Это было бы в его стиле: пригласить нас на встречу и напасть посреди дороги.
- Не знаю, - ответил Эрба. Немного помолчав, он добавил: - Но мне не дает покоя другое - вчерашнее исчезновение парня Доминика. Люди, убившие его, сожгли «феррари», на котором сами же ездили. Это не похоже на почерк Пандоры.
- Ты сомневаешься в том, что Доминика и пятерых его человек застрелили люди Пандоры?
- В этом - нет. Но вот сожженный «феррари»?..
- У машины был туринский номер, - сказал Борзо. - У Пандоры в Турине родственник. Тебе нужны какие-то дополнительные доказательства?
- Нет. Но все-таки это странно, - повторил Эрба.
В этот момент за стеной церкви раздались торопливые человеческие шаги. Вскоре в проеме дверей показался один из телохранителей Эрбы. Остановившись в дверях, он доложил:
- Только что передали по рации: по шоссе едет Пандора. У него двенадцать машин.
Франческо Борзо посмотрел на притихшего помощника и сказал:
- Ну, вот и ответ на твой вопрос, Армандо. - Он взглянул на часы. - Сейчас только без двух минут десять. Рановато он едет, если предположить, что встречу он назначил с благими намерениями. Как думаешь?
Эрба нахмурился и вместо ответа едва заметно кивнул…
Без пяти десять Кавио Гольди остановил машину на тихой улочке, по обеим сторонам которой высились серые трехэтажные дома. На стене одного из них черной краской было выведено: «Виа Роза». На асфальте дороги - в трех метрах от того места, где остановилась «ланча», - мелом был начерчен большой крест - здесь четыре часа назад нашли машину Тревора Адамса.
- Здесь вы вчера сбили того парня? - спросил комиссар.
Джей едва заметно кивнула.
- Давайте выйдем, - предложил Гольди, открывая дверь.
Неожиданно для него женщина судорожно вздохнула, и тело ее сотрясла крупная дрожь.
- Я не вылезу из машины, - процедила она, стиснув пальцы и глядя прямо перед собой. Гольди придержал открытую дверь.
- Не глупите, Джей. Вы ведь не думаете, что этот парень появится здесь? Ну же…
Он дотронулся до ее плеча. Неожиданно Джей Адамс вздрогнула, словно плеча ее коснулась не рука человека, а оголенный провод высокого напряжения. Она резко повернулась к комиссару и выдохнула:
- Вы ничего не понимаете!.. Он обещал прийти к нам и убить нас обоих! Тревора он уже убил! Теперь моя очередь!
- Но он ведь не ясновидящий, Джей, - мягко возразил Гольди. - Он не может знать, где вы находитесь сейчас. В этом городе восемьдесят тысяч жителей. Очень маловероятно, что он окажется здесь и сейчас.
- Вы ничего не понимаете, - повторила Джей.
Она вытащила из сумочки пачку «Бонда» и, сунув в рот сигарету, принялась искать зажигалку. Несколько секунд Гольди наблюдал за ее безуспешными попытками отыскать непонятно куда запропастившуюся зажигалку, потом нажал на встроенный под магнитофоном прикуриватель и протянул Джей маленький цилиндрик с раскаленным концом. Женщина нервно затянулась и, выпустив дым в окно, повторила в третий раз:
- Вы ничего не понимаете. Это не обычный человек. Обычный человек не мог сделать того, что сделал тот тип.
Немного помедлив, Гольди захлопнул дверь и сказал, растягивая слова:
- Я, конечно, могу представить себе ваше состояние, Джей, после всего, что случилось… Но неужели то, что произошло в этом переулке вчера утром и смерть вашего мужа так подействовали на вас, что сейчас вы боитесь выйти из машины?
Джей коротко взглянула на комиссара, потом отвернулась. Гольди понимал, что слова его звучат жестко, но не пытался говорить мягче. Он чувствовал, что Джей Адамс что-то от него скрывает, и, видя, что она на взводе, пытался вывести ее из себя, чтобы она заговорила.
- Когда человека сбивает машина, но он встает и уходит, словно ничего не случилось, - это необычно. Когда он угрожает убить сбившего его человека и осуществляет угрозу - это необычно и страшно. Но неужели одно только это напугало вас до такой степени, что теперь вы боитесь каждой тени? - Гольди пристально глядел в побледневшее лицо женщины. - Джей, скажите, что произошло в этом переулке вчера утром на самом деле…
Пепел с кончика сигареты упал вниз и осыпался на джинсы Джей Адамс. Впрочем, она этого, кажется, и не заметила. Зато Гольди заметил, как губы женщины искривились, словно она хотела сказать что-то, но не решалась. И еще он подумал, что она все-таки очень сильная женщина, - после всего, что случилось, она способна оценивать ситуацию и, в какой-то степени, держать эмоции под контролем. Девяносто девять из ста других женщин давно бы уже раскисли и выложили все до мельчайших подробностей - например, его Торна давно бы уже рыдала у него на плече, - но Джей Адамс держалась.
- Поймите, что я не смогу найти убийцу вашего мужа, если не буду знать всех деталей случившегося, - говорил Гольди, продолжая вглядываться в лицо женщины. - Джей, что поразило вас вчера утром в этом переулке?
Неожиданно Джей Адамс нажала кнопку стеклоподъемника и, когда стекло опустилось вниз, выкинула недокуренную сигарету на тротуар. На лице ее отразилась сложная игра чувств, и она резко проговорила:
- Поехали отсюда!
- Джей… - начал Гольди.
- Комиссар, я не могу разговаривать здесь! - повернувшись, Джей смерила Гольди таким взглядом, что тот почувствовал себя неуютно. - Заводите машину и поехали отсюда!
Немного помедлив, Гольди повернул ключ зажигания, и через секунду «ланча» мягко тронулась с места… Когда они отъехали от белого креста на дороге метров на сто, Джей снова нажала на кнопку стеклоподъемника и начала говорить, не глядя на Гольди:
- Вы ведь специально привезли меня в этот переулок, так, комиссар? Все эти ваши полицейские штучки. Сколько я их насмотрелась по телевизору, но никогда не думала, что, окажись я в подобной ситуации, и это сработает на мне… Но это сработало. Вы довольны?
Она взглянула на Гольди, который смотрел прямо перед собой - на дорогу - и не пытался прерывать Джей Адамс, боясь, как бы его слова не заставили ее замолчать.
- И вы правы насчет того, что вчера здесь произошло кое-что еще, кроме того, что я уже рассказала. Не знаю, поверите ли вы мне или нет, да мне это уже и не важно, - продолжала Джей. - Так вот, это имя на пленке - «Джейром», - Тревор никогда не называл меня так. Он даже не знал, что кто-то называет меня этим именем. И никто не называл, кроме одного человека… - Она помедлила. - Этим человеком был мой любовник. Только я и он знали это имя. А вчера утром парень, которого мы сбили, назвал меня «Джейром» и сказал кое-что еще, о чем никто, кроме меня и Алекса, знать не мог. Понимаете вы это?
- Алекс - имя вашего любовника? - осторожно спросил Гольди, чувствуя, что Джей Адамс рассказала не все.
- Да, но он вам ничем не поможет. - Красивые губы чувственного рта женщины скривились, когда она посмотрела на часы. - Он уже в самолете и через несколько минут улетает в Париж… А напугало меня вчера утром то, что парень прочитал мои мысли. Вы можете мне верить или не верить, комиссар, но я думала об этом целые сутки, и я уверена, что он прочитал мои мысли…
Гольди осторожно убрал ногу с педали газа, и машина начала сбавлять скорость. Спустя несколько секунд автомобиль мягко ткнулся колесом в бордюр тротуара. Гольди повернулся к замолчавшей Джей Адамс и спросил терпеливо, словно отец у маленькой дочери, рассказывающей небылицы:
- Джей, вы утверждаете, что он прочитал ваши мысли?
- С точно такой же легкостью, с какой вы читаете: в телефонном справочнике, - процедила женщина. - Вы хотели получить это, комиссар, - вы это получили. Довольны?
Джей замолчала.
На короткое время в салоне машины повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь легким урчанием мотора. Джей Адамс и Кавио Гольди не мигая смотрели друг на друга - словно в странной детской игре, проигравшим в которой считается тот, кто мигнет первым. А потом Гольди подумал: а действительно, доволен ли он? Вытягивая у Джей Адамс это признание, он был готов ко многому. Но к такому? Комиссар мысленно покачал головой: к такому он готов не был. Это уж точно…
Глава двадцатая
В начале одиннадцатого Паола де Тарцини находилась в читальном зале Терренской библиотеки - стоя возле одного из столиков с мнемопроекторами, смотрела в окно на залитую солнечными лучами площадь. Кафе-мороженое, находившееся на северной стороне пьяцца дель Пополо, сегодня было заполнено посетителями сверх обычного - причиной тому был выходной день. Паола знала, что студенты местных институтов и колледжей в субботу не учатся, поэтому не удивлялась обилию ярко одетых, вычурно причесанных молодых людей, сидящих за столиками с мороженым. Погода сегодня стояла хорошая: с юга дул теплый ветер, небо было безоблачным, а солнце приятно грело и не было похоже на июльское, сжигающее своими лучами растительность и заставляющее жизнь замереть.
Паола вздохнула, с приятным томлением подумав, что, если погода не испортится, они с Андреем после обеда могут поехать к Морте-Коллине - туда, где расположены главные пляжи Террено. Мысль об Андрее подействовала на нее, как дурман: на время она даже отрешилась от окружающего, перестав видеть пьяцца дель Пополо. Перед глазами ее возникла картина прошедшей ночи и сегодняшнего утра. За последние полтора часа она возникала у нее много раз и вызывала сладостное чувство в груди.
Проснулась она оттого, что кто-то гладил ее по лицу. Открыв глаза, Паола не сразу узнала склонившегося над собой мужчину, но вскоре воспоминания о прошедшей ночи обрушились на нее со всеми своими подробностями, и Паола поняла, что только что виденный ею сон переходит в реальность. При свете лучей утреннего солнца, проникавшего в комнату, одноместный номер гостиницы выглядел по-иному, чем ночью, - ему недоставало некой загадочности, - впрочем, время загадок ушло вместе с ночной темнотой, теперь Паоле хотелось чего-то более открытого… Они занялись любовью на кровати, рядом с которой стояли две чашки с дымящимся кофе, приготовленные Андреем. Через тридцать минут они выпили уже остывший кофе, после чего Андрей отнес Паолу в душ. В восемь утра они вышли из отеля и, сев в машину, отправились к дому де Тарцини - Паоле необходимо было переодеться, чтобы идти на работу. Пока машина ехала по узким улочкам просыпающегося города, они еще раз переговорили и условились о том, что Андрей приедет в библиотеку в начале второго… Дома Паола переоделась и села завтракать с матерью (отца дома не было - два дня назад он уехал в Аосту и вернуться должен был только в воскресенье). Несмотря на то, что вчера вечером она звонила домой и сказала, что после дня рождения подруги останется ночевать у нее, Паола поняла, что обмануть мать ей не удалось. Та весь завтрак смотрела на нее так, словно читала по лицу дочери все, что произошло этой ночью. Блеск в глазах, который невозможно было скрыть, и волчий аппетит выдавали Паолу с головой. Она все ждала, что мать начнет расспрашивать ее о «дне рождения» подруги, и готовилась отвечать, но та за весь завтрак не задала ни единого вопроса - только молча улыбалась и подкладывала ей горячую лазанью с тертым, пахнущим овечьим молоком пармезаном. Лишь когда Паола уже собиралась уходить, мать, стоя в дверях, спросила как о чем-то само собой разумеющемся: «Как хоть его зовут?» Паола вспыхнула и пробормотала, что поговорит об этом вечером, когда вернется с работы. Мать улыбнулась, но настаивать не стала. Четыре квартала, отделяющие их дом от библиотеки, Паола шла, думая об одном: мать видела ее насквозь, и никакие ухищрения не смогли бы обмануть ее и еще - она вела себя, как пятнадцатилетняя девчонка, впервые уличенная в любовном романе. Впрочем, для матери она всегда останется девочкой…
Стоя перед окном библиотеки, Паола вспоминала последние слова Андрея, сказанные им, когда он вез ее из отеля домой. Он сказал, что сразу же отправится в заброшенный монастырь, потом заглянет в несколько церквей и на кладбища Террено. Он постарается сделать все быстро, чтобы освободиться к полудню. Конечно, Паоле было бы приятней, если бы он провел это утро в библиотеке, за одним из столов, но она понимала, что Андрей не из тех людей, которые способны на такое. Еще вчера днем ей стало ясно, что он одержим работой, - это следовало из его слов о книге, которую он пишет седьмой год. Так стоит ли хмуриться на него за то, что половину этого дня он решил посвятить не ей, а своей работе? Тем более что вторая половина будет в ее распоряжении.
Вздохнув, Паола отошла от окна. Вскоре она оказалась за своим рабочим столом и равнодушно посмотрела на слепой монитор выключенного компьютера. Сегодня - впервые за последние три года - она решила ничего не делать просто потому, что ей так захотелось. Вернее, она ничего бы и не могла делать, так как мысли ее вертелись далеко от темы систематизации северо-итальянских диалектов. Сегодня она могла думать лишь об одном. Паола машинально опустила глаза вниз, пальцы ее погладили кожаный переплет рукописи, копии с которой она сняла вчера вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- Не знаю, - ответил Эрба. Немного помолчав, он добавил: - Но мне не дает покоя другое - вчерашнее исчезновение парня Доминика. Люди, убившие его, сожгли «феррари», на котором сами же ездили. Это не похоже на почерк Пандоры.
- Ты сомневаешься в том, что Доминика и пятерых его человек застрелили люди Пандоры?
- В этом - нет. Но вот сожженный «феррари»?..
- У машины был туринский номер, - сказал Борзо. - У Пандоры в Турине родственник. Тебе нужны какие-то дополнительные доказательства?
- Нет. Но все-таки это странно, - повторил Эрба.
В этот момент за стеной церкви раздались торопливые человеческие шаги. Вскоре в проеме дверей показался один из телохранителей Эрбы. Остановившись в дверях, он доложил:
- Только что передали по рации: по шоссе едет Пандора. У него двенадцать машин.
Франческо Борзо посмотрел на притихшего помощника и сказал:
- Ну, вот и ответ на твой вопрос, Армандо. - Он взглянул на часы. - Сейчас только без двух минут десять. Рановато он едет, если предположить, что встречу он назначил с благими намерениями. Как думаешь?
Эрба нахмурился и вместо ответа едва заметно кивнул…
Без пяти десять Кавио Гольди остановил машину на тихой улочке, по обеим сторонам которой высились серые трехэтажные дома. На стене одного из них черной краской было выведено: «Виа Роза». На асфальте дороги - в трех метрах от того места, где остановилась «ланча», - мелом был начерчен большой крест - здесь четыре часа назад нашли машину Тревора Адамса.
- Здесь вы вчера сбили того парня? - спросил комиссар.
Джей едва заметно кивнула.
- Давайте выйдем, - предложил Гольди, открывая дверь.
Неожиданно для него женщина судорожно вздохнула, и тело ее сотрясла крупная дрожь.
- Я не вылезу из машины, - процедила она, стиснув пальцы и глядя прямо перед собой. Гольди придержал открытую дверь.
- Не глупите, Джей. Вы ведь не думаете, что этот парень появится здесь? Ну же…
Он дотронулся до ее плеча. Неожиданно Джей Адамс вздрогнула, словно плеча ее коснулась не рука человека, а оголенный провод высокого напряжения. Она резко повернулась к комиссару и выдохнула:
- Вы ничего не понимаете!.. Он обещал прийти к нам и убить нас обоих! Тревора он уже убил! Теперь моя очередь!
- Но он ведь не ясновидящий, Джей, - мягко возразил Гольди. - Он не может знать, где вы находитесь сейчас. В этом городе восемьдесят тысяч жителей. Очень маловероятно, что он окажется здесь и сейчас.
- Вы ничего не понимаете, - повторила Джей.
Она вытащила из сумочки пачку «Бонда» и, сунув в рот сигарету, принялась искать зажигалку. Несколько секунд Гольди наблюдал за ее безуспешными попытками отыскать непонятно куда запропастившуюся зажигалку, потом нажал на встроенный под магнитофоном прикуриватель и протянул Джей маленький цилиндрик с раскаленным концом. Женщина нервно затянулась и, выпустив дым в окно, повторила в третий раз:
- Вы ничего не понимаете. Это не обычный человек. Обычный человек не мог сделать того, что сделал тот тип.
Немного помедлив, Гольди захлопнул дверь и сказал, растягивая слова:
- Я, конечно, могу представить себе ваше состояние, Джей, после всего, что случилось… Но неужели то, что произошло в этом переулке вчера утром и смерть вашего мужа так подействовали на вас, что сейчас вы боитесь выйти из машины?
Джей коротко взглянула на комиссара, потом отвернулась. Гольди понимал, что слова его звучат жестко, но не пытался говорить мягче. Он чувствовал, что Джей Адамс что-то от него скрывает, и, видя, что она на взводе, пытался вывести ее из себя, чтобы она заговорила.
- Когда человека сбивает машина, но он встает и уходит, словно ничего не случилось, - это необычно. Когда он угрожает убить сбившего его человека и осуществляет угрозу - это необычно и страшно. Но неужели одно только это напугало вас до такой степени, что теперь вы боитесь каждой тени? - Гольди пристально глядел в побледневшее лицо женщины. - Джей, скажите, что произошло в этом переулке вчера утром на самом деле…
Пепел с кончика сигареты упал вниз и осыпался на джинсы Джей Адамс. Впрочем, она этого, кажется, и не заметила. Зато Гольди заметил, как губы женщины искривились, словно она хотела сказать что-то, но не решалась. И еще он подумал, что она все-таки очень сильная женщина, - после всего, что случилось, она способна оценивать ситуацию и, в какой-то степени, держать эмоции под контролем. Девяносто девять из ста других женщин давно бы уже раскисли и выложили все до мельчайших подробностей - например, его Торна давно бы уже рыдала у него на плече, - но Джей Адамс держалась.
- Поймите, что я не смогу найти убийцу вашего мужа, если не буду знать всех деталей случившегося, - говорил Гольди, продолжая вглядываться в лицо женщины. - Джей, что поразило вас вчера утром в этом переулке?
Неожиданно Джей Адамс нажала кнопку стеклоподъемника и, когда стекло опустилось вниз, выкинула недокуренную сигарету на тротуар. На лице ее отразилась сложная игра чувств, и она резко проговорила:
- Поехали отсюда!
- Джей… - начал Гольди.
- Комиссар, я не могу разговаривать здесь! - повернувшись, Джей смерила Гольди таким взглядом, что тот почувствовал себя неуютно. - Заводите машину и поехали отсюда!
Немного помедлив, Гольди повернул ключ зажигания, и через секунду «ланча» мягко тронулась с места… Когда они отъехали от белого креста на дороге метров на сто, Джей снова нажала на кнопку стеклоподъемника и начала говорить, не глядя на Гольди:
- Вы ведь специально привезли меня в этот переулок, так, комиссар? Все эти ваши полицейские штучки. Сколько я их насмотрелась по телевизору, но никогда не думала, что, окажись я в подобной ситуации, и это сработает на мне… Но это сработало. Вы довольны?
Она взглянула на Гольди, который смотрел прямо перед собой - на дорогу - и не пытался прерывать Джей Адамс, боясь, как бы его слова не заставили ее замолчать.
- И вы правы насчет того, что вчера здесь произошло кое-что еще, кроме того, что я уже рассказала. Не знаю, поверите ли вы мне или нет, да мне это уже и не важно, - продолжала Джей. - Так вот, это имя на пленке - «Джейром», - Тревор никогда не называл меня так. Он даже не знал, что кто-то называет меня этим именем. И никто не называл, кроме одного человека… - Она помедлила. - Этим человеком был мой любовник. Только я и он знали это имя. А вчера утром парень, которого мы сбили, назвал меня «Джейром» и сказал кое-что еще, о чем никто, кроме меня и Алекса, знать не мог. Понимаете вы это?
- Алекс - имя вашего любовника? - осторожно спросил Гольди, чувствуя, что Джей Адамс рассказала не все.
- Да, но он вам ничем не поможет. - Красивые губы чувственного рта женщины скривились, когда она посмотрела на часы. - Он уже в самолете и через несколько минут улетает в Париж… А напугало меня вчера утром то, что парень прочитал мои мысли. Вы можете мне верить или не верить, комиссар, но я думала об этом целые сутки, и я уверена, что он прочитал мои мысли…
Гольди осторожно убрал ногу с педали газа, и машина начала сбавлять скорость. Спустя несколько секунд автомобиль мягко ткнулся колесом в бордюр тротуара. Гольди повернулся к замолчавшей Джей Адамс и спросил терпеливо, словно отец у маленькой дочери, рассказывающей небылицы:
- Джей, вы утверждаете, что он прочитал ваши мысли?
- С точно такой же легкостью, с какой вы читаете: в телефонном справочнике, - процедила женщина. - Вы хотели получить это, комиссар, - вы это получили. Довольны?
Джей замолчала.
На короткое время в салоне машины повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь легким урчанием мотора. Джей Адамс и Кавио Гольди не мигая смотрели друг на друга - словно в странной детской игре, проигравшим в которой считается тот, кто мигнет первым. А потом Гольди подумал: а действительно, доволен ли он? Вытягивая у Джей Адамс это признание, он был готов ко многому. Но к такому? Комиссар мысленно покачал головой: к такому он готов не был. Это уж точно…
Глава двадцатая
В начале одиннадцатого Паола де Тарцини находилась в читальном зале Терренской библиотеки - стоя возле одного из столиков с мнемопроекторами, смотрела в окно на залитую солнечными лучами площадь. Кафе-мороженое, находившееся на северной стороне пьяцца дель Пополо, сегодня было заполнено посетителями сверх обычного - причиной тому был выходной день. Паола знала, что студенты местных институтов и колледжей в субботу не учатся, поэтому не удивлялась обилию ярко одетых, вычурно причесанных молодых людей, сидящих за столиками с мороженым. Погода сегодня стояла хорошая: с юга дул теплый ветер, небо было безоблачным, а солнце приятно грело и не было похоже на июльское, сжигающее своими лучами растительность и заставляющее жизнь замереть.
Паола вздохнула, с приятным томлением подумав, что, если погода не испортится, они с Андреем после обеда могут поехать к Морте-Коллине - туда, где расположены главные пляжи Террено. Мысль об Андрее подействовала на нее, как дурман: на время она даже отрешилась от окружающего, перестав видеть пьяцца дель Пополо. Перед глазами ее возникла картина прошедшей ночи и сегодняшнего утра. За последние полтора часа она возникала у нее много раз и вызывала сладостное чувство в груди.
Проснулась она оттого, что кто-то гладил ее по лицу. Открыв глаза, Паола не сразу узнала склонившегося над собой мужчину, но вскоре воспоминания о прошедшей ночи обрушились на нее со всеми своими подробностями, и Паола поняла, что только что виденный ею сон переходит в реальность. При свете лучей утреннего солнца, проникавшего в комнату, одноместный номер гостиницы выглядел по-иному, чем ночью, - ему недоставало некой загадочности, - впрочем, время загадок ушло вместе с ночной темнотой, теперь Паоле хотелось чего-то более открытого… Они занялись любовью на кровати, рядом с которой стояли две чашки с дымящимся кофе, приготовленные Андреем. Через тридцать минут они выпили уже остывший кофе, после чего Андрей отнес Паолу в душ. В восемь утра они вышли из отеля и, сев в машину, отправились к дому де Тарцини - Паоле необходимо было переодеться, чтобы идти на работу. Пока машина ехала по узким улочкам просыпающегося города, они еще раз переговорили и условились о том, что Андрей приедет в библиотеку в начале второго… Дома Паола переоделась и села завтракать с матерью (отца дома не было - два дня назад он уехал в Аосту и вернуться должен был только в воскресенье). Несмотря на то, что вчера вечером она звонила домой и сказала, что после дня рождения подруги останется ночевать у нее, Паола поняла, что обмануть мать ей не удалось. Та весь завтрак смотрела на нее так, словно читала по лицу дочери все, что произошло этой ночью. Блеск в глазах, который невозможно было скрыть, и волчий аппетит выдавали Паолу с головой. Она все ждала, что мать начнет расспрашивать ее о «дне рождения» подруги, и готовилась отвечать, но та за весь завтрак не задала ни единого вопроса - только молча улыбалась и подкладывала ей горячую лазанью с тертым, пахнущим овечьим молоком пармезаном. Лишь когда Паола уже собиралась уходить, мать, стоя в дверях, спросила как о чем-то само собой разумеющемся: «Как хоть его зовут?» Паола вспыхнула и пробормотала, что поговорит об этом вечером, когда вернется с работы. Мать улыбнулась, но настаивать не стала. Четыре квартала, отделяющие их дом от библиотеки, Паола шла, думая об одном: мать видела ее насквозь, и никакие ухищрения не смогли бы обмануть ее и еще - она вела себя, как пятнадцатилетняя девчонка, впервые уличенная в любовном романе. Впрочем, для матери она всегда останется девочкой…
Стоя перед окном библиотеки, Паола вспоминала последние слова Андрея, сказанные им, когда он вез ее из отеля домой. Он сказал, что сразу же отправится в заброшенный монастырь, потом заглянет в несколько церквей и на кладбища Террено. Он постарается сделать все быстро, чтобы освободиться к полудню. Конечно, Паоле было бы приятней, если бы он провел это утро в библиотеке, за одним из столов, но она понимала, что Андрей не из тех людей, которые способны на такое. Еще вчера днем ей стало ясно, что он одержим работой, - это следовало из его слов о книге, которую он пишет седьмой год. Так стоит ли хмуриться на него за то, что половину этого дня он решил посвятить не ей, а своей работе? Тем более что вторая половина будет в ее распоряжении.
Вздохнув, Паола отошла от окна. Вскоре она оказалась за своим рабочим столом и равнодушно посмотрела на слепой монитор выключенного компьютера. Сегодня - впервые за последние три года - она решила ничего не делать просто потому, что ей так захотелось. Вернее, она ничего бы и не могла делать, так как мысли ее вертелись далеко от темы систематизации северо-итальянских диалектов. Сегодня она могла думать лишь об одном. Паола машинально опустила глаза вниз, пальцы ее погладили кожаный переплет рукописи, копии с которой она сняла вчера вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154