– Я покажу. – Он протянул забинтованную руку за сапогом. – Ой! – закричал он вдруг, глядя на пальцы.
– Что случилось? – прошептала Лилиса,
– Такая боль! Помоги мне надеть сапоги.
Она была рада чем-нибудь заняться. Гигантские сапоги были влажные и тяжелые. Их было нелегко натянуть на огромные ноги. Оссейон поднялся. Лилиса доходила ему до пояса.
– Сюда. Я нашел воду совсем близко от моря.
Небо только начинало светлеть, а внизу, в лощине, было темно, хоть глаз выколи. Лилиса с Оссейоном нашли заводь у подножия крутого склона – сюда стекались ручейки со скал. Выше и ниже этой заводи были лужицы поменьше, в основном покрытые льдом.
Лилиса наполнила ведра, потом вымыла лицо и руки ледяной водой. Оссейон взял большие ведра и вместе с девочкой стал подниматься обратно в гору. Когда они добрались до лагеря, он уселся и стал неловко снимать бинты с пальцев. Они распухли, а один, средний, был почти багровый.
Подошел Мендарк.
– Дело плохо, – сказал он после беглого осмотра. – Мне бы следовало этим заняться уже вчера. Хорошо бы, чтобы не стало хуже.
Таллия и Пендер быстро продвигались вперед, хотя тропинка была крутая и грязная. Пендер все время ныл о мозолях на своих ногах и о том, как глупо идти, когда можно плыть, а Таллия сносила все это со смирением и юмором.
Около полудня они остановились передохнуть. Несмотря на холод, Пендер был весь в поту.
– Ты станешь похож на свою тень, когда мы туда дойдем, – сказала Таллия со смешком. Она была бодра, хотя у нее все еще болела голова.
– Ничего, – хмыкнул он. – В Ганпорте полно местечек, где можно хорошо поесть.
– Откуда ты это знаешь?
– А ты разве ничего не слышала? – засмеялся он.
– Не слышала о чем?
– У меня было свое собственное суденышко, и я перевозил грузы по морю, да! А иногда доходил даже до Моря Туманов. – Пендер осушил свою кружку.
– Пошли, – сказала Таллия.
– Нажил много врагов. В основном в гильдии грузоперевозчиков в Туркаде и здесь. Там не любят, чтобы чужаки отнимали у них доходы, да! У меня были выправлены все бумаги, но мне доставались лишь те грузы, которые не брал никто другой. Вонючие шкуры; один раз – покойники; ядовитая ртуть; купоросное масло. Я не процветал, но выжил! Я был лучше многих, а стоил дешевле и иногда получал хорошие грузы – шерсть и масло. Один раз даже перевозил специи.
Пендер с Таллией поднимались по крутой тропинке, петлявшей среди поседевших сосен. Пендер тяжело дышал. Когда они добрались до вершины, он опустился на куб, вырезанный из камня.
– У меня болят ноги, – снова пожаловался он, снимая сапоги и разглядывая мозоли.
Таллия огляделась. Вокруг валялись еще каменные кубы, а за ними – сломанная колонна. Обломки придорожного храма или полустанок, построенный в более позднее время процветания.
– Тебе бы лучше их забинтовать, а то не сможешь идти, – посоветовала Таллия. – Почему бы нам не перекусить?
Она отрезала ломти хлеба, положила между ними куски солонины и сыра, сверху намазала горчицей и передала сандвич Пендеру.
– Как вчера, – заметила она.
Он очень быстро расправился со своим, потом посмотрел, нет ли еще. Она передала ему буханку.
– Я бывал в Ганпорте, – рассказывал Пендер. – Забирал груз, масло, с судна, которое стояло в доке, – ему чинили руль. Груз для моего лучшего клиента. В ту ночь я пошел в таверну выпить за удачу, а когда вернулся, обнаружил, что мой бот горит. За несколько минут от него ничего не осталось. Я знал, что это работа гильдии, но ничего не мог поделать. Владелец меня искал. Я сбежал и больше не возвращался. Кончил тем, что стал лодочником на Гарре, в этом вонючем Нарне, – опять-таки занимался тем, что не хотел делать никто другой. Но больше никогда!Я сделаю все, чтобы получить другое судно. Все!– повторил он, набивая рот остатками второго сандвича.
– Но конечно же, владелец мог получить деньги у маклеров!
– Вероятно. Но я не мог позволить себе подождать и увидеть, что случилось потом.
Они продолжили путь в молчании и в сумерках добрались до широкой реки Ганнел. Там они нашли хижину паромщика, который переправил их через реку. Через несколько часов они дошли до Ганпорта.
Когда они тащились по тускло освещенным улицам, Таллия размышляла. Мендарк просил ее присматривать за Пендером, но, с другой стороны, он не хотел раскрывать личность своего человека в Ганпорте перед кем бы то ни было.
– Почему бы тебе не пойти в район порта? – сказала она. – А я пока наведу справки в городе. Встретимся за ужином. Где ты предлагаешь поужинать?
Жалкая забегаловка «Четыре рыбки» стояла чуть дальше по улице. Другая, «Ганнел», не менее жалкая, – поблизости.
– Не здесь, – сразу же заявил Пендер. – Сюда ходят горожане. Ни один моряк сюда не пойдет. Еда никуда не годится, а если поздно – вообще ничего нет. Там, в порту, – он махнул рукой, – есть «Летучая рыба» – она была лучшей, и там всегда было открыто. Если повезет, встретимся там через пару часов.
Прихрамывая, он пошел в порт валкой походкой моряка. Накинув на голову капюшон, Таллия направилась в другую сторону заниматься своими делами.
В лагере следующее утро началось неспокойно. Лилису разбудил чей-то крик.
– Что такое? – спросила она, вскакивая и спотыкаясь обо что-то в темноте.
– Моя рука, – стонал от боли Оссейон. – Кажется, она сейчас лопнет. – Он, шатаясь, побрел к костру, срывая на ходу бинты.
Средний палец распух вдвое, кожа почернела и натянулась, как на барабане. Из палатки, потягиваясь, вышел Мендарк и, бросив на палец Оссейона взгляд, сказал:
– Его нужно отрезать.
– Нет! – в ужасе закричал Оссейон.
– Ну, давай же, Оссейон! Я помню тот день, когда ты возглавлял штурм стен Тарджидда, а когда битва была выиграна, ты пришел с обломком стрелы в плече и даже не заметил этого, у тебя было так много других ран, что ушло шесть часов на то, чтобы тебя заштопать.
– Я... ой!
– Сейчас – палец, а через два дня – рука, – сказал Мендарк с металлом в голосе. – Палец – это, в общем-то, ерунда, но рука... – Из-за паузы слова его прозвучали еще более зловеще. – С одной рукой ты мне ни к чему. Лилиса, разбуди остальных, чтобы они его подержали.
Она пошла в палатку. Там было пусто.
– Их нет! – закричала Лилиса. Мендарк ругался длинно и цветисто.
– Не при ребенке, – попросил Оссейон, глядя на свой палец.
– Лилиса, подержи его руку вот здесь. – Мендарк указал длинным ножом на полено, лежащее рядом с костром. Оссейон взгромоздил на это полено свою огромную ручищу.
Схватив его за запястье маленькими ручками, Лилиса навалилась всем телом. Мендарк вынул из огня нож, поморщился: рукоятка была горячей. Засунув нож обратно, порылся в кармане, выудил какую-то тряпку и снова выхватил нож. Лезвие сияло оранжевым блеском. Он долго держал его над пальцем несчастного, выбирая место.
– Давай скорее, черт тебя подери! – сдавленным голосом произнес Оссейон.
Лилиса словно завороженная не могла оторвать от полена взгляда полного ужаса. Нож взвился над пальцем, потом Мендарк изо всех сил ударил.
Оссейон взревел, и его рука сильно дернулась, отбросив Лилису на пядь. Оссейон приплясывал, тряся рукой.
Лилиса вернулась к костру. Оссейон показал ладонь Мендарку, и тот внимательно ее осмотрел. Палец был отрезан аккуратно, и опаленный обрубок почти не кровоточил.
– Думаю, мы спасли руку, – сказал Мендарк. – Пусть остается какое-то время не забинтованной. У меня нет ничего, чтобы облегчить боль, разве что кора ивы. Однако, думаю, это слишком слабое средство.
– Лучше бы то бренди, которое у тебя спрятано в сундуке, – ответил Оссейон, лицо у которого стало почти таким же бледным, как у Лилисы.
– Я приготовлю завтрак, – вызвалась Лилиса и принялась за дело.
– Вторая новость неутешительна, – заметил Мендарк, когда на коленях у них оказались тарелки с кашей, сдобренной медом, а рядом – кружки с горячим чардом.
Оссейон молчал. Он неуклюже ел, держа ложку рукой, на которой недоставало пальца. Иногда он вздрагивал, а как только доел кашу, взял свою кружку и ушел в палатку, чтобы улечься там.
Мендарк остался с Лилисой. Он пристально смотрел на нее, сидя по другую сторону костра, – на эту маленькую девчушку, худенькую, с серебристыми волосами и большими умными глазами. По-видимому, ему хотелось поговорить. Она подняла голову, поймала его взгляд и снова потупилась. Она не желала иметь с ним ничего общего. Мендарк был всесилен, а она – никто.
– Мрачные новости, – повторил он, откашлявшись. – Что же нам теперь делать? – Он не ожидал ответа, просто ему нужен был слушатель.
Она подняла три пальца и стала перечислять:
– Первое: спрятать золото. Второе: переместить лагерь. Третье: выставить караул на случай, если команда Пендера вернется. Четвертое, – подняла она еще один палец, замолчала, потом с испуганным видом продолжила: – Может быть, они идут в город, чтобы сообщить о Таллии врагам. Может быть, она в западне. Может быть, они придут сюда.
Ее слова произвели впечатление на Мендарка, однако он сказал:
– Нас всего трое, и все мы – несчастные калеки.
– Ты мансер, – сказала она посмелее. – Я могу быть проводником, и отлично умею прятаться, и... – Она резко остановилась. – Он большой и сильный, – указала она на палатку. – Мы не беспомощные.
Мендарк внимательно посмотрел на нее:
– Продолжай! Что еще ты умеешь хорошо делать и не хочешь говорить?
– Ничего. – Она рассказала, что в Туркаде ее пытались обучить ремеслу карманного воришки, но, хотя пальцы у нее были ловкие, она не хотела этим заниматься. – Мой папа научил меня, что красть плохо.
– Обычно да, но не тогда, когда ты голодаешь. Или когда крадешь у врагов.
Она не ответила. Ей хотелось пойти к заводи, чтобы выкупаться и постирать одежду, которую она не снимала уже несколько дней.
Решив, что ей можно идти, Лилиса сказала:
– Мне нужно постирать. – Мендарк промолчал.
Взяв свой рюкзачок, Лилиса босиком спустилась с горы. На обратном пути она столкнулась с Оссейоном, стоявшим на высоком валуне и смотревшим на море. Два сундука были открыты, и Мендарк с трудом тащил в лесок две тяжеленные кожаные сумки. Она подошла помочь.
– Нет! – резко произнес Мендарк. – Я сам это сделаю. – Лилиса пожала плечами. Это его золото. Она заглянула в сундуки. Один уже был пустой; в другом осталось две-три сумки на дне. Она развесила свою выстиранную одежду на кустах и снова уселась у костра.
Накануне вечером Таллия ждала Пендера в «Летучей рыбе», но он не появился. Это не особенно огорчило ее. Она плотно поужинала жаренной на рашпере рыбой, посыпанной драгоценным перцем и политой лимонным соком, выпила полбокала посредственного желтого вина и легла спать. Спала она крепко и долго, а когда проснулась, голова уже не болела. Внизу она увидела Пендера, с затуманенным взором и налитыми кровью глазами – сказывалась ночь, проведенная в кабаках. Он поглощал обильный завтрак.
– Я поговорила с человеком Мендарка, – спокойно сказала Таллия. – Он со мной свяжется, если что-нибудь узнает про бот. Однако мы должны быть очень осторожны. У Иггура здесь шпионы, и один из его кораблей заходил сюда позапрошлой ночью, хотя и ненадолго.
– Да, я об этом тоже слышал. Но Иггура в городе не любят, и, думаю, наше золото лучше, чем его обещания или угрозы. Есть несколько судов, которые могут продать, но за них просят целое состояние.
– Какое примерно состояние?
– Много сотен.
– Что это за лодки?
– Первая – рыболовное судно, большое, но очень старое. Я знаю капитана. Он сломал ногу, когда грузил бочки месяца два тому назад. Ему одному не справиться, а ни сын, ни дочери не питают любви к морю. Он хотел продать судно еще до войны, но он жадный.
– Насколько жадный?
– Семьсот. Слишком много за старый бот, даже в такие времена, как сейчас, потому что в древесине – жучок.
– А другое судно?
– Второе – это старое грузовое судно, похожее на то, что когда-то было у меня, только больше. Оно не быстроходное, но прочное. Может дойти куда угодно, даже до Крандора. – Глаза Таллии блеснули при этом слове.
– Почему его продают?
– Владелец был убит в Туркаде, когда началась война. Семье приходится его продавать.
– Хм-м. И оно тебе нравится, а?
– Да, хотя цена огромная – девятьсот пятьдесят. – Таллия задумчиво потерла подбородок. Ганпорт – это не Туркад, но тем не менее Пендер процветает за счет Мендарка.
– Дорогое и тихоходное. Это не то, что нам нужно. Что-нибудь еще?
– Ничего стоящего.
Таллия провела весь день в гостинице при кабаке «Летучая рыба», сидя у себя, а когда выходила, использовала небольшую иллюзию: становилась старше, ниже и обтрепаннее.
В ту ночь ее посетил человек Мендарка – высокий худой мужчина с черной бородой и очень волосатыми руками. На нем была просторная одежда темно-коричневого цвета, перехваченная кожаным ремнем; рукава закатаны до локтя.
– Я нашел то, что вам вполне подойдет, – сказал он, – если вы не побоитесь его купить. – Человек говорил тихо, хотя дверь была надежно закрыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75