– В следующий момент, когда вы решите, что одни и перестанете следить за языком, оговоритесь в неправильном месте, он прикажет нескольким своим громилам высечь вас и вам сильно повезет если вы отделаетесь только этим. – Селанда снова серьезно кивнула, и на сей раз запах страха отсутствовал. Свет, похоже эти идиоты Фэйли не способны понять, чего им следует бояться.
– Уже почти рассвет, – пробормотал Балвер, дрожа и сильнее закутываясь в свой плащ. – Скоро все начнут просыпаться, а некоторые вопросы лучше всего обсуждать не у всех на глазах. Не следует ли миледи продолжить? – И снова это было больше, чем предложение. Селанда и остальные прихлебатели Фэйли, насколько мог судить Перин, способны только создавать проблемы, и Балвер по каким-то своим собственным причинам хотел сбить с нее спесь, но она и впрямь забеспокоилась и принялась бормотать извинения.
Перрин заметил, что темнота действительно начала уменьшаться, по крайней мере, на взгляд его глаз. Усыпанное яркими звездами небо все еще выглядело черным, но он уже мог различить цвета шести узких полос, пересекающих камзол Селанды. Во всяком случае, он мог отличить их друг от друга. Пришедшее понимание, что он проспал дольше, чем обычно, заставило его зарычать. Он не мог позволить себе признаться в усталости, но как же он устал! Он должен был выслушать сообщение Селанды – она не будет волноваться о гонцах Масимы; тот отправлял их почти каждый день – с тревогой он все же поискал Айрама и Ходока. Его уши уловили шум и возню у привязи, но пока не было никаких признаков его лошади.
– Второе, милорд, – сказала Селанда. – Хавиар видел бочки с соленой рыбой и говядиной, в основном с алтарской маркировкой. Он также говорит, что среди людей Мас… Пророка есть алтарцы. Кажется, несколько ремесленников, а один или два могут быть торговцами или знатными горожанами. Влиятельные мужчины и женщины, в любом случае, основательные люди, хотя некоторые выглядят неуверенными в том, правильное ли решение они приняли. Задав несколько вопросов можно узнать, откуда прибыли рыба и говядина. И, возможно, получить дополнительные глаза и уши.
– Я знаю, откуда прибыли рыба и говядина, так же как и ты, – раздраженно сказал Перрин. Его руки за спиной сжались в кулаки. Он надеялся, что скорость, с которой двигается, помешает сторонникам Масимы совершать набеги. Но то, что они делали, было ничуть не лучше набегов Шайдо, если не хуже. Они давали людям шанс поклясться в верности Возрожденному Дракону, а тех, кто отказывался, иногда и тех, кто просто колебался слишком долго, карали огнем и сталью. В любом случае, неважно, следовали они за Масимой или нет – от тех, кто поклялся, ожидались добровольные пожертвования в поддержку Пророка, а те, кто умер, явно были Друзьями Темного и их имущество просто конфисковывали. Воры, согласно законам Масимы, теряли руку, но то, что делали налетчики по приказу Масимы не считалось воровством. Убийство, как и множество других преступлений, заслуживали повешенья согласно его законам, но, похоже, большинство его последователей предпочитали убивать, не дожидаясь присяги. При таком подходе грабителей становилось все больше и для многих из них убийство стало забавной игрой перед едой.
– Скажи им, пусть держатся подальше от этих алтарцев, – продолжил Перрин. – За Масимой следуют бродяги всех мастей и даже если кто-то из них имеет свои цели, это не будет продолжаться слишком долго – стремясь делать все так же, как остальные они растворятся в общем зловонии. Они не колеблясь выпотрошат даже соседа, не говоря уж про того, кто задает неправильные вопросы. Все, что я хочу знать – это что делает Масима и каковы его планы.
То, что у него есть какой-то план, выглядело очевидным. Масима говорил, что прикосновение к Единой Силе является богохульством для любого, кроме Ранда, и утверждал, что не хочет ничего другого, кроме как присоединяться к Дракону Возрожденному на востоке. Как всегда, когда он думал о Ранде, в голове его вихрем закружились цвета, сегодня ярче, чем обычно, но укрощенный гнев обратил их в пар. Богохульство или нет, но Масима воспользовался Перемещением, причем через Переходные Врата, которые не просто были созданы Силой, но созданы мужчинами, использующими Силу. И независимо от того, что он провозглашал, он делал все, чтобы остаться на западе как можно дольше, не помогая спасать Фэйли. Перрин старался доверять людям, пока они оставались надежными, но один раз вдохнув запах Масимы он понял, что парень столь же безумен, как бешеное животное, и не заслуживает ни капли доверия.
Он обдумывал, как разрушить этот план, каким бы он ни был. Способы остановить убийства и поджоги Масимы. С Масимой было десять или двенадцать тысяч человек, возможно больше – учитывая беспорядок, царящий в их лагере, никто не был в состоянии точно подсчитать. В то время как за Перрином следовало людей не более четверти от этого числа, из них несколько сотен – возницы, конюхи и прочие, которые будут скорее помехой, чем помощью в бою. Но все же с тремя Айз Седай и двумя Аша'манами, не говоря уже о шести Хранительницах Мудрости, он мог остановить Масиму. Хранительницы Мудрости и две из трех Айз Седай захотели бы принять в этом участие. Больше, чем просто захотели бы. Они желают, чтобы Масима умер. Только вот разбив армию Масимы они получат сотни меньших банд, которые рассеются по всей Алтаре и за ее пределами, грабя и убивая, только уже во имя себя, а не от имени Возрожденного Дракона. Разбить Шайдо, значит сделать то же самое, – подумал он, и отодвинул эту мысль подальше. Чтобы остановить Масиму нужно время, которого у него нет. Этот безумец может подождать, пока Фэйли не будет спасена. Пока Шайдо не будут размолоты в порошок.
– Что в-третьих, Селанда? – резко спросил он. К его удивлению, запах беспокойства, исходящий от женщины стал гуще.
– Хавиар видел кое-кого, – сказала она медленно. – Сначала он не сказал мне. – Ее голос на мгновение стал жестким. – Я убедилась, что такого больше не произойдет! – Глубоко вздохнув, она, казалось, боролась с собой, но затем выпалила: – Масури Седай навестила Масиму… Пророка. Это правда, милорд, поверьте! Хавиар видел ее не раз. Она проходит в их лагерь тайно, одним и тем же путем, закутавшись в плащ, но он дважды смог хорошо разглядеть ее лицо. Ее каждый раз сопровождает мужчина, и иногда с ней приходит другая женщина. Хавиар не разглядел мужчину достаточно хорошо, чтобы убедиться, но описание соответствует Роваиру, Стражу Масури, и Хавиар уверен, что вторая женщина – Анноура Седай.
Она резко осеклась, глаза ее мрачно сияли в лунном свете, пока она смотрела на него. Свет, она больше волновалась о том, как он воспримет это, чем о том, что именно это означало! Он заставил себя разжать руки. Масима презирал Айз Седай столь же сильно, как Друзей Темного; он почти объявил их Друзьями Темного. Итак, почему он принял у себя двух Сестер? Почему они пришли к нему? Мнение Анноуры относительно Масимы оставалось скрытым за непроницаемым маской Айз Седай и двусмысленными высказываниями, которые могли подразумевать, что угодно, но Масури высказалась прямо, что этого человека нужно убить как бешеную собаку.
– Убедись, что Хавиар и Нерион внимательно присматривают за сестрами, и узнай, не смогут ли они подслушать одну из их встреч с Масимой. – Мог ли Хавиар ошибиться? Нет, женщин в лагере Масимы было немного и, собственно говоря, именно из-за этого казалось невероятным, чтобы тайренец перепутал Масури с одной из этих неумытых ведьм с мертвыми глазами. Рядом с женщинами, желающих идти за Масимой, мужчины выглядели Лудильщиками. – Скажи им, чтобы поостереглись. Лучше упустить шанс подслушать, чем быть схваченным во время такой попытки. От того, что их вздернут на дереве нет никакой пользы. – Перрин знал, что он говорил грубо, и попробовал сделать свой голос более мягким. Делать это стало труднее, с тех пор как Фэйли похитили. – Прекрасная работа, Селанда. – По крайней мере, хоть это прозвучало не так, как будто он лаял на нее. – Твоя, Хавиара и Нериона. Фэйли гордилась бы вами, если бы она знала.
Улыбка осветила ее лицо, и если бы она смогла, то вытянулась бы еще сильнее. Чувство удовлетворения, чистое и яркое удовлетворение от одержанной победы, почти вытеснило все остальные запахи, исходящие от нее!
– Спасибо, милорд. Спасибо!
Можно было подумать, что он ее наградил. Может и так, пришла в его голову мысль. Хотя, если подумать, Фэйли не сильно обрадуется узнав, что он использовал ее шпионов, не говоря уже о том, что знает про них. Когда-то мысль о рассерженной Фэйли тревожила его, но это было до того, как он узнал про ее шпионов. И еще оставался небольшой вопрос о Сломанной Короне, о которой проговорился Илайас. Любой согласится, что у жен всегда есть свои тайны, но всему есть предел!
Поправляя одной рукой плащ на своих узких плечах, Балвер покашлял в кулак другой.
– Хорошо сказано, милорд. Очень хорошо сказано. Миледи, я уверен, что Вы хотите передать инструкции Лорда Перрина как можно скорее. Это следует сделать, чтобы не возникло никаких недоразумений.
Селанда кивнула, не сводя глаз с Перрина. Ее рот открылся, и Перрин был уверен, что она намеревалась сказать что-нибудь о надежде, что он найдет воду и прохладу. Свет, вода была одной из тех вещей, которой было в достатке, даже если она и была главным образом заморожена, и в это время года никто не нуждался в прохладе даже в полдень! Она, вероятно, поняла это, поэтому заколебалась перед тем как заговорить:
– Да пребудет с вами Благодать, милорд. Если я могу быть настолько смелой, Вы ниспосланы Леди Фэйли самой Благодатью.
Перрин склонил в благодарность голову. Во рту был вкус пепла. Благодать забавным способом наградила Фэйли, дав ей мужа, который за две недели поисков все еще не отыскал ее. Девы сказали, что ее сделали гай'шайн, и что с ней не будут обращаться плохо, но они должны были признать, что эти Шайдо уже нарушили сотни обычаев сотней различных способов.
На его взгляд, быть похищенным уже было достаточно плохим обращением. Горечь пепла.
– Леди все сделает хорошо, милорд, – мягко сказал Балвер, наблюдая как Селанда исчезает в темноте среди телег. Это одобрение было неожиданным; он пробовал отговорить Перрина использовать Селанду и ее друзей на основании того, что они были импульсивны и ненадежны. – У нее есть необходимые инстинкты. Обычно они есть у кайриэнцев, у тайренцев тоже, до некоторой степени, по крайней мере, у дворян, особенно у… – он резко замолчал, и опасливо посмотрел на Перрина. Если бы это был другой человек, Перрин решил бы, что он сказал больше, чем собирался, но он сомневался, что Балвер мог зайти так далеко. Его запах оставался постоянным, не изменяясь, как это бывает у неуверенных в себе людей. – Могу я добавить один или два пункта к ее сообщению, милорд?
Хруст копыт по снегу объявил о появлении Айрама, ведущего серо-коричневого жеребца Перрина и своего собственного долговязого серого мерина. Животные пытались укусить друг друга, но Айрам крепко держал эту пару подальше друг от друга, хоть и с трудом. Балвер вздохнул.
– Вы можете изложить все, что нужно в присутствии Айрама, Мастер Балвер, – сказал Перрин. Маленький человек наклонил голову, неохотно соглашаясь, и вновь вздохнул. Каждый в лагере знал, что Балвер умел собрав воедино слухи, случайно услышанные замечания и поступки людей, сформировать картину того, что происходило в действительности или что могло бы случиться, и сам Балвер рассматривал это как часть его работы секретарем, но по каким-то причинам он любил притворяться, что никогда не делает ничего подобного. Это был безобидный обман и Перрин пытался высмеять его.
Приняв поводья Ходока из рук Айрама, он сказал:
– Айрам, погуляй ненадолго сзади. Я должен переговорить с Мастером Балвером наедине. – Вздох Балвера был настолько слаб, что только Перрин расслышал его.
Как только они двинулись, под ногами затрещал подмерзший наст. Айрам без единого слова пристроился позади, но запах его снова стал колючим, с тонким зыбким ароматом угрюмости. На сей раз, Перрин узнал запах, но обратил на него не больше внимания, чем обычно. Айрам ревновал к любому, кто проводил с ним время, кроме Фэйли. Перрин не видел никакой возможности положить этому конец, и, в конце концов, привык к чувству собственничества Айрама также, как привык к подскакивающей походке Балвера, что двигался рядом, то и дело оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, достаточно ли далеко Айрам и не расслышит ли тот что-нибудь, когда он решится заговорить. Запах Балвера прорезала тонкой бритвой подозрительность, необычайно чистая и холодная, составлявшая контраст ревности Айрама. Невозможно изменить мужчин, которые не хотят меняться.
Коновязи и повозки располагались в середине лагеря, где ворам было бы сложно до них добраться, и хотя небо все еще выглядело черным для большинства глаз, возницы и конюхи, спавшие поближе к своей собственности, уже проснулись и сворачивали одеяла, некоторые поправляли шалаши, сделанные из сосновых ветвей и веток деревьев, собранных в окрестных лесах, на случай, если они проведут здесь еще одну ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Уже почти рассвет, – пробормотал Балвер, дрожа и сильнее закутываясь в свой плащ. – Скоро все начнут просыпаться, а некоторые вопросы лучше всего обсуждать не у всех на глазах. Не следует ли миледи продолжить? – И снова это было больше, чем предложение. Селанда и остальные прихлебатели Фэйли, насколько мог судить Перин, способны только создавать проблемы, и Балвер по каким-то своим собственным причинам хотел сбить с нее спесь, но она и впрямь забеспокоилась и принялась бормотать извинения.
Перрин заметил, что темнота действительно начала уменьшаться, по крайней мере, на взгляд его глаз. Усыпанное яркими звездами небо все еще выглядело черным, но он уже мог различить цвета шести узких полос, пересекающих камзол Селанды. Во всяком случае, он мог отличить их друг от друга. Пришедшее понимание, что он проспал дольше, чем обычно, заставило его зарычать. Он не мог позволить себе признаться в усталости, но как же он устал! Он должен был выслушать сообщение Селанды – она не будет волноваться о гонцах Масимы; тот отправлял их почти каждый день – с тревогой он все же поискал Айрама и Ходока. Его уши уловили шум и возню у привязи, но пока не было никаких признаков его лошади.
– Второе, милорд, – сказала Селанда. – Хавиар видел бочки с соленой рыбой и говядиной, в основном с алтарской маркировкой. Он также говорит, что среди людей Мас… Пророка есть алтарцы. Кажется, несколько ремесленников, а один или два могут быть торговцами или знатными горожанами. Влиятельные мужчины и женщины, в любом случае, основательные люди, хотя некоторые выглядят неуверенными в том, правильное ли решение они приняли. Задав несколько вопросов можно узнать, откуда прибыли рыба и говядина. И, возможно, получить дополнительные глаза и уши.
– Я знаю, откуда прибыли рыба и говядина, так же как и ты, – раздраженно сказал Перрин. Его руки за спиной сжались в кулаки. Он надеялся, что скорость, с которой двигается, помешает сторонникам Масимы совершать набеги. Но то, что они делали, было ничуть не лучше набегов Шайдо, если не хуже. Они давали людям шанс поклясться в верности Возрожденному Дракону, а тех, кто отказывался, иногда и тех, кто просто колебался слишком долго, карали огнем и сталью. В любом случае, неважно, следовали они за Масимой или нет – от тех, кто поклялся, ожидались добровольные пожертвования в поддержку Пророка, а те, кто умер, явно были Друзьями Темного и их имущество просто конфисковывали. Воры, согласно законам Масимы, теряли руку, но то, что делали налетчики по приказу Масимы не считалось воровством. Убийство, как и множество других преступлений, заслуживали повешенья согласно его законам, но, похоже, большинство его последователей предпочитали убивать, не дожидаясь присяги. При таком подходе грабителей становилось все больше и для многих из них убийство стало забавной игрой перед едой.
– Скажи им, пусть держатся подальше от этих алтарцев, – продолжил Перрин. – За Масимой следуют бродяги всех мастей и даже если кто-то из них имеет свои цели, это не будет продолжаться слишком долго – стремясь делать все так же, как остальные они растворятся в общем зловонии. Они не колеблясь выпотрошат даже соседа, не говоря уж про того, кто задает неправильные вопросы. Все, что я хочу знать – это что делает Масима и каковы его планы.
То, что у него есть какой-то план, выглядело очевидным. Масима говорил, что прикосновение к Единой Силе является богохульством для любого, кроме Ранда, и утверждал, что не хочет ничего другого, кроме как присоединяться к Дракону Возрожденному на востоке. Как всегда, когда он думал о Ранде, в голове его вихрем закружились цвета, сегодня ярче, чем обычно, но укрощенный гнев обратил их в пар. Богохульство или нет, но Масима воспользовался Перемещением, причем через Переходные Врата, которые не просто были созданы Силой, но созданы мужчинами, использующими Силу. И независимо от того, что он провозглашал, он делал все, чтобы остаться на западе как можно дольше, не помогая спасать Фэйли. Перрин старался доверять людям, пока они оставались надежными, но один раз вдохнув запах Масимы он понял, что парень столь же безумен, как бешеное животное, и не заслуживает ни капли доверия.
Он обдумывал, как разрушить этот план, каким бы он ни был. Способы остановить убийства и поджоги Масимы. С Масимой было десять или двенадцать тысяч человек, возможно больше – учитывая беспорядок, царящий в их лагере, никто не был в состоянии точно подсчитать. В то время как за Перрином следовало людей не более четверти от этого числа, из них несколько сотен – возницы, конюхи и прочие, которые будут скорее помехой, чем помощью в бою. Но все же с тремя Айз Седай и двумя Аша'манами, не говоря уже о шести Хранительницах Мудрости, он мог остановить Масиму. Хранительницы Мудрости и две из трех Айз Седай захотели бы принять в этом участие. Больше, чем просто захотели бы. Они желают, чтобы Масима умер. Только вот разбив армию Масимы они получат сотни меньших банд, которые рассеются по всей Алтаре и за ее пределами, грабя и убивая, только уже во имя себя, а не от имени Возрожденного Дракона. Разбить Шайдо, значит сделать то же самое, – подумал он, и отодвинул эту мысль подальше. Чтобы остановить Масиму нужно время, которого у него нет. Этот безумец может подождать, пока Фэйли не будет спасена. Пока Шайдо не будут размолоты в порошок.
– Что в-третьих, Селанда? – резко спросил он. К его удивлению, запах беспокойства, исходящий от женщины стал гуще.
– Хавиар видел кое-кого, – сказала она медленно. – Сначала он не сказал мне. – Ее голос на мгновение стал жестким. – Я убедилась, что такого больше не произойдет! – Глубоко вздохнув, она, казалось, боролась с собой, но затем выпалила: – Масури Седай навестила Масиму… Пророка. Это правда, милорд, поверьте! Хавиар видел ее не раз. Она проходит в их лагерь тайно, одним и тем же путем, закутавшись в плащ, но он дважды смог хорошо разглядеть ее лицо. Ее каждый раз сопровождает мужчина, и иногда с ней приходит другая женщина. Хавиар не разглядел мужчину достаточно хорошо, чтобы убедиться, но описание соответствует Роваиру, Стражу Масури, и Хавиар уверен, что вторая женщина – Анноура Седай.
Она резко осеклась, глаза ее мрачно сияли в лунном свете, пока она смотрела на него. Свет, она больше волновалась о том, как он воспримет это, чем о том, что именно это означало! Он заставил себя разжать руки. Масима презирал Айз Седай столь же сильно, как Друзей Темного; он почти объявил их Друзьями Темного. Итак, почему он принял у себя двух Сестер? Почему они пришли к нему? Мнение Анноуры относительно Масимы оставалось скрытым за непроницаемым маской Айз Седай и двусмысленными высказываниями, которые могли подразумевать, что угодно, но Масури высказалась прямо, что этого человека нужно убить как бешеную собаку.
– Убедись, что Хавиар и Нерион внимательно присматривают за сестрами, и узнай, не смогут ли они подслушать одну из их встреч с Масимой. – Мог ли Хавиар ошибиться? Нет, женщин в лагере Масимы было немного и, собственно говоря, именно из-за этого казалось невероятным, чтобы тайренец перепутал Масури с одной из этих неумытых ведьм с мертвыми глазами. Рядом с женщинами, желающих идти за Масимой, мужчины выглядели Лудильщиками. – Скажи им, чтобы поостереглись. Лучше упустить шанс подслушать, чем быть схваченным во время такой попытки. От того, что их вздернут на дереве нет никакой пользы. – Перрин знал, что он говорил грубо, и попробовал сделать свой голос более мягким. Делать это стало труднее, с тех пор как Фэйли похитили. – Прекрасная работа, Селанда. – По крайней мере, хоть это прозвучало не так, как будто он лаял на нее. – Твоя, Хавиара и Нериона. Фэйли гордилась бы вами, если бы она знала.
Улыбка осветила ее лицо, и если бы она смогла, то вытянулась бы еще сильнее. Чувство удовлетворения, чистое и яркое удовлетворение от одержанной победы, почти вытеснило все остальные запахи, исходящие от нее!
– Спасибо, милорд. Спасибо!
Можно было подумать, что он ее наградил. Может и так, пришла в его голову мысль. Хотя, если подумать, Фэйли не сильно обрадуется узнав, что он использовал ее шпионов, не говоря уже о том, что знает про них. Когда-то мысль о рассерженной Фэйли тревожила его, но это было до того, как он узнал про ее шпионов. И еще оставался небольшой вопрос о Сломанной Короне, о которой проговорился Илайас. Любой согласится, что у жен всегда есть свои тайны, но всему есть предел!
Поправляя одной рукой плащ на своих узких плечах, Балвер покашлял в кулак другой.
– Хорошо сказано, милорд. Очень хорошо сказано. Миледи, я уверен, что Вы хотите передать инструкции Лорда Перрина как можно скорее. Это следует сделать, чтобы не возникло никаких недоразумений.
Селанда кивнула, не сводя глаз с Перрина. Ее рот открылся, и Перрин был уверен, что она намеревалась сказать что-нибудь о надежде, что он найдет воду и прохладу. Свет, вода была одной из тех вещей, которой было в достатке, даже если она и была главным образом заморожена, и в это время года никто не нуждался в прохладе даже в полдень! Она, вероятно, поняла это, поэтому заколебалась перед тем как заговорить:
– Да пребудет с вами Благодать, милорд. Если я могу быть настолько смелой, Вы ниспосланы Леди Фэйли самой Благодатью.
Перрин склонил в благодарность голову. Во рту был вкус пепла. Благодать забавным способом наградила Фэйли, дав ей мужа, который за две недели поисков все еще не отыскал ее. Девы сказали, что ее сделали гай'шайн, и что с ней не будут обращаться плохо, но они должны были признать, что эти Шайдо уже нарушили сотни обычаев сотней различных способов.
На его взгляд, быть похищенным уже было достаточно плохим обращением. Горечь пепла.
– Леди все сделает хорошо, милорд, – мягко сказал Балвер, наблюдая как Селанда исчезает в темноте среди телег. Это одобрение было неожиданным; он пробовал отговорить Перрина использовать Селанду и ее друзей на основании того, что они были импульсивны и ненадежны. – У нее есть необходимые инстинкты. Обычно они есть у кайриэнцев, у тайренцев тоже, до некоторой степени, по крайней мере, у дворян, особенно у… – он резко замолчал, и опасливо посмотрел на Перрина. Если бы это был другой человек, Перрин решил бы, что он сказал больше, чем собирался, но он сомневался, что Балвер мог зайти так далеко. Его запах оставался постоянным, не изменяясь, как это бывает у неуверенных в себе людей. – Могу я добавить один или два пункта к ее сообщению, милорд?
Хруст копыт по снегу объявил о появлении Айрама, ведущего серо-коричневого жеребца Перрина и своего собственного долговязого серого мерина. Животные пытались укусить друг друга, но Айрам крепко держал эту пару подальше друг от друга, хоть и с трудом. Балвер вздохнул.
– Вы можете изложить все, что нужно в присутствии Айрама, Мастер Балвер, – сказал Перрин. Маленький человек наклонил голову, неохотно соглашаясь, и вновь вздохнул. Каждый в лагере знал, что Балвер умел собрав воедино слухи, случайно услышанные замечания и поступки людей, сформировать картину того, что происходило в действительности или что могло бы случиться, и сам Балвер рассматривал это как часть его работы секретарем, но по каким-то причинам он любил притворяться, что никогда не делает ничего подобного. Это был безобидный обман и Перрин пытался высмеять его.
Приняв поводья Ходока из рук Айрама, он сказал:
– Айрам, погуляй ненадолго сзади. Я должен переговорить с Мастером Балвером наедине. – Вздох Балвера был настолько слаб, что только Перрин расслышал его.
Как только они двинулись, под ногами затрещал подмерзший наст. Айрам без единого слова пристроился позади, но запах его снова стал колючим, с тонким зыбким ароматом угрюмости. На сей раз, Перрин узнал запах, но обратил на него не больше внимания, чем обычно. Айрам ревновал к любому, кто проводил с ним время, кроме Фэйли. Перрин не видел никакой возможности положить этому конец, и, в конце концов, привык к чувству собственничества Айрама также, как привык к подскакивающей походке Балвера, что двигался рядом, то и дело оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, достаточно ли далеко Айрам и не расслышит ли тот что-нибудь, когда он решится заговорить. Запах Балвера прорезала тонкой бритвой подозрительность, необычайно чистая и холодная, составлявшая контраст ревности Айрама. Невозможно изменить мужчин, которые не хотят меняться.
Коновязи и повозки располагались в середине лагеря, где ворам было бы сложно до них добраться, и хотя небо все еще выглядело черным для большинства глаз, возницы и конюхи, спавшие поближе к своей собственности, уже проснулись и сворачивали одеяла, некоторые поправляли шалаши, сделанные из сосновых ветвей и веток деревьев, собранных в окрестных лесах, на случай, если они проведут здесь еще одну ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121