В
задумчивости подошел к окну, разглядывая привычный вид - за время
отсутствия ничего не изменилось.
Все в такой же задумчивости граф спустился к столу. Король Пенландрис,
барон Ансеис, и графские сыновья и воины находились рядом с двумя
обеденными столами - короткий, находящийся на небольшом возвышении,
застеленном богатым ковром, предназначался для хозяина и почетных
гостей, длинный же стол, поставленный к хозяйскому торцом, так что два
стола образовывали букву "Т", - для воинов и оруженосцев.
На высокие кресла из резного дуба за главным столом уселись хозяин дома,
король Пенландрис и барон Ансеис, а также сыновья графа сэр Педивер и
Морианс и принц Селивант. Остальные воины расселись за длинным столом.
Слуги разлили вино по большим серебряным кубкам (по знаку Пенландриса
слуга налил в его кубок пенистого густого эля).
Сэр Отлак встал:
- Почил в бозе благородный сэр Насьен, мой добрый сосед и отец жены
моего старшего сына, сэра Педивера. Добрая память сэру Насьену и дай нам
Господь долгих лет жизни.
Храбрые воины почтили память умершего рыцаря и, достав ножи и кинжалы,
принялись разделываться с поданными блюдами - с дороги всегда хочется есть,
особенно когда все предлагаемые кушанья выглядят столь соблазнительно
и отнюдь не разочаровывают, когда пробуешь их.
Граф вновь поднял кубок и все замолчали.
- Выпьем за успех завтра на ристалище доблестного сэра Педивера и
благородного барона Ансеиса, бросивших вызов зачинщикам турнира.
Опытные воины заорали "ура" в честь упомянутых рыцарей и с
удовольствием выпили.
Вновь наполнили кубки, встал сэр Ансеис:
- Выпьем за прекрасную Британию и храбрых рыцарей, населяющих ее! -
сказал француз и залпом осушил свой кубок.
С не меньшим энтузиазмом, чем предыдущий был воспринят и этот тост.
Сэр Отлак заметил, что Селивант едва пригубил кубок за удачу рыцарей на
турнире - ради вежливости. Педивер пытался разговорить сумрачного
Селиванта, отвлечь от предстоящего смертного боя, но принц лишь вяло и
односложно отвечал на его вопросы. Граф одобрительно отнесся и к
поведению своего наследника, желающего взбодрить товарища перед боем.
Встал с полным кубком король Пенландрис и все снова замолчали.
- Выпьем за победу в смертном бою доблестного сэра Селиванта и пожелаем
ему удачи!
Сэр Педивер поставил кубок на стол не глотнув.
- Я не знаю, что встало между сэром Селивантом и сэром Ричардом, - сказал
он. - Я женат на родной сестре Ричарда и пить за его гибель не буду!
В глазах Селиванта вдруг блеснула искра жизни, он с интересом
посмотрел на Педивера, но ничего не сказал, так же непригубленным
поставив кубок на стол.
- Да, - сказал граф, - сэр Ричард и принц Селивант оба достойные
рыцари и мне жалко, что они решили встретиться в смертельном бою и что
примирение невозможно. Выпьем за то, чтобы победил наиболее достойный!
Король Пенландрис усмехнулся в усы после этих дипломатичных слов старого
друга и попросил сэра Катифена спеть им балладу - первый голод был
удовлетворен, требовалось усвоить съеденное, а ничто так не помогает
пищеварению, как слушание хорошей музыки.
Когда за окнами начало сереть, пир был в самом разгаре и ни у кого из
обедающих (может, кроме принца Селиванта) не возникало даже мысли о скором
прекращении веселья. И тем более для всех было чуть ли не потрясением,
когда сэр Отлак встал и извинился перед Пенландрисом и французским бароном,
сказав что у него сильно разболелась голова и он должен идти поспать, чтобы
завтра чувствовать себя нормально, но гости пусть продолжают веселье -
сэр Педивер заменит занедужившего отца.
И король, и француз, и все воины высказали огромное сожаление по
поводу того, что столь приятный сотрапезник оставляет их и пытались
уговорить графа посидеть еще. Но граф сказал, что боли поистине
невыносимы и извинился еще раз. Гости продолжили веселье.
Граф поднялся в свои комнаты, но ложиться не стал. Он переоделся в
богатые одежды, слуга принес ему длинный темный плащ с капюшоном и без
графских эмблем и нашивок - в таких плащах ходили и странствующие монахи,
и богатые горожане. Граф выбрал свой лучший меч, накинул поверх плащ,
укутавшись в него и надвинув капюшон на лицо. В сопровождении старого
преданного слуги, который умел не только угождать господину выполняя его
даже порой невысказанные желания, но в случае необходимости мог и с мечом
обращаться не хуже графских воинов, сэр Отлак через черный ход покинул
особняк, где весело пировали гости.
На улице стоял Морианс, явно дожидаясь отца.
- Ты что здесь делаешь? - удивился граф.
- Отец, возьми меня с собой! - попросил Морианс. - Я буду твоим
телохранителем! - юноше не терпелось с кем-нибудь сразиться, как-то
проявить себя, но биться на турнире ему еще было рано, он не был пока
посвящен в рыцари и рвался совершать подвиги. Любой ценой.
- Откуда ты узнал, что я должен идти? - подозрительно поинтересовался
отец. - Кто тебе сказал?
- Догадался. Я хорошо знаю как ты выглядишь, когда у тебя
действительно болит голова.
- Хм... А если я иду к даме?
- Ну и что? - воскликнул юноша. - Я буду дожидаться тебя у дверей
хоть всю ночь, но если на тебя кто-нибудь нападет, то я... - Морианс на
несколько дюймов выдвинул меч из ножен, блеснув сталью лезвия.
- Спасибо, Морианс, - сказал граф, волна нежных чувств и гордость
за сына охватила его. - Но мне защита не требуется. Пока я еще могу за
себя постоять.
- Но отец, пожалуйста!..
- Иди к гостям, Морианс. Порой гостеприимным хозяином быть куда
как труднее, чем храбрым бойцом. Мне недалеко, я скоро вернусь.
- Отец, можно я...
- Иди в дом, к гостям, - сказал сэр Отлак мягким, но не терпящим
дальнейших пререканий тоном. - Мы приехали на турнир, - добавил он,
- и я тебе обещаю: приключений будет достаточно, ты сможешь проявить
свою отвагу и умение. Иди в дом!
Морианс вздохнул и вошел в дверь.
Вечер начинал вступать в свои права. Граф и его слуга уверенно и быстро
шли по знакомым улицам столицы.
На одной из улиц из таверны вывалились трое подвыпивших солдат из
дружины какого-то прибывшего на турнир рыцаря. Граф брезгливо обошел
их - он не любил пьяных.
- Ты! - грубо сказал ему в спину один из солдат и скверно выругался. -
Не желаешь ли выпить с нами за здоровье лорда Джона! - Воин явно хотел
подраться.
Граф ускорил шаги, все трое солдат развернулись в его сторону.
- Стой, ты... - крикнул первый, видя, что незнакомец хочет быстрее уйти
и, значит, - боится. - Стой, трус! Держи этих горожан, мы научим их
вежливости!
Навстречу графу из дверей гостиницы вышли еще два солдата с такими же
бордовыми нашивками в виде ромба и с черным невнятным рисунком.
Услышав крики товарища, они подумали, что его оскорбили. На ногах они
держались не тверже первых троих, но тут же обнажили оружие, в
предчувствии легкой победы над испуганным горожанином.
Разговаривать с пьяными воинами, которые и мечи-то толком в руках
держать не умеют, было бесполезно. И недостойно знатного рыцаря. Сэр
Отлак лишь пожалел, что у него парадный меч, лучший из его мечей, жалко
марать об эту мразь. Ловким движением он скинул с себя длинный плащ.
Резкий стремительный выпад прервал никчемную жизнь одного из тех двух
солдат, что появились позже. Второй не успел занести меч для удара, как
был пронзен в область сердца клинком графа и с предсмертным криком упал на
запыленную мостовую. За спиной графа раздался лязг скрестившихся мечей и
сэр Отлак не мешкая обернулся. Его смертоносный удар прорубил шею наглого
гуляки, и если бы был нанесен не сверху, а сбоку, то снес бы голову
охальника напрочь. С развороченным мечом графского слуги животом упал
рядом его собутыльник, оглушая пустынную в этот час улицу истошными
криками.
Последний солдат (именно тот, что первым окликнул незнакомых прохожих,
никак не предполагая, что под скромными плащами скрываются опытные
бойцы) разом протрезвел, ужас отразился в его глазах, он развернулся и
со всех ног побежал прочь, не бросив свой меч лишь по той причине,
что совсем забыл о нем, а пальцы судорожно вцепились в рукоять.
Граф подошел к своему плащу, брошенному на землю, и поднял его, брезгливо
отпихнув ногой руку корчившегося в агонии солдата.
У двери в гостиницу, прислонившись плечом к деревянному столбу, стоял
человек в дорогих одеждах, в рукояти его меча блеснули
драгоценные камни. Незнакомец был черноволос и чисто выбрит, глаза его,
сузившие в две узкие щелки пристально смотрели на графа.
- Браво! - Незнакомец похлопал в ладоши. - Я могу узнать ваше имя?
- Это ваши солдаты? - спросил сэр Отлак.
- Мои. Но это не важно. Я хочу знать так ли вы хорошо деретесь с
настоящими рыцарями, как с этим пьяным сбродом.
Граф посмотрел на обнаженный меч в своей руке, за время скоротечного
боя у него даже дыхание осталось ровным.
- Проверьте прямо сейчас, - сказал он. - Мое имя - сэр Отлак
Сидморт, граф Маридунский. В свою очередь, я хочу знать ваше.
- Я не испытываю вражды к вам, граф. Я восхищен вашим владением мечом.
Вы примите участие в турнире?
- Вы не ответили на мой вопрос. - Граф понял, что тот не собирается
драться, по крайней мере сейчас, и убрал меч в ножны. Отлак старался
говорить с незнакомцем учтиво, как того требовал этикет - все-таки
незнакомец был благородного происхождения.
- Мое имя сэр Джон Лайон, барон Окстерский.
- Саксонец... - непроизвольно вырвалось у сэра Отлака.
- Да, - подтвердил сэр Лайон. - И что-то подсказывает мне, что мы
еще увидимся с вами с мечами в руках. Например, послезавтра на турнире.
- К сожалению, я не принимаю уже участия в благородных потехах, -
сказал граф. - Но если вы пожелаете, мое доброе имя защитит сэр
Педивер Сидморт, мой старший сын. Если же мы встретимся на поле боя, я
рад буду продемонстрировать вам свое умение.
Барон учтиво наклонил голову. Граф надел свой плащ, вновь надвинул
капюшон на голову и с достоинством удалился, не обращая ни малейшего
внимания на предсмертные крики поверженных им солдат.
Слуга шел почти рядом с графом, на полшага позади. Сэр Отлак обратил
внимание, что он прижимает руку к груди.
- Что с тобой, Пэйс, - поинтересовался граф.
- Слишком резвый солдат попался, не успел отразить удар, -
неохотно ответил верный слуга.
Граф давно и хорошо знал своего слугу и догадался, что если он пропустил
удар, значит удар был нанесен мастерски, потерять бдительность Пэйс не мог.
- Рана серьезная?
- Нет, - лаконично ответил слуга и они продолжили путь.
Цель была уже близка, прохожих на улицах становилось все меньше.
Граф вдруг вспомнил, что с ним просился идти Морианс. И вдруг необъяснимая
волна облегчения накатила на бесстрашного рыцаря. Если бы позади него был
не опытный Пэйс, а Морианс, вряд ли бы сын отделался одной лишь раной.
Ужас охватывал графа при мысли, что он может потерять одного из своих сыновей.
Граф не знал страха, да - на поле боя. Но в жизни не все зависит от
собственной воли. Граф никогда не боялся за собственную жизнь - он мог за
нее постоять. И он был готов умереть - он прожил славную жизнь, род его не
прервется, у него четыре сына. А за судьбу своих сыновей он боялся.
Боялся, что вдруг ему придется похоронить кого-нибудь из них. Он
старался не думать об этом. Он зажмуривал глаза и внутри все замирало от
ужаса от одной мысли что с кем-либо его сыновей может случиться несчастье.
Больше всего он боялся, как ни странно, за младших - Морианса и Уррия. Они
такие славные, такие еще глупые и несмышленые. Они бесстрашно смотрят
в глаза опасности, но еще не могут полноценно противостоять ей.
Сэр Отлак любил всех своих сыновей. Кроме Флоридаса, к которому он
относился совершенно равнодушно - второй сын графа Маридунского по
традиции сызмальства предназначался церкви. Испокон веков Сидморты
владели в Маридунуме и светской и духовной властью. Но в воспитание
остальных троих сыновей граф вложил всю душу, хотя стороннему
наблюдателю и могло бы показаться, что отец практически не уделяет
сыновьям внимания. И если за Педивера он уже не боялся - он им
гордился, то за младших у него болело сердце. Им предстояло самим
биться за свою жизнь, вырывая у Судьбы свой кусок мечом и умением. Но
граф очень не хотел отпускать их из-под своего крылышка и с
безнадежной тоской думал, что когда-нибудь настанет день в который и
Морианс, и Уррий уедут по дороге неизвестности прочь из родового замка.
Давным-давно у сэра Отлака был еще один младший брат, кроме Свера.
Более четверти века назад брат уехал искать счастья в рыцарских
подвигах. Через год в замке узнали о его гибели, а друг отца Отлака,
отец нынешнего графа Камулодунского, привез в замок тело погибшего в
благородном бою юноши. Отец сэра Отлака похоронил своего младшего сына
и сэр Отлак на всю жизнь запомнил его горе, как постарел отец
сразу на десять лет и понял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102