Мужчины, которые расставляли скамьи и ожидавшие вдоль стен, пока Совет не усядется, должно быть, только что ушли через заднюю дверь, потому что Квамеза, уже усаживалась на своей скамье, будучи единственной представительницей от Серых Восседающих, а Берана, единственная из Белых, только подходила к своей. Но Майлинд из Зеленых, круглолицая кандорка с орлиными глазами, очевидно отправленная вперед, очень странно выбрала место для своей Айя – прямо возле входа. Эгвейн думала, что она выберет место поближе к Престолу Амерлин. Прямо напротив нее стояла Эскаральда возле накрытой коричневым полотном скамьи, и не спеша о чем-то спорила с Такимой. Низенькая как и Нисао, Такима была тихой, похожей на птицу, женщиной, но в то же время, когда желала, она могла быть весьма деятельной. А вперив руки в бока она становилась похожа на задиристого воробья, распушившего перья, чтобы заставить себя казаться больше. По тому, как она продолжала бросать острые взгляды на Берану, ее расстроило именно подобное размещение. Конечно, было уже слишком поздно что-нибудь менять, но, все равно, Эскаральда маячила позади Такимы, словно собиралась отстаивать свой выбор. Эгвейн поразило то, что Эскаральда оказалась на это способна. Она вела свою игру! Она, стоявшая ниже, чем даже Нисао. Это, должно быть, было чистым волевым усилием. Эскаральда никогда не отступала, когда считала, что она права. А она всегда считала себя правой. Если Морайя действительно хотела штурмовать Тар Валон, а Майлинд желала отступить, то чего хотела Эскаральда?
При всех разглагольствованиях Суан о Восседающих, которые желают чтобы их предупреждали, приход Эгвейн не вызвал особого оживления. Майлинд и прочие созвали Совет, чтобы услышать сообщение Акаррин, они не сочли вопрос слишком важным, чтобы провести заседание в присутствие одних Восседающих, поэтому небольшие группки из четырех-пяти Айз Седай присутствовали в качестве поддержки для Восседающих своих Айя, и они поприветствовали Эгвейн, пока она шла к своему месту. Восседающие просто наблюдали за ней, а кое-кто кивнул. Лилейн прохладно на нее посмотрела, возвратясь затем к слегка хмурой Морайе, которая казалась самой обычной женщиной в синем платье. Настолько обычной, что фактически, с первого взгляда можно было бы даже не обратить внимания на ее безвозрастное лицо. Она сидела, глядя прямо перед собой, поглощенная собственными мыслями. Романда была одной из тех, кто ей кинул. На Совете Престол Амерлин оставалась Престолом Амерлин, хотя и немного меньше, чем вне него. На Совете Восседающие чувствовали свою силу. В каком-то смысле, можно сказать, что здесь Амерлин была только первой, среди равных. Положим, чуть больше этого, но не на много. Суан рассказывала, что некоторые Амерлин терпели неудачу, думая, что Восседающие были полностью на их стороне, равно как и те, что думали, что разногласия между ними шире, чем было в действительности. Это походило на балансирование на узкой стене, по обе стороны которой находились злые собаки. Вы стараетесь держать равновесие и глядеть на ноги, а не на собак. Но всегда о них помните.
Отстегнув свой плащ, Эгвейн свернула его и перед тем сесть, положила его на полосатое сиденье. Скамья была жесткой, и некоторые Восседающие приносили с собой подушки, если считали, что заседание затянется. Эгвейн предпочитала так не делать. Регламент на выступления редко охлаждал прения совещающихся, по крайней мере, одна или две женщины всегда затягивали свои комментарии подробностями, и твердое сидение могло помочь оставаться бодрым, пускай даже зад заболит. Шириам заняла место Хранительницы Летописей, встав слева от Эгвейн, и больше ничего не оставалось делать, только ждать. Возможно, ей следовало принести подушку.
Другие скамьи тоже начинали заполняться, хотя и медленно. Аледрин и Саройя присоединились к Беране, причем, по сравнению с двумя остальными Аледрин была настолько полной, что те казались худыми. И конечно, вертикальные линии сбегающие вниз по юбке Саройи придавали ей стройности, в то время как, широкие белые рукава Аледрин и снежный передник только усиливал обратный эффект. Каждая из них, очевидно, пыталась узнать, что именно знали другие, что проявлялось в их суете, начиная от кивков друг другу и обмена взглядами между Голубыми, Коричневыми и Зелеными. Варилин, рыжеволосая женщина, напоминающая аиста и гораздо выше большинства мужчин, тоже заняла место возле Квамезы. Варилин, беспокойно подтягивая и поправляя шаль, переводила взгляд с Морайи на Эскаральду, на Майлинд и назад. Магла, которая плотно обернула шаль с желтой бахромой вокруг своих широких плеч, и Файзелле, доманийка с квадратным лицом и в шелках, украшенных плотной зеленой вышивкой, только входили в павильон. Каждая старательно не замечала другую, даже когда их юбки цеплялись друг за друга. Магла твердо стояла в лагере Романды, а Файзелле – у Лилейн, и эти две группы никогда не смешивались.
Другие сестры также вливались в общий поток. Вот Нисао и Мирелле среди еще полудюжины Сестер скопились позади Маглы и Файзеле. Морврин была уже среди Коричневых позади Такимы, и Эскаральды, а Беонин стояла в секторе Серых позади Варилин и Квамезы. Такими темпами павильон вскоре будет переполнен половиной Айз Седай, находящихся в лагере.
Пока Магла еще шла к местам Желтых, Романда уже поднялась на ноги.
– Нас уже больше одиннадцати, так что мы можем начинать. – У нее был удивительно высокий голос. Можно было подумать, что она красиво поет, если только можно было вообразить себе поющую Романду. Ее лицо всегда казалось более подходящим для выговоров, по крайней мере, на нем всегда было выражение неодобрения. – Я думаю, что нам вообще не нужно проводить это заседание, – добавила она, пока вставала Квамеза. – Я не вижу необходимости проводить заседание, но если это нужно, то надо поскорее пройти этим путем. Кое у кого из нас есть более важные вопросы, которые необходимо решить. Я уверена, что вы понимаете, Мать.
Последняя фраза была сказана с глубоким поклоном, тоном даже слишком почтительным. Не очень далеким от того, что называют сарказмом. Но она была слишком умна, чтобы зайти настолько далеко. Глупцы редко добирались до скамьи Восседающих, или задерживались на ней на долго, а Романда почти восемьдесят лет находилась в составе Совета. Этот срок у нее был второй. Эгвейн слегка склонила голову, сохранив холод во взгляде. Подтверждение, что она услышала адресованное ей и заметила тон. Сохранять равновесие.
Квамеза продолжала озираться, открыв рот, неуверенная должна ли она начинать говорить то, что всегда произносила самая молодая из Восседающих. Фраза с которой начиналось само заседание Совета. Место Романды давало последней значительное влияние и некоторую долю власти, однако другие могли и высказаться против. Многие Восседающие хмурились и заерзали на скамьях, но никто ничего не сказал.
Лирелле проскользнула в павильон, стремясь к скамьям Голубых. Высокая для кайриенки, но почти для всех остальных мест только среднего роста, она была в элегантном облегающем платье из синего шелка, шитом по лифу красным и золотым узором. Ее движения словно текли. Поговаривали, что перед прибытием послушницей в Башню она была танцовщицей. По сравнению с ней шаг Самалин из Зеленой Айя, которая была похожа на лису и которая чуть не наступала ей на пятки, больше походил на мужской. Хотя мурандийка совсем не была неуклюжей. Они обе казались удивленными, увидев Квамезу стоящей, и поспешили к своим скамьям. Варилин начала дергать Квамезу за рукав, пока арафелка наконец не села. На лице у Квамезы застыла маска холодного спокойствия, но все же она излучала недовольство. Она придавала очень большое значение церемониям.
– Возможно причина для проведения заседания есть. – После выступления Романды голос Лилейн казался очень низким. Поглаживая шаль, словно в ее распоряжении было все время в мире, она грациозно поднялась, умышленно не глядя в сторону Эгвейн. Будучи красивой женщиной, Лилейн была еще и воплощением достоинства. – Насколько я понимаю, переговоры с Элайдой были официально разрешены, – сказала она холодно. – Я понимаю, что согласно Закону о Войне, мы не обязаны обсуждать подобные вопросы, но верю, что мы должны их обсудить, тем более, что многие из нас сталкиваются с вероятностью быть усмиренными, если Элайда сохранит власть.
Это слово, «усмирение», больше не несло того зловещего холода, как прежде, до того как Суан и Лиане, были исцелены от усмирения. Но среди Айз Седай, собравшихся позади скамей Восседающих поднялся ропот. Оказалось, что новости о переговорах распространились не так быстро, как того ожидала Эгвейн. Она не могла сказать, были Сестры возбуждены или встревожены, но только ясно, что они были удивлены. Включая даже некоторых Восседающих. Джания, которая вошла пока говорила Лилейн, замерла в проходе, так, что другая группа Сестер чуть в нее не врезалась. Она уставилась на Голубых, а затем долгим и тяжелым взглядом в сторону Эгвейн. Романда явно тоже была не в курсе, судя по тому как она сжала губы, а выражения лиц среди самых молодых Восседающих различалось от спокойствия Бераны до изумления в секторе Самалин и явного потрясения рядом с Салитой. Шериам на мгновение покачнулась на ногах. Эгвейн надеялась, что ее не стошнит на глаза ух полного зала.
Тем не менее, куда интереснее была реакция тех, кому Делана сообщила о переговорах. Варилин сидела очень тихо и, кажется, пыталась спрятать улыбку, поскольку изучала свою юбку, а Магла нерешительно облизывала губы и бросала косые взгляды на Романду. Саройя закрыла глаза, и шевелила губами, словно молилась. Файзелле и Такима пристально глядели на Эгвейн, с одинаково хмурыми взглядами. Теперь, когда каждая заметила реакцию остальных, это дало толчок – все быстро приняли такое королевское спокойствие, словно соревновались друг с другом. А это было очень странно. Конечно, к настоящему времени Беонин известила всех, о том, что сказала Эгвейн, и все же, кроме Варилин, все казались расстроенными. Возможно, они не рассчитывали довести переговоры до конечного результата. Каждая женщина, сидящая в этом Совете рисковала быть усмиренной и казненной просто попав в Тар Валон. Если и была хоть какая-нибудь возможность вернуться без свержения Элайды, то ее нашли бы еще несколько месяцев назад, когда был выбран этот Совет. И назад пути не было.
Лилейн казалась удовлетворенной реакцией на свои слова – довольная, почти как кошка наевшаяся сметаны – но прежде, чем она села на свое сиденье, вверх подпрыгнула Морайя. Это привлекло всеобщее внимание и вызвало еще больший ропот. Никто не называл Морайю изящной, но иллианка никогда не подпрыгивала.
– Этот вопрос действительно нуждается в обсуждении, – сказала она, – но это должно случиться позже. Этот Совет действительно был созван тремя Восседающими, задавшими другой вопрос. И этот вопрос необходимо обсудить до обсуждения любого другого. Что нашли Акаррин и ее спутницы? Я прошу, чтобы они были приглашены, дабы сделать свое сообщение перед Советом.
Лилейн хмуро посмотрела на свою помощницу из Голубых, а это она умела – с колючими как шило глазами – и все же закон Башни был единым для всех и известен каждому. Хотя частенько было как раз наоборот. Неуверенным голосом Шириам попросила Аледрин, самую молодую после Квамезы, пойти и сопроводить Акаррин и других на Совет. Эгвейн решила, что ей придется очень серьезно побеседовать с рыжеволосой женщиной, и так скоро, как только будет закончено заседание. Если Шириам будет продолжать в том же духе, то скоро она станет хуже, чем просто бесполезной Хранительницей.
Делана влетела в павильон последней из Восседающих, которые должны были явиться, среди группы Сестер. И когда пухлая Восседающая из Белой Айя вернулась с ожидавшими шестью Сестрами, чтобы поставить перед лицом Эгвейн, она уже устроилась на своем месте и устраивала шаль на плечах. Они, должно быть, оставили свои плащи у входа, так как были без них. Делана неуверенно посмотрела на них хмурым взглядом, опустившим ее брови вниз. Она выглядела запыхавшейся, словно, чтобы добраться досюда бежала.
Очевидно, Аледрин почувствовала, что, заседание действительно решено было начать, и что она, по крайней мере, должна продолжать с надлежащей официальностью.
– Вас призвали на Совет Башни, чтобы узнать об увиденном Вами, – произнесла она с сильным тарабонским акцентом. Сочетание ее темно-золотых волос и карих глаз было для Тарабона необычным, хотя волосы она носила остриженными до плеч, и убранными в кружевную белую сетку, а не заплетенными в косички с бусинами. – Я призываю Вас говорить обо всем открыто и без утайки, и отвечать на все вопросы во всей полноте, ничего не пропуская. Поклянитесь, что Вы так и сделаете перед Светом и Вашей надеждой на спасение и возрождение, или будете наказаны за отказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121