Перевестись отсюда к чертовой матери. А если прямо сейчас не получится - лучше год погулять, перекантоваться, а потом поступить куда-нибудь в другое место.
- С какой стати?
Он облизал губы и нервно передернул плечами.
- По-моему, ты здесь не в безопасности. Фейт нахмурилась:
- Почему это?
Джим подумал несколько секунд, затем беспомощно тряхнул головой.
- Ну, мне трудно объяснить. Я и сам точно не знаю. Но ты же видишь, что тут творится. Все как с цепи сорвались. На биологии кошек и собак травят. А ведь это только верхушка айсберга...
- Я ведь сознательно выбрала именно этот университет. Что мне прыгать с места на место...
- Ты мне нравишься, - перебил Джим. - При обычных обстоятельствах я бы тебе этого так сразу не сказал. Мы бы прежде пообедали в университете, потом сходили бы на пару бесплатных концертов, мало-помалу узнали бы друг друга получше, и можно только гадать, как бы стали развиваться наши отношения - сложились бы они или нет... Но сейчас такой кавардак, все так ускорилось вокруг что я не считаю возможным тянуть кота за хвост и говорю тебе сразу и прямо... Короче, ты мне нравишься. Очень. Я знаю тебя не слишком-то хорошо - а впрочем, я тебя совершенно не знаю, - но я тебя знаю достаточно, чтобы бояться.., извини, я немного запутался... Я хочу сказать, что ты мне дорога и я бы не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Поэтому советую тебе бросить этот чертов университет, пропустить семестр - от греха подальше! - и продолжить учебу с будущего года и в другом месте. Она улыбнулась:
- Так я тебе действительно нравлюсь? Ты, как вижу, и впрямь не любишь тянуть кота за хвост.
- Нет, я говорю совершение серьезно.
- Я не дурочка и в самое пекло понапрасну не лезу, - сказала Фейт. - Когда на лекциях по биологии случилось такое странное событие, я тут же приняла решение "рвать когти" - и перестала посещать этот курс. Я не из тех дешевых героинь, которые не спешат брать ноги в руки, когда им грозит опасность, только потому, что хотят доказать себе или другим, какое у них присутствие духа, какие они храбрые и независимые. Я трусиха. Если тут заварится совсем крутая каша, я первой отсюда свалю - не буду сидеть до последнего в надежде, что пронесет.
Джим улыбнулся:
- Мне нравится такое отношение. Только это не трусость, а здравый смысл.
- Но, по-моему, дело еще не приняло совсем плохой оборот.
- Ну, как сказать...
- Я обещаю тебе - если обстановка в университете станет совсем нестерпимой, я его брошу. Мне никому ничего доказывать не нужно. За моей спиной несколько поколений людей, пасовавших перед трудностями. - Тут Фейт вздохнула. - Можно сказать, что умение вовремя шарахнуться в кусты у меня в крови... Но пока мне в университете интересно, и я предпочитаю остаться.
- Хорошо, - кивнул Джим. Некоторое время они ехали в молчании.
- Так что, - сказал он наконец, - можно ли считать, что мои "большие планы на вечер" осуществились?
Фейт улыбнулась:
- Надеюсь, ты не разочарован сегодняшним вечером. - После паузы она добавила:
- Что касается меня, то я осталась довольна.
Теперь и Джим улыбнулся.
Так они и въехали на территорию университета - оба с улыбкой на лице.

Глава 16
1
Молоко, апельсиновый сок или сельтерскую воду? Апельсиновый сок.
Тленна взяла картонный пакетик и поставила его на поднос, рядом с салатом. Руки все еще дрожали, и она радовалась тому, что ей не нужно нести поднос, а можно двигать его по трубчатой металлической стойке.
В противном случае весь салат оказался бы на полу Девушка подошла к кассе, оплатила завтрак, после чего нашла взглядом свободный столик в самом углу кафетерия и направилась к нему почти бегом.
Господи, что же ей теперь делать?
Поставив поднос на стол и опустившись на скамью, Гленна медленно обвела взглядом кафетерий. Ни одного знакомого лица. Что ж, это хорошо. Она закрыла глаза и попыталась хотя бы на несколько секунд расслабиться.
Она только чудом вырвалась. Они могли бы сделать с ней что угодно. И никто бы им не помешал.
Утром, когда она пришла на занятия по бадминтону, все было как обычно - ничто не предвещало экстраординарных событий. Гленна переоделась в раздевалке и вместе с другими студентками вышла в гимнастический зал. Необычное началось с того, что при подборе игроков для парных игр ее фамилия прозвучала последней. Гленна не была лучшей в группе, однако входила в пятерку самых сильных игроков - по традиции, распределение по парам начиналось с них. То, что произошло, являлось неслыханным нарушением тренерского обычая.
Тленна была не только удивлена этим отступлением от правил, но и несколько уязвлена. А впрочем, она решила не зацикливаться на этом и, как только началась игра, действительно совершенно забыла о досадном эпизоде.
Но тут начало происходить нечто дикое.
Когда она готовилась к очередной подаче, к ней сзади подошел играющий на соседней площадке студент и молча огрел краем ракетки по затылку. Девушка ахнула - от изумления и боли, круто развернулась в сторону неожиданного обидчика... Вдруг подбежал еще один студент, размахнулся и ударил ее кулаком в лицо.
Гленна выронила ракетку и схватилась за правый глаз.
- Вы что - охренели, болваны? - закричала она. - Крыша поехала, да?..
Кто-то со всего размаху наподдал ей ракеткой пониже спины.
Девушка взвыла от боли. Отняв руку от правого глаза, она крутанулась опять - к очередному нападающему. Стремительно опухающий правый глаз как песком засыпало, а левый стал слезиться за компанию - и на секунду-другую Гленна почти ослепла. При этом она все же заметила боковым зрением, что на всех площадках игра прекратилась, все смотрят в ее сторону. Пара, против которой она играла, стояла у сетки и таращилась на нее, тогда как партнер Тленны был не на своем месте, а в двух шагах от нее.
В этот момент кто-то вцепился в пояс ее шорт и рывком стащил их.
Когда девушка инстинктивно пригнулась, чтобы вернуть шорты на место, на ее зад, теперь уже голый, обрушился новый удар ракеткой.
- Воткни ей рукоятку в жопу! - крикнул кто-то. Гленне удалось подтянуть шорты. Все произошло так быстро, что она не успела испугаться. Только растерялась от внезапной и ничем не мотивированной атаки. Пока что она была просто в бешенстве от унижения и боли.
- Прекратите! Прекратите! - закричала она изо всех сил.
Где-то совсем рядом раздался спокойный голос:
- Рукоятку не в жопу, ребятки, а в...
Гленна узнала голос Джойс Элвин, их тренерши. - И тут ей стало по-настоящему страшно.
Повернувшись на голос, она увидела, что Джойс Элвин медленно идет к ней.
Все игры в гимнастическом зале прекратились, и все студенты смотрели на Гленну. События принимали какой-то совсем страшный оборот.
Было некогда разбираться, что именно происходит и почему. Поэтому Гленна рванулась в сторону выхода - благо ее никто не держал.
Студенты заулюлюкали, затопали, захохотали, словно зрители на корриде. В их реакции было даже некоторое добродушие - так встречают метания быка по арене во время корриды: бык все равно обречен, а эти метания составляют часть зрелища.
Гленна догадалась, что с ней хотят сделать.
Однажды она видела это в каком-то фильме про тюрьму: там новенькую целой толпой изнасиловали в душе не то рукояткой метлы, не то скалкой - нарезка кадров была такой короткой, что было не разобрать. Гленна видела этот фильм, когда училась в старших классах. Многие парни и девушки из ее класса находили эту сцену возбуждающей. Однако самой Гленне она показалась отвратительной - было страшно даже представить движение внутри себя какой-то деревяшки.
И сейчас мысль о том, что с ней могут сделать, приводила Гленну в животный ужас.
К счастью, никто не помешал ей выбежать из гимнастического зала.
Оказавшись вне здания, Гленна не своим голосом закричала:
- Полиция! Полиция!
Разумеется, полицейские ей не поверили. Офицер записал ее показания, пожал плечами, затем послал своего подчиненного проводить девушку в раздевалку, где Гленна переоделась. В гимнастическом зале ничто не напоминало об ужасном событии. Группа как ни в чем не бывало играла на нескольких площадках в бадминтон.
Полицейский с блокнотом в руках подошел к Джойс Элвин. Гленна видела, как та выслушала представителя закона, рассмеялась и покрутила пальцем у виска.
Двадцать девять студентов и тренер против одной Гленны. Тридцать свидетельств против одного. Кому же в этой ситуации поверят полицейские?
Гленна поблагодарила за то, что ее сопроводили в раздевалку, и пошла прочь, в сторону студенческого центра.
Она хотела идти прямо домой, но через час ей предстояла контрольная по социологии - пропускать ее себе дороже. Ведущий курс - профессор из породы строгих педантов: никаких извинений не принимает и всю душу вымотает, прежде чем разрешит сдать "хвост" в другой день.
Гленна открыла глаза, сделала глубокий выдох и взяла с подноса пакетик с соком. Записавший ее показания офицер сказал, что ей позвонят через пять - семь дней и сообщат о ходе расследования. Но результат расследования был очевиден: свидетелей преступления нет, а что касается разбитого глаза, то все хором заявят, будто она просто упала или ее случайно задел ракеткой партнер - дескать, всякое на площадке случается, зачем же накручивать вокруг этого целую сказку!
Эх, зря она постеснялась и не показала в полиции следы от двух ударов ракеткой по заду!
Нет, там бы только поскалили зубы и списали эти синяки на падение во время игры.
Раздвижные двери кафетерия разошлись в стороны, пропуская новопришедших. Гленна быстро подняла глаза. Слава Богу, незнакомые.
Она ощущала себя как в старших классах, когда периодически приходилось прятаться от школьных хулиганов. Но чтобы бегать по университету от хулиганов - это было нечто неслыханное.
Девушка отрешенно уставилась на свой салат, потом взяла вилку и начала есть. Так что же ей теперь делать? Конечно, на бадминтон она больше ни ногой. Но как быть с остальными занятиями? Ведь с многими из бадминтонной группы неминуемо придется встречаться на семинарах и лекциях!
И что эти подонки могут сделать с ней при удобном случае?
Оставшись безнаказанными, они ведь с удовольствием доведут дело до конца - изнасилуют ее если не ракеткой, так бейсбольной битой.
За соседним столиком звякнул стакан. Гленна дернулась всем телом, листочки салата упали с вилки на джинсы.
Она подобрала их, бросила на поднос и снова закрыла глаза.
Предстоял длинный и тяжелый день...

2
Стоило Джонни Мак-Гвейну оказаться на лестничной клетке корпуса социальных наук, как он ощутил перемену в своем настроении. Это было что-то вроде внезапного прилива бодрости после дня, проведенного в состоянии тупой апатии. Все неприятное отступило на задворки сознания и сразу же забылось. Чувства приятно обострились, словно после первой порции виски или после дозы наркотика. Мак-Гвейн вдруг испытал прилив уверенности в собственных силах - теперь он казался себе более энергичным и умным. Это было упоительное ощущение, интенсивность которого росла по мере того, как молодой человек медленно поднимался по лестнице. Когда он достиг восьмого этажа, его уже так распирало, что он принялся мурлыкать какую-то развеселую мелодию.
Однако за ширмой лучезарного настроения в его душе клубилось нечто темное, пугающее - так в фильме ужасов на беспечно смеющихся детишек падает зловещая тень их будущего убийцы.
Поднимаясь по лестнице на последний этаж здания, сам он угадывал черный подбой своего теперешнего радужного настроения, но решительно отмахивался от этой мысли. В нем сейчас нет злобы. Ничего подобного! Он чувствует себя отлично, он полон энергии, он в полном порядке!
На протяжении последних пяти лет работы в К. У. Бреа он занимал пост главного смотрителя.
Своей должностью Джонни Мак-Гвейн был вполне удовлетворен лишь поначалу. Он составлял графики дежурств, командовал бригадой уборщиков, следил за их работой, а в течение дня время от времени рассылал подчиненных в "горячие точки" - где нужно было срочно что-то убрать или вымыть. В круг его многообразных обязанностей входила также и замена перегоревших лампочек. Он же отвечал за реализацию закона об инвалидах - следил, чтобы студенты-инвалиды нигде не испытывали затруднений - ни в аудиториях, ни в комнатах отдыха, ни в коридорах. Это была сложная и почетная задача - приспособить телефоны, фонтанчики с питьевой водой, лифты и многое другое под человека, который передвигается в кресле-каталке.
Однако постепенно Мак-Гвейн пришел к осознанию того, что "главный смотритель", по сути, не более чем бригадир дворников. Эта должность не требует какой-то особенной работы мозгов, с ней может справиться едва ли не любой дурак.
А Мак-Гвейн в глубине души считал, что он способен на гораздо большее, чем командовать уборщиками и заменять перегоревшие лампочки.
Он потому так бесился, что многие - очень многие - здешние преподаватели, хваленые "воспитатели нового поколения", казались ему придурками с двумя извилинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76