Он чувствовал их тяжесть, их могущество, он видел, как море, отползая с берега, тащит за собой песок и круглые камни - словно делает вдох перед новым броском на сушу.
- Когда я увидел море в первый раз, я думал: надо насмотреться на него на всю оставшуюся жизнь, ведь все когда-то надоедает. И ты знаешь, я так и не насмотрелся. Все надоедает, а море - нет. Особенно в шторм. Чувствуешь? Солью пахнет…
- Разве соль пахнет?
- А ты понюхай. Так пахнет соль, - Полоз подобрал из-под ног извивистый сук и прижал его к носу, - вот, он пахнет морем.
Есеня взял палку в руки - она оказалась неожиданно легкой, как кора сосны, и изъеденной, словно жучком. Но он безошибочно понял - не жучок. Эту палку грызло море. Грызло, сосало, терло. И соль пропитала ее насквозь.
Они стояли долго, и Есеня не чувствовал холода, и не заметил, как начали стучать зубы, пока Полоз не обнял его за плечо:
- Пойдем. Это только кажется, что в Урдии теплая зима. На самом деле, здесь сыро и ветрено, а это хуже, чем мороз. Пойдем быстрей, на ходу согреемся.
- Погоди, - попросил Есеня.
- Увидишь еще. Пару недель-то точно тут пробудем. Сегодня поищем ночлег, а завтра город посмотрим, и сходим к моему учителю. Он нам что-нибудь посоветует.
Море грохотало, когда они двинулись вдоль берега в сторону порта, и Есеня все время спотыкался на ровном мокром песке, присыпанном снегом, и выворачивал шею, чтобы видеть, как волны падают на берег.
А потом они перебрались через мыс, который выступал далеко в море, и в глубокой бухте Есеня увидел корабли. Толстобрюхие парусники и юркие галеры.
- Полоз! Это корабли? - Есеня остановился и стиснул руку верховода.
- Ну да.
- И на них можно плыть по морю?
- Иногда можно.
- Полоз! Давай поплывем куда-нибудь, а? - выдохнул Есеня.
- Уймись. Мы не за этим сюда приехали.
Есеня вздохнул - действительно, об этом он не подумал. Но идея оказаться там, далеко, где море сливается с небом…
- Слушай, а почему они не подплывают к берегу? - спросил он, слегка охолонув.
- Их разобьет о причал. В бухте, конечно, тише, чем в открытом море, но волна все равно высокая, посмотри.
- А как же тогда плыть?
- Корабли не плавают, а ходят. Только попробуй сказать что-нибудь подобное в порту: в лучшем случае, надерут уши. Сейчас шторм. Море не всегда такое бурное, иногда бывает и гладким, как река.
- Да? - Есеня задумался, и попробовал представить себе эту картину. Наверное, это было возможно…
Они остановились на шумном постоялом дворе - Урд оказался дорогим городом, и Полоз выбрал самый приличный вариант из тех, что были им по карману. Трактир кишел людьми - сюда заходили и те, кто ночевать не собирался; в большом зале стояли длинные, грубо сколоченные столы и плохо оструганные скамейки. Пахло кислой капустой, копченой свининой и дешевой рыбой. В комнате, которую выбрал Полоз, едва умещались две кровати, очаг и сундук.
- Без очага в два раза дешевле, - сказал Полоз, - но тут топят еще хуже, чем в Кобруче, и я решил, что топить мы никому не доверим. Дрова дорогие, зато вино почти ничего не стоит: медяк за две кружки.
Такого вина Есеня никогда не пил: легкое и чистое, как слеза, немного кисловатое, и свежее, как колодезная вода зимой. Он не заметил, как опьянел, и хмель от этого вина не имел ничего общего с пивным: он веселил, но не оглуплял. Осмелев и почувствовав себя своим в этой разношерстной толпе, Есеня незаметно ускользнул от Полоза и нашел себе компанию поинтересней: трех очаровательных румяных продажных девок. Теперь у него были свои деньги. Во-первых, горсть медяков, заработанных в мастерских, а во-вторых, Полоз дал ему пять серебряников, на случай, если с ним снова что-нибудь произойдет. Девки стоили не на много дороже, чем вино - пять медяков за час, и пятнадцать - на всю ночь. Есеня пересчитал деньги, и понял, что медяков на всех троих ему не хватит. Но если позвать Полоза…
Впрочем, девки позволяли себя тискать и бесплатно, и у Есени быстро пошла кругом голова.
- Молоденький, хорошенький, - одна из них, темненькая, поцеловала его в макушку, - кто тебе щечку поцарапал?
- Это ножом, - снисходительно ответил Есеня - от осколка, стрельнувшего в лицо, остался шрам, - мы с моим товарищем защищали обоз от разбойников. Их было пятнадцать человек, между прочим, а нас - только двое. Ну, Полоз, конечно, постарше, десятерых на себя взял, а остальные мне достались…
Девки рассмеялись, и целовали его щеки со всех сторон. Есене явно не хватало рук, чтобы хватать их за коленки, пощипывать пышные бедра и запускать пальцы в широкие вырезы присборенных рубашек. Он гордо купил четыре кружки вина, чем снова привел подружек в восторг, и постарался пропустить мимо ушей фразу: «Ну прямо как большой». Одна из них стояла сзади, обнимая его за шею, а две других пристроились с обеих сторон.
- Ну что, балуешься? - как Полоз оказался сидящим напротив, Есеня не понял.
- Ага, - довольно кивнул он.
Полоз поманил пальцем ту, что стояла позади Есени, и та мгновенно оказалась на другой стороне стола.
- Не пей больше, - Полоз многозначительно кивнул, - на девок силы не останется.
- На девок у меня всегда сила есть, - Есеня стиснул обеих за пояса: они радостно взвизгнули.
Ночь прошла исключительно: каким бы выдумщиком Есеня ни был, до Полоза он еще не дорос. Зато утром тошнило от одного воспоминания о вине - оно уже не казалось легким и свежим. Полоз поднял его довольно рано, и, как бы Есеня не ныл, вытащил на улицу.
Издали доносился грохот моря, и в каждом уголке Урда чувствовалось его влажное дыхание. За ночь подморозило: унылый, серый, ноздреватый снег покрывал крыши домов и нехоженые полоски улиц вдоль заборов, под ногами же мокрый снег был утоптан и превратился в скользкую ледяную корку.
Они поднялись на самый верх высоких холмов, к подножью крепостной стены с прямоугольными башнями.
- В крепость не пойдем, - сказал Полоз, - хлопотно это, а смысла никакого.
- А кто там живет?
- Во-первых, градоначальник, во-вторых - урдское войско, судьи, казначеи, в третьих - там находится монетный двор, тюрьма и площадь для городских собраний.
- А зачем городские собрания?
- В Урде многие дела решаются всем городом. Собираются горожане, шумят, говорят речи друг перед другом, и то решение, за которое громче свистят, считается верным. Градоначальника, кстати, тоже выбирают всем миром.
- Да ну? - Есеня не поверил, но ему понравилось, - слушай, так это же здорово!
- Ну, в общем-то неплохо, - вяло согласился Полоз.
Сверху город был виден как на ладони, только море пряталось в густом тумане. Порт протянулся по берегу вдоль всей бухты - Полоз показал Есене, где находятся доки, где идет перегрузка товаров на лодки и телеги, где расположились рыбаки, где - купцы с востока, а где - с запада.
- А вот в той части города, - Полоз показал на запад, - живут мудрецы. Нет, они не обязательно все живут там, просто там их больше всего. Мы скоро туда пойдем. Я там учился.
- Полоз, а где ты взял деньги, чтоб учиться?
- Э, тут все оказалось проще, чем я думал. В Урдии считается, что знание, так же как и мудрость, нельзя продавать за деньги. Не все мудрецы имеют учеников, но если уж мудрец хочет создать свою школу, то денег за это не берет. Если хочешь, можешь просто прийти на занятие и слушать, только вести себя надо прилично - тихо и скромно, иначе другие ученики побьют и выгонят. Не понравился один учитель - можешь перейти к другому. Опять же, обучение идет в несколько ступеней. Сначала грамматика, риторика и логика - если их не освоишь, то не сможешь перейти к геометрии и астрономии, просто не поймешь ничего. Еще изучают музыку и графику, а потом переходят к главному: философии, праву или медицине. Ворошила изучал медицину, а я - право. И напрасно - право в лесу мне совершенно не нужно, а вот Ворошила, как видишь, в лесу оказался очень полезным.
- Здорово! Это каждый, кто хочет, может стать ученым? И денег за это платить не надо?
- Примерно так. Ну, на жизнь, конечно, приходится зарабатывать, бесплатно кормить тебя никто не будет. Но в порту всегда есть работа, особенно летом. Мы жили, конечно, бедно, спали в жутком клоповнике, но зато очень весело: утром - занятия, днем - в порту корячились, а вечером пили и гуляли. Такой разгул, бывало, устраивали - стража сбегалась.
В Урде, в отличие от Олехова и Кобруча, имелось сразу несколько базаров: хлебный, мясной, рыбный, платяной, железный. Сверху базар сразу можно было отличить от других строений, только одну странную площадь Есеня за базар не признал.
- А это что? - он ткнул пальцем в широкое открытое пространство.
- Это? - Полоз хмыкнул, - это невольничий рынок.
- Как это?
- Здесь продают невольников. Рабов.
- Кого? - Есеня, конечно слышал о невольниках, но почему-то считал, что это выдумки. Если такое где-то и есть, то очень далеко, за морями.
- Рабов. Видишь ли, в Урдии за деньги не продают знания, но зато продают людей. Хороший раб стоит примерно три-четыре золотых, рабыня - один-два.
- Это как лошадь, что ли? - лицо Есени вытянулось, и он пытался осознать, зачем это потребовалось жителям Урдии.
- Ну, породистая лошадь и пятьдесят золотых может стоить… - усмехнулся Полоз, - но в общем, примерно так и есть.
- Полоз, а зачем? Какой в этом прок? Лошадь - понятно, она телеги возит, пашет. А человек-то зачем?
- Ты в мастерской работал? Вот и представь - если ты работаешь, а тебя только кормят за это, и ничего не платят. Здесь каждый ремесленник имеет двух-трех рабов, а иногда и рабыню - для работы по дому.
- А жена тогда на что? Если рабыня по дому?
- Жена - чтобы наряжаться, воспитывать детей и командовать рабыней, - Полоз улыбнулся и указал на восток, на высокие белокаменные дворцы и башни, - а вот в тех домах рабов держат до сотни и больше. Даже у мудрецов есть рабы. На постоялом дворе, где мы живем, работает шестеро невольников. Во всяком случае, я насчитал шестерых. Готовят, убирают, ходят на рынок, разносят вино и еду.
- Полоз, но почему они не убегают? Зачем они соглашаются?
- На лбу у раба выжжено клеймо, и где бы он ни появился, всем будет ясно, что он - раб.
- Но у нас бы никто не догадался! И в Кобруче тоже!
- Видишь ли, я знал несколько случаев, когда раб бежал в Кобруч, а потом возвращался к хозяину. К зиме, как правило. В Кобруче люди живут немногим лучше рабов, а то и хуже. А у нас… Среди вольных людей есть пара беглых невольников, но это исключение, а не правило. У хозяина раб сыт, одет, обут, у него есть теплый кров. А то, что его могут в любую минуту наказать, как собаку или лошадь, так в мастерских ведь то же самое, на своей спине знаешь. Так что бегут единицы, те, кому совсем невмоготу такая жизнь. Кому свобода дороже миски с кашей.
Дома мудрецов утопали в маленьких, ухоженных садиках. И хотя черные ветви яблонь и вишен на фоне серого подтаявшего снега нагоняли уныние, Есеня с легкостью представлял, как уютно летом в белых ажурных беседках, и как над дорожками сплетается зелень ветвей, и как цветут эти садики, далеко распространяя сладкий запах и роняя на траву бело-розовые лепестки.
- Полоз, мудрецы - такие богачи? - спросил он, заглядывая за красивую резную ограду одного из садиков.
- Нет, едва ли богаче твоего отца.
- А откуда такая роскошь?
- Видишь ли, в Урде земля стоит намного дешевле, чем в Олехове. Олехов весь помещается за крепостной стеной, и там особо не развернешься. В Урде же строй - не хочу. Ближе к порту, или вдоль реки, конечно, так просто дом не купишь, а тут - пожалуйста.
Они свернули на широкую улицу, поднимающуюся вверх, и вскоре вышли к одному из садов, может быть, чуть большему, чем остальные.
- Вот тут живет мой учитель, его зовут Остромир, - Полоз толкнул калитку и пропустил Есеню вперед, - пойдем к дому, сейчас у него должны сидеть ученики.
Дом мудреца Остромира, как и большинство домов Урда, был сложен из камня, и выбелен известью. Есеню это удивляло, и урдийские дома напоминали ему кухонные печи. И крыши у них не поднимались круто вверх, чтобы зимой сползал снег, а наоборот, оказались плоскими, сделанными из смеси глины с соломой и покрыты дерном. Наверное, летом на них росла трава.
- Когда становилось тепло, мы занимались в беседке, - Полоз показал на нее рукой, - а зимой теснились в комнате.
Мудреца Остромира дома не было. Но многочисленные ученики - ребята чуть постарше Есени - сказали, что он вернется через два дня. И насчет «теснились» Полоз сильно преувеличил: комната, в которой они собирались, показалась Есене огромным залом, по трем сторонам которого в три яруса выстраивались широкие высокие ступени, на которых ученики и сидели. На четвертой стене, напротив окна, висела аспидная доска - Есеня учился писать именно на такой, только маленькой; впрочем, маленькие доски имелись у каждого ученика.
Ему было интересно, зачем они собрались здесь, когда их учитель отсутствовал, но спросить он не решился. Полоз поговорил с ребятами, и лицо его стало задумчивым и немного печальным, словно он тосковал о том времени, когда сам сидел на этих ступенях с грифельной доской на коленках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58