- Адэлла! - позвал Джуманиязов. - Иди сюда!
Галлиянка явилась как штык. Она была вестипликой - помогала Авидии Нигрине одеваться по утрам.
- Помнится, тебе вчера досталось от домны? - спросил он, зондируя почву.
Кукольное личико Адэллы исказилось, обрело недоброе выражение.
- Ничего… - проговорила она. - Я ей еще отомщу! Подумаешь, порылась в вещах! А она за эту малость - по щекам!
- Слушай, Адэлла, а зачем ждать подходящего момента? Авидия и меня достала, давай ее проучим вместе?
- Охотно! - воскликнула Адэлла и спросила, осторожничая: - А что надо делать?
- Сходить кой-куда, позвать кой-кого и провести сюда. Остальное - моя задача!
- Я согласна! - сказала галлиянка.
Когда стемнело, Адэлла закуталась в паллу и прошла к воротам. Там ее ждал Мир-Арзал.
- Пойдем вместе, - сказал он, - я провожу тебя туда, а он - обратно…
- А кто - он? - полюбопытствовала Адэлла.
- Гладиатор!
- Фу-у! - скривилась галлиянка. - И Авидия… с ним?!
- Не уверен, - ухмыльнулся Мир-Арзал. - Но ты организуй ей свидание, а я организую им встречу с папочкой!
Помычав от восторга, Адэлла захлопала в ладоши.
Римские улицы по вечерам не тонули в темноте, у входа в каждый дом горела светильня, а вдоль центральных улиц мерцали бронзовые фонари. Римлянам не спалось, они шлялись компаниями и поодиночке, пуская впереди себя рабов с коптящими факелами - освещать дорогу, а то можно было и в яму загреметь, и в навозе изгваздаться.
Многие уже отправлялись на боковую, но хорошо спалось одним богатым, за высокими заборами, в глубине парков и садов, - они не слышали безумолчного грохота телег, всю ночь подвозивших дрова и мраморные блоки, кожаные мешки с пуццоланой, заменявшей римским бетонщикам цемент, амфоры с вином и зерном, тюки с шерстью, мясные туши, завернутые в грубую ткань, корзины с овощами…
Гремели повозки, цокали по каменным плитам копыта лошадей, орали возницы… А с восходом солнца бедняку пора была вставать - голова чугунная, в глаза хоть спички вставляй.
Дом Гая Аллея Нигидия Мая Джуманиязов сыскал без труда. Остановившись возле арки входа, он сказал:
- Действуй, Адэлла! Сегодня мы отменно повеселимся!

3
Лобанов помылся перед сном, почистил зубы и уже набрал воздуху в грудь, чтобы задуть свечу, когда услышал робкий стук в дверь.
- Кого это несет? - заворчал Эдик, поднимаясь.
- Я открою, - сказал Сергей.
Прихватив меч, он шагнул в коридор и подошел к двери.
- Кто там?
- Мне нужен Сергий Роксолан! - ответил высокий женский голос.
Сергей очень удивился и отпер дверь. В коридор проскользнула молодая женщина в простой тунике, одной рукой она придерживала паллу, накинутую на плечи.
- Меня послали к тебе, - сказала она заговорщицким тоном, - и передали вот это…
Лобанов принял две сложенные дощечки, ногтем содрал восковую печать и разложил письмо. Первые же слова резко подняли ему давление. Сердце бухнуло, подливая крови к щекам, и затарахтело, как моторчик. «Томлюсь, надеюсь, зову, мечтаю!» Господи, сбылось! «Моя Авидия!» - сладко заныли все жилочки Сергеева организма.
- Пошли! - сказал он решительно.
- Ага!
- Ты куда? - догнал Сергея удивленный голос Эдика.
- Я скоро!
Лобанов бережно положил на столик письмо Авидии опоясался мечом и торопливо переобулся.
- Меня не ждите! - бросил он на ходу, предвкушая ночь любви…
Луна высветила улицы, но и набросила непроглядные тени, каждую ямку превращая в бездонный провал. Неумолчно гремели цикады.
- Сюда! - сказала Адэлла, сворачивая в переулок между домусом Нигринов и каким-то храмом.
- Тут вход в подвалы, - сказала Адэлла. - Сюда с виллы привозят вино и масло… Ну и проводят кое-кого тайком…
Женщина хихикнула. Сергей натужно улыбнулся. Честно говоря, ему было страшно. Бот что ему делать, если его поймают? Ведь убить Гая Авидия Нигрина он не в состоянии, даже побить консуляра - как? Обида, причиненная отцу, рикошетом ударит по дочери! И бумерангом вернется к нему…
Адэлла на цыпочках прошла в атриум и провела Сергея за собой. По всему атриуму были расставлены светильники с восемью и двенадцатью огнями. Лампы были сделаны из алебастра и прикрыты александрийским стеклом или прозрачными индийскими тканями, красными, голубыми, желтыми, - весь атриум переливался разноцветными сполохами.
- Вот кубикула домны… - прошептала она.
Дверь в кубикулу была приоткрыта. Адэлла приникла к щелочке, потом смелее заглянула внутрь.
- Домны пока нет, - сообщила она, - заходи и подожди ее, она скоро придет!
Сергей кивнул. С трепетом он перешагнул порог будуара, втянул ноздрями тонкий запах ладана. Да, так пахли волосы Авидии!
Сверху, надо полагать, со второго этажа, донесся звук размеренных шагов. В окно, открытое в парк, долетели слова:
- …Будет лучше всего, если мы прирежем Адриана на Капитолии, в момент жертвоприношения…
Сергей обратился в слух, даже о прелестях Авидии Нигрины подзабыв.
- Правильно! - сказал Гай Авидии Нигрин - его голос был еще памятен Лобанову. - И тут же выдадим толпе убийцу мнимого, пусть потерзают, как собака хозяйские сокки!
Несколько человек хохотнули.
- Что за император такой, - проворчал неизвестный, - целый год не показываться в Риме! Правду ты говорил, Цельс! Адриан проторчал в Мезии до самых холодов, а зимовал в Никомедии! А по теплу опять вернулся туда же - с сарматами мириться!
- Ну, Авл, зато сколько мы успели!
- Это верно… Лузий, как успехи?
- С фрументариями? Никак. Пару раз я заезжал в лагерь, купил кое-кого, посулил еще больше… Плохо то, что фрументарии близки к Аттиану, а тому сам Адриан кинжал префекта вручил…
- Хуже! Ацилий Аттиан был опекуном Адриана! Понимаете или нет?
- Тем более…
- А батавы?
- Полный успех! Эти германские свиньи служат тому, кто сует больше!
- Ты уже платил им, Квиет?
- Нет еще.
- И правильно… А то растратят до поры и опять плати! Г-гвардия…
- Да что батавы! Преторианцы - вот где заноза!
- Ничего… Бросим на них моих арабов! Раххаль привел с собой две алы мечей! Его молодцы выкосят преторию, как острый серп колосья!
- Квиет, а твои где?
- Пять сотен нумидийцев уже на Сицилии, а мои мавры просачиваются мелкими отрядами из Испании в Аквитанию.
- Отлично! Пальма?
- В сенате разброд и шатание, но Катилий Север и Гай Уммидий - с нами.
- Отлично… Мои люди передали весточку из Мезии - Адриан тронется в путь к концу июня. Следовательно, прибудет в Брундизий где-то к июльским календам…
- Да раньше!
- Может, там его и кокнуть? В Брундизий? Или по дороге…
- Нет-нет! Адриан должен быть убит в Риме! Понимаете или нет?!
- Скорей бы…
Наверху задвигались, загремели, передвигая кресла. «Заговор! - толкнуло Сергея. - Переворот затеяли! Вот это я попал…»
- Кто здесь?! - испуганно вскрикнула Авидия Нигрина.
Лобанов обернулся - сердце его погнало кровь, колотясь как ненормальное.
- Это я, Авидия… - вымолвил Сергей.
- Ты?! - изумилась девушка и подняла свечу повыше. - Что ты делаешь в моей комнате? Зачем ты здесь?!
- Но… - Сергей похолодел, чуя неладное. - Ты же сама… В письме…
- Да в каком письме?! Сергий!
- Здесь он, сиятельный, здесь! - заорал в атриуме Мир-Арзал.
Дверь в кубикулу махом распахнулась, и порог перешагнул хозяин дома. С Гая Нигрина можно было хоть сейчас ваять статую «Разгневанный отец». За спиной разгневанного отца маячила торжествующая морда Мир-Арзала и трое в тогах.
- Ты?! - заревел Нигрин.
- Отец! - закричала Авидия. - Это ошибка! Сергия обманули!
- Молчи! - загремел консуляр. - С гладиатором спуталась?! Flava coma!
Девушка охнула и закрыла лицо руками.
- Не говорите ерунды, сиятельный, - сказал Лобанов. - Меня подставили!
Темнокожий в тоге протиснулся в комнату, не обращая внимания на Сергеев меч, и прошел к окну.
- А отсюда, должно быть, хорошо слышно, - со значением сказал он. - Соляриум как раз над кубикулой! Этого, - темнокожий показал на Лобанова, - надо убить.
- Не волнуйся, Квиет! - прорычал Гай Нигрин. - Я его и так убью!
- Отец! - взмолилась Авидия.
Гай Нигрин, даже не взглянув на дочь, заорал:
- Киклоп! Ко мне!
За окном послышалось невнятное ворчание, протопали тяжелые шаги по атриуму, и в кубикулу пролез косматый одноглазый великан с горящим факелом в могучей лапище. Двое в тогах вошли следом с мечами в руках. Лузий Квиет тоже покачивал длинным узким клинком.
- Киклоп, - произнес Гай Нигрин сдавленным голосом, - хватай этого ублюдка и скорми своим зверям!
- Нет! - закричала Авидия. - Не надо!
Образина-великан сморщился, словно от зубной боли глянул на хозяина и склонил буйну голову. «Как Герасим, - подумал Сергей, - послушает барыню и утопит Муму…»
Лобанов демонстративно отвел руку и выпустил меч из пальцев.
- Давайте кончать эту дурацкую комедию! - сказал он.
Киклоп согласно заклекотал, ухватил одной лапой обе руки Лобанова и повел жертву на заклание. Квиет с Цель-сом вышли за ним. Мир-Арзал и Даврон живо расступились.
- Привет леопардам! - игриво сказал Джуманиязов, но Сергей его не слушал, он слышал лишь горький плач Авидии и страдал.
Киклоп, урча и булькая, вывел Лобанова в парк, потащил по расчищенной аллее, выложенной каменными плитками. Вокруг, разбегаясь по полянкам и сбегаясь в купы, росли кипарисы и мирты, дубы, оливы, пинии. Белели статуи, распускали бутоны розовые кусты, орошаемые водяной пылью фонтанов.
- В яму его или в клетку? - осведомился Киклоп угрюмо.
- В яму! - твердо сказал Квиет.
Киклоп засопел и поднял факел повыше. Деревья парка расступились, открывая искусственный грот. Из темноты донесся рык. Великан провел Лобанова мимо, подтащил к краю глубокой ямы-цистерны, куда собиралась дождевая вода. Стенки цистерны были облицованы плитками мрамора, а до дна свет факелов не доставал.
- Прыгай! - скомандовал Киклоп. Квиет и Цельс одинаково повели мечами, словно указывая траекторию. «Налево пойдешь - на меч попадешь, - мелькнуло у Сергея в голове, - направо пойдешь - другого меча не минуешь… Шагай прямо, добрый молодец!» Лобанов прыгнул и приземлился по всем правилам, четырьмя метрами ниже, на холодном каменном дне, засыпанном лежалой листвой. Видать, забросили цистерну.
- Давай своих зверяток! - хохотнул Квиет.
Киклоп пробурчал что-то в ответ и удалился.
- Зара! Бара! - донесся его повелительный рев. - Ко мне!
- Пошли, Лузий, - сказал Цельс нетерпеливо, - времени жаль!
- Пошли, - согласился Квиет, - все равно ничего не видно…
Консуляры ушли, и стало темно. И тихо. Сергей поднял глаза к звездному небу и вдруг заметил шевеление на краю цистерны. Две пары зеленых фосфорических глаз засветились в темноте. Леопарды!
Лобанов опустился на колени, сложил руки и закрыл глаза. Есть один прием в богатом арсенале панкратиона, как раз для таких случаев… «Отражение крокодила». Если уж на рептилий действует, то на млекопитающих точно должен повлиять!
Главное, не думать ни о чем. Не испытывать никаких чувств, особенно страха. Даже промелька боязни не должно быть!
Сергей отрешался от земного, входя в то состояние, когда душа отделяется от тела. Он закаменел, забывая все о себе и мире, даже имя свое. Концентрированный поток мысли, ничем не замутненный, кружил в голове, питая ауру, - она чуть светилась надо лбом Сергея, похожая на оселок.
Зара и Бара мягко спрыгнули в цистерну и взревели дуэтом, кидаясь в атаку. И тогда Сергей открыл глаза. Леопарды, скаля страшные зубастые пасти, затормозили всеми лапами, скуля и фыркая, - на них тяжело и упорно смотрел Черный Зверь, чудовищный и могучий. Зверь сидел спокойно, раскованно, удобно. Он не угрожал, но глаза его светились грозным огнем Силы и Власти. И леопарды покорились. Хищные кошки, одним ударом лапы проламывавшие череп лошади, подползли к Сергею на брюхе и принялись лизать его руки горячими шершавыми языками. Лобанов милостиво позволил им это.
Краешком сознания он увидел на краю цистерны Киклопа, широко разинувшего рот и пучившего единственный глаз. Потом света прибавилось. Подбежала Авидия и ее рабы - Юст, Бланд, Мурран, Венуст, Эпафра, Мутат Коммун, Фирм, Филокал. Все они держали факелы, ярко освещая яму, и стенали: «Чудо! Чудо!»
Киклоп живенько спустил в цистерну бревно с набитыми перекладинами. Лобанов погладил леопардов по бархатистым загривкам, медленно встал и ступил на шаткую лестницу. Мышцы его были скованны и плохо слушались, он настолько перевоплотился в Черного Зверя, что хотелось выпустить когти и подергать кончиком хвоста.
Сергей вылез и сел на землю. Образ покидал его, возвращалась память, стали доходить звуки и цвета. А вот сил не было. Лобанов столько энергии затратил на «отражение крокодила», что сам себе казался бездыханным мертвяком. Авидия кинулась к нему, плача и шепча: «Чудо! Он свят!» - но Сергей оставался безучастен. Обритый наголо раб стал на колени и опустил руку в цистерну - видать, сомневался в хищности леопардов. Зара или Бара тотчас же развеяла его сомнения - леопардиха сиганула вверх и ляскнула зубами в сантиметре от опущенной руки. Раб с криком отдернул конечность, упал и перекатился на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48