Авидия вздохнула, ее глаза затуманила поволока воспоминаний.
- Мне сегодня приснился… знаешь кто? Помнишь, я тебе рассказывала… тот человек из Парфии… Только он не парфянин, он из роксоланов…
- Видали мы роксоланов, - проворчал Киклоп, - они кочуют в степях за Данубием… Хорошие воины, никого не боятся. Сарматов больше, а роксоланы их побивают…
- Вот и Сергий такой… - запечалилась Авидия.
Киклоп нахмурился.
- Не понимаю тебя, - нахмурился он. - Ты же сама говорила - Сергий в Риме!
- И что? - не поняла Авидия.
- Найди его и отдайся ему!
- Да ну тебя! - рассердилась Авидия и заалела щеками. - Говоришь всякую ерунду!
- Ничего не ерунду! - убежденно сказал Киклоп. - Ты ведь женщина, значит, тебе нужен мужчина!
- Я девушка!
- Тем более! Тебе уже осьмнадцать зим, а ты все в девах!
- Как тебе не стыдно! - рассердилась Авидия.
- Чего ж тут стыдного? - удивился Киклоп. - Все мы - люди, все мы - человеки! Мария из Магдалы нашла Иисуса, ты нашла Сергия, так чего ж вы порознь?
- Мария Магдалина женой стала Христу! - гневно возразила Авидия. - А Сергий - гладиатор! Как же я… с ним? Ладно, - вздохнула она, угасая, - оставим этот разговор… Пойдем кушать, время уже…
- Может, помолимся сначала? - робко спросил Киклоп.
- И правда…
Красавица и чудовище стали на колени и вознесли молитву Творцу и Вседержителю.

4

Большая императорская школа
Рано утром по галерее прошелся дневальный, молотком колотя по бронзовой доске и рыкая:
- Па-адъем! Встаем! Жрать подано! Па-адъем!
Сергий нащупал в темноте легионерские штаны-браки, влез в них, натянул через голову короткую тунику, здорово смахивавшую на распашонку, пальцами ног подцепил сандалии.
- Эдуард Тагирович! - пропел он. - Пинка дать, али сами встанете?
- О-ох! - застонал Чанба. - Как я понимаю Спартака!
- Вставай давай, спартаковец, юный боец…
- А умыться?
- Удобства внизу.
Солнце еще не встало, лишь розовоперстая Эос осветляла восток, запаливая костер на полнеба. Но и не сентябрило - воздух был тепел и духовит. По двору шлялось человек двадцать «школьников» всякого разбору - рабов и свободных, преступников, осужденных на долю гладиатора, и глупых юношей, обманутых коварными ланистами, описавшими блеск жизни на арене, но забывшими упомянуть ма-аленькую деталь, - весь этот блеск, как и самая жизнь, - до срока…
- Где, ты говорил, вода, босс? - заоглядывался встрепанный Эдик.
- Опять? Где-то тут… А, вон, где Искандер!
За смутной тенью колоннады темнел проем в латрину, а рядом, стекая по каменному желобу, журчала чистая вода - римляне понастроили великолепных акведуков, а вот кранами обзавестись так и не додумались.
- Доброе утро, секутор! - воскликнул Искандер. - Как жизнь?
- Спасибо, хреново, - ответил Сергей, набирая полные ладони прохладной воды и омывая лицо. - М-м-м!
- Как спалось, ретиарий? - прицепился Искандер к Эдику.
- Кому спалось, - буркнул Чанба, - а кому и ворочалось…
- Е-мое! Что-то вы сегодня ролями поменялись! - заметил Гефестай, выйдя из латрины и подтягивая браки. - Я привык, что это Эдик зубы скалит!
Сергей утерся подолом «распашонки» и сказал:
- Пошли-ка лучше в столовку, пока нас пайки не лишили!
Все четверо приосанились, развернули плечи и направили стопы в триклиний: нас не задевай!
Триклиний ничем особым не отличался от обычной столовки в энской военчасти: длинный зал с потолком как в базилике - средняя часть крыши приподнята на стойках, пропуская свет и выводя смрад. Поперек зала стояли длинные, тяжелые столы - плиты полированного мрамора, обколотого по краям, на каменных тумбах-постаментах. Монументальная мебель. Лавки, слава богу, были деревянные.
- Куда сядем? - поинтересовался Эдик, осматриваясь. Триклиний был полон наполовину, гладиаторы галдели, орали, ругались, выясняли отношения или сидели наособицу, хмурые и скучные. На новичков никто не обращал ровно никакого внимания.
- Вон там вроде свободно, - показал Гефестай.
- Айда!
Четверка подошла к облюбованному столу. За ним уже сидели двое, уминая хлеб с сыром. Пятеро других почему-то стояли, переминаясь и переглядываясь. Враскачку подошел тип уголовной наружности. Подсел к парочке. Сергей устроился напротив и протянул руку за хлебом и сыром.
- Куда?! - заорал «уголовник». - Сначала Ланион пожрет, понял?!
- И кто тут Ланион? - осведомился Лобанов, накладывая сыр на хлеб.
- Это я! - глумливо усмехнулся один из сидевших, здоровый малый с квадратным лицом и тяжелой челюстью. Его короткие, сучковатые пальцы мяли хлеб, сжимаясь в кулаки. Костяшки были сбиты. - А ну встать! - рявкнул Ланион, разом наливаясь кровью.
Сергей откусил от бутерброда и повернулся к Гефестаю, делая вид, будто Ланиона и прочих криминальных элементов не существует в природе. По правилу: как себя поставишь, так и жить будешь.
- А ничего, - оценил он завтрак, - сытно!
- Чайку бы ишшо! - вздохнул Эдик, вступая в игру.
- А вон, - поднялся Гефестай, - чего-то в кувшин налито!
Он протянул руку за кувшином, и ее тут же перехватил Ланион. Сын Ярная очень удивился.
- Это еще что за жопа с ручкой? - спросил он.
- Это Ланион, - объяснил Сергей, - самая крутая плесень на здешней помойке!
- А-а… - протянул Гефестай. Ухватившись за большой палец Ланиона, он отжал его, вынуждая хозяина пальца плюхнуться на скамью. - Не протягивай руки, - проговорил сын Ярная назидательно, - а то ноги протянешь! Развели тут «дедовщину»…
Плеснув в чашку из кувшина, Гефестай понюхал, потом попробовал.
- Сок! - определил он. - Виноградный! Свежеразбавленный!
- Плесни мне, - протянул Искандер свою чашку.
Гефестай плеснул не жалея.
- А эти чего стоят? - спросил Эдик, уплетая сыр, и показал на стоящих гладиаторов.
- Наверное, тутошние чмошники, - ответил Сергей.
К столу лениво приблизился огромный, широкий человек с редкой для здешней моды бородой и усами и пышной шевелюрой не хуже львиной гривы.
- Они - тироны, - прогудел пышногривый, - и вы - тироны! А Ланион - ветератор, и у него первый ранг! Дошло, тирон? За ним тридцать с чем-то побед! Ты сначала доживи хотя бы до третьего ранга, а потом уже будешь хвост поднимать!
- Ты-то кто есть? - спокойно поинтересовался Сергей.
- Я - Кресцент!
- Да ну?! - обрадовался Лобанов. - Сальве тогда! А меня к тебе направили! В секуторы!
Кресцент оглядел Лобанова и усмехнулся.
- Ну, наглости в тебе на двоих секуторов, - проговорил он. - Еще и останется! А где у меча острие, а где рукоять, не путаешь?
- На понт берет… - пробормотал Эдик для Сергея.
- Кресцент, - улыбнулся Лобанов, - вот тебя я уважаю. Не корчишь что-то из себя, не орешь как потерпевший… Только учти, Кресцент: язычок иногда полезно прикусывать! А то вколочу его в глотку вместе с зубами!
Кресцент не разозлился и, тем более, не испугался. Он выпучил глаза и загоготал. Его хохот подхватили многие в триклинии.
- Ты?! - выдавил Кресцент, скисая от смеха. - Мне?!
- Ага! - подтвердил Сергей. Он проглотил последний кусок, запил его соком и поднялся из-за стола.
- Сначала я! - вызверился Ланион, вспрыгивая на столешницу. - Тебе!
У него в руке блеснул металл. Нож? Кастет? Лобанову некогда было думать. Он махнул рукой, подбивая Ланиону ноги и роняя того на копчик. Правым кулаком - в кадык, костяшками левой руки - под нос, правой ладонью - в подбородок. Ланион проехал задницей по скользкому мрамору и сверзился на скамейку. Нож зазвякал по каменным плитам пола.
Тироны, повинуясь знаку «уголовника», бросились на Лобанова, но отлетели, натолкнувшись на стену по имени Гефестай.
- Прекратить! - заорали ворвавшиеся в триклиний стражники, раздавая налево и направо пинки и зуботычины. - Р-разойтись!
Мордатый рыжий легионер подскочил к Сергею и махнул кулаком со свинчаткой, метя Лобанову в скулу. Роксолан увернулся, не оказывая сопротивления «представителю закона». Ну их… Легионер решил не повторяться и тут увидел оброненный Ланионом нож.
- Ах, так ты у нас с железкой! - ласково протянул он. - Полинейк! Пиннас! Ко мне! Взять этого!
Здоровенные амбалы в панцирях и шлемах, «в дружинах римских поседелые», подошли и молча указали Сергею направление движения. Лобанов покорился. Их много, он один. Драку устроить можно, да как бы не устроили ему похороны… Оправдываться он тоже не стал - одно дело набить Ланиону морду и совсем другое - сдать его этим вертухаям. Не по понятиям сие!
Легионеры отвели Сергея в карцер и усадили на колодку. Это был тяжелый деревянный брус с набитой на него железной полосой. В нее торчком вставлялись кольца на стержнях. Легионер, поглядывая на Сергея, уложил его ноги между колец, продел сквозь все кольца железную штангу и нацепил на нее замки.
- Отдыхай, - бросил он.
Щелястая дверь захлопнулась, цедя плоские лучики с вихрящейся в них пылью.
- Ур-роды… - пробормотал Сергей и поерзал.
Сидеть было неудобно, но занять иное положение не позволяла идиотская колодка. Через час Сергею стало понятней слово «мучение». У него ломило все тело, боль растекалась от пояса по позвоночнику, терзая и ноги, и шею, и плечи.
- С-суки… - прохрипел Сергей. - Гестаповцы вшивые… Чтоб вам всем…
«Сидение по мукам» длилось еще долгих-предолгих три часа. Лобанов совершенно окостенел, боль жила в нем, пульсируя и расходясь с каждым ударом сердца. Вошедшего легионера он заметил не сразу. Стражник расцепил замки и вынул штангу из колец, без особых церемоний толкая Сергея в плечо. Зарычав, Лобанов упал. С трудом встал на карачки. Распрямиться удалось не сразу, а уж встать на ноги и вовсе было подобно подвигу.
- Марш на занятия, - буркнул стражник. - Живо!
Сергей, ни слова не говоря, прошкандыбал во двор. Боль уходила из него по капле, освобождая место для жгучего желания причинить ее другим. Этому паршивому «деду» - первому! Сука поганая! Первый ранг у него! Я те еще устрою…
Двор был полон. Гладиаторы, разбившись по отрядам, занимались. Группа фракийцев - Сергей узнал их по спинам Гефестая и Искандера - упражнялась под зычные команды Целада. Кучка ретиариев, в которой затерялся Эдик, училась набрасывать сеть. Надо было сложить ее в руке особым образом, чтобы грузила расправили сетку на манер сачка, накинуть, а потом дернуть за шнур, спутывая мурмиллона.
- Тут главное, - объяснял наставник, - не дать ему порвать сеть вот этим!
Он показал что-то вроде решетчатого конуса, пустого внутри, с торчащим из него крюком-ножом.
- Фламма, бросай! - отдал тренер отрывистую команду.
Фламма, щуплый парень с клеймом на левом плече, ловко накинул сеть, опутав ею наставника, но тот живо освободился, полоснув по ячеям крюком-ножом и пронырнув в отверстие.
- Поняли? Эдикус, повтори!
Сергей поискал глазами Кресцента и легко нашел его - группа секуторов разучивала свои экзерсисы не на плитах двора, а на песке арены - привыкай, тирон! Кресцент встретил Сергея улыбкой.
- Становись, - проворчал он добродушно и повысил голос: - А теперь - вторая позиция! Делай как я! И - раз! И…
Сергей стал в строй и принялся повторять за Кресцентом отточенные па танца смерти.
- А ты не говнецо, - тихо проговорил его сосед, - не проболтался, чей ножик!
Сергей с удивлением узнал «уголовника». Под глазом криминального элемента лиловел свежий фингал.
- Своих не закладываю! - усмехнулся Лобанов.
- Я - Максим, - протянул руку «уголовник».
- Сергий.
- Эй! - заорал Кресцент. - Разговорчики в строю! Быстро разобрали мечи!
Сергей взял в руку деревянный меч и встал во вторую позицию.
И потянулись долгие дни и короткие ночи. Утром, чуть свет, играли подъем. Светильники в темной галерее зажигались затемно, но давали больше копоти и чада, чем света. Утренний туалет был прост: сунуть ноги в сандалии, вымыть лицо и руки, прополоскать рот и сходить до ветру. Щелканье сандалий после подъема напоминало выступление сводного ансамбля кастаньетчиков - гладиаторы сбредались в столовую. Завтрак не полнил и готовился по такому рецепту: истолочь и растереть кусок сухого соленого сыру, чесноку, острых трав, добавить оливкового масла с уксусом. Называлось это блюдо моретум. Его намазывали на хлеб и ели. Иногда кусок хлеба смачивали вином. После завтрака гладиаторов разводили на занятия. Всею толпой бойцы-смертники бегали, прыгали, тягали тяжести, бились на мечах. До полудня. После наступало время прандия, второго завтрака. На длинные столы в трапезной ставили все тот же хлеб, добавляя к нему лук, бобы и мелкую соленую рыбешку. По великим праздникам гладиаторам перепадали маслины, сыр и сухой инжир. Отдыхали с часок - и снова в бой. До вечера. И - обед. Яйца и соленая рыба на закуску, каша с мясом, полбяная или бобовая, фрукты, дешевое сабинское вино с медом. И - баиньки…
Глава 6

1
«Унылая пора» на италийской земле не навевала светлой печали, как-то незаметно было, чтобы природа увядала. Может, где и проглядывал багрец с золотом, но осенние тона терялись в темной вечной зелени.
Отпел свое сентябрь, отшелестел октябрь. Каждый божий день Сергий Роксолан, Искандер, Портос и Эдуардус занимались в Большом дворе «Лудус Магнус», разучивая приемы боя, преумножая умение владеть телом и оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48