Но пусть он сам вам расскажет.
Талланвор нахмурился, глядя себе под ноги, и молчал.
– Союзники? – встрепенулся Перрин. – Мне ничто не сможет помочь, кроме армии, но я приму любую помощь, которую вы сможете предоставить.
Талланвор посмотрел на Балвера, который вернул ему поклон и вежливую ободряющую улыбку. Небритый мужчина глубоко вздохнул.
– Пятнадцать тысяч Шончан, или где-то так. На самом деле, большинство из них тарабонцы, но они идут под шончанскими знаменами. И… И, по крайней мере, дюжина дамани. – Он быстро заговорил, из-за необходимости договорить прежде, чем Перрин его прервет. – Я знаю, это все равно, что принять помощь из рук Темного, но они тоже охотятся за Шайдо, а я бы принял даже помощь самого Темного, лишь бы освободить Майгдин.
Мгновение Перрин таращился на эту парочку. Талланвор, нервно постукивающий большим пальцем по рукояти своего меча, и Балвер, похожий на воробья, который ждет, с какой стороны выскочит сверчок. Шончан. И дамани. Да, это было бы все равно, что принять помощь Темного.
– Садись и расскажи мне поподробнее об этих Шончан, – сказал он.
Глава 28
Букет Роз
Путешествие из Эбу Дар, вместе со Странствующей труппой Валана Люки, обещающей грандиозное представление сверхъестественных чудес и диковин, с лихвой оправдало худшие ожидания Мэта. Во-первых, почти каждый день по несколько часов шел дождь, а однажды он лил, не переставая, в течение трех дней. Пронизывающий ледяной ветер, мало чем отличающийся от снежной вьюги, гнал ледяные струи, которые медленно, но верно протекали под плащ, заставляя дрожать от холода. Несмотря на то, что вода стекала по плотно утрамбованной до состояния камня дороге, оставляя за собой лишь тонкий слой грязи, к восходу длинная колона фургонов, лошадей и людей одолела лишь несколько миль. Сперва, актёры были само рвение в стремлении оставить город, где по ночам молнии топили корабли и приходилось ежеминутно оборачиваться, зная о зверских убийствах, а также, чтобы подальше сбежать от ревнивого шончанского аристократа, разыскивающего неверную супругу и готового извести любого подозреваемого в содействии её побегу. В начале, все просто рвались вперед, с такой скоростью, с какой лошади могли тянуть фургоны, подгоняя животных пройти ещё милю. Но каждая пройденная миля, вселяла в их сердца покой и заставляла их чувствовать себя несколько уверенней в собственной безопасности, что уже к полудню первого дня…
– Мы должны заботиться о наших лошадях, – заявил Люка, наблюдая сквозь моросящий дождь, как от его чудовищно разукрашенного фургона отцепляют упряжку, и отводят к коновязи. Солнце еще находилось на полпути к зениту, когда из дымовых отверстий палаток и металлических дымоходов, похожих на раскрашенные коробки фургонов, потянулись первые серые усики дыма. – Никто за нами не гонится, а до Лугарда путь не близкий. Хороших лошадей достать трудно, и они слишком дороги. – Люка скорчил кислую мину и покачал головой. Упоминание о возможных расходах всегда портило ему настроение. Он был чрезвычайно скуп, кроме случаев, касавшихся его жены. – По дороге не так много мест, ради которых стоило бы останавливаться больше, чем на день. Большинство деревень не смогут обеспечить достаточно зрителей, даже если соберётся всё их население. К тому же, никто не может предсказать, как пойдут дела, пока не остановимся. Ты платишь мне не так много, чтобы отказываться оттого, что можно заработать. – Запахивая поплотнее свой расшитый алый плащ, он взглянул через плечо в сторону своего фургона. Сквозь легкий дождь доносился какой-то горький запах. Мэт не был уверен, что захотел бы попробовать стряпню жены Люка. – Ведь ты уверен, что нас никто не преследует, не так ли, Коутон?
Раздраженно натянув шерстяную шапку поглубже и еле сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами, Мэт побрёл прочь сквозь скопление ярко раскрашенных палаток и фургонов. Он платит недостаточно? Да за предложенную сумму Люка должен был гнать лошадей галопом, не останавливаясь, до самого Лугарда. Ну, не обязательно галопом, он вовсе не хотел загнать лошадей до смерти, но – кровь и пепел! – этому расфуфыренному шуту стоило бы серьёзно поднажать.
Неподалеку от фургона Люка, сидел Чел Ванин, развалившись на треногом табурете. Он был полностью поглощен процессом помешивания какого-то подозрительного тёмного варева в небольшом котелке, висящем над маленьким костром. С края его шляпы в котелок капал дождь, но толстяк, кажется, старался этого не замечать. Гордеран и Фергин, двое Красноруких, ворча проклятия, забивали в размокшую землю колья для грязно-коричневой холщовой палатки, в которой они жили с Гарнаном и Метвином. И с Ванином тоже, но у Ванина были другие способности, которые, по его мнению, ставили его выше возни с установкой палаток, с чем остальные Краснорукие согласились после недолгих прений. Ванин был опытным коновалом, но что важнее, он был лучший следопыт и конокрад в стране, о чём вряд ли можно было догадаться по его виду, хотя это было верно для любой страны на выбор.
Фергин встретился глазами с Мэтом, и сразу завопил, так как попал молотком мимо колышка по большому пальцу. Опустив молоток, и посасывая пострадавший палец, он присел на корточки, жалуясь на судьбу подлянку.
– Мы собираемся торчать здесь всю ночь, охраняя этих женщин, милорд. Вы не могли бы нанять кого-нибудь из этих конюхов, чтобы они хотя бы это делали за нас так, чтобы мы хоть недолго могли оставаться сухими, пока нам не придётся промокнуть?
Гордеран ткнул Фергина в плечо толстым пальцем. Он был столь же широк, как Фергин был тощ, и к тому же тайрейцем, несмотря на свои серые глаза.
– Как же, они поставят палатку, а заодно загребут всё, что плохо лежит. – За фразой последовал ещё один тычок. – Ты ведь не хочешь, чтобы один из этих ворюг ушел отсюда с моим арбалетом или седлом? А это очень хорошее седло. – Третий тычок почти вытолкнул Фергина на дорогу. – Если мы не постановим эту палатку, Гарнан заставит нас дежурить всю ночь напролёт.
Фергин с негодованием посмотрел на него и заворчал, но снова поднял молоток, стряхнув грязь с кафтана. Он был хорошим солдатом, но не слишком смышленым.
Ванин сплюнул сквозь щель в зубах, чуть не попав в котелок. По сравнению с тем, что готовила Лателле, варево пахло замечательно, но Мэт решил, что здесь он есть то же не станет. Вытащив деревянную ложку, которой он помешивал варево, чтобы её очистить, толстяк посмотрел на Мэта сонными глазами. Его круглое лицо часто выглядело сонным, но только дурак бы этому поверил.
– Такими темпами мы доберемся до Лугарда только к концу лета. Если вообще доберёмся.
– Доберёмся, Ванин, – сказал Мэт увереннее, чем чувствовал на самом деле. Грубый шерстяной кафтан, который он высушил всего несколько часов назад, было уже всё в мокрых разводах, и вниз по спине сочилась вода. Трудно чувствовать себя уверено, когда по вашей спине течет ледяная вода. – Зима почти закончилась. Как только придёт весна, мы будем двигаться быстрее. Вот увидишь. К середине весны мы будем в Лугарде.
Он и сам не был в этом уверен. Они продвинулись не больше, чем на две лиги за первый день, и дальше путь в две с половиной лиги за день считался неплохой нормой. На Большом Северном тракте, название, которое начало быстро меняться, чем дальше они продвигались на Север, было не много мест, которые можно было считать городами. Люди назвали её «эбударской дорогой» или «Торговым Трактом» или иногда просто «трактом» – как будто он был единственным. Люка же останавливался в каждом придорожном городе, не важно, был ли это на самом деле город, или только по названию стихийно возникшая деревня, окруженная стеной, с шестью улицами и с грубо утрамбованным пространством, именуемым городской площадью. Почти полдня уходило только на установку циркового шатра, окруженного стенами, с синей, украшенной огромными красными буквами, вывеской над входом: «Грандиозное Странствующее Представление Валана Люка». Он просто не мог упустить шанс выступить перед толпой. Или отказаться от возможности облегчить кошельки населения. А может, боялся упустить шанс пощеголять в одном этих красных плащей, купаясь в восторге аудитории. Люка любил это почти так же, как он любил звон монеты. Почти.
Присутствия заезжих исполнителей и клеток с животными из дальних стран, обычно уже хватало, чтобы собрать толпу. Хотя, для этих зрителей хватило бы и местных животных, мало кто из них заходил так далеко в лес, что видел медведя, не говоря уже о льве. Только сильный дождь уменьшал толпу, а когда дождь был слишком сильным, жонглеры и акробаты отказывались выступать без крыши над головой. Что, безусловно, приводило Люку в бешенство, и он с исступлением принимался сетовать на отсутствие возможности раздобыть достаточно материи, чтобы укрыть каждую сцену, или изготовить единый общий шатер для всего цирка. Единый шатер! Да, амбициями Люка обладал, явно грандиозными. Один шатёр на всех? Почему уж тогда не дворец на колесах?
Ах, если бы Люка и их черепаший темп, с которым передвигался цирк, были бы единственными заботами Мэта, он был бы счастлив. Иногда прежде, чем первый цирковой фургон начинал двигаться, их задерживали два или три медленно ползущих каравана шончанских переселенцев, которые тащили свои набитые до отказа, странной конструкции фургоны и чудной скот. Иногда, их обгоняли колоны шончанских солдат на марше, массы людей в шлемах, подобных головам огромных насекомых, устремлено шагали по тракту, сопровождаемые колонами кавалеристов, закованными разноцветную полосатую пластинчатую броню. Однажды, проезжали всадники на кошках, размером с лошадь, покрытых бронзовой чешуей. Не считая, конечно, наличия у них третьего глаза. Около двадцати таких тварей короткими передвигались прыжками быстрее, чем могла бежать любая лошадь. Ни всадники, ни сами животные не обратили на шоу никакого внимания, но все цирковые лошади впали в неистовство, протяжно вопя и разрывая поводья, когда чудища промчались мимо. Львы, леопарды и медведи рычали в клетках, а один олень, чуть не разбился насмерть о брусья клетки, пытаясь сбежать. Пришлось ждать несколько часов, прежде чем животные достаточно угомонились, чтобы фургоны смогли продолжить движение, но Люка еще задержал отбытие, пока все раненые животные не были осмотрены и перевязаны. Животные были его самым серьёзным вложением. Дважды охранную грамоту Люка на лошадей проверяли офицеры в оперенных шлемах, и Мэт исходил холодным потом, пока они удовлетворённые не покинули цирк. Чем дальше на север уходила труппа, тем меньше Шончан встречалось на дороге, и все же, его всякий раз бросало в дрожь при виде шончанских переселенцев или солдат. Возможно, Сюрот и в правду хранила исчезновение Туон в тайне, но, тем не менее, Шончан будут ее искать. Хватило бы, одного дотошного офицера, который сравнил бы цифру, указанную в грамоте, с настоящим числом лошадей. Тогда, проверяя, он наверняка бы разобрал все фургоны по досочкам. Или какая-нибудь назойливая сул'дам, решившая проверить, нет ли умеющей направлять женщины среди жонглеров и акробатов, тоже могла решить их судьбу. Да, Мэт постоянно был в поту! К сожалению, не каждый понимал неимоверную ценность собственной шкуры.
Возле мухами засиженной деревни под названием Висин, состоящей лишь из дюжины лачуг с соломенными крышами, и настолько убогой, что даже Люка не рассчитывал наскрести здесь больше двух медяков, Мэт, стоя под проливным дождём и накрывшись тяжелым шерстяным плащом, наблюдал как на закате три Айз Седай крадутся назад к шоу. Вдалеке прогремел гром. Несмотря на то, что их лица были хорошо скрыты под капюшонами темных плащей, все же не оставалось никаких сомнений, кто это был на самом деле. Под прикрытием дождя, они прошли на расстоянии десяти футов, не замечая его, но серебристый медальон, висящий под рубашкой у него на груди, заметно похолодел. По крайней мере, одна из них направляла, или удерживала Источник. Чтоб он сгорел, эти трое, верно сошли с ума!
Едва Айз Седай скрылись среди фургонов и палаток, появились еще три скрытые плащами фигуры, спешащие вслед за ними. Глаза одной из них были поострей, чем у прочих, и она подняла руку, указывая на него, но остальные лишь ненадолго задержались, и вместе продолжили преследование Айз Седай. Проклятие, готовое сорваться с его губ, так и осталось не произнесённым. Он уже пересёк эту грань. Если бы его попросили перечислить людей, которым не стоит крутиться там, где их могут заметить шончанские патрули, Айз Седай и сул'дам стояли бы рядом с именами Туон и Селюсии.
– Интересно, им-то, что надо? – произнёс позади него Ноэл, и Мэт вздрогнул, позволив струе дождя вылиться ему за шиворот, ранее прикрытый капюшоном. Иногда Мэту хотелось, чтобы нескладный старик не подкрадывался к нему из-за спины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Талланвор нахмурился, глядя себе под ноги, и молчал.
– Союзники? – встрепенулся Перрин. – Мне ничто не сможет помочь, кроме армии, но я приму любую помощь, которую вы сможете предоставить.
Талланвор посмотрел на Балвера, который вернул ему поклон и вежливую ободряющую улыбку. Небритый мужчина глубоко вздохнул.
– Пятнадцать тысяч Шончан, или где-то так. На самом деле, большинство из них тарабонцы, но они идут под шончанскими знаменами. И… И, по крайней мере, дюжина дамани. – Он быстро заговорил, из-за необходимости договорить прежде, чем Перрин его прервет. – Я знаю, это все равно, что принять помощь из рук Темного, но они тоже охотятся за Шайдо, а я бы принял даже помощь самого Темного, лишь бы освободить Майгдин.
Мгновение Перрин таращился на эту парочку. Талланвор, нервно постукивающий большим пальцем по рукояти своего меча, и Балвер, похожий на воробья, который ждет, с какой стороны выскочит сверчок. Шончан. И дамани. Да, это было бы все равно, что принять помощь Темного.
– Садись и расскажи мне поподробнее об этих Шончан, – сказал он.
Глава 28
Букет Роз
Путешествие из Эбу Дар, вместе со Странствующей труппой Валана Люки, обещающей грандиозное представление сверхъестественных чудес и диковин, с лихвой оправдало худшие ожидания Мэта. Во-первых, почти каждый день по несколько часов шел дождь, а однажды он лил, не переставая, в течение трех дней. Пронизывающий ледяной ветер, мало чем отличающийся от снежной вьюги, гнал ледяные струи, которые медленно, но верно протекали под плащ, заставляя дрожать от холода. Несмотря на то, что вода стекала по плотно утрамбованной до состояния камня дороге, оставляя за собой лишь тонкий слой грязи, к восходу длинная колона фургонов, лошадей и людей одолела лишь несколько миль. Сперва, актёры были само рвение в стремлении оставить город, где по ночам молнии топили корабли и приходилось ежеминутно оборачиваться, зная о зверских убийствах, а также, чтобы подальше сбежать от ревнивого шончанского аристократа, разыскивающего неверную супругу и готового извести любого подозреваемого в содействии её побегу. В начале, все просто рвались вперед, с такой скоростью, с какой лошади могли тянуть фургоны, подгоняя животных пройти ещё милю. Но каждая пройденная миля, вселяла в их сердца покой и заставляла их чувствовать себя несколько уверенней в собственной безопасности, что уже к полудню первого дня…
– Мы должны заботиться о наших лошадях, – заявил Люка, наблюдая сквозь моросящий дождь, как от его чудовищно разукрашенного фургона отцепляют упряжку, и отводят к коновязи. Солнце еще находилось на полпути к зениту, когда из дымовых отверстий палаток и металлических дымоходов, похожих на раскрашенные коробки фургонов, потянулись первые серые усики дыма. – Никто за нами не гонится, а до Лугарда путь не близкий. Хороших лошадей достать трудно, и они слишком дороги. – Люка скорчил кислую мину и покачал головой. Упоминание о возможных расходах всегда портило ему настроение. Он был чрезвычайно скуп, кроме случаев, касавшихся его жены. – По дороге не так много мест, ради которых стоило бы останавливаться больше, чем на день. Большинство деревень не смогут обеспечить достаточно зрителей, даже если соберётся всё их население. К тому же, никто не может предсказать, как пойдут дела, пока не остановимся. Ты платишь мне не так много, чтобы отказываться оттого, что можно заработать. – Запахивая поплотнее свой расшитый алый плащ, он взглянул через плечо в сторону своего фургона. Сквозь легкий дождь доносился какой-то горький запах. Мэт не был уверен, что захотел бы попробовать стряпню жены Люка. – Ведь ты уверен, что нас никто не преследует, не так ли, Коутон?
Раздраженно натянув шерстяную шапку поглубже и еле сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами, Мэт побрёл прочь сквозь скопление ярко раскрашенных палаток и фургонов. Он платит недостаточно? Да за предложенную сумму Люка должен был гнать лошадей галопом, не останавливаясь, до самого Лугарда. Ну, не обязательно галопом, он вовсе не хотел загнать лошадей до смерти, но – кровь и пепел! – этому расфуфыренному шуту стоило бы серьёзно поднажать.
Неподалеку от фургона Люка, сидел Чел Ванин, развалившись на треногом табурете. Он был полностью поглощен процессом помешивания какого-то подозрительного тёмного варева в небольшом котелке, висящем над маленьким костром. С края его шляпы в котелок капал дождь, но толстяк, кажется, старался этого не замечать. Гордеран и Фергин, двое Красноруких, ворча проклятия, забивали в размокшую землю колья для грязно-коричневой холщовой палатки, в которой они жили с Гарнаном и Метвином. И с Ванином тоже, но у Ванина были другие способности, которые, по его мнению, ставили его выше возни с установкой палаток, с чем остальные Краснорукие согласились после недолгих прений. Ванин был опытным коновалом, но что важнее, он был лучший следопыт и конокрад в стране, о чём вряд ли можно было догадаться по его виду, хотя это было верно для любой страны на выбор.
Фергин встретился глазами с Мэтом, и сразу завопил, так как попал молотком мимо колышка по большому пальцу. Опустив молоток, и посасывая пострадавший палец, он присел на корточки, жалуясь на судьбу подлянку.
– Мы собираемся торчать здесь всю ночь, охраняя этих женщин, милорд. Вы не могли бы нанять кого-нибудь из этих конюхов, чтобы они хотя бы это делали за нас так, чтобы мы хоть недолго могли оставаться сухими, пока нам не придётся промокнуть?
Гордеран ткнул Фергина в плечо толстым пальцем. Он был столь же широк, как Фергин был тощ, и к тому же тайрейцем, несмотря на свои серые глаза.
– Как же, они поставят палатку, а заодно загребут всё, что плохо лежит. – За фразой последовал ещё один тычок. – Ты ведь не хочешь, чтобы один из этих ворюг ушел отсюда с моим арбалетом или седлом? А это очень хорошее седло. – Третий тычок почти вытолкнул Фергина на дорогу. – Если мы не постановим эту палатку, Гарнан заставит нас дежурить всю ночь напролёт.
Фергин с негодованием посмотрел на него и заворчал, но снова поднял молоток, стряхнув грязь с кафтана. Он был хорошим солдатом, но не слишком смышленым.
Ванин сплюнул сквозь щель в зубах, чуть не попав в котелок. По сравнению с тем, что готовила Лателле, варево пахло замечательно, но Мэт решил, что здесь он есть то же не станет. Вытащив деревянную ложку, которой он помешивал варево, чтобы её очистить, толстяк посмотрел на Мэта сонными глазами. Его круглое лицо часто выглядело сонным, но только дурак бы этому поверил.
– Такими темпами мы доберемся до Лугарда только к концу лета. Если вообще доберёмся.
– Доберёмся, Ванин, – сказал Мэт увереннее, чем чувствовал на самом деле. Грубый шерстяной кафтан, который он высушил всего несколько часов назад, было уже всё в мокрых разводах, и вниз по спине сочилась вода. Трудно чувствовать себя уверено, когда по вашей спине течет ледяная вода. – Зима почти закончилась. Как только придёт весна, мы будем двигаться быстрее. Вот увидишь. К середине весны мы будем в Лугарде.
Он и сам не был в этом уверен. Они продвинулись не больше, чем на две лиги за первый день, и дальше путь в две с половиной лиги за день считался неплохой нормой. На Большом Северном тракте, название, которое начало быстро меняться, чем дальше они продвигались на Север, было не много мест, которые можно было считать городами. Люди назвали её «эбударской дорогой» или «Торговым Трактом» или иногда просто «трактом» – как будто он был единственным. Люка же останавливался в каждом придорожном городе, не важно, был ли это на самом деле город, или только по названию стихийно возникшая деревня, окруженная стеной, с шестью улицами и с грубо утрамбованным пространством, именуемым городской площадью. Почти полдня уходило только на установку циркового шатра, окруженного стенами, с синей, украшенной огромными красными буквами, вывеской над входом: «Грандиозное Странствующее Представление Валана Люка». Он просто не мог упустить шанс выступить перед толпой. Или отказаться от возможности облегчить кошельки населения. А может, боялся упустить шанс пощеголять в одном этих красных плащей, купаясь в восторге аудитории. Люка любил это почти так же, как он любил звон монеты. Почти.
Присутствия заезжих исполнителей и клеток с животными из дальних стран, обычно уже хватало, чтобы собрать толпу. Хотя, для этих зрителей хватило бы и местных животных, мало кто из них заходил так далеко в лес, что видел медведя, не говоря уже о льве. Только сильный дождь уменьшал толпу, а когда дождь был слишком сильным, жонглеры и акробаты отказывались выступать без крыши над головой. Что, безусловно, приводило Люку в бешенство, и он с исступлением принимался сетовать на отсутствие возможности раздобыть достаточно материи, чтобы укрыть каждую сцену, или изготовить единый общий шатер для всего цирка. Единый шатер! Да, амбициями Люка обладал, явно грандиозными. Один шатёр на всех? Почему уж тогда не дворец на колесах?
Ах, если бы Люка и их черепаший темп, с которым передвигался цирк, были бы единственными заботами Мэта, он был бы счастлив. Иногда прежде, чем первый цирковой фургон начинал двигаться, их задерживали два или три медленно ползущих каравана шончанских переселенцев, которые тащили свои набитые до отказа, странной конструкции фургоны и чудной скот. Иногда, их обгоняли колоны шончанских солдат на марше, массы людей в шлемах, подобных головам огромных насекомых, устремлено шагали по тракту, сопровождаемые колонами кавалеристов, закованными разноцветную полосатую пластинчатую броню. Однажды, проезжали всадники на кошках, размером с лошадь, покрытых бронзовой чешуей. Не считая, конечно, наличия у них третьего глаза. Около двадцати таких тварей короткими передвигались прыжками быстрее, чем могла бежать любая лошадь. Ни всадники, ни сами животные не обратили на шоу никакого внимания, но все цирковые лошади впали в неистовство, протяжно вопя и разрывая поводья, когда чудища промчались мимо. Львы, леопарды и медведи рычали в клетках, а один олень, чуть не разбился насмерть о брусья клетки, пытаясь сбежать. Пришлось ждать несколько часов, прежде чем животные достаточно угомонились, чтобы фургоны смогли продолжить движение, но Люка еще задержал отбытие, пока все раненые животные не были осмотрены и перевязаны. Животные были его самым серьёзным вложением. Дважды охранную грамоту Люка на лошадей проверяли офицеры в оперенных шлемах, и Мэт исходил холодным потом, пока они удовлетворённые не покинули цирк. Чем дальше на север уходила труппа, тем меньше Шончан встречалось на дороге, и все же, его всякий раз бросало в дрожь при виде шончанских переселенцев или солдат. Возможно, Сюрот и в правду хранила исчезновение Туон в тайне, но, тем не менее, Шончан будут ее искать. Хватило бы, одного дотошного офицера, который сравнил бы цифру, указанную в грамоте, с настоящим числом лошадей. Тогда, проверяя, он наверняка бы разобрал все фургоны по досочкам. Или какая-нибудь назойливая сул'дам, решившая проверить, нет ли умеющей направлять женщины среди жонглеров и акробатов, тоже могла решить их судьбу. Да, Мэт постоянно был в поту! К сожалению, не каждый понимал неимоверную ценность собственной шкуры.
Возле мухами засиженной деревни под названием Висин, состоящей лишь из дюжины лачуг с соломенными крышами, и настолько убогой, что даже Люка не рассчитывал наскрести здесь больше двух медяков, Мэт, стоя под проливным дождём и накрывшись тяжелым шерстяным плащом, наблюдал как на закате три Айз Седай крадутся назад к шоу. Вдалеке прогремел гром. Несмотря на то, что их лица были хорошо скрыты под капюшонами темных плащей, все же не оставалось никаких сомнений, кто это был на самом деле. Под прикрытием дождя, они прошли на расстоянии десяти футов, не замечая его, но серебристый медальон, висящий под рубашкой у него на груди, заметно похолодел. По крайней мере, одна из них направляла, или удерживала Источник. Чтоб он сгорел, эти трое, верно сошли с ума!
Едва Айз Седай скрылись среди фургонов и палаток, появились еще три скрытые плащами фигуры, спешащие вслед за ними. Глаза одной из них были поострей, чем у прочих, и она подняла руку, указывая на него, но остальные лишь ненадолго задержались, и вместе продолжили преследование Айз Седай. Проклятие, готовое сорваться с его губ, так и осталось не произнесённым. Он уже пересёк эту грань. Если бы его попросили перечислить людей, которым не стоит крутиться там, где их могут заметить шончанские патрули, Айз Седай и сул'дам стояли бы рядом с именами Туон и Селюсии.
– Интересно, им-то, что надо? – произнёс позади него Ноэл, и Мэт вздрогнул, позволив струе дождя вылиться ему за шиворот, ранее прикрытый капюшоном. Иногда Мэту хотелось, чтобы нескладный старик не подкрадывался к нему из-за спины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121