Кое-кто, казалось, измерял расстояние, оставшееся до спасительной гавани.
Она подумала, не сплести ли ей огонь, яркую вспышку света, возможно, с резким грохотом, над мачтами каждого из кораблей. Это дало бы каждому, обладающему хоть частицей ума, на их борту понять, что ни скорость, ни расстояние не гарантируют безопасности, а только милость, порождаемая Тремя Обетами. Они должны знать, что у них нет причин опасаться Айз Седай.
Тяжело вздохнув, Эгвейн покачала головой и мысленно обругала себя. Это простое плетение, несомненно, привлекло бы внимание в городе. И конечно куда сильнее, чем появление какой-то одинокой Сестры. Сестры часто приходили на берег реки, чтобы поглазеть на Тар Валон и Башню. Даже если единственной реакцией на ее действия было бы нечто их подавляющее, раз начав состязание, его завершение могло превратиться в трудную задачу. Однажды начавшись, конфликт мог быстро выйти из-под контроля. И так для этого за последние пять дней представлялось слишком много удобных случаев.
– С тех пор как мы здесь появились, Комендант Гавани не позволяет причаливать одновременно больше восьми-девяти кораблей, – заметил Гарет, едва первый корабль оказался с ними на одной линии, – но капитаны, кажется, координируют свои действия по времени. Скоро появится следующий караван, и они тоже доберутся города, задержавшись на время, требуемое Гвардейцам Башни чтобы убедиться, что эти ребята действительно наемники. Джимар Чубейн достаточно опытен, чтобы принять меры против проникновения в Тар Валон моих людей на борту судов. Почти все Гвардейцы сосредоточены в Гаванях. Ну и в башнях на мостах. Насколько я смог разведать, в других местах их немного. Хотя, это изменится. Поток судов начинается с первыми лучами солнца и не ослабевает почти до наступления сумерек. И здесь, и в Южной Гавани. Не похоже, чтобы этот караван был набит солдатами так плотно, как мог бы. Любой план выглядит блестящим, пока не дойдет до дела, Мать, но тогда вы должны приспособиться к обстоятельствам, а иначе будете ими задавлены.
У Эгвейн вырвался возглас досады. На этих семи транспортных кораблях могло разместиться до двухсот пассажиров. Часть их могла быть купцами, торговцами, либо какими-нибудь другими безобидными путешественниками, но низкое солнце блестело на шлемах и нагрудниках, отражалось от нашитых на кожаные куртки стальных дисков. Сколько кораблей с подобным грузом прибывает каждый день? Сколько бы их ни было, в город вливался постоянный поток новобранцев, завербованных Верховным Капитаном Чубейном.
– Почему только люди всегда так упорно стремятся кого-то убить или быть убитыми? – пробормотала она раздраженно.
Лорд Гарет хладнокровно на нее взглянул. Он возвышался на своем крупном гнедом, с белой отметиной на носу, мерине точно изваяние. Порой она думала, что знает лишь малую часть того, что находит в этом мужчине Суан. Иногда ее посещала мысль, что стоит приложить любые усилия, лишь бы его испугать, или хотя бы увидеть потрясенным.
К сожалению, ответ на свой вопрос она знала также хорошо, как и Гарет. По крайней мере, то, что касалось мужчин, добровольно уходящих в солдаты. О, среди них наберется достаточно таких, кто стремился поддержать благое дело или защищать то, что считал справедливым. Некоторые же просто искали приключений, независимо от того, во что верят. Однако, неприкрытая правда была в том что, таская пику или копье, человек мог заработать за день вдвое больше батрака, идущего вслед за хозяйским плугом. А если он умеет ездить верхом достаточно хорошо, чтобы попасть в кавалерию, то еще в полтора раза больше. Заработок лучников и арбалетчиков был где-то посредине.
Человек, гнувший спину на другого, мог мечтать когда-нибудь заработать на собственную ферму или лавку. Или хотя бы заложить основу тому, чем смогут воспользоваться его сыновья. Однако, он, наверное, тысячу раз слышал истории о людях, на пять или десять лет завербовавшихся в солдаты и вернувшихся домой с количеством золота достаточным, чтобы в достатке прожить остаток жизни. А также россказни о простолюдинах, которые возвысились, став генералами или лордами.
Гарет мог бы прямо сказать, что для бедняка перемигиваться с наставленным на него наконечником пики, было лучше, чем, плетясь за чужим плугом, таращиться на лошадиную задницу. Даже, если смерть от копья была намного вероятней, обретения славы и богатства. Это циничный взгляд на вещи, но все же она понимала, что большинство новобранцев на борту рассуждает точно также. С другой стороны, именно таким способом она заполучила и собственную армию. На каждого солдата, желавшего увидеть, как свергнут узурпатора с Престола Амерлин, на каждого, кто наверняка знал, кем была Элайда, приходилось десять, если не сотня примкнувших к Эгвейн ради заработка.
Часть людей на корабле подняли руки, показывая гвардейцам на стенах Гавани, что в них нет оружия.
– Нет, – произнесла она, и Лорд Гарет вздохнул. Его голос остался спокойным, но то, что он сказал, едва ли было способно кого-то утешить.
– Мать, пока гавани остаются открытыми, Тар Валон будет снабжаться лучше нас. Вместо того чтобы слабеть и голодать, Гвардия Башни станет больше и сильнее. Я сильно сомневаюсь, что Элайда разрешит Чубейну на нас напасть, и так же сильно жалею, что этого не произойдет. Каждый день, который вы проводите в ожидании, дает нам лишь прибавку к счетам мясника, который мы рано или поздно должны будем оплатить. Я утверждал с самого начала, что дело, в конце концов, дойдет до штурма. Его неизбежность не исчезла, но изменилось все остальное. Пусть Сестры сию же минуту переместят меня и моих солдат за стены города, и я возьму Тар Валон. Дело не будет гладким. Штурм никогда не идет как по маслу. Но я могу для вас взять город. И чем скорее вы перестанете медлить, тем меньше погибнет.
Жестокий спазм скрутил живот Эгвейн так, что она едва могла дышать. Осторожно, шаг за шагом, она выполнила упражнение для Послушниц, чтобы заставить его исчезнуть. Берега сдерживают реку. Направление без принуждения. На нее нисходит спокойствие. Спокойствие спускается внутрь нее.
Слишком многие начали возлагать надежды на использование врат и, в этом смысле, Гарет представлял худший образчик. Его дело – война, и здесь он был очень хорош. Лишь только узнав, что через врата одновременно можно провести куда больше, чем маленький отряд, он на этом стал строить свои планы. Даже стены Тар Валона, недостижимые для обстрела любой осадной катапульты, если та не размещена на барке. Высокие стены, созданные с помощью Единой Силы, так что лучшая катапульта в мире не могла бы оставить на них даже царапины – но они оказались бы все равно что бумажными против армии, использующей Перемещение. Понимал это Гарет Брин или нет, но подобную мысль были способны понять и другие. Аша'маны, похоже, уже поняли. Война всегда была безобразна, но такие идеи обещали лишь увеличить ее уродство.
– Нет, – повторила она. – Я знаю, что прежде, чем все здесь закончится, погибнут люди. – Да поможет ей Свет, Эгвейн, казалось, могла видеть все эти смерти словно наяву, стоило лишь на миг закрыть глаза. Тем не менее, если она приняла неправильные решения, их погибнет еще больше, и не только здесь. – Но еще я должна сохранить Белую Башню живой и действующей – как опору в Тармон Гай'дон – как заслон между миром и Аша'манами. А если дело дойдет до убийства Сестер Сестрами на улицах Тар Валона – то Башня умрет. – Такое уже случилось однажды. Этому нельзя позволить повториться. – Если умрет Белая Башня, погибнет и надежда. Мне не хотелось бы вам все это растолковывать снова.
Дайшар фыркнул и вскинул голову, прянув вперед, словно ощутив ее раздражение, но Эгвейн решительно осадила его поводьями и спрятала подзорную трубу в свисавший с седла кожаный футляр. Ныряющие птицы бросили рыбалку и взмыли в воздух, когда толстая цепь, блокирующая Северную Гавань, начала опускаться. Она опустится ниже поверхности воды задолго до момента, когда первое судно достигнет входа в бухту. Сколько лет минуло с тех пор, как она сама добиралась до Тар Валона этим же путем? Казалось, это было настолько давно, что осталось за пределами памяти. Где-то в другой, ушедшей Эпохе, какая-то другая женщина, а не она, сошла тогда на берег и была встречена Наставницей Послушниц.
Гарет, с мимолетной гримасой, покачал головой. Он никогда не сдается, не так ли?
– Вы должны сохранить Белую Башню живой, Мать, но моя работа помочь вам это обеспечить. Если ничего не изменилось, о чем мне не известно. Я вижу, как Сестры шепчутся и пожимают плечами, даже если не знаю, что это может означать. Если вы все еще хотите овладеть Башней, надо сделать это штурмом. И лучше раньше, чем позже.
Внезапно утро показалось ей таким темным, словно солнце заслонили тучи. Чтобы она ни сделала, мертвые все равно продолжали громоздиться штабелями, но она обязана сохранить Белую Башню живой и действующей. Она должна. Когда хорошего выбора нет, надо выбирать то, что кажется наименее неправильным.
– Я увидела достаточно, – сказала она спокойно. Кинув последний взгляд на ту узкую струйку дыма за городом, она направила Дайшара к деревьям в ста шагах от реки где, среди вечнозеленых болотных миртов и по-зимнему голых берез и буков, ее ожидал эскорт.
Две сотни легкой кавалерии в нагрудниках из вываренной кожи или куртках, покрытых металлическими дисками, появись они на берегу, неизбежно привлекли бы к себе внимание. Однако, Гарет убедил ее в необходимости присутствия этих солдат, вооруженных пиками и короткими кавалерийскими луками.
Без сомнения, та струйка дыма на дальнем берегу поднималась от горящих складов или фургонов. Булавочные уколы, но эти уколы происходили каждую ночь. Иногда один, иногда два или три – пока люди, вставая на рассвете, не стали привыкать, первым делом, выискивать новые дымы. Поймать налетчиков не удавалось, по крайней мере, пока. Вокруг преследователей разражался внезапный снежный шквал, или поднимался свирепый леденящий ночной ветер, или следы просто резко исчезали, оставляя снег после последнего отпечатка копыта столь же гладким, словно он только что выпал. Остатки плетений однозначно давали понять, что им помогали Айз Седай. И не было никаких шансов за то, что у Элайды на этой стороне реки тоже не было людей, а, возможно, и Сестер. Немногое на свете могло обрадовать Элайду больше, чем попадание в ее руки Эгвейн ал'Вир.
Конечно, в ее эскорте были не только солдаты. Кроме Шириам, ее Хранительницы Летописей, этим утром Эгвейн выехала в сопровождении еще шести Айз Седай. Те из них, кто имел Стражей, захватили их с собой, поэтому Сестер поджидало восемь человек в меняющих цвета плащах, покрывавшихся причудливой рябью, если их шевелил легкий ветерок. Когда же плащи оставались неподвижными, отдельные части всадников и лошадей, казалось, исчезали на фоне стволов деревьев. Предупрежденные об опасности, по крайней мере, на счет налетчиков, и зная, что их Айз Седай взвинчены до предела, Стражи следили за близлежащей рощицей так, словно рядом не было никакой кавалерии. Безопасность собственных Айз Седай была их главной заботой, которую нельзя доверить никому другому. Сарин, чернобородый коротышка, не столько низкорослый, сколь чересчур широкоплечий, так жался к Нисао, что казался тенью миниатюрной Желтой Сестры. Джори тоже умудрялся выглядеть тенью Морврин, хотя на самом деле был ее ниже. Он был таким же широкоплечим как Сарин, но невысоким даже для кайриэнца. Трое Стражей Мирелле – трое, которых она осмеливалась признавать, теснились вокруг нее так, что она не могла двинуть свою лошадь и не оттолкнуть со своего пути одного из них. Сетагана – Страж Анайи – худой, смуглый и почти столь же красивый, насколько она была невзрачной, в одиночку почти что сумел обеспечить ей круговую защиту. Тервайл, со сломанным носом и покрытым шрамами лицом, то же самое проделал с Беонин. Карлиния Стража не имела, что было в порядке вещей для Белых, но, из глубины своего обитого мехом капюшона, рассматривала окружающих мужчин так, словно собиралась вывернуть кого-нибудь из них наизнанку.
Не так уж и давно, Эгвейн не решилась бы быть замеченной вместе с этими шестью женщинами. Все они, как и Шириам, по различным причинам принесли ей клятву верности. Ни Сестры, ни она не хотели, чтобы это обстоятельство стало известно или хотя бы о чем-то заподозрили. Это был ее способ, по мере возможности, влиять на события, в то время как все остальные видели в Эгвейн не более чем подставное лицо – девчонку, ставшую Амерлин, которой, как хочет, вертит Совет Башни, и к которой никто не прислушивается. Совет утратил эту иллюзию, когда она заставила их объявить войну Элайде, наконец подтвердив то положение, в котором они находились после бегства из Башни, и что надо было сделать в первую очередь. Но это событие только заставило Совет и все Айя терзаться в сомнениях о том, что она собирается предпринять в дальнейшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Она подумала, не сплести ли ей огонь, яркую вспышку света, возможно, с резким грохотом, над мачтами каждого из кораблей. Это дало бы каждому, обладающему хоть частицей ума, на их борту понять, что ни скорость, ни расстояние не гарантируют безопасности, а только милость, порождаемая Тремя Обетами. Они должны знать, что у них нет причин опасаться Айз Седай.
Тяжело вздохнув, Эгвейн покачала головой и мысленно обругала себя. Это простое плетение, несомненно, привлекло бы внимание в городе. И конечно куда сильнее, чем появление какой-то одинокой Сестры. Сестры часто приходили на берег реки, чтобы поглазеть на Тар Валон и Башню. Даже если единственной реакцией на ее действия было бы нечто их подавляющее, раз начав состязание, его завершение могло превратиться в трудную задачу. Однажды начавшись, конфликт мог быстро выйти из-под контроля. И так для этого за последние пять дней представлялось слишком много удобных случаев.
– С тех пор как мы здесь появились, Комендант Гавани не позволяет причаливать одновременно больше восьми-девяти кораблей, – заметил Гарет, едва первый корабль оказался с ними на одной линии, – но капитаны, кажется, координируют свои действия по времени. Скоро появится следующий караван, и они тоже доберутся города, задержавшись на время, требуемое Гвардейцам Башни чтобы убедиться, что эти ребята действительно наемники. Джимар Чубейн достаточно опытен, чтобы принять меры против проникновения в Тар Валон моих людей на борту судов. Почти все Гвардейцы сосредоточены в Гаванях. Ну и в башнях на мостах. Насколько я смог разведать, в других местах их немного. Хотя, это изменится. Поток судов начинается с первыми лучами солнца и не ослабевает почти до наступления сумерек. И здесь, и в Южной Гавани. Не похоже, чтобы этот караван был набит солдатами так плотно, как мог бы. Любой план выглядит блестящим, пока не дойдет до дела, Мать, но тогда вы должны приспособиться к обстоятельствам, а иначе будете ими задавлены.
У Эгвейн вырвался возглас досады. На этих семи транспортных кораблях могло разместиться до двухсот пассажиров. Часть их могла быть купцами, торговцами, либо какими-нибудь другими безобидными путешественниками, но низкое солнце блестело на шлемах и нагрудниках, отражалось от нашитых на кожаные куртки стальных дисков. Сколько кораблей с подобным грузом прибывает каждый день? Сколько бы их ни было, в город вливался постоянный поток новобранцев, завербованных Верховным Капитаном Чубейном.
– Почему только люди всегда так упорно стремятся кого-то убить или быть убитыми? – пробормотала она раздраженно.
Лорд Гарет хладнокровно на нее взглянул. Он возвышался на своем крупном гнедом, с белой отметиной на носу, мерине точно изваяние. Порой она думала, что знает лишь малую часть того, что находит в этом мужчине Суан. Иногда ее посещала мысль, что стоит приложить любые усилия, лишь бы его испугать, или хотя бы увидеть потрясенным.
К сожалению, ответ на свой вопрос она знала также хорошо, как и Гарет. По крайней мере, то, что касалось мужчин, добровольно уходящих в солдаты. О, среди них наберется достаточно таких, кто стремился поддержать благое дело или защищать то, что считал справедливым. Некоторые же просто искали приключений, независимо от того, во что верят. Однако, неприкрытая правда была в том что, таская пику или копье, человек мог заработать за день вдвое больше батрака, идущего вслед за хозяйским плугом. А если он умеет ездить верхом достаточно хорошо, чтобы попасть в кавалерию, то еще в полтора раза больше. Заработок лучников и арбалетчиков был где-то посредине.
Человек, гнувший спину на другого, мог мечтать когда-нибудь заработать на собственную ферму или лавку. Или хотя бы заложить основу тому, чем смогут воспользоваться его сыновья. Однако, он, наверное, тысячу раз слышал истории о людях, на пять или десять лет завербовавшихся в солдаты и вернувшихся домой с количеством золота достаточным, чтобы в достатке прожить остаток жизни. А также россказни о простолюдинах, которые возвысились, став генералами или лордами.
Гарет мог бы прямо сказать, что для бедняка перемигиваться с наставленным на него наконечником пики, было лучше, чем, плетясь за чужим плугом, таращиться на лошадиную задницу. Даже, если смерть от копья была намного вероятней, обретения славы и богатства. Это циничный взгляд на вещи, но все же она понимала, что большинство новобранцев на борту рассуждает точно также. С другой стороны, именно таким способом она заполучила и собственную армию. На каждого солдата, желавшего увидеть, как свергнут узурпатора с Престола Амерлин, на каждого, кто наверняка знал, кем была Элайда, приходилось десять, если не сотня примкнувших к Эгвейн ради заработка.
Часть людей на корабле подняли руки, показывая гвардейцам на стенах Гавани, что в них нет оружия.
– Нет, – произнесла она, и Лорд Гарет вздохнул. Его голос остался спокойным, но то, что он сказал, едва ли было способно кого-то утешить.
– Мать, пока гавани остаются открытыми, Тар Валон будет снабжаться лучше нас. Вместо того чтобы слабеть и голодать, Гвардия Башни станет больше и сильнее. Я сильно сомневаюсь, что Элайда разрешит Чубейну на нас напасть, и так же сильно жалею, что этого не произойдет. Каждый день, который вы проводите в ожидании, дает нам лишь прибавку к счетам мясника, который мы рано или поздно должны будем оплатить. Я утверждал с самого начала, что дело, в конце концов, дойдет до штурма. Его неизбежность не исчезла, но изменилось все остальное. Пусть Сестры сию же минуту переместят меня и моих солдат за стены города, и я возьму Тар Валон. Дело не будет гладким. Штурм никогда не идет как по маслу. Но я могу для вас взять город. И чем скорее вы перестанете медлить, тем меньше погибнет.
Жестокий спазм скрутил живот Эгвейн так, что она едва могла дышать. Осторожно, шаг за шагом, она выполнила упражнение для Послушниц, чтобы заставить его исчезнуть. Берега сдерживают реку. Направление без принуждения. На нее нисходит спокойствие. Спокойствие спускается внутрь нее.
Слишком многие начали возлагать надежды на использование врат и, в этом смысле, Гарет представлял худший образчик. Его дело – война, и здесь он был очень хорош. Лишь только узнав, что через врата одновременно можно провести куда больше, чем маленький отряд, он на этом стал строить свои планы. Даже стены Тар Валона, недостижимые для обстрела любой осадной катапульты, если та не размещена на барке. Высокие стены, созданные с помощью Единой Силы, так что лучшая катапульта в мире не могла бы оставить на них даже царапины – но они оказались бы все равно что бумажными против армии, использующей Перемещение. Понимал это Гарет Брин или нет, но подобную мысль были способны понять и другие. Аша'маны, похоже, уже поняли. Война всегда была безобразна, но такие идеи обещали лишь увеличить ее уродство.
– Нет, – повторила она. – Я знаю, что прежде, чем все здесь закончится, погибнут люди. – Да поможет ей Свет, Эгвейн, казалось, могла видеть все эти смерти словно наяву, стоило лишь на миг закрыть глаза. Тем не менее, если она приняла неправильные решения, их погибнет еще больше, и не только здесь. – Но еще я должна сохранить Белую Башню живой и действующей – как опору в Тармон Гай'дон – как заслон между миром и Аша'манами. А если дело дойдет до убийства Сестер Сестрами на улицах Тар Валона – то Башня умрет. – Такое уже случилось однажды. Этому нельзя позволить повториться. – Если умрет Белая Башня, погибнет и надежда. Мне не хотелось бы вам все это растолковывать снова.
Дайшар фыркнул и вскинул голову, прянув вперед, словно ощутив ее раздражение, но Эгвейн решительно осадила его поводьями и спрятала подзорную трубу в свисавший с седла кожаный футляр. Ныряющие птицы бросили рыбалку и взмыли в воздух, когда толстая цепь, блокирующая Северную Гавань, начала опускаться. Она опустится ниже поверхности воды задолго до момента, когда первое судно достигнет входа в бухту. Сколько лет минуло с тех пор, как она сама добиралась до Тар Валона этим же путем? Казалось, это было настолько давно, что осталось за пределами памяти. Где-то в другой, ушедшей Эпохе, какая-то другая женщина, а не она, сошла тогда на берег и была встречена Наставницей Послушниц.
Гарет, с мимолетной гримасой, покачал головой. Он никогда не сдается, не так ли?
– Вы должны сохранить Белую Башню живой, Мать, но моя работа помочь вам это обеспечить. Если ничего не изменилось, о чем мне не известно. Я вижу, как Сестры шепчутся и пожимают плечами, даже если не знаю, что это может означать. Если вы все еще хотите овладеть Башней, надо сделать это штурмом. И лучше раньше, чем позже.
Внезапно утро показалось ей таким темным, словно солнце заслонили тучи. Чтобы она ни сделала, мертвые все равно продолжали громоздиться штабелями, но она обязана сохранить Белую Башню живой и действующей. Она должна. Когда хорошего выбора нет, надо выбирать то, что кажется наименее неправильным.
– Я увидела достаточно, – сказала она спокойно. Кинув последний взгляд на ту узкую струйку дыма за городом, она направила Дайшара к деревьям в ста шагах от реки где, среди вечнозеленых болотных миртов и по-зимнему голых берез и буков, ее ожидал эскорт.
Две сотни легкой кавалерии в нагрудниках из вываренной кожи или куртках, покрытых металлическими дисками, появись они на берегу, неизбежно привлекли бы к себе внимание. Однако, Гарет убедил ее в необходимости присутствия этих солдат, вооруженных пиками и короткими кавалерийскими луками.
Без сомнения, та струйка дыма на дальнем берегу поднималась от горящих складов или фургонов. Булавочные уколы, но эти уколы происходили каждую ночь. Иногда один, иногда два или три – пока люди, вставая на рассвете, не стали привыкать, первым делом, выискивать новые дымы. Поймать налетчиков не удавалось, по крайней мере, пока. Вокруг преследователей разражался внезапный снежный шквал, или поднимался свирепый леденящий ночной ветер, или следы просто резко исчезали, оставляя снег после последнего отпечатка копыта столь же гладким, словно он только что выпал. Остатки плетений однозначно давали понять, что им помогали Айз Седай. И не было никаких шансов за то, что у Элайды на этой стороне реки тоже не было людей, а, возможно, и Сестер. Немногое на свете могло обрадовать Элайду больше, чем попадание в ее руки Эгвейн ал'Вир.
Конечно, в ее эскорте были не только солдаты. Кроме Шириам, ее Хранительницы Летописей, этим утром Эгвейн выехала в сопровождении еще шести Айз Седай. Те из них, кто имел Стражей, захватили их с собой, поэтому Сестер поджидало восемь человек в меняющих цвета плащах, покрывавшихся причудливой рябью, если их шевелил легкий ветерок. Когда же плащи оставались неподвижными, отдельные части всадников и лошадей, казалось, исчезали на фоне стволов деревьев. Предупрежденные об опасности, по крайней мере, на счет налетчиков, и зная, что их Айз Седай взвинчены до предела, Стражи следили за близлежащей рощицей так, словно рядом не было никакой кавалерии. Безопасность собственных Айз Седай была их главной заботой, которую нельзя доверить никому другому. Сарин, чернобородый коротышка, не столько низкорослый, сколь чересчур широкоплечий, так жался к Нисао, что казался тенью миниатюрной Желтой Сестры. Джори тоже умудрялся выглядеть тенью Морврин, хотя на самом деле был ее ниже. Он был таким же широкоплечим как Сарин, но невысоким даже для кайриэнца. Трое Стражей Мирелле – трое, которых она осмеливалась признавать, теснились вокруг нее так, что она не могла двинуть свою лошадь и не оттолкнуть со своего пути одного из них. Сетагана – Страж Анайи – худой, смуглый и почти столь же красивый, насколько она была невзрачной, в одиночку почти что сумел обеспечить ей круговую защиту. Тервайл, со сломанным носом и покрытым шрамами лицом, то же самое проделал с Беонин. Карлиния Стража не имела, что было в порядке вещей для Белых, но, из глубины своего обитого мехом капюшона, рассматривала окружающих мужчин так, словно собиралась вывернуть кого-нибудь из них наизнанку.
Не так уж и давно, Эгвейн не решилась бы быть замеченной вместе с этими шестью женщинами. Все они, как и Шириам, по различным причинам принесли ей клятву верности. Ни Сестры, ни она не хотели, чтобы это обстоятельство стало известно или хотя бы о чем-то заподозрили. Это был ее способ, по мере возможности, влиять на события, в то время как все остальные видели в Эгвейн не более чем подставное лицо – девчонку, ставшую Амерлин, которой, как хочет, вертит Совет Башни, и к которой никто не прислушивается. Совет утратил эту иллюзию, когда она заставила их объявить войну Элайде, наконец подтвердив то положение, в котором они находились после бегства из Башни, и что надо было сделать в первую очередь. Но это событие только заставило Совет и все Айя терзаться в сомнениях о том, что она собирается предпринять в дальнейшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121