– Что с Лилисой? Я даже не заплатила ей.
– Девчонка? Стражники дали ей пару гринтов, прежде чем выставили ее. А теперь перестань мне докучать!
И снова злорадная ухмылка ее соперника Беренета. Таллия стиснула зубы, но промолчала, хотя для этого ей потребовалось все ее самообладание. Она на минуту остановилась возле стола, за которым сидела Орстанда, чтобы узнать о ее здоровье.
– Думаю, никогда в жизни я не чувствовала себя хуже, – ответила Орстанда. И все же судья нашла в себе силы осведомиться о судьбе каждого спасенного и расстроилась, узнав, как обошлись с Лилисой.
Позавтракав с Орстандой, Таллия удалилась. Она провела долгие часы, просматривая непрерывно поступавшие донесения, делая обходы стен и отдавая приказы. Город отчаянно оборонялся.
Ранним утром, горчайшим для Туркада – впервые за тысячу лет враг вошел в его ворота, – Таллия узнала, что Первая армия Иггура выбита из квартала, где находилось здание Тайного Совета. Несколько скромных побед давали надежду на более значительные, так что, вместо того чтобы немного поспать, Таллия взяла немногочисленный отряд и направилась к Большому Залу: она хотела найти Карану, а если удастся, то доставить ее и остальных пострадавших в безопасное место.
Отряд пробирался по улицам, заваленным добром, которое хозяева побросали, спасаясь бегством, – его еще не успели растащить мародеры: тут разорванный узел из красной ткани, из которого вывалились в канаву серебряные ножи и вилки; там – игрушечный деревянный ослик с отломанным ухом; куртка, расшитая шелком и украшенная гранатом, свернутый гобелен... Дальше стали попадаться отчетливые следы войны – кровь, сломанное оружие, тела мужчин, женщин и даже детей, умерших от ужасных ран. И повсюду дымящиеся скорлупки домов, прежде служивших кому-то жилищем. Ближе к Большому Залу признаков прошедших здесь сражений не было, – возможно, война обошла это место стороной.
Таллия добралась туда около полудня. Она горько сожалела о собственных неудачах минувшей ночи. Особенно о Каране. То, что она оставила девушку без помощи, казалось ей личным предательством. У здания Тайного Совета Таллия ощутила запах гари и паленого мяса. Черный дым вздымался к небу. Таллия подбежала к погребальному костру, разведенному у стен Большого Зала.
– Это единственное, что сейчас можно для них сделать, лар, – сказал высокий худой человек с заметным брюшком, которое выглядело так нелепо, словно его приклеили. Голова у говорящего была обрита, но на ней уже появилась седая щетина. На человеке был кожаный фартук мясника, испачканный кровью. – Если мы их оставим, начнется чума.
В костре было много тел, и, пока Таллия смотрела на него, подошли двое мужчин, неся еще одного покойника. Они небрежно бросили тело в огонь, словно грузили на телегу мешки с углем. От костра шел столь сильный жар, что Таллия не смогла подойти достаточно близко и разглядеть лица умерших; к тому же ей не хотелось наблюдать, как они горят, и вдыхать зловоние.
Таллия стала подниматься по ступеням, ведущим в зал. Его еще не успели разграбить. Внутри она увидела все тот же вчерашний хаос. Единственное, что изменилось за ночь, – в помещении не оказалось ни мертвых, ни умирающих.
На полу, где накануне лежал убитый стражник, засохло огромное кровавое пятно, от которого тянулись следы. Караны нигде не было, лишь на стене, к которой Таллия перенесла девушку, завернутую в плащ, виднелось крошечное пятнышко крови. Около дальней стены лежала трость Нелиссы, сломанная пополам. Таллия выбежала наружу и вернулась к костру. Она обратилась к седому мяснику:
– Что сделали с мертвыми из зала? Их сожгли? Человек с минуту размышлял, почесывая кончик носа грязным ногтем. Его медлительность вызвала у Таллии раздражение.
– Мы вынесли оттуда пятерых, а может быть, шестерых, – ответил он, нахмурившись. – Сейчас не могу вспомнить: столько мертвых! Мы закончили с этим залом несколько часов тому назад. Я помню старуху – ее бы мы, конечно, узнали, даже если бы на ней не было мантии. Нелисса Брюзга! Интересно, кто станет оплакивать ее?
– А была там молодая женщина с рыжими волосами?
– Не могу вспомнить, лар. Было несколько женщин, это я помню, и одна из них – красотка. Но через некоторое время перестаешь всматриваться в их лица – разве только для того, чтобы убедиться, что они мертвые. Не имеет значения, красивы ли они: раз их больше нет, то и с мечтами их покончено. И нет никакого смысла размышлять о них. – По-видимому, ему хотелось поделиться своим опытом. – Удивительна эта пропасть между жизнью и смертью – в молодости ее не замечаешь, но когда начинаешь стареть...
Таллию не интересовало его философствование.
– Ты уверен, что не сжег ее? Она маленькая, примерно вот такого роста. Рыжие волосы, бледная кожа, в окровавленной рубахе. Ты не мог бы не обратить внимания на ее волосы, они огненно-рыжие. Вчера ночью она еще была жива.
– Тогда нужно было ее вчера и забрать, – проговорил он, снова почесывая нос. – В такую ночь плохо умирать в одиночестве!.. Была женщина... высокая, с темными волосами – вроде тебя. Других я не помню. Одно скажу, мы сжигали только мертвых. К утру в живых осталось двое, оба мужчины, и мы отправили их в лазарет. Вот все, что я знаю.
«Другие, должно быть, пришли в себя, или их взяли в плен, – подумала Таллия. – Почему я не забрала ее с собой? Но теперь слишком поздно сожалеть об этом».
2
«Дно» Туркада
Когда Таллия, миновав все опасности, поджидавшие ее в городе, вернулась в крепость, то обнаружила, что оборона потерпела крах. Войска Иггура оттеснили защитников Туркада к последнему бастиону – Старому Городу. Таллия побежала в зал аудиенций, но там Мендарка не оказалось, и даже его офицеры не знали, где он. После долгих поисков она увидела его на городской стене, где он отдавал приказы своим военачальникам.
– Безнадежно, – устало произнес Мендарк. Его лицо и руки были покрыты грязью и копотью, а одежда забрызгана кровью; он был вымотан. Рядом с Магистром стоял Беренет, щеголеватый, как всегда. Со слезами на глазах Мендарк смотрел на дымный горизонт. – Взгляни на эти разрушения. Вся Галерея в огне. Старая Ограда превратилась в пепел. От четырех тысяч лет истории не осталось ничего! Чем дольше мы сражаемся, тем больше людей гибнет, а поражение неизбежно. Но как же я могу сдать Туркад? Я всем сердцем люблю мой город.
– Где Глава Ассамблеи?
К ним быстро подошел гонец с новым донесением. Мендарк сломал печать.
– Эта предательница! – сплюнул Беренет. – Она сбежала, нагрузив добром свои баржи до самой ватерлинии.
– Ассамблея дезорганизована, – добавил Мендарк. – Они бы не смогли управлять и детской площадкой! Есть только я! – Он склонился над бумагами.
– Тогда ты должен защищать Туркад и делать для людей все, что в твоих силах, пока есть надежда, – сказала Таллия.
– Конечно, но еще более важно преследовать цель Совета. Никогда еще в этом не было такой необходимости, как теперь, когда обезумевший Тензор сбежал с Зеркалом. – Мендарк взглянул вниз, на город, там над сотней зданий был водружен флаг Иггура – черный тигель на фоне белого круга. Он больше походил на сжатый кулак, и жители Туркада называли солдат Иггура чернокулачниками.
– У меня есть план, который может тебя заинтересовать, – заявил Беренет, начищая свои серебряные пуговицы.
Как всегда элегантный, он выглядел очень деловито. Рядом с ним Таллия ощутила неловкость за свою забрызганную грязью одежду.
– Мне нужен хороший план, – буркнул Мендарк, не отрываясь от своих депеш.
– Он хорош, – самоуверенно ответил Беренет. – Взгляни! – Развернув на камнях карту города, он обвел неровную линию стен наманикюренным пальцем.
– Согласно последним сведениям, из восьми холмов Туркада Иггур сейчас удерживает пять – всю южную, западную и почти всю северную части города. Теперь он оттесняет нас на восток. – Беренет показал на карте области, которые все еще удерживали силы Мендарка, – восточные холмы и в самом центре – Старый Город, защищенные стенами. – И все же Иггур уязвим.
– Что ты имеешь в виду? – пробормотал Мендарк. Откинув прядь волос с глаз, Беренет бросил на карту пригоршню золотых монет – эту демонстрацию богатства Таллия сочла не совсем приличной.
– Его Первая армия, возглавляемая Дроссимом, самым способным из генералов Иггура, удерживает центр города. Четвертая армия размещена на юге, вот здесь, – она контролирует западные и южные ворота. Моральный дух в Четвертой армии не столь уж высок. Иггур слишком растянул войска: его остальные три армии прилагают большие усилия, чтобы удержать земли, которые он захватил, и не могут прийти к нему на помощь.
– М-м-м! – равнодушно произнес Мендарк.
– Он блистателен на поле боя, вне всякого сомнения, но ему никогда прежде не приходилось сражаться за такой большой город. Посмотри! – воскликнул Беренет, передвигая свои золотые монеты. – Четвертая армия расквартирована вот тут. – Он указал на район многочисленных переулков и трущоб. – А Первая армия ночует здесь, тот же лабиринт из улиц и переулков.
– Продолжай! – сказал Мендарк, все еще что-то лихорадочно записывая.
– Посмотри, какие узкие здесь улочки – тут, тут и тут. Случись ночью какое-нибудь несчастье, народ высыпет на улицу – и он не сможет провести там свои войска.
Мендарк наконец оторвался от бумаг:
– Дальше!
– В трущобах живет полмиллиона людей, еще пятьдесят тысяч – в портовом районе. Предположим, мы подожжем лабиринт здесь, здесь и здесь. – Его палец провел линию от северных ворот к портовому району. – Все впадут в панику, и улицы будут заблокированы. Здания в этом районе построены в основном из дерева. Его войскам никогда оттуда не выбраться.
– Сгорит все, вплоть до западной стены, даже при такой погоде! – воскликнула Таллия.
– Вот именно, все! – обрадовался Беренет. – И огонь нельзя будет остановить! А на улицах столпится так много людей, что Иггуру никогда не провести там свою армию. Единственный выход для них – западные ворота, так что если мы подведем туда ночью батальон лучников и подтянем остальные наши силы здесь, здесь и здесь, – золотые монеты снова заскользили по карте, – мы сможем покончить с Иггуром одним ударом. Численное превосходство его войск будет не силой, а слабостью.
– Он может направиться в портовый район, – заметил Мендарк, поднимаясь и начиная шагать взад и вперед.
– Наш батальон остановит его, если он зайдет так далеко, – ответил Беренет, поглаживая золотую монету. – Кроме того, хлюны яростно сражаются, когда защищают собственное добро.
– Может получиться, – сказал Мендарк, постукивая карандашом по карте. – Хотя мне это не слишком-то нравится.
– Безнадежно! – возразила Таллия. – Если ветер переменится, то сгорит не Иггур, а мы.
– Это не хуже, чем наше нынешнее положение, – заявил Беренет. – Полное поражение!
Таллия ушам своим не верила.
– Сожгите лабиринт – и погибнут тысячи. Десятки тысяч!
– Оно того стоит, – настаивал Беренет. – Если мы проиграем войну, что произойдет почти наверняка, многие из них и так умрут.
– Я не верю, что ты можешь серьезно рассматривать этотплан, Мендарк, – с ударением произнесла Таллия. – Это ужасающее предательство.
– Она права, Беренет, – согласился Мендарк, качая головой.
– Как я могу служить глупцу, который не желает победить?! – возмутился Беренет.
Мендарк ответил ему очень тихо:
– Если ты больше не хочешь служить мне, ты знаешь, куда тебе идти.
Беренет сжал трясущиеся кулаки.
– Черт тебя побери! – прошептал он. – Ты сомневаешься в моейпреданности?
– Не в твоей преданности, а лишь в разумности твоего плана.
– Я предлагаю тебе победить, а ты выбираешь несомненное поражение.
– Довольно! – оборвал его Мендарк. – Я не могу сделать этого с моим городом.
Беренет собрал монеты, скатал карту и, не произнеся больше ни слова, удалился.
– Ты принял верное решение, – сказала Таллия. Карандаш Мендарка стукнул по бумаге. Он взглянул на Таллию глазами человека, которого истязают в камере пыток.
– В самом деле? Я только что сдал свой город и свой народ врагу, и, быть может, пострадает больше людей, чем если бы я сжег Иггура. А ради чего?
Мендарк разгуливал по стене на виду у неприятеля и даже не заметил стрелу, порвавшую ему плащ. Таллия бегала за ним, убеждая его укрыться.
Спрятавшись с ним в нише, она затронула другую тему:
– Возможно, Зеркало важнее, чем судьба Туркада. И оно прежде всего принадлежит Тензору.
Мендарк спрятал лицо в ладонях.
– Да, но что он собирается с ним делать? – Стрелы свистели прямо у него над головой, но он не обращал на них внимания. – Пару раз мы даже говорили о поисках Тензора, когда еще были друзьями и у нас была общая цель. Но гибель Шазмака довела его до отчаяния. Ему больше нечего терять, а «честь» для него пустое слово отныне.
– Тем он опаснее, – заметила Таллия.
– Куда он направился? – продолжал Мендарк после паузы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75