Уисс вперил испытующий взгляд в каждого из присутствующих, и у
каждого душа ушла в пятки. Лишь депутат Пульп встретил его взгляд в упор
и, не дрогнув своим мраморным ликом, заметил:
- Я восхищаюсь мудростью и решимостью Защитника. Я безоговорочно
поддерживаю его предложение и в доказательство этого готов лично
возглавить охоту на бывшего Возвышенного Кинца во Дерриваля и его
сообщницу. Ради этого я пойду на все возможное и невозможное.
- Отлично. Именно это мне и хотелось услышать. Что ты намерен
предпринять, собрат?
- Мы располагаем именами предателей, описанием старика и портретом
девушки. Нам известно, что они проникли в столицу недавно. Это
существенно. Я поставлю на ноги гвардию и жандармов. Я закажу с миниатюры
гравюру на дереве, распечатаю и расклею по всему городу. Я соберу пятерых
народогвардейцев, видевших старика, составлю с их помощью словесный
портрет, по которому художник, быть может, создаст похожий облик, и
распространю изображение точно так же. Я поручу надежным агентам прочесать
все гостиницы и пансионы - не появлялись ли там в последнее время новые
жильцы. И также, само собой разумеется, передам всю имеющуюся информацию
Нану - пусть запустит на поиски своих гнид. Буду просить Защитника, чтоб
его родные расширили общение с шерринскими домами и памятниками. Это,
понятно, лишь для начала. Если перечисленные меры не дадут быстрых
результатов, подумаем о других путях. Положитесь на меня, я испробую все
имеющиеся возможности.
Тут Уисс, впервые с начала разговора, поднялся с кресла.
- Ум, напористость, проницательность, решимость, расторопность,
преданность. От истинных патриотов ничего другого я и не ожидаю. -
Бесцветные глаза Защитника увлажнились, он воздел руку. - Собрат Пульп,
приветствую тебя от всего сердца. Ты - мое второе "я".
- Защитник! - депутат с чувством пожал протянутую руку, и тень
румянца впервые легла на мраморную белизну его щек.
Остальные тревожно переглянулись.
- Так ступай и будь моим охотничьим псом! - повелел Уисс. - Уверен,
ты преуспеешь. А вы берите пример с нашего безупречного патриота.
Правда, Защитник не уточнил, в чем именно надлежит брать пример.
Уисс Валёр еще раз пожал руку своему главному приспешнику.
- Задача перед вами поставлена, - объявил он присутствующим. - Теперь
за дело. Отныне вы поступаете в распоряжение депутата Пульпа. Учитесь у
него, как надо работать.
Злобные взгляды впились в великовозрастного мраморного купидона, но
Пульп не обратил на это внимания. Его голубые глаза, холодные и блестящие
как лед на солнце, были пусты: он ушел в себя.
- Ступайте, - приказал Уисс, и депутаты-марионетки, послушные воле
своего хозяина, гуськом потянулись из кабинета. - Отец, останься.
Хорл неохотно остановился.
- Ты изучал чародейство и должен знать многих вонарских мастеров по
этой части. Тебе знакомо имя Кинца во Дерриваля?
- Мне приходилось слышать о нем, - признался Хорл.
- Ага, я не ошибся - я прочел это в твоих глазах. Я вижу тебя
насквозь, отец. Что ты можешь рассказать о предателе Дерривале?
- Очень мало. Я слышал, он великий гений и великий отшельник по
сравнению с другими адептами нашего тайного знания.
- И только-то? Если ты знаешь что-то еще, будь уверен - я все из тебя
вытяну. Отец, ты не сможешь ничего утаить от меня.
- Мне нечего утаивать.
- Что ж, возможно, и так. Будущее покажет. Представь себе, я ничего
не упускаю Почти ничего. - Уисс резко оттолкнулся от бюро и принялся
расхаживать по кабинету. - У меня прекрасное зрение, я вижу все - и вижу
ясно. Далеко не все понимают, что от моего взгляда невозможно укрыться. Те
же, кто недооценивает мою проницательность, порой совершают глупую ошибку
и начинают строить козни. Но никаким заговорщикам не обмануть бдительности
такого, как я. Ведь я почти не нуждаюсь в сне, как ты знаешь, я могу
бодрствовать по многу ночей подряд, что нередко и делаю. Это дает мне
дополнительное время, продлевает сознательное существование. Я дорожу
этими украденными у забытья часами, стараюсь распорядиться ими наилучшим
образом и поэтому, конечно, вижу гораздо больше, чем все думают.
Хорл со страхом глядел на сына.
- Например, тебе могло показаться, будто я не заметил, с каким
удовольствием ты воспринял известие о бегстве моего брата Улуара. - Уисс
резко обернулся, и Хорл вздрогнул. - Ты ведь обрадовался, верно, отец?
Обрадовался?
- Не отрицаю, - тихо промолвил Хорл.
- Ты хотя бы не лицемеришь, и на том спасибо. Что ж, радуйся, пока
есть время, ибо я непременно верну брата. У меня все еще остаетесь ты,
Евларк и Флозина. Объединив усилия, вы обнаружите, где скрывается Улуар.
Даю вам на это двое суток.
- У Улуара вполне достанет могущества, чтобы оградить себя от
наблюдения. Не думаю, что мы способны его найти.
- А если б могли, так не захотели, да? Я вижу тебя насквозь, отец.
Знаю, ты уповаешь на то, что Евларку и Флозине тоже удастся меня обмануть.
И ты, конечно, был бы рад, если бы они совместно выступили против меня. Ты
и сам бы охотно к ним присоединился, откройся перед тобой такая
возможность. Разве не этого ты желаешь?
- Я желаю, чтобы они спаслись.
- Они, но не я! Мою отрубленную голову могут насадить на пику и
носить по улицам, а ты и бровью не поведешь. Или нет? Ну, так не надейся
на это. Я сумею себя защитить, я неуязвим. Брат и сестра знают, чем грозит
им предательство, и никогда на него не пойдут. Что до Улуара и его
спасителя из бывших Возвышенных, то их доставят сюда через несколько
часов, и впредь этот Кинц во Дерриваль поставит свои таланты на службу
святому делу патриотов. Я поговорю с ним и перетяну на свою сторону. Вижу,
ты не веришь, что мне это удастся, но ты ошибаешься - я способен убедить
кого угодно и в чем угодно. Кинц во Дерриваль станет моим сторонником и
разоблачит всех изменников в моем окружении. И когда предателей уничтожат
и суд над Нирьеном завершится вынесением надлежащего приговора, мы подавим
мятежи в провинциях, ликвидируем угрозу вторжения из Стрелла, а
иностранные державы признают Республику-Протекторат, - когда все эти
вопросы будут раз и навсегда решены, вот тогда мы сможем позволить себе
отказаться от террора и приступить к построению в Вонаре образцового
государства. У больного тела надлежит отсечь пораженные гангреной
конечности и выжечь заразу каленым железом; тогда останется всего лишь
помочь ему залечить раны и полностью восстановиться.
- Останется? Но что останется? - пробормотал Хорл. - Да ничего не
останется.
- Не вечно же нам купаться в морях крови, - продолжал
разглагольствовать Уисс. Слова лились из него безудержным потоком, словно
прорвало плотину. - Недолго ждать, когда Вонар очистится, очистится
полностью, смыв с себя последние пятна позора, и тогда он превратится в
прекрасное, идеальное, мирное и правовое государство. За это стоит
заплатить любую цену. Что? Разве не так? Нечего пялиться на меня, как коза
на бикен. Боишься возразить? А может, крыть нечем? Давай, выкладывай
честно, что ты об этом думаешь.
- Я думаю, тебе не мешало бы отоспаться.
- Ты что, шутки изволишь шутить? - К бледным щекам Уисса прилила
кровь. - Или хочешь вывести меня из себя? Берегись, даже мое терпение
небезгранично. Ступай прочь, отец. И зачем только я пытался с тобою
поговорить? Знал же, что это бессмысленно, что даром трачу время!
Убирайся! Ты ждешь не дождешься, чтобы я тебя отпустил, я это знаю. Так
убирайся! Слышишь? Пошел вон! Вон!
Уисс не говорил - визжал. Глаза у него вылезли из орбит, жилы на шее
и на висках грозили лопнуть от напряжения.
Хорл с облегчением ретировался. Выскочив в коридор, он, однако,
остановился и прислушался. По ту сторону двери Защитник Республики вновь
принялся лихорадочно мерить шагами свой кабинет. Он уже не ходил, а
метался. Хорл Валёр задержался, навострив уши, однако его сын по-прежнему
не находил покоя, и шаги отдавались по половицам раскатистой дробью.
Минуты уходили одна за другой, а дробь шагов все не смолкала. Все не
смолкала. Не смолкала.

28
- И как вы поступили с Улуаром? - спросила Элистэ. Она сидела перед
камином в плетеном кресле у дядюшки Кинца. Начинало смеркаться. Окна были
зашторены, горели свечи. Над головой, скрипя половицами, расхаживал
верхний жилец. За стеной кто-то пел, неимоверно фальшивя. В углу тихо
гудела и мурлыкала Глориэль. Нормальные шумы нормальной жизни.
- Отвел бедного паренька к Северным воротам, снабдил деньгами, чтобы
тот смог добраться до Ворва, а уж там он, конечно, сумеет схорониться.
Проследил, как он прошел под воротами, и вернулся сюда - отдохнуть и
побыть в одиночестве. Я так устал, дорогая моя.
- Еще бы! Но, дядюшка, как вам удалось вывести его под Буметтой?
- Ну, тут мастер Улуар не нуждался в моей помощи, это было проще
простого. Ему вполне хватило собственных сил запутать Буметту. Позволю
заметить, что Буметта не очень умна. Куда ей до моей Глориэли. Правда,
голубушка?
Чувствительница самодовольно пискнула из своего угла.
- Буметта руководствуется самыми благими намерениями, но ее кругозор
весьма ограничен. Обмануть ее проще простого.
- Хм-м. Вам, быть может, и просто. Но, дядюшка Кинц, правильно ли вы
сделали, отослав Улуара Валёра? Раз уж у него есть дар, не мог бы он
посодействовать вам в освобождении остальных - своих собственных родичей и
Шорви Нирьена?
- В принципе - да, но на самом деле все не так просто. Несчастного
Улуара предали, запугали, избили и подчинили, да так, что новых испытаний,
мне думается, он просто не вынесет. Увы, он сломлен. Будем надеяться, что
со временем нанесенные его душе раны залечатся, но пока не стоит
рассчитывать ни на его чародейные силы, ни на действенную помощь. Пусть
лучше вернется на родину, отдохнет и придет в себя. Что до вызволения
Шорви Нирьена - боюсь, это мне не по силам.
- Вам, дядюшка?
- Да, мне. Видишь ли, дорогая моя, мастер Шорви Нирьен, бедная его
душа, заключен в "Гробницу", а ее гробовое молчание даже я не сумел
одолеть, как ни старался.
- Гробовое молчание? Вы хотите сказать, что пытались общаться с самой
"Гробницей"?
- Много раз. Но она не отвечает. Нет, она пробудилась, тут я уверен;
она меня слышит, но говорить не желает - а быть может, просто неспособна.
Судя по всему, она утратила дар общения или забыла о нем. Я исключаю, что
так задумал ее строитель, и потому прихожу к единственному возможному
выводу - "Гробница" сошла с ума.
- Сошла с ума?!
- Иначе не объяснишь. Бешенство, ужас, злоба и отчаяние
многочисленных заключенных поглотили ее сознание. Она не в состоянии ни
общаться, ни понимать, ни внятно высказаться. Чудовищная несправедливость!
Молчание обрекло ее на одиночество, ее, великую гранитную твердыню; не дай
Провидение такую участь ни единой Бездумной. Несчастная, несчастная
"Гробница". Когда-нибудь, возможно, она обретет язык, но сейчас одинока,
нема и безумна.
- Значит, о заключенных - нирьенистах и всех прочих - вам ничего не
удалось разузнать?
- Почти ничего. Мастерица Флозина Валёр содержится в "Гробнице".
Нирьен и его друзья находятся там же, это я установил. А сверх того мне
ничего неизвестно.
- Так что теперь делать, дядюшка?
- Дитя мое, у меня нет ответа. Давай-ка займемся тем, что имеет к нам
самое прямое отношение. Скажем - ты делала упражнения, какие я предписал?
- Почти все, дядюшка. По мере сил. - Элистэ виновато потупилась и
добавила: - Но я не вижу в них никакого смысла. У меня ничего не
получается, как есть ничего.
- Проверим. Следи, дитя мое. - Кинц опустил голову и принялся
бормотать себе под нос. Через две-три секунды в комнате появилось много
бабочек размером с десертную тарелку - дивные создания с прозрачными
разноцветными крылышками.
- Ой, как красиво! - всплеснула руками Элистэ.
- Это не все. Прислушайся.
Бабочки запели, и нежный их хор скорее напоминал соловьиные трели,
нежели звуки, издаваемые насекомыми. Элистэ с удивлением уставилась на
ближайшую бабочку и между прозрачными радужными крылышками насекомого
обнаружила крохотную головку с клювом, дрожащее горлышко, округлую грудку
и пернатый хвост миниатюрной птички. Она вытянула палец - тотчас же
бабочка-птица подлетела и уселась на него, не переставая петь.
- Ой, дядюшка Кинц, - зачарованно выдохнула Элистэ, - это самое
прелестное из ваших созданий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125