- Искандер! Эдик! Бревно тащите! Живо!
Лобанов схватил меч и кинулся за кушаном. Тот скатился на средний ярус и узким сводчатым коридором выбрался на стену. Пара римлян уже топталась на ней, рубясь с визжащими от ярости саками.
Гефестай выглянул за зубец, погрозил ворогу и оглянулся, растягивая рот в крике:
- Бревно где?!
- Несем!
Искандер с Эдиком доперли обрубок ствола не понять какой породы. Над краем стены как раз показалась ощеренная морда римлянина, облепленная нащечниками шлема.
- Раз… Два… - пропыхтел Эдик.
Парочка размахнулась и влепила колодой по наглой римской морде.
- Роняй!
Обрубок ухнул вниз, спуская воющих легионеров по лестнице.
- Багор где?! - надсаживался Гефестай. - Багор!
Ширак принесся с длинным багром. Вдвоем с кушаном они уперли сие орудие в верхнюю перекладину штурмовой лестницы, поднатужились и отбросили ее.
- Есть!
Но еще три лестницы с крюками вздрагивали над краем стены.
- Стрелки где?! Сюда, быстро!
Фарнак скатился по ступеням с бастиона, размахивая коротким скрамасаксом. За ним ссыпались десятки сыновей степи - в одних кожаных штанах и чувяках, на головах клобуки с нашитыми на них пластинами из лошадиных копыт. Разбежавшись по стене, саки натягивали луки и слали во врага свои трехгранные стрелы - так быстро, что глаз замечал лишь маховое движение рук, выхватывавших боеприпас из колчанов. Тетивы гудели как целый оркестр ненастроенных арф. Реквием исполняли…
Фарнак, прыгая чертом, накинул аркан на одну из лестниц и потянул ее в сторону. Пошла, родимая! Гефестай с Шираком помогли ее скинуть, применив багор. Готово!
- Бегут! - прокричал Искандер. - Бегут!
Римляне поспешно отступали, унося раненых. Товарищи прикрывали их щитами, отлавливая тюкающие стрелы.
- Отходим! - скомандовал Гефестай. - Быстро!
Лобанов, так и не поучаствовав в отбитии атаки, развернулся кругом, недоумевая, чего так спешит Гефестай. Через секунду он понял. Вновь заработали хайробаллисты, подметая ядрами стену, веерами вскидывая глину и отбивая тех из защитников крепости, коим не повезло. В шаге от Сергея ударил круглый камень, вколачиваясь в сырец. Глиняное крошево взметнулось вверх, как от взрыва хорошего фугаса.
Вслепую, ничего не разбирая в непроглядной пыли, Лобанов нырнул в ход и выбрался наверх. Гефестай топотал сзади, во всю глотку перебирая ненормативные лексемы.
Эдик, плюясь и кашляя, протирая глаза, глянул за зубцы и прокричал:
- Гефестай! Гелепола у самой стены! Давай валить!
Сын Ярная подскочил к нему. Осадная башня медленно накатывалась на засыпанный ров. Римляне на ее верхней площадке, прячась за поднятый перекидной мостик, забрасывали парфян дротиками.
- Противовес готов? - заорал Гефестай через плечо.
- Готов! - откликнулся Ширак, лихорадочно разматывая толстый канат, свитый из кожаных ремней и перекинутый через мощный блок.
- Искандер, гарпаг!
Эллин сноровисто подтащил к баллисте длинный брус, до половины окованный железом, с расходящимися крючьями на одном из торцов. С другого конца торчало кольцо.
- Вяжи!
Искандер кинулся к ременному канату, и Лобанов шагнул подмочь.
- Давай подержу!
- Ага!
Сергей поднял гарпаг, и Тиндарид привязал канат за кольцо.
- Заряжай!
Искандер с Лобановым уложили когтистый брус в желоб баллисты, разом принялись тягать рычаги, скручивая ворохи воловьих кишок, служивших упругим элементом.
- Левый недокручен! Надо по шестьдесят оборотов в каждую сторону! Еще давай!
- Хватит! Целься!
Искандер закрутил бронзовый винт углового наклона.
- Вот так ладно будет!
Лобанов выпрямился и глянул вокруг. Тысячи людей, собравшись по разные стороны стены, готовились друг друга умертвить - сотни стрел летели в обе стороны, ядра вонзались в стены, выбивая фонтаны пыли и крошева. Тюки пакли кончились, но уже два-три очага возгорания пламенели на окраине Антиохии. Жители бегали, таская песок и мокрые кошмы, закидывали, захлопывали огонь.
Лязг, свист, вой, крик, стук, визг, гул стояли над местом битвы, озвучивая величайшее из бедствий - войну.
- Пора! - решил Гефестай, вздрагивая от возбуждения, и махнул рукой: - Толкай!
Искандер дернул за рычаг, баллиста издала короткий грохот, и гарпаг улетел к гелеполе, пробивая стену на высоте четвертого яруса.
- Отпускать? - завопил Ширак.
- Отпускай!
- Ложись!
Сак двинул здоровенной киянкой по рычагу на блоке противовеса и упал, прикрывая голову. Ременной канат мгновенно натянулся, а заскрипевший и застонавший блок стал бешено вращаться. Запахло дымком и жженым деревом.
Лобанов подполз к амбразуре и выглянул, как из ложи, на сцену театра военных действий. Гарпаг, пробивший стенку гелеполы, раскрылся внутри, как якорь, а кожаный трос подрагивал и гудел. Видать, какая-нибудь каменюка в несколько тонн весом тянула его через блок.
- Пошла! - заорал Гефестай. - Слава Митре, пошла!
Гелепола, треща и стреляя лопающимися брусьями, стала крениться в сторону бастиона. Когорта, толкавшая ее, заметалась, пытаясь удержать падение громады, но тщетно.
С глухим ударом противовес ляпнулся на землю, ременной канат провис, но участь осадной башни была уже решена - медленно, с нарастающей скоростью гелепола рухнула.
Ужасающий треск и гром покрыли все шумы битвы, сотряслась земля, коробчатая гелепола сложилась, ломаясь и плющась. Легионеры сыпались из нее, как зерно из худого мешка, и тут же попадали под обстрел парфянских лучников.
- Огоньку им! - захохотал Гефестай. - Пущай погреются!
Укрепив горшок с нефтью в праще онагра, он подпалил ветошь на крышке сосуда и сам ударил по спусковому рычагу. Онагр подпрыгнул, как лягающийся осел. Зажигательный снаряд ударился о гелеполу, огненным ручейком проливаясь в разрыв по углу. Вопли и крики римлян подтвердили точность попадания.
- Наш вам горячий привет! - проорал сын Ярная, явно дурачась. - Видали, как я ее?! Хлоп - и готово! Плавали - знаем!
- Ну, не один ты поучаствовал, - резонно заметил Эдик. - Мы тоже проявили массовый героизм…
- Молчи, презренный!
Загнусавили букцины, играя отступление. Поредевшие когорты стали отходить, сохраняя строй.
- Красиво идут! - ухмыльнулся Лобанов.
- Ага! - радостно подтвердил Гефестай.
- Один - ноль! - воскликнул Эдик. - В нашу пользу!
4
Мир-Арзал тупо ходил по кругу, наваливаясь на толстый рычаг-рукоятку, и вращал жернов.
Тяжелый каменный круг туго проворачивался, перемалывая зерно, но мука сыпалась где-то наверху, за толстым настилом из досок, а в душное подполье к Джуманиязову только пыль попадала через щели в полу.
За месяцы рабства Мир-Арзал зарос бородой, одежда его изорвалась в клочья, и лишь дурацкий кожаный передник прятал тощие чресла. Только от кого? От мельника Пакора сына Фрахата из Мехридаткерта? Так вся роскошь общения с Пакором начинается с лупки и кончается лупкой. Мельник с раннего утра угощает раба-мукомола камчой и хлещет его, хлещет, пока Мир-Арзал не поднимется с сырого пола, где он почивал ночью, скорчившись и дрожа, и не встанет к рычагу.
И по кругу, по кругу, по кругу… Не размыкая глаз после жутких пяти часов полусна-полуобморока. Хрипло дыша, выкашливая муку из легких, упираясь босыми ногами в выщербленный пол. Под глухое громыхание жерновов, под скрип и дробный треск размалываемых зерен, под звяканье ржавой цепи, которой Джуманиязова приковали к мельнице.
И не дай тебе Аллах свалиться в изнеможении! Тут же по лестнице ссыпется Пакор или сынок его Артавазд и начнет отводить душу - с криком и бранью охаживать Мир-Арзала плеткой.
Отныне в жизни Мир-Арзала лишь два счастливых момента - короткий перерыв посередине восемнадцатичасового рабочего дня, когда он трясущейся рукой пихает в рот разваренные бобы из миски и вылизывает подливку, и самый конец работы, в третьем часу ночи, когда ему разрешается упасть и забыться до близкого утра…
Мир-Арзал сильно вздрогнул и проснулся, тараща глаза в полутьму. Так это ему снилось?! Это он во сне по кругу, по кругу?! Что такое?.. Дневной свет пыльными лезвиями сек подполье из щелей в полу и потолке, но тихо было наверху. Никто не бранился, не грюкал по ступеням в сандалиях, обещая «лодырю-мукомолу всю спину исполосовать!».
Мир-Арзал сел и потряс кудлатой головой. С волос посыпалась мука.
Поднявшись на затекших ногах, он пошатнулся и вцепился в дверную решетку из кривоватых, но очень прочных стволиков саксаула.
- Э-гей! - крикнул он. - Пакор! Артавазд!
А в ответ - тишина… Нет, вот чьи-то шаги! Артавазд?! Мир-Арзал кинулся к рычагу и уперся в него руками и грудью. Жернов пошел легко, зерна не мешали вращению. Да что случилось?!
- Эй! - послышался дребезжащий голос. - Что шумишь, аншахрик?
Мир-Арзал обернулся и увидел Сурхана, человека безобидного, приносившего ему бобы, а по великим праздникам не жалевшего подливки.
- А где все? - спросил Мир-Арзал на ломаном латинском. - Не пойму… Тихо везде. Что случилось?
Сурхан закряхтел и покачал головой.
- Война… - вздохнул он. - Римляне подступили к городу. Хозяина нашего убило - пробило насквозь дротиком из баллисты и пришпилило к старой чинаре…
- Так ему и надо! - вырвалось у Мир-Арзала.
Не думая, он брякнулся на опухшие колени и даже не почувствовал боли.
- Отпусти меня, старик! Не помирать же мне в этой норе?!
- Ты же дэв! - усмехнулся Сурхан. - Чего ж ты не порвал цепи и не снес решетку?
- Да какой из меня дэв… Выпусти!
Сурхан подумал-подумал и рукой махнул. Сходил наверх и вернулся с молотом и клином. Отперев решетку, он склонился над цепью и вставил клин в окову.
- Бей! - приказал он.
Мир-Арзал подхватил молот, размахнулся и ударил по клину. С третьего удара болт лопнул, и Мир-Арзал освободил ногу. А на счет «четыре» он размозжил голову Сурхану, запамятавшему, что дэвов жалеть не стоит.
Наверху Мир-Арзалу пришлось туго - дневной свет резал глаза. Первым делом Джуманиязов, давясь и жмурясь, пожрал черствые лепешки, запивая их теплым вином, оставшимся в кувшине с вечера. Подкрепившись, он быстренько омыл лицо, примерил хозяйские шаровары и какую-то дурацкую длинную рубаху без рукавов - Пакор называл ее туникой.
И только потом отправился вызволять товарищей. Сперва вывел из норы под мельницей Даврона, потом они вдвоем вызволили остальных подельников, прикованных к храмовому колодцу.
- Аллах акбар! - щерил зубы Исмат. - Уа Мир-Арзал расуль Аллах!
- Не богохульствуй! - пробурчал Тураб, расчесывая худые телеса, искусанные насекомыми.
- А нету, выходит, Аллаха! - захихикал Исмат. - И Мухаммед не родился еще!
Шавкат, охая и шепотом бранясь на русском, растирал мозоль на шее, натертую кованым ошейником.
- Неужели все кончилось? - простонал он.
- Все только начинается, братцы-мусульманцы! - ухмыльнулся Мир-Арзал.
- Опять грабить? - упавшим голосом спросил Шавкат.
- Я ж тебе когда еще говорил: без автоматов мы пустое место! Грабить… Прежде чем грабить, ты пойди да выучись мечом махать! Придется нам по новой служить…
- Весь вопрос, - подал голос Даврон, - кому именно? И за что?
- Вопрос в тему! - кивнул Мир-Арзал. - С хозяевами мы точно не уговоримся, но пожаловали гости…
- …Мы им помогаем… - подхватил Даврон мысль вожака.
- …И Рум отсчитывает нам полновесными золотыми! - закончил Мир-Арзал. - Прикинь?!
- Помогаем… - буркнул Тураб. - Это как? Выполним интернациональный долг?
- Ворота откроем! - рубанул Даврон.
- Да ну-у… - протянул Исмат. - Там столько стражи…
- Исма-ат! - ласково сказал Мир-Арзал. - За легкий труд золотом не платят! Все пожрали? Спим до вечера! Из дома не выходить!
Обыскав весь особняк, Мир-Арзал нашел то, что искал, - целый моток прочной веревки, крученной из конского волоса. Намотав ее на тело поверх туники, Мир-Арзал накинул сверху плащ-химатий.
- А не порвется? - боязливо спросил Шавкат.
Даврон презрительно фыркнул.
- Пойду один, - успокоил Шавката Мир-Арзал, - я получше вас шпрехаю на ихней латыни!
Из дома Артавазда экс-дэвы, а ныне беглые рабы не выходили на улицу до сумерек, пока их глаза не перестал резать свет, от которого «дэвы» отвыкли в подполах. А только закатилось солнце, малюя запад в красный и лиловый, Мир-Арзал со всей гоп-компанией покинул проклятый дом, еле подавив в себе желание поджечь его. Нельзя! Незачем привлекать внимание. Но он вернется сюда, когда отопрет римлянам ворота! И тогда он припомнит - всем им!
Растягивая губы в улыбке, Мир-Арзал выбрался за стены квартала и пошагал, пробираясь кривыми улочками к куртине между Южным и Западным бастионами. Даврон бесшумно крался следом, за ним, сбившись в кучку, плелись Тураб, Исмат и Шавкат.
Высмотрев всход на стену, Мир-Арзал сделал знак Даврону, притаился за толстым кривым карагачем и дождался полной темноты.
Римляне не штурмовали город при лунном свете, но парфяне, опасаясь тайных вылазок неприятеля, обходили стены дозором, посвечивая факелами вниз, - не подкрадывается ли коварный враг?
- Сейчас… - проговорил Даврон. - Пусть до той башни дойдут…
Мир-Арзал еле дождался, когда воины с факелами скроются за парапетом западного бастиона, и кинулся на стену по крутым ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Лобанов схватил меч и кинулся за кушаном. Тот скатился на средний ярус и узким сводчатым коридором выбрался на стену. Пара римлян уже топталась на ней, рубясь с визжащими от ярости саками.
Гефестай выглянул за зубец, погрозил ворогу и оглянулся, растягивая рот в крике:
- Бревно где?!
- Несем!
Искандер с Эдиком доперли обрубок ствола не понять какой породы. Над краем стены как раз показалась ощеренная морда римлянина, облепленная нащечниками шлема.
- Раз… Два… - пропыхтел Эдик.
Парочка размахнулась и влепила колодой по наглой римской морде.
- Роняй!
Обрубок ухнул вниз, спуская воющих легионеров по лестнице.
- Багор где?! - надсаживался Гефестай. - Багор!
Ширак принесся с длинным багром. Вдвоем с кушаном они уперли сие орудие в верхнюю перекладину штурмовой лестницы, поднатужились и отбросили ее.
- Есть!
Но еще три лестницы с крюками вздрагивали над краем стены.
- Стрелки где?! Сюда, быстро!
Фарнак скатился по ступеням с бастиона, размахивая коротким скрамасаксом. За ним ссыпались десятки сыновей степи - в одних кожаных штанах и чувяках, на головах клобуки с нашитыми на них пластинами из лошадиных копыт. Разбежавшись по стене, саки натягивали луки и слали во врага свои трехгранные стрелы - так быстро, что глаз замечал лишь маховое движение рук, выхватывавших боеприпас из колчанов. Тетивы гудели как целый оркестр ненастроенных арф. Реквием исполняли…
Фарнак, прыгая чертом, накинул аркан на одну из лестниц и потянул ее в сторону. Пошла, родимая! Гефестай с Шираком помогли ее скинуть, применив багор. Готово!
- Бегут! - прокричал Искандер. - Бегут!
Римляне поспешно отступали, унося раненых. Товарищи прикрывали их щитами, отлавливая тюкающие стрелы.
- Отходим! - скомандовал Гефестай. - Быстро!
Лобанов, так и не поучаствовав в отбитии атаки, развернулся кругом, недоумевая, чего так спешит Гефестай. Через секунду он понял. Вновь заработали хайробаллисты, подметая ядрами стену, веерами вскидывая глину и отбивая тех из защитников крепости, коим не повезло. В шаге от Сергея ударил круглый камень, вколачиваясь в сырец. Глиняное крошево взметнулось вверх, как от взрыва хорошего фугаса.
Вслепую, ничего не разбирая в непроглядной пыли, Лобанов нырнул в ход и выбрался наверх. Гефестай топотал сзади, во всю глотку перебирая ненормативные лексемы.
Эдик, плюясь и кашляя, протирая глаза, глянул за зубцы и прокричал:
- Гефестай! Гелепола у самой стены! Давай валить!
Сын Ярная подскочил к нему. Осадная башня медленно накатывалась на засыпанный ров. Римляне на ее верхней площадке, прячась за поднятый перекидной мостик, забрасывали парфян дротиками.
- Противовес готов? - заорал Гефестай через плечо.
- Готов! - откликнулся Ширак, лихорадочно разматывая толстый канат, свитый из кожаных ремней и перекинутый через мощный блок.
- Искандер, гарпаг!
Эллин сноровисто подтащил к баллисте длинный брус, до половины окованный железом, с расходящимися крючьями на одном из торцов. С другого конца торчало кольцо.
- Вяжи!
Искандер кинулся к ременному канату, и Лобанов шагнул подмочь.
- Давай подержу!
- Ага!
Сергей поднял гарпаг, и Тиндарид привязал канат за кольцо.
- Заряжай!
Искандер с Лобановым уложили когтистый брус в желоб баллисты, разом принялись тягать рычаги, скручивая ворохи воловьих кишок, служивших упругим элементом.
- Левый недокручен! Надо по шестьдесят оборотов в каждую сторону! Еще давай!
- Хватит! Целься!
Искандер закрутил бронзовый винт углового наклона.
- Вот так ладно будет!
Лобанов выпрямился и глянул вокруг. Тысячи людей, собравшись по разные стороны стены, готовились друг друга умертвить - сотни стрел летели в обе стороны, ядра вонзались в стены, выбивая фонтаны пыли и крошева. Тюки пакли кончились, но уже два-три очага возгорания пламенели на окраине Антиохии. Жители бегали, таская песок и мокрые кошмы, закидывали, захлопывали огонь.
Лязг, свист, вой, крик, стук, визг, гул стояли над местом битвы, озвучивая величайшее из бедствий - войну.
- Пора! - решил Гефестай, вздрагивая от возбуждения, и махнул рукой: - Толкай!
Искандер дернул за рычаг, баллиста издала короткий грохот, и гарпаг улетел к гелеполе, пробивая стену на высоте четвертого яруса.
- Отпускать? - завопил Ширак.
- Отпускай!
- Ложись!
Сак двинул здоровенной киянкой по рычагу на блоке противовеса и упал, прикрывая голову. Ременной канат мгновенно натянулся, а заскрипевший и застонавший блок стал бешено вращаться. Запахло дымком и жженым деревом.
Лобанов подполз к амбразуре и выглянул, как из ложи, на сцену театра военных действий. Гарпаг, пробивший стенку гелеполы, раскрылся внутри, как якорь, а кожаный трос подрагивал и гудел. Видать, какая-нибудь каменюка в несколько тонн весом тянула его через блок.
- Пошла! - заорал Гефестай. - Слава Митре, пошла!
Гелепола, треща и стреляя лопающимися брусьями, стала крениться в сторону бастиона. Когорта, толкавшая ее, заметалась, пытаясь удержать падение громады, но тщетно.
С глухим ударом противовес ляпнулся на землю, ременной канат провис, но участь осадной башни была уже решена - медленно, с нарастающей скоростью гелепола рухнула.
Ужасающий треск и гром покрыли все шумы битвы, сотряслась земля, коробчатая гелепола сложилась, ломаясь и плющась. Легионеры сыпались из нее, как зерно из худого мешка, и тут же попадали под обстрел парфянских лучников.
- Огоньку им! - захохотал Гефестай. - Пущай погреются!
Укрепив горшок с нефтью в праще онагра, он подпалил ветошь на крышке сосуда и сам ударил по спусковому рычагу. Онагр подпрыгнул, как лягающийся осел. Зажигательный снаряд ударился о гелеполу, огненным ручейком проливаясь в разрыв по углу. Вопли и крики римлян подтвердили точность попадания.
- Наш вам горячий привет! - проорал сын Ярная, явно дурачась. - Видали, как я ее?! Хлоп - и готово! Плавали - знаем!
- Ну, не один ты поучаствовал, - резонно заметил Эдик. - Мы тоже проявили массовый героизм…
- Молчи, презренный!
Загнусавили букцины, играя отступление. Поредевшие когорты стали отходить, сохраняя строй.
- Красиво идут! - ухмыльнулся Лобанов.
- Ага! - радостно подтвердил Гефестай.
- Один - ноль! - воскликнул Эдик. - В нашу пользу!
4
Мир-Арзал тупо ходил по кругу, наваливаясь на толстый рычаг-рукоятку, и вращал жернов.
Тяжелый каменный круг туго проворачивался, перемалывая зерно, но мука сыпалась где-то наверху, за толстым настилом из досок, а в душное подполье к Джуманиязову только пыль попадала через щели в полу.
За месяцы рабства Мир-Арзал зарос бородой, одежда его изорвалась в клочья, и лишь дурацкий кожаный передник прятал тощие чресла. Только от кого? От мельника Пакора сына Фрахата из Мехридаткерта? Так вся роскошь общения с Пакором начинается с лупки и кончается лупкой. Мельник с раннего утра угощает раба-мукомола камчой и хлещет его, хлещет, пока Мир-Арзал не поднимется с сырого пола, где он почивал ночью, скорчившись и дрожа, и не встанет к рычагу.
И по кругу, по кругу, по кругу… Не размыкая глаз после жутких пяти часов полусна-полуобморока. Хрипло дыша, выкашливая муку из легких, упираясь босыми ногами в выщербленный пол. Под глухое громыхание жерновов, под скрип и дробный треск размалываемых зерен, под звяканье ржавой цепи, которой Джуманиязова приковали к мельнице.
И не дай тебе Аллах свалиться в изнеможении! Тут же по лестнице ссыпется Пакор или сынок его Артавазд и начнет отводить душу - с криком и бранью охаживать Мир-Арзала плеткой.
Отныне в жизни Мир-Арзала лишь два счастливых момента - короткий перерыв посередине восемнадцатичасового рабочего дня, когда он трясущейся рукой пихает в рот разваренные бобы из миски и вылизывает подливку, и самый конец работы, в третьем часу ночи, когда ему разрешается упасть и забыться до близкого утра…
Мир-Арзал сильно вздрогнул и проснулся, тараща глаза в полутьму. Так это ему снилось?! Это он во сне по кругу, по кругу?! Что такое?.. Дневной свет пыльными лезвиями сек подполье из щелей в полу и потолке, но тихо было наверху. Никто не бранился, не грюкал по ступеням в сандалиях, обещая «лодырю-мукомолу всю спину исполосовать!».
Мир-Арзал сел и потряс кудлатой головой. С волос посыпалась мука.
Поднявшись на затекших ногах, он пошатнулся и вцепился в дверную решетку из кривоватых, но очень прочных стволиков саксаула.
- Э-гей! - крикнул он. - Пакор! Артавазд!
А в ответ - тишина… Нет, вот чьи-то шаги! Артавазд?! Мир-Арзал кинулся к рычагу и уперся в него руками и грудью. Жернов пошел легко, зерна не мешали вращению. Да что случилось?!
- Эй! - послышался дребезжащий голос. - Что шумишь, аншахрик?
Мир-Арзал обернулся и увидел Сурхана, человека безобидного, приносившего ему бобы, а по великим праздникам не жалевшего подливки.
- А где все? - спросил Мир-Арзал на ломаном латинском. - Не пойму… Тихо везде. Что случилось?
Сурхан закряхтел и покачал головой.
- Война… - вздохнул он. - Римляне подступили к городу. Хозяина нашего убило - пробило насквозь дротиком из баллисты и пришпилило к старой чинаре…
- Так ему и надо! - вырвалось у Мир-Арзала.
Не думая, он брякнулся на опухшие колени и даже не почувствовал боли.
- Отпусти меня, старик! Не помирать же мне в этой норе?!
- Ты же дэв! - усмехнулся Сурхан. - Чего ж ты не порвал цепи и не снес решетку?
- Да какой из меня дэв… Выпусти!
Сурхан подумал-подумал и рукой махнул. Сходил наверх и вернулся с молотом и клином. Отперев решетку, он склонился над цепью и вставил клин в окову.
- Бей! - приказал он.
Мир-Арзал подхватил молот, размахнулся и ударил по клину. С третьего удара болт лопнул, и Мир-Арзал освободил ногу. А на счет «четыре» он размозжил голову Сурхану, запамятавшему, что дэвов жалеть не стоит.
Наверху Мир-Арзалу пришлось туго - дневной свет резал глаза. Первым делом Джуманиязов, давясь и жмурясь, пожрал черствые лепешки, запивая их теплым вином, оставшимся в кувшине с вечера. Подкрепившись, он быстренько омыл лицо, примерил хозяйские шаровары и какую-то дурацкую длинную рубаху без рукавов - Пакор называл ее туникой.
И только потом отправился вызволять товарищей. Сперва вывел из норы под мельницей Даврона, потом они вдвоем вызволили остальных подельников, прикованных к храмовому колодцу.
- Аллах акбар! - щерил зубы Исмат. - Уа Мир-Арзал расуль Аллах!
- Не богохульствуй! - пробурчал Тураб, расчесывая худые телеса, искусанные насекомыми.
- А нету, выходит, Аллаха! - захихикал Исмат. - И Мухаммед не родился еще!
Шавкат, охая и шепотом бранясь на русском, растирал мозоль на шее, натертую кованым ошейником.
- Неужели все кончилось? - простонал он.
- Все только начинается, братцы-мусульманцы! - ухмыльнулся Мир-Арзал.
- Опять грабить? - упавшим голосом спросил Шавкат.
- Я ж тебе когда еще говорил: без автоматов мы пустое место! Грабить… Прежде чем грабить, ты пойди да выучись мечом махать! Придется нам по новой служить…
- Весь вопрос, - подал голос Даврон, - кому именно? И за что?
- Вопрос в тему! - кивнул Мир-Арзал. - С хозяевами мы точно не уговоримся, но пожаловали гости…
- …Мы им помогаем… - подхватил Даврон мысль вожака.
- …И Рум отсчитывает нам полновесными золотыми! - закончил Мир-Арзал. - Прикинь?!
- Помогаем… - буркнул Тураб. - Это как? Выполним интернациональный долг?
- Ворота откроем! - рубанул Даврон.
- Да ну-у… - протянул Исмат. - Там столько стражи…
- Исма-ат! - ласково сказал Мир-Арзал. - За легкий труд золотом не платят! Все пожрали? Спим до вечера! Из дома не выходить!
Обыскав весь особняк, Мир-Арзал нашел то, что искал, - целый моток прочной веревки, крученной из конского волоса. Намотав ее на тело поверх туники, Мир-Арзал накинул сверху плащ-химатий.
- А не порвется? - боязливо спросил Шавкат.
Даврон презрительно фыркнул.
- Пойду один, - успокоил Шавката Мир-Арзал, - я получше вас шпрехаю на ихней латыни!
Из дома Артавазда экс-дэвы, а ныне беглые рабы не выходили на улицу до сумерек, пока их глаза не перестал резать свет, от которого «дэвы» отвыкли в подполах. А только закатилось солнце, малюя запад в красный и лиловый, Мир-Арзал со всей гоп-компанией покинул проклятый дом, еле подавив в себе желание поджечь его. Нельзя! Незачем привлекать внимание. Но он вернется сюда, когда отопрет римлянам ворота! И тогда он припомнит - всем им!
Растягивая губы в улыбке, Мир-Арзал выбрался за стены квартала и пошагал, пробираясь кривыми улочками к куртине между Южным и Западным бастионами. Даврон бесшумно крался следом, за ним, сбившись в кучку, плелись Тураб, Исмат и Шавкат.
Высмотрев всход на стену, Мир-Арзал сделал знак Даврону, притаился за толстым кривым карагачем и дождался полной темноты.
Римляне не штурмовали город при лунном свете, но парфяне, опасаясь тайных вылазок неприятеля, обходили стены дозором, посвечивая факелами вниз, - не подкрадывается ли коварный враг?
- Сейчас… - проговорил Даврон. - Пусть до той башни дойдут…
Мир-Арзал еле дождался, когда воины с факелами скроются за парапетом западного бастиона, и кинулся на стену по крутым ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48