При ней не было сопровождающих, кроме одного лишь карлика трех футов ростом, – но он был широкоплечим и крепко сбитым и имел при себе тяжелый боевой топор.
Женщина поклонилась королю и поведала свою историю. Она служила даме, которая, подобно многим другим, после долгих лет войны лишилась всех родственников. Владения ее находились на севере, неподалеку от старинного римского вала, что протянулся на много миль, с его разрушенными крепостями и сторожевыми постами, по большей части обветшавшими и превратившимися в руины. Но пятеро братьев, бандитов и негодяев, заново укрепили пять таких крепостей и принялись опустошать округу. И вот теперь один из них, хвастливо величающий себя Красным рыцарем из Красных земель, осадил владения ее госпожи. А братья его были еще хуже.
– Ха, Красный рыцарь! – воскликнул Гавейн. – Знаю я этого господина. Я с ним дрался, когда возвращался на юг после последней своей поездки в королевство Лота, и едва-едва уцелел. Артур, возможно, нам придется отправлять целую армию, чтобы избавиться от этих типов – в тех краях нет ни порядка, ни закона.
Артур нахмурился и кивнул, но тут со своего места поднялся юный Гарет.
– Лорд мой Артур, эти места граничат с владениями моего отца. Ты обещал поручить мне важное дело – так исполни же обещание, мой король, отправь меня на помощь к этой леди, чтобы я помог ей сокрушить сих злых людей.
Молодая женщина взглянула на Гарета – на его сияющее безбородое лицо, на белое шелковое одеяние, в которое он облачился после посвящения, – и рассмеялась.
– Тебя? Но ты же еще мальчик! Я и не знала, что великому Верховному королю прислуживают за столом дети-переростки!
Гарет покраснел, как мальчишка. Он действительно поднес Артуру чашу с вином – всякому отпрыску благородного семейства, воспитывающемуся при дворе, случалось исполнять на пирах эту обязанность. Гарет просто не успел еще привыкнуть к своему новому статусу, а Артур, любивший юношу, не стал его поправлять.
– Мой лорд и король, – выпрямившись, произнесла женщина, – я пришла сюда, чтобы попросить у тебя в помощь одного или нескольких твоих рыцарей, прославленных в сражениях, что смогли бы усмирить этого Красного рыцаря – Гавейна, или Ланселета, или Балина, – тех, кто обрел славу, сражаясь с саксами. Неужто ты позволишь, сир, чтобы всякий мальчишка-прислужник насмехался надо мной?
– Мой соратник Гарет – не мальчишка-прислужник, госпожа, – отозвался Артур. – Он приходится сэру Гавейну братом и обещает стать таким же хорошим рыцарем, если не лучше. Я действительно обещал поручить ему первое же почетное задание, и я отправлю его с вами. Гарет, – спокойно произнес король, – я поручаю тебе сопровождать эту леди и охранять ее от всех опасностей. Тебе надлежит, добравшись до ее владений, помочь ее госпоже оборониться от этих негодяев. Если тебе понадобится помощь, сообщи мне об этом с гонцом. Впрочем, я уверен, что у нее достаточно людей, способных сражаться – ей нужен лишь человек, сведущий в стратегии, а этому ты научился у Кэя и Гавейна. Госпожа, я даю вам в помощь хорошего человека.
Женщина не посмела спорить с королем, но смерила Гарета сердитым взглядом. Юноша с достоинством произнес:
– Благодарю тебя, лорд мой Артур. Я внушу страх Божий негодяям, терзающим весь тот край.
Он поклонился Артуру и повернулся к даме, но та развернулась и выскочила вон.
– Он молод для такого дела, сэр, – негромко произнес Ланселет. – Может, ты лучше все-таки пошлешь туда Балана, или Балина, или еще кого-нибудь более опытного?
Артур покачал головой.
– Я вправду считаю, что Гарет может с этим справиться. И я не хочу особо выделять никого из соратников – этой даме должно быть довольно того, что один из них идет на помощь ее людям.
Он откинулся на спинку кресла и жестом велел Кэю подать ему блюдо.
– Нелегкая это работа – вершить правосудие. Поесть и то некогда. Остались ли еще просители?
– Остались, лорд мой Артур, – спокойно сказала Вивиана, поднимаясь с места, – она сидела среди дам королевы. Моргейна привстала было, чтобы помочь ей, но Вивиана взмахом руки велела ей сидеть. Владычица Озера держалась так прямо, что казалась выше своего роста. Но отчасти тут сказывалось и воздействие чар, чар и очарования Авалона… Белоснежные косы Вивианы были уложены венцом; на поясе у нее висел небольшой серповидный нож, нож жрицы, а на лбу сиял знак Богини, сверкающий полумесяц.
Артур на миг удивленно воззрился на Вивиану, затем узнал ее и жестом пригласил подойти поближе.
– Владычица Авалона, сколь давно ты не удостаивала этот двор своим присутствием. Садись рядом со мной, родственница, и поведай, что я могу сделать для тебя.
– Оказать Авалону должный почет, как ты клялся, – ответила Вивиана. Ее чистый грудной голос – голос жрицы, обученной говорить с людьми, – был слышен во всех уголках зала. – Мой король, я прошу тебя посмотреть на тот меч, что ты носишь, и вспомнить о тех, кто вложил этот меч в твои руки, и о твоей клятве…
Много лет спустя, когда вести об этом происшествии разошлись повсюду, так и не получилось узнать, что же произошло сперва – каждый из гостей рассказывал это по-разному. Моргейна видела, как Балин вскочил со своего места и бросился вперед; она увидела руку рыцаря на рукояти огромного топора Мелеагранта – тот так и валялся у подножия трона; затем последовала короткая свалка, раздался чей-то возглас, топор взлетел и опустился, и Моргейна услышала, словно со стороны, собственный крик. Но удара она так и не заметила, а увидела лишь, как белые волосы Вивианы окрасились кровью, и жрица рухнула на пол, не успев даже вскрикнуть.
Затем зал зазвенел множеством воплей; Ланселет и Гавейн держали Балина, а тот бился у них в руках; Моргейна бросилась вперед, и в руках у нее невесть как появился ее собственный кинжал – но тут в ее запястье мертвой хваткой впились скрюченные пальцы Кевина.
– Моргейна! Моргейна, не нужно, уже поздно!… – Голос барда был хриплым от рыданий. – Керидвен! Матерь-Богиня!… Нет, Моргейна, не надо, не смотри на нее…
Он попытался заставить Моргейну отвернуться, но она застыла, словно каменное изваяние, слушая, как Балин во все горло выкрикивает ругательства.
– Глядите! – внезапно воскликнул Кэй. – Лорд Талиесин!
Старик потерял сознание и сполз с кресла. Кэй подхватил его и усадил, а потом, неразборчиво извинившись, схватил кубок Артура и принялся вливать старику в рот вино. Кевин отпустил Моргейну, пошатываясь, подошел к дряхлому друиду и неловко опустился рядом с ним. «Нужно подойти к нему», – подумала Моргейна, но ноги ее словно приросли к полу, и она не могла сделать ни единого шага. Она смотрела на лежащего в обмороке Талиесина – чтобы не смотреть на чудовищную лужу крови на полу; кровь уже успела пропитать волосы, платье и длинный плащ Вивианы. В последний миг Вивиана успела схватиться за свой небольшой серповидный нож. И сейчас ее рука, запятнанная кровью, все так же лежала на рукояти ножа… кровь, сколько же крови… Голова Вивианы была развалена надвое, и повсюду была кровь, кровь течет по трону, словно кровь жертвенных животных с алтарей, кровь у подножия трона Артура… В конце концов, Артур вновь обрел дар речи.
– Презренный негодяй! – хрипло произнес он. – Что ты натворил?! Ты совершил убийство, хладнокровное убийство перед троном твоего короля…
– Убийство, говоришь? – низким хриплым голосом произнес Балин. – Да, она была отвратительнейшей убийцей во всем твоем королевстве, она дважды заслужила смерть! Я избавил твое королевство от нечестивой ведьмы, король!
Артур был охвачен скорее гневом, чем горем.
– Владычица Озера была мне другом и благодетельницей! Как ты смеешь так говорить о моей родственнице, которая помогла мне взойти на трон?!
– Я призываю в свидетели самого лорда Ланселета – он подтвердит, что она замышляла убийство моей матери, – заявил Балин, – доброй и благочестивой христианки Присциллы – приемной матери его собственного брата, Балана! И она убила мою мать, говорю тебе, она ее убила при помощи злого чародейства…
Балан скривился. Казалось, что этот рослый мужчина вот-вот расплачется, как ребенок.
– Говорю вам, она убила мою мать, и я отомстил за нее, как и надлежит рыцарю!
Ланселет в ужасе зажмурился; лицо его исказилось, но он не плакал.
– Лорд мой Артур, жизнь этого человека принадлежит мне! Позволь мне отомстить за смерть моей матери…
– И сестры моей матери, – сказал Гавейн.
– И моей, – добавил Гарет.
Оцепенение, сковывавшее Моргейну, рассеялось.
– Нет, Артур! – выкрикнула она. – Отдай его мне! Он убил Владычицу перед твоим троном – так позволь же женщине Авалона отомстить за кровь Авалона! Взгляни: вон лежит лорд Талиесин, наш дед, – недвижим, словно и его поразил убийца…
– Сестра, сестра! – Артур вскинул руку, пытаясь остановить Моргейну. – Нет, сестра, нет… нет, отдай мне свой кинжал…
Моргейна лишь отчаянно встряхнула головой, продолжая крепко сжимать кинжал. Внезапно Талиесин, поднявшись, отобрал его у Моргейны; руки старика дрожали.
– Нет, Моргейна. Хватит кровопролития – видит Богиня, и без того довольно крови – ее кровь пролилась здесь как жертва Авалону…
– Жертва! Да, жертва Господу – так Господь наш поразит всех злых колдуний и их богов! – с неистовством выкрикнул Балин. – Позволь же мне, лорд мой Артур, очистить твой двор от всего этого злого чародейского рода…
И он принялся вырываться с такой силой, что Ланселет и Гавейн с трудом удержали его. Подскочивший Кэй помог им бросить Балина – тот все еще продолжал сопротивляться – к подножию трона.
– Тихо! – крикнул Ланселет и быстро оглядел зал. – Предупреждаю: я убью всякого, кто поднимет руку на Мерлина или на Моргейну – что бы ни сказал потом Артур! – да, мой лорд, и умру потом от твоей руки, если ты так решишь!
Лицо его было искажено гневом и отчаяньем.
– Мой лорд король, – прохрипел Балин, – прошу тебя, позволь мне повергнуть всех этих волшебников и колдунов, во имя Христа, ненавидевшего всех их…
Ланселет с силой ударил Балина по лицу; рыцарь задохнулся и умолк. Из разбитой губы потекла струйка крови.
– Прошу прощения, мой лорд.
Ланселет снял роскошный плащ и осторожно накрыл изуродованное безжизненное тело матери.
Когда труп оказался укрыт, Артуру словно бы стало легче дышать. И лишь Моргейна продолжала широко распахнутыми глазами смотреть на бесформенную груду, скрытую ныне темно-красным праздничным плащом Ланселета.
«Кровь. Кровь у подножия королевского трона. Кровь, кровь струится из сердца…» Моргейне показалось, будто откуда-то издалека до нее долетели пронзительные вопли Враны.
– Позаботьтесь о леди Моргейне, – негромко произнес Артур, – она теряет сознание.
Моргейна почувствовала, как чьи-то руки осторожно подхватили ее и помогли опуститься в кресло; кто-то поднес к ее губам кубок с вином. Она попыталась было оттолкнуть вино, но ей почудился голос Вивианы. «Пей. Жрица не должна терять силы и волю». Моргейна послушно выпила, слушая голос Артура, мрачный и суровый.
– Балин, что бы тебя ни вело – довольно, я уже слышал, что ты можешь сказать! Ни слова больше! Ты либо безумец, либо хладнокровный убийца. Что бы ты ни говорил, но ты убил мою родственницу и в день Пятидесятницы обнажил оружие в присутствии Верховного короля. И все же я не стану убивать тебя на месте – Ланселет, положи меч.
Ланселет вогнал меч обратно в ножны.
– Я выполню твою волю, мой лорд. Но если ты не покараешь этого убийцу, я буду просить позволения покинуть твой двор.
– Покараю. – Лицо Артура было мрачным. – Балин, достаточно ли ты разумен, чтобы выслушать меня? Вот твой приговор: я навеки изгоняю тебя от этого двора. Пусть тело госпожи омоют и положат на конные носилки. Я велю тебе отвезти его в Гластонбери, рассказать обо всем архиепископу и исполнить ту епитимью, которую он на тебя наложит. Ты говорил сейчас о Боге и Христе; так вот, христианскому королю не подобает вершить личную месть за убийство, совершенное перед его троном. Ты слышишь меня, Балин, мой бывший рыцарь и соратник?
Балин понурился. Удар Ланселета разбил ему нос, изо рта текла струйка крови, и говорил рыцарь неразборчиво – мешал выбитый зуб.
– Я слышу тебя, мой лорд король. Я иду, – произнес он, опустив голову.
Артур махнул рукой слугам.
– Пожалуйста, приведите кого-нибудь перенести несчастные останки…
Моргейна вырвалась из удерживавших ее рук и рухнула на колени рядом с Вивианой.
– Мой лорд, прошу тебя, позволь мне приготовить ее к погребению… – взмолилась она и задохнулась, пытаясь сдержать слезы, не смея заплакать в такой момент. Это изломанное мертвое тело не было Вивианой. Рука, напоминающая морщинистую лапу, по-прежнему сжимала серповидный кинжал Авалона. Моргейна взяла кинжал, поцеловала его и сунула за пояс. Вот и все, что предстоит ей сохранить.
«Матерь милосердная, я ведь знала, что нам никогда не вернуться вместе на Авалон…»
Нет, она не будет плакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
Женщина поклонилась королю и поведала свою историю. Она служила даме, которая, подобно многим другим, после долгих лет войны лишилась всех родственников. Владения ее находились на севере, неподалеку от старинного римского вала, что протянулся на много миль, с его разрушенными крепостями и сторожевыми постами, по большей части обветшавшими и превратившимися в руины. Но пятеро братьев, бандитов и негодяев, заново укрепили пять таких крепостей и принялись опустошать округу. И вот теперь один из них, хвастливо величающий себя Красным рыцарем из Красных земель, осадил владения ее госпожи. А братья его были еще хуже.
– Ха, Красный рыцарь! – воскликнул Гавейн. – Знаю я этого господина. Я с ним дрался, когда возвращался на юг после последней своей поездки в королевство Лота, и едва-едва уцелел. Артур, возможно, нам придется отправлять целую армию, чтобы избавиться от этих типов – в тех краях нет ни порядка, ни закона.
Артур нахмурился и кивнул, но тут со своего места поднялся юный Гарет.
– Лорд мой Артур, эти места граничат с владениями моего отца. Ты обещал поручить мне важное дело – так исполни же обещание, мой король, отправь меня на помощь к этой леди, чтобы я помог ей сокрушить сих злых людей.
Молодая женщина взглянула на Гарета – на его сияющее безбородое лицо, на белое шелковое одеяние, в которое он облачился после посвящения, – и рассмеялась.
– Тебя? Но ты же еще мальчик! Я и не знала, что великому Верховному королю прислуживают за столом дети-переростки!
Гарет покраснел, как мальчишка. Он действительно поднес Артуру чашу с вином – всякому отпрыску благородного семейства, воспитывающемуся при дворе, случалось исполнять на пирах эту обязанность. Гарет просто не успел еще привыкнуть к своему новому статусу, а Артур, любивший юношу, не стал его поправлять.
– Мой лорд и король, – выпрямившись, произнесла женщина, – я пришла сюда, чтобы попросить у тебя в помощь одного или нескольких твоих рыцарей, прославленных в сражениях, что смогли бы усмирить этого Красного рыцаря – Гавейна, или Ланселета, или Балина, – тех, кто обрел славу, сражаясь с саксами. Неужто ты позволишь, сир, чтобы всякий мальчишка-прислужник насмехался надо мной?
– Мой соратник Гарет – не мальчишка-прислужник, госпожа, – отозвался Артур. – Он приходится сэру Гавейну братом и обещает стать таким же хорошим рыцарем, если не лучше. Я действительно обещал поручить ему первое же почетное задание, и я отправлю его с вами. Гарет, – спокойно произнес король, – я поручаю тебе сопровождать эту леди и охранять ее от всех опасностей. Тебе надлежит, добравшись до ее владений, помочь ее госпоже оборониться от этих негодяев. Если тебе понадобится помощь, сообщи мне об этом с гонцом. Впрочем, я уверен, что у нее достаточно людей, способных сражаться – ей нужен лишь человек, сведущий в стратегии, а этому ты научился у Кэя и Гавейна. Госпожа, я даю вам в помощь хорошего человека.
Женщина не посмела спорить с королем, но смерила Гарета сердитым взглядом. Юноша с достоинством произнес:
– Благодарю тебя, лорд мой Артур. Я внушу страх Божий негодяям, терзающим весь тот край.
Он поклонился Артуру и повернулся к даме, но та развернулась и выскочила вон.
– Он молод для такого дела, сэр, – негромко произнес Ланселет. – Может, ты лучше все-таки пошлешь туда Балана, или Балина, или еще кого-нибудь более опытного?
Артур покачал головой.
– Я вправду считаю, что Гарет может с этим справиться. И я не хочу особо выделять никого из соратников – этой даме должно быть довольно того, что один из них идет на помощь ее людям.
Он откинулся на спинку кресла и жестом велел Кэю подать ему блюдо.
– Нелегкая это работа – вершить правосудие. Поесть и то некогда. Остались ли еще просители?
– Остались, лорд мой Артур, – спокойно сказала Вивиана, поднимаясь с места, – она сидела среди дам королевы. Моргейна привстала было, чтобы помочь ей, но Вивиана взмахом руки велела ей сидеть. Владычица Озера держалась так прямо, что казалась выше своего роста. Но отчасти тут сказывалось и воздействие чар, чар и очарования Авалона… Белоснежные косы Вивианы были уложены венцом; на поясе у нее висел небольшой серповидный нож, нож жрицы, а на лбу сиял знак Богини, сверкающий полумесяц.
Артур на миг удивленно воззрился на Вивиану, затем узнал ее и жестом пригласил подойти поближе.
– Владычица Авалона, сколь давно ты не удостаивала этот двор своим присутствием. Садись рядом со мной, родственница, и поведай, что я могу сделать для тебя.
– Оказать Авалону должный почет, как ты клялся, – ответила Вивиана. Ее чистый грудной голос – голос жрицы, обученной говорить с людьми, – был слышен во всех уголках зала. – Мой король, я прошу тебя посмотреть на тот меч, что ты носишь, и вспомнить о тех, кто вложил этот меч в твои руки, и о твоей клятве…
Много лет спустя, когда вести об этом происшествии разошлись повсюду, так и не получилось узнать, что же произошло сперва – каждый из гостей рассказывал это по-разному. Моргейна видела, как Балин вскочил со своего места и бросился вперед; она увидела руку рыцаря на рукояти огромного топора Мелеагранта – тот так и валялся у подножия трона; затем последовала короткая свалка, раздался чей-то возглас, топор взлетел и опустился, и Моргейна услышала, словно со стороны, собственный крик. Но удара она так и не заметила, а увидела лишь, как белые волосы Вивианы окрасились кровью, и жрица рухнула на пол, не успев даже вскрикнуть.
Затем зал зазвенел множеством воплей; Ланселет и Гавейн держали Балина, а тот бился у них в руках; Моргейна бросилась вперед, и в руках у нее невесть как появился ее собственный кинжал – но тут в ее запястье мертвой хваткой впились скрюченные пальцы Кевина.
– Моргейна! Моргейна, не нужно, уже поздно!… – Голос барда был хриплым от рыданий. – Керидвен! Матерь-Богиня!… Нет, Моргейна, не надо, не смотри на нее…
Он попытался заставить Моргейну отвернуться, но она застыла, словно каменное изваяние, слушая, как Балин во все горло выкрикивает ругательства.
– Глядите! – внезапно воскликнул Кэй. – Лорд Талиесин!
Старик потерял сознание и сполз с кресла. Кэй подхватил его и усадил, а потом, неразборчиво извинившись, схватил кубок Артура и принялся вливать старику в рот вино. Кевин отпустил Моргейну, пошатываясь, подошел к дряхлому друиду и неловко опустился рядом с ним. «Нужно подойти к нему», – подумала Моргейна, но ноги ее словно приросли к полу, и она не могла сделать ни единого шага. Она смотрела на лежащего в обмороке Талиесина – чтобы не смотреть на чудовищную лужу крови на полу; кровь уже успела пропитать волосы, платье и длинный плащ Вивианы. В последний миг Вивиана успела схватиться за свой небольшой серповидный нож. И сейчас ее рука, запятнанная кровью, все так же лежала на рукояти ножа… кровь, сколько же крови… Голова Вивианы была развалена надвое, и повсюду была кровь, кровь течет по трону, словно кровь жертвенных животных с алтарей, кровь у подножия трона Артура… В конце концов, Артур вновь обрел дар речи.
– Презренный негодяй! – хрипло произнес он. – Что ты натворил?! Ты совершил убийство, хладнокровное убийство перед троном твоего короля…
– Убийство, говоришь? – низким хриплым голосом произнес Балин. – Да, она была отвратительнейшей убийцей во всем твоем королевстве, она дважды заслужила смерть! Я избавил твое королевство от нечестивой ведьмы, король!
Артур был охвачен скорее гневом, чем горем.
– Владычица Озера была мне другом и благодетельницей! Как ты смеешь так говорить о моей родственнице, которая помогла мне взойти на трон?!
– Я призываю в свидетели самого лорда Ланселета – он подтвердит, что она замышляла убийство моей матери, – заявил Балин, – доброй и благочестивой христианки Присциллы – приемной матери его собственного брата, Балана! И она убила мою мать, говорю тебе, она ее убила при помощи злого чародейства…
Балан скривился. Казалось, что этот рослый мужчина вот-вот расплачется, как ребенок.
– Говорю вам, она убила мою мать, и я отомстил за нее, как и надлежит рыцарю!
Ланселет в ужасе зажмурился; лицо его исказилось, но он не плакал.
– Лорд мой Артур, жизнь этого человека принадлежит мне! Позволь мне отомстить за смерть моей матери…
– И сестры моей матери, – сказал Гавейн.
– И моей, – добавил Гарет.
Оцепенение, сковывавшее Моргейну, рассеялось.
– Нет, Артур! – выкрикнула она. – Отдай его мне! Он убил Владычицу перед твоим троном – так позволь же женщине Авалона отомстить за кровь Авалона! Взгляни: вон лежит лорд Талиесин, наш дед, – недвижим, словно и его поразил убийца…
– Сестра, сестра! – Артур вскинул руку, пытаясь остановить Моргейну. – Нет, сестра, нет… нет, отдай мне свой кинжал…
Моргейна лишь отчаянно встряхнула головой, продолжая крепко сжимать кинжал. Внезапно Талиесин, поднявшись, отобрал его у Моргейны; руки старика дрожали.
– Нет, Моргейна. Хватит кровопролития – видит Богиня, и без того довольно крови – ее кровь пролилась здесь как жертва Авалону…
– Жертва! Да, жертва Господу – так Господь наш поразит всех злых колдуний и их богов! – с неистовством выкрикнул Балин. – Позволь же мне, лорд мой Артур, очистить твой двор от всего этого злого чародейского рода…
И он принялся вырываться с такой силой, что Ланселет и Гавейн с трудом удержали его. Подскочивший Кэй помог им бросить Балина – тот все еще продолжал сопротивляться – к подножию трона.
– Тихо! – крикнул Ланселет и быстро оглядел зал. – Предупреждаю: я убью всякого, кто поднимет руку на Мерлина или на Моргейну – что бы ни сказал потом Артур! – да, мой лорд, и умру потом от твоей руки, если ты так решишь!
Лицо его было искажено гневом и отчаяньем.
– Мой лорд король, – прохрипел Балин, – прошу тебя, позволь мне повергнуть всех этих волшебников и колдунов, во имя Христа, ненавидевшего всех их…
Ланселет с силой ударил Балина по лицу; рыцарь задохнулся и умолк. Из разбитой губы потекла струйка крови.
– Прошу прощения, мой лорд.
Ланселет снял роскошный плащ и осторожно накрыл изуродованное безжизненное тело матери.
Когда труп оказался укрыт, Артуру словно бы стало легче дышать. И лишь Моргейна продолжала широко распахнутыми глазами смотреть на бесформенную груду, скрытую ныне темно-красным праздничным плащом Ланселета.
«Кровь. Кровь у подножия королевского трона. Кровь, кровь струится из сердца…» Моргейне показалось, будто откуда-то издалека до нее долетели пронзительные вопли Враны.
– Позаботьтесь о леди Моргейне, – негромко произнес Артур, – она теряет сознание.
Моргейна почувствовала, как чьи-то руки осторожно подхватили ее и помогли опуститься в кресло; кто-то поднес к ее губам кубок с вином. Она попыталась было оттолкнуть вино, но ей почудился голос Вивианы. «Пей. Жрица не должна терять силы и волю». Моргейна послушно выпила, слушая голос Артура, мрачный и суровый.
– Балин, что бы тебя ни вело – довольно, я уже слышал, что ты можешь сказать! Ни слова больше! Ты либо безумец, либо хладнокровный убийца. Что бы ты ни говорил, но ты убил мою родственницу и в день Пятидесятницы обнажил оружие в присутствии Верховного короля. И все же я не стану убивать тебя на месте – Ланселет, положи меч.
Ланселет вогнал меч обратно в ножны.
– Я выполню твою волю, мой лорд. Но если ты не покараешь этого убийцу, я буду просить позволения покинуть твой двор.
– Покараю. – Лицо Артура было мрачным. – Балин, достаточно ли ты разумен, чтобы выслушать меня? Вот твой приговор: я навеки изгоняю тебя от этого двора. Пусть тело госпожи омоют и положат на конные носилки. Я велю тебе отвезти его в Гластонбери, рассказать обо всем архиепископу и исполнить ту епитимью, которую он на тебя наложит. Ты говорил сейчас о Боге и Христе; так вот, христианскому королю не подобает вершить личную месть за убийство, совершенное перед его троном. Ты слышишь меня, Балин, мой бывший рыцарь и соратник?
Балин понурился. Удар Ланселета разбил ему нос, изо рта текла струйка крови, и говорил рыцарь неразборчиво – мешал выбитый зуб.
– Я слышу тебя, мой лорд король. Я иду, – произнес он, опустив голову.
Артур махнул рукой слугам.
– Пожалуйста, приведите кого-нибудь перенести несчастные останки…
Моргейна вырвалась из удерживавших ее рук и рухнула на колени рядом с Вивианой.
– Мой лорд, прошу тебя, позволь мне приготовить ее к погребению… – взмолилась она и задохнулась, пытаясь сдержать слезы, не смея заплакать в такой момент. Это изломанное мертвое тело не было Вивианой. Рука, напоминающая морщинистую лапу, по-прежнему сжимала серповидный кинжал Авалона. Моргейна взяла кинжал, поцеловала его и сунула за пояс. Вот и все, что предстоит ей сохранить.
«Матерь милосердная, я ведь знала, что нам никогда не вернуться вместе на Авалон…»
Нет, она не будет плакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194