл трость? - спросил Рикс, заинтригованный этим новым фактом
из истории Эшеров. - Слуга?
- Нет. Некий полукровка по имени Рэндольф Тайгрэ. По крайней мере,
это было одно из его имен. Говоря "украл", я выразился фигурально. Ее
отдала ему вторая жена Арама, Синтия Кордвейлер-Эшер.
- Зачем?
- Он шантажировал ее. Она была вдовой Александра Гамильтона
Кордвейлера, владельца пароходной линии, сети железных дорог и большой
части чикагских портовых складов. Кордвейлеру, когда он женился, было
шестьдесят четыре года, а ей восемнадцать.
- Шантажировал ее? Чем?
Трубка Дунстана потухла, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы
снова ее зажечь.
- Синтия Кордвейлер-Эшер, ваша прапрабабушка, была убийцей. - Он
слабо улыбнулся, увидев мрачное выражение лица Рикса. - Я могу вам
рассказать эту историю, если вы хотите ее услышать. Я сопоставил обрывки
информации о том, что тогда произошло, исходящие из различных источников,
а кое-что пришлось додумать самому. - Он поднял густые брови. - Ну? Хватит
у вас духу, чтобы это выслушать, или нет?
- Валяйте, - ответил Рикс.
- Хорошо. Это началось летом 1858 года. Лудлоу было около четырех
недель. Арам уехал в Вашингтон по делам. Если бы он был дома, события
могли бы принять иной оборот. Как бы то ни было, в Лоджию приехал визитер.
Он ждал внизу, а слуга понес его визитную карточку в спальню Синтии...
Уилер Дунстан говорил, а вокруг его головы кружился табачный дым.
Рикс внимательно слушал. Он представил себе, что в этом голубом дыму
проступают лица, призраки из прошлого, собравшиеся вокруг них в этой
комнате. В дыму возникали картины: Лоджия в летний солнечный день, свет
струится сквозь окна и падает на полы из дорогой древесины; в постели
лежит симпатичная женщина с сильными чертами лица и кормит грудью
младенца; в ее дрожащей руке карточка с именем Рэндольфа Тайгрэ.
- Отошли его, - сказала Синтия Эшер своей горничной, рослой молодой
негритянке по имени Райтеос Джордан. - Я занята.
- Я сказала ему, что вы его не примете, мэм, - сказала та. Райтеос
была ростом почти в шесть футов и толстая как бочка. - Сказала ему прямо в
лицо, но он говорит, что это не имеет значения и я должна снести вам его
визитную карточку.
- Это ты уже сделала. Теперь ступай вниз и скажи ему...
- Доброе утро, миссис Эшер. - От этого тихого вкрадчивого голоса по
рукам Синтии побежали мурашки. Райтеос возмущенно обернулась. Рэндольф
Тайгрэ, одетый в светло-коричневый костюм, с тонкой тросточкой в руках,
непринужденно облокотился о дверной косяк. На его красивом лице цвета кофе
со сливками сверкали белизной зубы.
- Боже правый! - Райтеос попыталась загородить ему обзор. - До чего ж
некоторые господа бесстыжие!
- Я не люблю ждать, и поэтому пошел вслед за вами. Миссис Эшер и я
старые... знакомые. Теперь вы можете нас оставить.
Щеки Райтеос побагровели от такой неучтивости. То, что он
разговаривал подобным образом, никуда не годилось, но то, что он стоял
здесь в то время, когда миссис Эшер кормила своего малыша - это уж
форменный скандал. Он по-кошачьи улыбался, и первым порывом Райтеос было
спустить его с лестницы. Но ее остановило то, что это был самый красивый
мужчина из всех, кого она в своей жизни видела. Большая топазовая булавка
в его черном галстуке была одного цвета с проницательными, глубоко
посаженными глаза. У него также были тщательно ухоженные усы и борода.
Оттенок его кожи был таким, будто он недавно искупался в туши. На этом
джентльмене были коричневые перчатки из телячьей кожи и английские,
начищенные до блеска сапоги для верховой езды. Быть цветным и при этом
свободным человеком - это одно, думала Райтеос, но вести себя так
заносчиво в эти трудные времена - значит напрашиваться на взбучку.
- Выйдете отсюда, пока миссис Эшер приводит себя в порядок! - быстро
сказала Райтеос.
Синтия положила младенца на парчовую подушку и теперь спокойно
застегивала на горле ночную рубашку.
- Я не портовый грузчик, мисс, - сказал Тайгрэ. Его глаза гневно
блеснули, и в голосе прозвучали угрожающие интонации. - Не говорите со
мной в таком тоне. Скажите ей, миссис Эшер. Мы ведь старые друзья, не так
ли?
- Все в порядке, - сказала Синтия, и Райтеос недоверчиво посмотрела
на нее. - Мистер Тайгрэ и я... знаем друг друга. Ты можешь нас оставить.
- Мэм? Оставить вас здесь? В спальне?
- Да. Но я хочу, чтобы ты вернулась через четверть часа... и
проводила мистера Тайгрэ из Лоджии. Теперь иди.
Негритянка фыркнула и выскочила из комнаты. Когда она проходила мимо
Рэндольфа Тайгрэ, тот отступил и слегка ей поклонился. Затем закрыл дверь
и повернулся к Синтии Эшер с холодной и наглой улыбкой.
- Привет, Синди, - мягко сказал он. - Ты выглядишь потрясающе.
- Какого дьявола ты здесь делаешь? Ты сошел с ума?
- Ну, ну. Светской даме не пристало так выражаться, не так ли? - Он
широкими шагами ходил по роскошной спальне, его руки ощупывали синий
бархат, резную мебель красного дерева, бельгийские кружева. Он поднял со
столика нефритовую вазу и тщательно рассмотрел запутанный узор, сделанный
на ней вручную. - Изысканно, - пробормотал он. - Ты человек слова, Синди.
Ты всегда клялась, что у тебя будут собственные изысканные вещи, и вот,
смотри-ка, хозяйка Эшерленда.
- Скоро вернется мой муж. Я советую тебе...
Тайгрэ тихо рассмеялся.
- Нет, Синди. Мистер Арам Эшер вчера утром поездом уехал в Вашингтон.
Я проследил его коляску до станции. Он симпатичный мужик. Но тогда... ты
ведь всегда выбирала широкоплечих мужчин, не так ли? - Он вытащил из
керамической подставки японский веер с ручной росписью и развернул его,
восхищаясь красками. - Ты снова сорвала приличный куш, не так ли? Сначала
Александр Кордвейлер, а теперь Арам Эшер. - Тайгрэ кивнул на пускающего
пузыри младенца. - _Е_г_о_, я полагаю?
- Ты, должно быть, не в своем уме, что сунулся в поместье?
- На самом деле я никогда не был более нормален. Разве я плохо
выгляжу? - Он показал ей свои топазовые запонки и вытащил золотые часы,
усыпанные бриллиантами. - Мне всегда везло в картах. Увеселительные суда,
курсирующие между Новым Орлеаном и Сент-Луисом, набиты глупыми овцами,
которые блеют, чтобы их остригли. Я счастлив им угодить. Естественно...
иногда моя удача требует поддержки. - Он распахнул сюртук и похлопал по
маленькому пистолету в кожаной кобуре. - Твой муж делает отличное оружие.
- Излагай свое дело или уходи из моего дома. - Ее голос дрожал, она
сгорала от стыда.
Тайгрэ отошел в дальний конец комнаты и выглянул в выходящее на озеро
окно.
- У меня есть для тебя подарок, - сказал он. Затем обернулся и кинул
на ее кровать серебряную монету, блеснувшую в падающем из окна солнечном
свете. Монета приземлилась рядом с ней. Синтия потянулась к ней, но ее
рука застыла на полпути, а пальцы медленно сжались в кулак.
- Это напоминание о старых добрых днях, Синди. Я думал, тебе
понравится.
Она узнала этот предмет. Она не знала как он его достал, но ее
деловой ум быстро оценил ситуацию: эта маленькая серебряная монета может
расстроить всю ее жизнь.
Тайгрэ подошел к кровати. Синтия уловила резкий запах его одеколона и
мятный аромат бриллиантина, старые знакомые ароматы, которые, к ее ужасу,
заставили ее сердце забиться быстрее. Под простыней она, как бы
обороняясь, подтянула колени к груди.
- Ты скучала по мне, не так ли? - спросил он. - Да. Я могу это
сказать. Я всегда умел читать по твоим глазам. Поэтому мы так хорошо и
сработались. Ты развлекала посетителей своими историями и смехом, а затем
на их головы обрушивалась кара Божья. Я ни разу не промахнулся своим
молотком, не так ли? Но они легко умирали, Синди. Тебе не надо бояться
адского пламени.
Ребенок начал плакать, и Синтия крепче прижала Лудлоу к себе.
- Это было много лет назад. Я теперь уже не та женщина.
- Конечно, нет. Сколько миллионов ты унаследовала от Кордвейлера?
Десять? Двадцать? Я должен сказать, что твои речные суда комфортабельны.
Свои лучшие партии в покер я сыграл на "Речной луне". - Улыбка медленно
стала гаснуть на его лице, и на ее место пришла злобная ухмылка. Его
пальцы бегали по кожаному хлысту для верховой езды. - Ты ни разу не
ответила на мои письма. У меня стало появляться такое чувство, будто ты
больше не хочешь меня видеть. В конце концов, я представил тебя
Кордвейлеру... или ты позабыла? Расскажи мне хотя бы, как ты это сделала.
Крысиный яд в пироге? Или мышьяк в кофе?
Она кисло посмотрела на него. У ее груди надрывался Лудлоу.
- Неважно, - сказал он. - Как бы это ни было сделано, следы ты замела
хорошо. Что приводит меня к следующему вопросу: когда ты собираешься убить
Арама Эшера?
- Убирайся, - прошептала она. - Убирайся отсюда, пока я не вызвала
полицию!
- Ты вызовешь полицию? Не думаю. Глубоко внутри мы все те же. Но
молоток - это не твой стиль. Твой стиль - это скользкие слова и влажные
поцелуи. Я устал ждать то, что мне причитается, Синди. - Он нетерпеливо
кивнул в сторону младенца. - Он голоден. Почему ты не вытащишь сиську и не
накормишь его?
Она не ответила. Тайгрэ облокотился на угол кровати.
- Я пришел, чтобы меня тоже накормили. Ты должна в первый день
каждого месяца в гостиной отеля "Крокет" в Эшвилле передавать Эндрю
Джексону конверт с десятью тысячами долларов.
- Ты сошел с ума! У меня нет таких денег!
- Нет? - Тайгрэ залез в свой карман. Быстрым движением руки он
наполнил воздух блестящими серебряными монетами. Монеты рассыпались по
кровати, упали Синтии на лицо, в колыбель младенца и застучали по полу.
Она вздрогнула. - У меня их целая коробка. Десять тысяч долларов, каждый
месяц. Я даже покажу, каким я могу быть терпимым: в этот месяц я ожидаю
лишь пять тысяч долларов. _И_ ту великолепную трость, с которой ходит твой
муж.
- Эта вещь передается из поколения в поколение! Он даже спит с ней!
Невозможно будет...
- Заткнись, - мягко сказал Тайгрэ. - Я хочу эту трость. Я влюбился в
нее вчера на вокзале. Укради ее у него. Мне все равно как. Затрахай его до
потери сознания, у тебя всегда были к этому способности. - Он злобно
уставился на плачущего младенца. - Неужели ты не можешь заткнуть ему рот?
- Я не хочу, чтобы меня шантажировали, - протестующе заявила Синтия.
- Ты не понимаешь, с кем ты говоришь! Ты говоришь с Синтией
Кордвейлер-Эшер! Мой муж меня любит, и я тоже его люблю. Он не будет
слушать твои гадости!
Тайгрэ наклонился вперед, и в его золотистых глазах блеснула едва
сдерживаемая животная ярость.
- Ты забыла, что я знаю, где закопаны тела. Очень вероятно, что
чикагская полиция захочет узнать, кто ты такая на самом деле. Арам Эшер
умный человек. Он выкинет тебя к черту, если хотя бы подумает...
проклятие! - Он внезапно метнулся вперед к колыбели и вырвал плачущего
ребенка из рук Синтии. Она протянула руки к ребенку, но Тайгрэ быстро
отступил назад и рассмеялся. Он провел рукой вокруг шеи Лудлоу.
- Маленький ублюдок-сосунок, - прошипел он с дикими от ярости
глазами. Синтия раньше уже видела его в таком состоянии и сейчас не смела
даже пикнуть. - Если бы ты был мой, я бы свернул тебе шею и выкинул бы в
это чертово окно! Давай, продолжай звать мамочку! _З_о_в_и_!
- Отдай его мне. - Она отчаянно старалась сохранить спокойствие. Ее
голос сорвался, а руки, когда она протянула их за младенцем, дрожали.
Тайгрэ придвинул свое ухмыляющееся лицо вплотную к младенцу.
- После того, как я уйду, ты долго будешь помнить меня, не так ли?
Это хорошо. Мне нравиться оставлять о себе память. - Держа ребенка над
вытянутыми руками Синтии, он кинул его, как куль с бельем. Когда она
поймала младенца, Тайгрэ протянул руку и разорвал ее ночную рубашку. На
пол полетели пуговицы. Грудь Синтии была обнажена. Она прижала к себе
ребенка, и он начал сосать.
- Миссис Эшер? - позвала Райтеос из-за закрытой двери. - С вами все в
порядке, мэм?
Тайгрэ коснулся ее щеки хлыст.
- Да, - сказала она шепотом. Затем громче: - Да! Я... со мной все в
порядке. Мистер Тайгрэ сейчас уходит.
- Ты запомнила, что я сказал? Пять тысяч долларов и трость. Со
следующего раза десять тысяч долларов в месяц. - Он провел хлыстом по ее
щеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
прибыли, особенно с того момента, как "Эшер армаментс" стала продавать
ружья, патроны и снаряды обеим сторонам. Старик Арам был умен. Его сердце
было, возможно, на стороне Юга, но он понимал, что Север победит.
- Кто украл трость? - спросил Рикс, заинтригованный этим новым фактом
из истории Эшеров. - Слуга?
- Нет. Некий полукровка по имени Рэндольф Тайгрэ. По крайней мере,
это было одно из его имен. Говоря "украл", я выразился фигурально. Ее
отдала ему вторая жена Арама, Синтия Кордвейлер-Эшер.
- Зачем?
- Он шантажировал ее. Она была вдовой Александра Гамильтона
Кордвейлера, владельца пароходной линии, сети железных дорог и большой
части чикагских портовых складов. Кордвейлеру, когда он женился, было
шестьдесят четыре года, а ей восемнадцать.
- Шантажировал ее? Чем?
Трубка Дунстана потухла, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы
снова ее зажечь.
- Синтия Кордвейлер-Эшер, ваша прапрабабушка, была убийцей. - Он
слабо улыбнулся, увидев мрачное выражение лица Рикса. - Я могу вам
рассказать эту историю, если вы хотите ее услышать. Я сопоставил обрывки
информации о том, что тогда произошло, исходящие из различных источников,
а кое-что пришлось додумать самому. - Он поднял густые брови. - Ну? Хватит
у вас духу, чтобы это выслушать, или нет?
- Валяйте, - ответил Рикс.
- Хорошо. Это началось летом 1858 года. Лудлоу было около четырех
недель. Арам уехал в Вашингтон по делам. Если бы он был дома, события
могли бы принять иной оборот. Как бы то ни было, в Лоджию приехал визитер.
Он ждал внизу, а слуга понес его визитную карточку в спальню Синтии...
Уилер Дунстан говорил, а вокруг его головы кружился табачный дым.
Рикс внимательно слушал. Он представил себе, что в этом голубом дыму
проступают лица, призраки из прошлого, собравшиеся вокруг них в этой
комнате. В дыму возникали картины: Лоджия в летний солнечный день, свет
струится сквозь окна и падает на полы из дорогой древесины; в постели
лежит симпатичная женщина с сильными чертами лица и кормит грудью
младенца; в ее дрожащей руке карточка с именем Рэндольфа Тайгрэ.
- Отошли его, - сказала Синтия Эшер своей горничной, рослой молодой
негритянке по имени Райтеос Джордан. - Я занята.
- Я сказала ему, что вы его не примете, мэм, - сказала та. Райтеос
была ростом почти в шесть футов и толстая как бочка. - Сказала ему прямо в
лицо, но он говорит, что это не имеет значения и я должна снести вам его
визитную карточку.
- Это ты уже сделала. Теперь ступай вниз и скажи ему...
- Доброе утро, миссис Эшер. - От этого тихого вкрадчивого голоса по
рукам Синтии побежали мурашки. Райтеос возмущенно обернулась. Рэндольф
Тайгрэ, одетый в светло-коричневый костюм, с тонкой тросточкой в руках,
непринужденно облокотился о дверной косяк. На его красивом лице цвета кофе
со сливками сверкали белизной зубы.
- Боже правый! - Райтеос попыталась загородить ему обзор. - До чего ж
некоторые господа бесстыжие!
- Я не люблю ждать, и поэтому пошел вслед за вами. Миссис Эшер и я
старые... знакомые. Теперь вы можете нас оставить.
Щеки Райтеос побагровели от такой неучтивости. То, что он
разговаривал подобным образом, никуда не годилось, но то, что он стоял
здесь в то время, когда миссис Эшер кормила своего малыша - это уж
форменный скандал. Он по-кошачьи улыбался, и первым порывом Райтеос было
спустить его с лестницы. Но ее остановило то, что это был самый красивый
мужчина из всех, кого она в своей жизни видела. Большая топазовая булавка
в его черном галстуке была одного цвета с проницательными, глубоко
посаженными глаза. У него также были тщательно ухоженные усы и борода.
Оттенок его кожи был таким, будто он недавно искупался в туши. На этом
джентльмене были коричневые перчатки из телячьей кожи и английские,
начищенные до блеска сапоги для верховой езды. Быть цветным и при этом
свободным человеком - это одно, думала Райтеос, но вести себя так
заносчиво в эти трудные времена - значит напрашиваться на взбучку.
- Выйдете отсюда, пока миссис Эшер приводит себя в порядок! - быстро
сказала Райтеос.
Синтия положила младенца на парчовую подушку и теперь спокойно
застегивала на горле ночную рубашку.
- Я не портовый грузчик, мисс, - сказал Тайгрэ. Его глаза гневно
блеснули, и в голосе прозвучали угрожающие интонации. - Не говорите со
мной в таком тоне. Скажите ей, миссис Эшер. Мы ведь старые друзья, не так
ли?
- Все в порядке, - сказала Синтия, и Райтеос недоверчиво посмотрела
на нее. - Мистер Тайгрэ и я... знаем друг друга. Ты можешь нас оставить.
- Мэм? Оставить вас здесь? В спальне?
- Да. Но я хочу, чтобы ты вернулась через четверть часа... и
проводила мистера Тайгрэ из Лоджии. Теперь иди.
Негритянка фыркнула и выскочила из комнаты. Когда она проходила мимо
Рэндольфа Тайгрэ, тот отступил и слегка ей поклонился. Затем закрыл дверь
и повернулся к Синтии Эшер с холодной и наглой улыбкой.
- Привет, Синди, - мягко сказал он. - Ты выглядишь потрясающе.
- Какого дьявола ты здесь делаешь? Ты сошел с ума?
- Ну, ну. Светской даме не пристало так выражаться, не так ли? - Он
широкими шагами ходил по роскошной спальне, его руки ощупывали синий
бархат, резную мебель красного дерева, бельгийские кружева. Он поднял со
столика нефритовую вазу и тщательно рассмотрел запутанный узор, сделанный
на ней вручную. - Изысканно, - пробормотал он. - Ты человек слова, Синди.
Ты всегда клялась, что у тебя будут собственные изысканные вещи, и вот,
смотри-ка, хозяйка Эшерленда.
- Скоро вернется мой муж. Я советую тебе...
Тайгрэ тихо рассмеялся.
- Нет, Синди. Мистер Арам Эшер вчера утром поездом уехал в Вашингтон.
Я проследил его коляску до станции. Он симпатичный мужик. Но тогда... ты
ведь всегда выбирала широкоплечих мужчин, не так ли? - Он вытащил из
керамической подставки японский веер с ручной росписью и развернул его,
восхищаясь красками. - Ты снова сорвала приличный куш, не так ли? Сначала
Александр Кордвейлер, а теперь Арам Эшер. - Тайгрэ кивнул на пускающего
пузыри младенца. - _Е_г_о_, я полагаю?
- Ты, должно быть, не в своем уме, что сунулся в поместье?
- На самом деле я никогда не был более нормален. Разве я плохо
выгляжу? - Он показал ей свои топазовые запонки и вытащил золотые часы,
усыпанные бриллиантами. - Мне всегда везло в картах. Увеселительные суда,
курсирующие между Новым Орлеаном и Сент-Луисом, набиты глупыми овцами,
которые блеют, чтобы их остригли. Я счастлив им угодить. Естественно...
иногда моя удача требует поддержки. - Он распахнул сюртук и похлопал по
маленькому пистолету в кожаной кобуре. - Твой муж делает отличное оружие.
- Излагай свое дело или уходи из моего дома. - Ее голос дрожал, она
сгорала от стыда.
Тайгрэ отошел в дальний конец комнаты и выглянул в выходящее на озеро
окно.
- У меня есть для тебя подарок, - сказал он. Затем обернулся и кинул
на ее кровать серебряную монету, блеснувшую в падающем из окна солнечном
свете. Монета приземлилась рядом с ней. Синтия потянулась к ней, но ее
рука застыла на полпути, а пальцы медленно сжались в кулак.
- Это напоминание о старых добрых днях, Синди. Я думал, тебе
понравится.
Она узнала этот предмет. Она не знала как он его достал, но ее
деловой ум быстро оценил ситуацию: эта маленькая серебряная монета может
расстроить всю ее жизнь.
Тайгрэ подошел к кровати. Синтия уловила резкий запах его одеколона и
мятный аромат бриллиантина, старые знакомые ароматы, которые, к ее ужасу,
заставили ее сердце забиться быстрее. Под простыней она, как бы
обороняясь, подтянула колени к груди.
- Ты скучала по мне, не так ли? - спросил он. - Да. Я могу это
сказать. Я всегда умел читать по твоим глазам. Поэтому мы так хорошо и
сработались. Ты развлекала посетителей своими историями и смехом, а затем
на их головы обрушивалась кара Божья. Я ни разу не промахнулся своим
молотком, не так ли? Но они легко умирали, Синди. Тебе не надо бояться
адского пламени.
Ребенок начал плакать, и Синтия крепче прижала Лудлоу к себе.
- Это было много лет назад. Я теперь уже не та женщина.
- Конечно, нет. Сколько миллионов ты унаследовала от Кордвейлера?
Десять? Двадцать? Я должен сказать, что твои речные суда комфортабельны.
Свои лучшие партии в покер я сыграл на "Речной луне". - Улыбка медленно
стала гаснуть на его лице, и на ее место пришла злобная ухмылка. Его
пальцы бегали по кожаному хлысту для верховой езды. - Ты ни разу не
ответила на мои письма. У меня стало появляться такое чувство, будто ты
больше не хочешь меня видеть. В конце концов, я представил тебя
Кордвейлеру... или ты позабыла? Расскажи мне хотя бы, как ты это сделала.
Крысиный яд в пироге? Или мышьяк в кофе?
Она кисло посмотрела на него. У ее груди надрывался Лудлоу.
- Неважно, - сказал он. - Как бы это ни было сделано, следы ты замела
хорошо. Что приводит меня к следующему вопросу: когда ты собираешься убить
Арама Эшера?
- Убирайся, - прошептала она. - Убирайся отсюда, пока я не вызвала
полицию!
- Ты вызовешь полицию? Не думаю. Глубоко внутри мы все те же. Но
молоток - это не твой стиль. Твой стиль - это скользкие слова и влажные
поцелуи. Я устал ждать то, что мне причитается, Синди. - Он нетерпеливо
кивнул в сторону младенца. - Он голоден. Почему ты не вытащишь сиську и не
накормишь его?
Она не ответила. Тайгрэ облокотился на угол кровати.
- Я пришел, чтобы меня тоже накормили. Ты должна в первый день
каждого месяца в гостиной отеля "Крокет" в Эшвилле передавать Эндрю
Джексону конверт с десятью тысячами долларов.
- Ты сошел с ума! У меня нет таких денег!
- Нет? - Тайгрэ залез в свой карман. Быстрым движением руки он
наполнил воздух блестящими серебряными монетами. Монеты рассыпались по
кровати, упали Синтии на лицо, в колыбель младенца и застучали по полу.
Она вздрогнула. - У меня их целая коробка. Десять тысяч долларов, каждый
месяц. Я даже покажу, каким я могу быть терпимым: в этот месяц я ожидаю
лишь пять тысяч долларов. _И_ ту великолепную трость, с которой ходит твой
муж.
- Эта вещь передается из поколения в поколение! Он даже спит с ней!
Невозможно будет...
- Заткнись, - мягко сказал Тайгрэ. - Я хочу эту трость. Я влюбился в
нее вчера на вокзале. Укради ее у него. Мне все равно как. Затрахай его до
потери сознания, у тебя всегда были к этому способности. - Он злобно
уставился на плачущего младенца. - Неужели ты не можешь заткнуть ему рот?
- Я не хочу, чтобы меня шантажировали, - протестующе заявила Синтия.
- Ты не понимаешь, с кем ты говоришь! Ты говоришь с Синтией
Кордвейлер-Эшер! Мой муж меня любит, и я тоже его люблю. Он не будет
слушать твои гадости!
Тайгрэ наклонился вперед, и в его золотистых глазах блеснула едва
сдерживаемая животная ярость.
- Ты забыла, что я знаю, где закопаны тела. Очень вероятно, что
чикагская полиция захочет узнать, кто ты такая на самом деле. Арам Эшер
умный человек. Он выкинет тебя к черту, если хотя бы подумает...
проклятие! - Он внезапно метнулся вперед к колыбели и вырвал плачущего
ребенка из рук Синтии. Она протянула руки к ребенку, но Тайгрэ быстро
отступил назад и рассмеялся. Он провел рукой вокруг шеи Лудлоу.
- Маленький ублюдок-сосунок, - прошипел он с дикими от ярости
глазами. Синтия раньше уже видела его в таком состоянии и сейчас не смела
даже пикнуть. - Если бы ты был мой, я бы свернул тебе шею и выкинул бы в
это чертово окно! Давай, продолжай звать мамочку! _З_о_в_и_!
- Отдай его мне. - Она отчаянно старалась сохранить спокойствие. Ее
голос сорвался, а руки, когда она протянула их за младенцем, дрожали.
Тайгрэ придвинул свое ухмыляющееся лицо вплотную к младенцу.
- После того, как я уйду, ты долго будешь помнить меня, не так ли?
Это хорошо. Мне нравиться оставлять о себе память. - Держа ребенка над
вытянутыми руками Синтии, он кинул его, как куль с бельем. Когда она
поймала младенца, Тайгрэ протянул руку и разорвал ее ночную рубашку. На
пол полетели пуговицы. Грудь Синтии была обнажена. Она прижала к себе
ребенка, и он начал сосать.
- Миссис Эшер? - позвала Райтеос из-за закрытой двери. - С вами все в
порядке, мэм?
Тайгрэ коснулся ее щеки хлыст.
- Да, - сказала она шепотом. Затем громче: - Да! Я... со мной все в
порядке. Мистер Тайгрэ сейчас уходит.
- Ты запомнила, что я сказал? Пять тысяч долларов и трость. Со
следующего раза десять тысяч долларов в месяц. - Он провел хлыстом по ее
щеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68