Сумерки наступили незаметно - слишком серым был день, и на песок Есеня выбрался в кромешной темноте. Он подходил к городу с востока, и огни порта и маяк увидел только когда добрался до бухты. От нетерпения он снова припустился бегом - мимо пустеющих улиц, по деревянным мостам через бесчисленные рукава реки, распавшейся на части, под желтыми, закопченными фонарями, сквозь квартал восточных купцов, где пахло пряностями и бараниной, через вонючий рыбный базар…
Улич сидел на берегу, не обращая внимания на ветер и снег. Есеня хотел сразу кинуться к нему, но приостановился: а вдруг Полоз неспроста ему не доверял? Он потихоньку пробрался в лачугу и с порога закричал:
- Полоз!
И только потом заметил, что тот дремлет. Есеня прикрыл ладонью рот, а Полоз сжал виски руками.
- Жмуренок, ну что ты так орешь? - простонал он, - и что у тебя с подбородком?
- Упал.
- Ну как нужно упасть, чтобы морду расквасить об землю? У тебя рук нет?
- Я на камень упал… - обижено просопел Есеня, - Полоз, послушай! Улич может. Ты понимаешь?
- Что может?
- Зажечь красный камушек…
Полоз приподнялся на локте, но тут же осторожно опустился обратно.
- Да ты что? - обрадовано и удивленно протянул он, - и ты столько времени бегал по городу, показал медальон всем, кому не попадя, а надо было всего лишь…
- Да! В том-то и дело! Почему же мы сразу не догадались?
- Слушай, видно, у меня голова стала плохо соображать… - Полоз усмехнулся, - А сам ты не мог догадаться?
- Откуда я знал? Ты от него всегда скрывался, при нем ни слова не говорил.
- Ладно! Я от всех скрывался. Он куда-то ушел, я думаю, скоро вернется.
- Да он на берегу сидит! Я сейчас! - Есеня выскочил из лачуги и кинулся к морю, - Улич! Улич!
- Что-то случилось? - спросил тот, не оглядываясь, - садись.
- Улич, - Есеня перепрыгнул через бревно и сел рядом, - слушай, почему же ты не сказал, что можешь зажечь красный камушек?
- Чего зажечь? - Улич поднял брови.
- Красный камушек на медальоне!
- Ну, вообще-то, ты меня об этом не спрашивал. Это во-первых. А во-вторых, я понятия не имею, могу я его зажечь или нет.
- Ты понимаешь, я ведь уже месяц ищу, кто его может зажечь, и нашел только двоих. Они просят столько денег… - Есеня осекся. Может, Улич тоже берет деньги за такие штуки? Ведь живет же он на что-то?
- Дай мне посмотреть и объясни, в чем дело, - Улич протянул руку ладонью вверх, и Есеня в первый раз снял медальон с шеи, чтоб отдать его кому-то.
- Это чтобы снять заклятие… На нем лежит заклятие - открыть его может только Харалуг, тот, кого первым сделали ущербным. Но Харалуг давно умер, и мудрецы сказали, что медальон поднимет его из могилы, если все будут говорить, когда светится красный камушек…
- Погоди. Не тараторь. Я ничего не понял. Люди не встают из могилы, нет таких заклятий и таких вещей, у которых хватит на это силы.
- Ну почему?
- Потому что есть такая штука, как необратимость. Смерть необратима. Можно вызвать дух, но духи медальонов не открывают.
- А вдруг?- с надеждой спросил Есеня.
- Ты не можешь сказать конкретно, какими словами говорили эти мудрецы про Харалуга? Они так и сказали: поднимет из могилы?
- Не знаю, - Есеня задумался, - я же там не был, тогда еще мой дед не родился.
- Хорошо. А какие слова они велели говорить?
- «Когда-нибудь Харалуг откроет медальон». Это последняя заповедь вольных людей - сказать так, когда их делают ущербными.
- Как красиво… - пробормотал Улич, рассматривая медальон, - последняя заповедь… Я могу себе представить, какой силой обладают эти слова, да еще и сказанные неоднократно. Значит, именно эта вещь превращает людей Оболешья в ущербных? Наверное, поэтому у медальона такое сильное свечение. И ты полагаешь, если я заставлю его слышать твои слова, они тоже будут для него что-то значить?
- Ну, наверное…
- Конечно, любое слово, даже сказанное впопыхах, имеет некоторую силу. Но я думаю, эти силы отличаются на несколько порядков.
- Но попробовать можно? - Есеня чувствовал, что Улич не сильно верит в хороший исход цели их путешествия, и его это расстраивало.
- Конечно, - Улич пожал плечами, взял медальон двумя пальцами и тут же тонкий красный луч прорезал темноту и уперся в песок.
Есеня подскочил, но Улич тихо и очень спокойно проговорил:
- Не двигайся. Этот луч страшен, разве ты не видишь? Ну? Попробуй сказать ему…
Есеня сглотнул - он не думал, что все будет таким простым и прозаичным.
- Когда-нибудь Харалуг откроет медальон, - сказал он с чувством, и приготовился повторить это еще много раз, - когда-нибудь…
- Не надо, - оборвал его Улич, - он услышал. Он услышал это давно. Заклятие обмануто, оно давно трансформировалось в нечто совсем иное.
- В смысле?
- Вам не надо было искать того, кто заставит красный луч светиться. Последняя заповедь вольных людей сделала свое дело. Пойдем, Полозу, наверное, это тоже интересно, - Улич погасил красный луч и поднялся.
- Но… но почему же тогда Харалуг не открыл его? Почему он не встал из могилы? - Есеня побежал вслед за широко шагающем стариком.
Полоз посмотрел на Улича с удивлением, когда тот повторил ему свои последние слова.
- Улич, но почему тогда? - не унимался Есеня.
- Как ты себе это представляешь? - улыбнулся старик, - безобразный, истлевший труп идет сейчас из Оболешья в Урдию? Или дух спускается на землю и ломает медальон, как пустой орех? Нет, мудрецы, давшие совет вольным людям, имели ввиду совсем другое. Слово, они говорили о силе слова. В последней заповеди всего четыре слова. «Когда-нибудь» указывает на неопределенность времени, и это значит, медальон может быть открыт в любой момент. Не в конкретный год, день и час, а в любое время. Второе слово - «Харалуг». Кто вам сказал, что это будет тот самый Харалуг, которого первым превратили в ущербного? Я думаю, сила слова преодолела именно эту часть заклятия. Медальон откроет не тот Харалуг, который давно мертв, а любой другой человек, носящий это имя. Я полагаю, смысл последних слов и так ясен?
- То есть, нам надо найти человека по имени Харалуг? Только и всего? - переспросил Полоз.
- Да, именно так. Это мое мнение, но вы можете спросить об этом и других мудрецов. Возможно, этот человек тоже должен быть ущербным, но категорически я бы так утверждать не стал. Имеет значение только имя, ведь в последней заповеди ни слова не говорилось об ущербном Харалуге.
- Они знали об этом! - вдруг крикнул Полоз и хлопнул ладонью по краю лавки, но тут же застонал и схватился за голову.
- Кто? - спросил Есеня.
- Благородные господа, кто же еще! - прошипел Полоз сквозь зубы.
- Они знали о том, что это может быть другой Харалуг?
- Ну да! Они боялись последней заповеди, они боялись его имени! Вспомни, стоило при Изборе упомянуть Харалуга, и он бледнел до синевы! Между прочим, в Оболешье это имя под запретом. Ни одна мать, ни один отец в здравом уме не назовут так своего ребенка!
- Это необязательно должно быть сакральное имя, это может быть прозвище, данное подростку. Ведь Харалуг получил это имя не при рождении, я прав? - уточнил Улич.
- В Оболешье еще не родился столь выдающийся человек, которого прозвали бы Харалугом, - пробормотал Полоз, - это стало бы большой честью для любого, в среде вольных людей. Но возможно, где-нибудь в деревнях, где слава Харалуга не столь ценится… Или в кругах, где к нему относятся предвзято… Среди стражи, или ущербных ремесленников… Балуй, ты знаешь кого-нибудь с таким именем?
- Неа, - Есеня покачал головой.
- Нам надо обойти все Оболешье, чтобы его найти! - усмехнулся Полоз, - но нас много, я думаю, это получится!
- А если мы никого не найдем?
- Если мы никого не найдем, мы женим тебя на Гоже, она родит мальчика, и мы назовем его Харалугом, - Полоз засмеялся.
- А что? - Улич поднял и опустил брови, - это тоже вполне допустимо. Вы ждали много поколений, можно подождать и еще несколько лет, пока ребенок родиться и подрастет.
- Ничего себе, - Есеня обиженно изогнул губы, - это сколько ждать!
- Но сначала мы все же поищем! - утешил его Полоз, - и почему только в Оболешье? Можем начать с Урда, здесь ведь запрета на это имя не было. Все равно до весны тут торчать.

Балуй. В поисках
На следующее утро Есеня чуть свет побежал к Остромиру, чтобы успеть до начала занятий. И учитель, выслушав его сбивчивый рассказ, полностью согласился с Уличем - если сила заклятия нарушена Словом, то именно так: любой человек по имени Харалуг в любое время может открыть медальон. Кроме того, он подкинул Есене идею о том, как его искать в Урдии. Дело в том, что власти города ведут учет рождений, смертей, свадеб и прочих важных событий в жизни людей. Этот учет ведется в метрических книгах, которые хранят городские власти, и полистать эти книги не так уж сложно - клерки архивов с радостью возьмут деньги за доступ к ним. Это проще, чем расспрашивать людей на улице. Кроме того, Харалугом могут звать невольника, и учет всех рабов, продаваемых и покупаемых в Урде, тоже записывается в специальные книги.
Есеня поинтересовался ценой этих услуг, и услышал: серебряник за день поиска в архиве. Это его вдохновило. Два серебряника он уже скопил, и, возможно, ему хватит времени найти то что нужно за два дня! А если не хватит, он заработает еще!
Но ни Полоз, ни Улич не разделили его радости. Улич написал на полу одно слово и предложил Есене его прочесть.
- Ха-аз… рцы-аз, - Есеня долго шевелил губами, - Харалуг, правильно?
- И как ты собираешься смотреть метрические книги, если столько времени читал одно слово? - рассмеялся Полоз.
- Да я научусь, что, трудно, что ли? Мне только вспомнить надо, я же умею, меня батька учил!
- Вот давай, вспоминай, - кивнул Полоз.
И теперь Улич учил его грамоте.
- Не надо, забудь ты эти названия! Каждая буква - это какой-нибудь звук. Буква червь - звук ч, буква аз - звук а. Вот по звукам их и запоминай. Ч - а, ча. Понял?
Улич вычертил всю азбуку на полу, и заставил Есеню повторить, какая буква какому звуку соответствует. Надо сказать, пошло значительно проще! Пару дней старик писал слова на полу, а потом велел попросить у Остромира какую-нибудь книгу. Есеня тут же вспомнил лечебник, который читал не меньше полутора лет, и его едва не стошнило. Оставалась надежда, что книгу Остромир не даст, но и тут его ожидало разочарование.
- Какую бы ты хотел? - спросил его учитель.
- Любую, - Есеня недовольно сжал губы.
- У меня есть книги по геометрии, но в них мало слов, такая, наверное, не подойдет.
- Подойдет! - пискнул Есеня и прикусил язык - он забыл, что читать все равно надо, и читать быстро, как Полоз или Улич, - то есть, конечно, надо где букв побольше…
- Возьми вот эту, про путешествие за море. Очень интересная.
Есеня вздохнул: какая разница? Что лечебник, что путешествие… Пока до конца строки дойдешь, начало все равно забудешь.
И каждый вечер, сжав зубы и собрав волю в кулак, он садился перед печкой со свечой и начинал складывать буквы в слова. Полоз и Улич слушали его невнятное чтение, и изредка поправляли. На третий день, когда Есеня открыл книгу на четвертой странице, Улич неожиданно закрыл ее и сказал:
- Сначала расскажи нам, что ты успел прочитать.
- В смысле?
- В прямом смысле. Ты прочитал три страницы, что там было написано? О чем?
- О путешествии… - Есеня почесал в затылке - не слишком ли много от него хотят?
- А поконкретней?
- Ну… о путешествии и все. Корабль там и все такое…
- Начинай сначала, - Улич раскрыл книгу на первой странице.
- Как? Зачем?
- Затем. Какой прок в чтении, если за ним ты не видишь смысла?
- Да так я год ее читать буду!
- Даже если ты будешь читать ее десять лет, по-другому все равно нельзя. Начинай.
Теперь они заставляли его повторять каждое предложение. Повторять своими словами, и вскоре Есеня понял, что это - рассказ. Человек рассказывает о том, как они собирались в дорогу, грузили корабль и отчаливали от берега. А потом случилось чудо. Он прочитал: «Соленый ветер натянул паруса», и вдруг увидел: причал, впереди море, и парус надувается, и пахнет солью…
- Ну? Чего замолчал? - спросил Полоз.
- Здорово. Соленый ветер…
- Давай дальше! То ли еще будет!
Есеня прочитал книгу за неделю. В субботу он не пошел в кабак, а в воскресенье проснулся пораньше, чтобы продолжать. Диковинные рыбы, морские бури, неизведанные земли, населенные черными людьми, растения с широкими листьями и сладкими плодами, ядовитые гады и огромные звери… Ему казалось, он видел их собственными глазами.
- Ну что? Понравилось? - хитро усмехался Полоз, - смотри, привыкнешь!
- К чему?
- К интересным книгам. Метрические книги поскучней будут.
Когда клерк показал ему на полки, забитые огромными, толстыми томами, Есеня присел от испуга - этого не прочитать и за всю жизнь. Полоз, конечно, научил его, как надо действовать - просматривать все записи, и искать букву «Ха». И ни в коем случае не читать все подряд! Но количество полок Есеню поразило. Клерк его успокоил - указал на книги, в которых речь шла о живых людях, а не об их давно умерших прапрадедах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58