Никогда не знаешь, к каким последствиям это приведет.
- Я тоже люблю смотреть на звезды… - вспомнил Есеня. И еще вспомнил, что совсем недавно хотел уйти из дома, чтобы смотреть на звезды тогда, когда захочется.
- Правда? А зачем? - улыбнулся Улич.
- Они интересно движутся. Я так и не понял, как. Сначала я считал, что небо просто крутится вокруг яркой звезды над севером. Но это не так, потому что есть звезды, которые движутся отдельно. А зимой и вообще все меняется.
- Если сегодня ночью будет ясно, я расскажу тебе о своих идеях на этот счет. Похоже, я понял, почему они так движутся.
- А что, этого никто не знает? - удивился Есеня.
- Ну, я знаю астрономов, которые со мной согласны, и знаю тех, кто категорически отрицает мою гипотезу. Вот послушаешь, и скажешь, согласен ты со мной или нет.
- А можно прямо сейчас?
- Сейчас ты пойдешь за водой к реке, а я буду варить мучную болтушку, чтобы покормить твоего товарища. Потом ты поешь и пойдешь в город за своими вещами, ну, а потом - посмотрим.
Хозяин постоялого двора содрал с Есени серебряник за ту ночь, что они с Полозом не ночевали в комнате, а иначе отказался отдавать вещи. Есеня ничего не смог ему возразить. Вот Полоз бы, наверняка, платить не стал! Ведь они же там не ночевали!
Полоз просыпался, но Улич не велел Есене с ним разговаривать, сказал, что пару дней ему нужен абсолютный покой, и состояние его пока только ухудшается, потому что внутри головы идет кровь. Есеню это сильно напугало, и он помалкивал.
Низкое, большое солнце разогнало туман над морем, и теперь висело над ним, холодное и немного мутное. То, что море начинается почти за самой дверью, необыкновенно Есене нравилось. Он притащил еще три охапки дров, чтобы был повод походить по берегу, но потом понял, что спешить ему некуда и по берегу можно бродить и просто так. Пользуясь отсутствием бдительного ока Полоза, Есеня все же забрался на палубу корабля и облазил его со всех сторон, рискуя снова провалиться в вонючий трюм.
Улич вышел из лачуги незаметно, и Есеня очень удивился, когда увидел его сидящим на бревне, вынесенном морем. На его плечах лежала волчья шуба, а в руках он сжимал тонкую палочку, которой что-то сосредоточенно рисовал на песке. Есене стало интересно, и он незаметно подкрался к старику сзади. Но вместо рисунка увидел совершенно непонятный чертеж - множество треугольников, кружков, линий…
- А что это? - спросил он, не удержавшись.
- Ты знаешь геометрию? - спросил в ответ Улич.
- Неа, - скривился Есеня.
- Ну, а считать ты умеешь?
- Сколько угодно!
- Сколько будет одна треть от девяти?
- Три. Я сложней умею считать.
- Да? Посчитай, сколько будет триста сорок два умножить на двенадцать? - старик протянул ему палочку.
Есеня про палочку не понял, подумал пару секунд и ответил:
- Четыре тысячи сто четыре.
- А четыре тысячи сто четыре на триста сорок два?
Есеня почесал в затылке, долго старался сложить в голове множество цифр, но сбился и ответил:
- Не, не могу. Путается все.
- Ты не умеешь считать в столбик?
- Как это?
Улич показал. Он показал и много другого. Например, Есеня долго думал, насколько короче будет дорога, если идти не по улицам, а срезать угол. Он однажды потратил целый день, рисуя эти улицы на полу кузни, и измеряя аршином длины сторон получившегося треугольника. Но к однозначному выводу так и не пришел. Оказалось, это всем давно известно с древних времен. Неожиданно Есене понравились новые умные слова, которыми так и сыпал Улич: гипотенуза, косинус, радикал. Всего за час - один час! - Есеня узнал столько, что голова побежала кругом от открывающихся возможностей!
- Ты очень способный мальчик, - сказал ему старик, - почему ты ничему не учился?
- Не хотел, - пожал плечами Есеня, - ничего хорошего в этой учебе нет. Подзатыльники одни. Пока прочитаешь строчку до конца, уже и начало забудешь.
- Ты хочешь сказать, что читаешь с трудом?
- Не люблю я это просто.
- Послушай… - Улич посмотрел ему в глаза, - у меня никогда не было желания иметь учеников. Мне казалось, что они не хотят понимать того, что я говорю. Но… если ты хочешь, я буду тебя учить. Ты почему-то меня понимаешь, ты просто ловишь на лету. Мне кажется, твоя голова устроена так же, как моя.
Есеня потупил глаза. У него, конечно, появлялась мысль стать таким же ученым, как Полоз. Чтобы разговаривать с благородными на равных. Но восемь лет… Об учебе он имел самые мрачные воспоминания. Нет, восемь лет такого кошмара ему не пережить.
- Я сейчас не могу. Мне надо… надо кое-что узнать, и возвращаться в Олехов.
- Я не говорю - прямо сейчас. Ты можешь приехать потом, летом, или через год-другой. Здесь хорошо летом, очень тепло.
Есеня решил не обижать старика и ответил, что подумает. А заодно напомнил про мучавший его много лет вопрос - о звездах.
- Ну, давай о звездах, - улыбнулся Улич, - ты знаешь, что Земля круглая?
- Чего?! - фыркнул Есеня.
- Земля, на которой мы живем - это огромный шар.
- Да ерунда это… - пробормотал Есеня уже не так уверенно.
- Посмотри на море. Здесь это видно особенно хорошо. Вон, видишь, у самого горизонта идет парусник? Через полчаса будут видны только мачты, потом и они начнут исчезать, словно он спускается вниз, как по ступенькам, - Улич начертил на песке длинную дугу, и на ее конце - маленький кораблик. А потом - человечка в ее центре, и взгляд человечка, который видит только верхнюю часть мачты кораблика.
- Ну… - Есеня почесал в затылке, - ну, допустим… И что, если все время идти прямо, можно, прийти в то же самое место? Так что ли?
- Можно. Только идти придется очень долго. Я определил примерный диаметр Земли, и мои расчеты совпали с расчетами других мудрецов. Ты знаешь, что такое диаметр?
- Конечно. У всего круглого есть диаметр.
- А как, зная диаметр, найти длину окружности, знаешь?
- О, это гораздо проще, чем с треугольником! Я мерил ниткой, и получалось всегда одинаково. Диаметр надо умножить примерно на три.
- Так вот, диаметр земли - больше десяти тысяч верст. И идти по кругу придется больше тридцати тысяч верст!
- Это примерно три года идти! Всего-то! - усмехнулся Есеня. Учится и то дольше!
- Послушай, а как ты это посчитал?
- Да очень просто! Если в день проходить верст двадцать пять, то сто верст за четыре дня пройдешь, правильно? Ну, а всего триста раз по сто верст.
- Да, учитывая, что ты и читать толком не умеешь, это очень неплохо, очень…
- Да умею я читать. Не люблю только.
Идея Улича о том, что Земля вращается вокруг солнца и при этом вертится вокруг себя, Есеню потрясла. А главное - она объясняла почти все. Кроме звезд, которые движутся отдельно от остальных.
- Ты не устал? - спросил старик, когда Есеня задумался, пытаясь представить себя на летящем и кружащемся шаре.
- Не, я просто думаю. Можно я немножко подумаю один?
- Конечно. А я приготовлю поесть. Я совсем забыл об этом, мне это немного непривычно, я сам ем утром и вечером, а иногда - только утром. Но ты, наверное, привык по-другому?
- Да не, я могу весь день не есть.
- Ты - молодой, ты растешь, тебе надо есть гораздо больше, чем мне. И не мучную болтушку, а кашу с мясом, молоко, фрукты…
- А Полозу? Ему, наверно, тоже надо есть хорошо, чтоб он выздоровел? - вдруг спохватился Есеня.
- Пока нет, но скоро потребуется.
Почти неделю Есеня провел в разговорах с Уличем. Полоз все время спал - старик для этого что-то шептал ему на ухо, а если и просыпался, то был каким-то странным, и, похоже, плохо понимал, что происходит. Это сильно удивляло и пугало Есеню, ведь в тот вечер, сразу после ранения, Полоз говорил с ним совершенно нормально, и даже улыбался и шутил. Есеня подозрительно смотрел на его лицо, стараясь угадать, лучше ему или хуже, но спросить почему-то боялся.
Как-то вечером, когда Улич рассказывал Есене о том, как измерял диаметр земли, сидя перед открытой печной дверцей, Полоз неожиданно проснулся, хотя должен был спать до утра.
- Эй, Балуй… - тихо позвал он.
Есеня тут же вскочил и склонился над Полозом. Света не хватало, и Есеня зажег свечу, на секунду сунув ее в печь. Улич тоже поднялся и сел на лавку, всматриваясь в лицо Полоза. Но потом вздохнул с облегчением.
- Жмуренок, где это мы? - спросил Полоз.
- Мы? Я же рассказывал, ты что, не помнишь?
- Неа. Ничего не помню. Этот человек, кто он? Мы в его доме? - Полоз говорил очень тихо, и Есене приходилось нагибаться к его губам.
- Да, - Есеня закусил губу - ему было страшно.
- Чего ты куксишься? Он хорошо тебя учит. Я давно слушаю.
- Учит? - Есеня поднял брови, - он же просто рассказывает!
- А учат как, по-твоему? - Полоз еле заметно улыбнулся, - я сильно ранен?
- Я не знаю… - беспомощно пробормотал Есеня, но Улич вмешался.
- Ранение я бы очень тяжелым не назвал, но я долго не мог остановить кровотечение, и к нему добавился отек.
- Вы - врач? - спросил Полоз старика.
- Я умею лечить тяжелые болезни, - пожал плечами Улич.
- Наложением рук?
- Не только. Ваши способности внушать сильно мне мешают.
- Как вы считаете, каковы мои шансы?
Есеня замер. Он не сомневался, что старик скажет правду, и очень боялся этой правды.
- Жить вы будете. О последствиях говорить пока рано, но здравый ум вы сохраните, это ясно. Может быть, память станет хуже, может, зрение. Ранения этой области часто ухудшают зрение.
- Спасибо вам. Я заплачу, не сомневайтесь…
- Я не беру денег за лечение.
- Полоз, у нас нет денег, у нас украли кошелек! - сунулся Есеня, но Улич толкнул его в бок и недовольно покачал головой. Есеня и сам понял, что сморозил: теперь Полоз будет волноваться, и ему снова станет плохо…
- Ты только не волнуйся. Я заработаю. Ты же сам говорил, можно в порту заработать… - поспешил он исправить положение.
Полоз снова слабо улыбнулся и сказал:
- Лучше сходи к Остромиру. Спроси… - он глянул на Улича, - сам знаешь. Спроси, кто может знать. Скажи, что это я тебя прислал.
На следующее утро Есеня чуть свет побежал в город - исполнять замысел Полоза. Надо сказать, он очень гордился тем, что Полоз доверил ему это, и нисколько не сомневался, что сможет сам выяснить все о медальоне. Улич велел ему купить для Полоза яблок и еще один заморский фрукт, который назывался гранат - в Урде не так уж дорого это стоило.
Дом Остромира он нашел с трудом, хотя и был там два раза - все улицы казались ему совершенно одинаковыми. Как и в прошлый раз, он пробежал по дорожке к крыльцу, постучал в дверь, но не дождался ответа и вошел. Если раньше в огромной комнате для занятий шумели ученики, то теперь там стояла подозрительная тишина. Есеня заглянул в щелку и увидел, что молодые люди заполнили все ступени - их было человек двадцать.
- Заходи, даже если опоздал, - раздался зычный голос от аспидной доски, и Есеня догадался, что кричат ему. Он проскользнул в дверь и нерешительно остановился на пороге.
Остромир оказался невысоким, едва ли выше самого Есени, нешироким в плечах. Однако облик его Есеня посчитал очень мужественным, полным достоинства. Но не того достоинства, которое отличало благородных, напротив, в учителе не было ни капли заносчивости, лишь уважение к себе. Темные строгие глаза окинули Есеню с головы до ног, черные брови сошлись под гладкой, блестящей длинной челкой с проседью, но взгляд быстро смягчился.
- Сядь туда, - Остромир показал наверх, где имелось свободное место.
Его ученики посмотрели на Есеню с любопытством и неприязнью, словно осуждали его за то, что он помешал. Есеня вспомнил, что вести себя надо тихо, иначе они его побьют.
Остромир вернулся к прерванному занятию. Сначала Есеня ничего не понимал, и начал скучать и зевать, но когда учитель перешел к задаче, он волей-неволей навострил уши - слишком похожа она была на сказку.
- Спаситель царевны должен найти комнату, в которой ее спрятали. Мудрец рассказал ему, что в двух комнатах из трех сидят огромные псы, которые растерзают его на клочки, едва он откроет дверь. На дверях комнат есть надписи, но только одна из них правдива. На первой написано: «собаки», - Остромир нарисовал на доске дверь и написал «собаки», - на второй написано «царевна», а на третьей - собаки во второй комнате. Итак, кто первый скажет, в какую комнату надо зайти спасителю царевны?
Ученики склонились над аспидными досками, что-то упорно вычерчивая на них грифелями. Есене так захотелось стать спасителем царевны! На минуту он представил себе эти три двери - почему-то в мрачном подземелье - и свору злобных собак. Наверняка, они притаились за дверьми молча… А царевна виделась ему плачущей и похожей на Чарушу.
- И только одна надпись правильная? - на всякий случай уточнил он. Все оглянулись на него, словно он сделал что-то неприличное, - две не может быть?
Остромир улыбнулся ему и покачал головой:
- Только одна.
- Тогда царевна в первой комнате, - сказал ему Есеня.
На него снова посмотрели все ученики, укоризненно сложив губы. Может быть, нельзя было так сразу говорить? Есеня смутился и съежился.
- Вот как? - Остромир поднял брови, - а почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58