– Абелль всегда умел прятаться, когда хотел, – пробормотала Дайлин, – всегда умел направить на ложный след. Эллориен… – прикрыв рот рукой, она вздохнула. – Эта женщина слишком яркая чтобы исчезнуть. Если только она не вместе с Абеллем или Луаном. Или с обоими сразу. – Она была не в восторге от этой идеи, несмотря на то, что сама ее высказала.
– Что касается других наших «друзей», – сказала Бергитте, – Леди Арателле пересекла границу с Муранди пять дней назад в этом месте. – Она легко коснулась карты, примерно в двухстах милях к югу от Кэймлина. – Четыре дня назад Лорд Пеливар проделал тоже самое в приблизительно пяти или шести милях западнее этого места, и здесь – Леди Аймлин, тоже с дистанцией пять-шесть миль.
– Они идут порознь, – сказала, кивая, Дайлин. – Они привели с собой мурандийцев? Нет? Хорошо. Они могут двигаться к своим поместьям, Илэйн. Если они и дальше будут двигаться отдельно, тогда мы будем знать наверняка. – Эти три Дома более всего её беспокоили.
– Они могли отправиться по домам, – неохотно как всегда, согласилась с Дайлин Бергитте. Вытянув свою замечательную косу из-за плеча, она сжала её в кулаке почти также как делала Найнив. – Люди и лошади после похода через Муранди зимой должно быть устали. Но все, в чем мы можем быть уверенны, они движутся.
Авиенда фыркнула. Слишком громко для девушки в бархатном платье.
– Всегда предполагай, что твой враг сделает то, чего ты меньше всего хочешь. Найди самое нежелательное для себя действие врага, и вот вам их план.
– Аймлин, Арателле и Пеливар – не враги, – слабо возразила Дайлин. Как бы она не верила в их верность, рано или поздно она могла закончиться. Эти трое поддержали права на трон самой Дайлин.
Илэйн никогда не слышала про королев, занимавших трон по принуждению. Такого в истории никогда не было, но все же Аймлин, Арателле и Пеливар, кажется, хотят пробовать, не имея надежды получить подобную власть для себя. Дайлин не хотела трона, но едва ли она будет безвольным правителем. Простой факт, что весь срок правления Моргейз Траканд был испорчен в последний год одной грубой ошибкой за другой, и немногие знали и верили, что в течение этого времени она была пленницей одного из Отрекшихся. Некоторые Дома хотели на троне кого угодно, кроме Траканд. Или так думали.
– А чего мы хотим, чтобы они сделали, меньше всего? – сказала Илэйн. – Если они рассеются по своим поместьям, тогда до весны они останутся в них, а к тому времени все будет решено. – Свет, хотелось бы, чтобы так и было. – Но что, если они продолжат двигаться к Кэймлину?
– Без мурандийцев у них недостаточно сил, чтобы бросить вызов Аримилле.
Изучая карту, Бергитте потерла подбородок.
– Если они до сих пор не знают, что Айил и Легион Дракона сохраняют нейтралитет, то скоро узнают, но они будут осторожны. Никто из них не кажется настолько глупым, чтобы ввязаться в борьбу, которую они не смогут выиграть. Я скажу так, они встанут лагерем где-нибудь к востоку или юго-востоку, где они смогут следить за событиями, и, возможно, влиять на происходящее.
Дайлин, вынужденная допить остатки своего вина, которое к настоящему времени должно быть уже остыло, тяжело вздохнула, и пошла наполнить кубок заново.
– Если они придут к Кэймлину, – сказала она свинцовым голосом, – то они надеются, что Луан, Абелль или Эллориен присоединятся к ним. А возможно все вместе.
– Тогда мы должны придумать, как остановить их прежде, чем наши планы дадут плоды, но не превращая их в вечных врагов. – Илэйн постаралась сделать свой голос уверенным и деловым, потому что Дайлин выглядела унылой. – И мы должны спланировать, что делать в случае, если они придут сюда слишком рано. Если это случится, Дайлин, ты должна будешь убедить их сделать выбор – между мной и Аримиллой. Иначе, все окончательно запутается так, что мы никогда ничего не сможем распутать, и Андор вместе с нами.
Дайлин захрипела, словно её ударили кулаком. Последний раз раскол среди Великих Домов между тремя претендентами на Львиный трон произошёл почти пятьсот лет назад. Прошло семь лет настоящей войны, прежде чем была коронована королева. К тому времени первоначальные претенденты были все мертвы.
Не подумав, Илэйн подняла свою чашку с чаем и отпила глоток. Чай уже остыл, но вкус меда взорвался на ее языке. Мед! Она удивленно посмотрела на Авиенду, и губы ее сестры растянулись в маленькой улыбке. Улыбке заговорщика, словно Бергитте не знала точно, что произошло. Даже их странным образом расширенные узы не распространялись на вкусовые ощущения, но конечно она почувствовала удивление Илэйн и удовольствие от вкуса чая.
Прижав кулаки к бедрам, она приняла строгий вид. Или скорее, она постаралась принять; несмотря на это, на ее лице растянулась улыбка. Неожиданно, Илэйн поняла, что головная боль Бергитте прошла. Она не знала, когда это произошло, но её больше не было.
– Надейся на лучшее и ожидай худшего, – сказала она. – Иногда, лучшее действительно случается. – Дайлин не знала про мед или про все остальное, кроме того, что у всех троих были легкомысленные улыбки, но громко заявила. – А иногда этого не случается. Если твоя гениальная схема сработает точно, как запланировано, Илэйн, Аймлин, Эллориен и другие нам не понадобятся, но это – ужасно непрочная ставка. И чтобы все пошло не так, как надо нужно всего… – левая створка двери открылась, пропустив волну холода и женщину. У нее были щечки-яблочки, ледяные глаза и золотой бант под-лейтенанта на плече. Она могла стучать, но страж блокировал звук. Как и Расория, Цигэн Сокорин была Охотницей за Рогом до того как стала телохранителем Илэйн. Похоже, охрана сменилась. – Хранительница Мудрости Монаэлле желает видеть Леди Илэйн, – вытянувшись объявила Жиган. – С ней Госпожа Каристован.
Сумеко могла подождать, но не Монаэлле. Люди Аримиллы могли скоро столкнуться с Айз Седай как и с айил, но все же только что-то более важное привело бы Хранительницу в город. Бергитте это знала. Она немедленно принялась сворачивать карту. Авиенда позволила щиту рассеяться и отпустила Источник.
– Проси, – сказала Илэйн.
Монаэлле не стала дожидаться Цигэн, и проскользнула в комнату, едва исчез щит. Когда она опустила свою шаль с плеч на локти, загремело множество ее золотых и резных браслетов. Илэйн не знала, сколько лет Монаэлле – Хранительницы не были столь же сдержаны на счет возраста, как Айз Седай, скорее они были скрытны – выглядела она как женщина средних лет.
В ее длинных, до талии, желтых волосах виднелись проблески красного цвета, но не седины. Низкого для Айил роста, ниже Илэйн, с мягким, материнским лицом, она была достаточно сильна в Силе, чтобы быть принятой в Белую Башню. Но сила было не главное среди Хранительниц, а среди них она стояла очень высоко. Куда важнее для Илэйн и Авиенды было то, что она была приемной матерью при их перерождении в виде первых сестёр. Илэйн, игнорируя неодобрительное сопение Дайлин, сделала реверанс, а Авиенда глубокий поклон, сложив руки на животе. Помимо долга перед приемной матерью по айильским обычаям, она по-прежнему была только ученицей.
– Я решила, что нужда в уединении пропала, когда вы убрали щит, – сказала Монаэлле, – а сейчас я проверю твое состояние, Илэйн Траканд. Это надо делать дважды в месяц до полного срока. – Почему она так хмуро посмотрела на Авиенду? О, Свет, бархат!
– А я пришла посмотреть, что она делает, – добавила Сумеко, входя следом в комнату. Сумеко была внушительной, крепкой женщиной с уверенностью во взгляде, и с серебряными гребнями в прямых черных волосах. На ней было хорошо скроенное шерстяное платье желтого цвета с красным поясом, и покрытой красной эмалью серебряной круглой брошкой на высоком воротнике. Она выглядела как дворянка или богатая купчиха. Когда-то она вела себя сдержанно, по крайней мере, среди Айз Седай, теперь нет. Ни среди Айз Седай, ни с Гвардейцами Королевы. – Ты можешь идти, – сказала она Цигэн. – Тебя это не касается. – Или со знатью. – Вы тоже можете уйти, Леди Дайлин, и вы, Леди Бергитте. – Она изучающее посмотрела на Авиенду, словно решая не добавить ли ее к этому списку.
– Авиенда должна остаться, – сказала Монаэлле. – Она пропустила очень много занятий и она должна будет рано или поздно это изучать. – Сумеко кивнула в ответ, но продолжала нетерпеливо пристально смотреть на Дайлин и Бергитте.
– У нас с леди Дайлин есть кое-какие вопросы, которые нам необходимо обсудить, – сказала Бергитте, засовывая свернутую карту обратно под куртку, направляясь к двери. – Я сообщу Вам сегодня вечером, что мы придумали, Илэйн.
Дайлин ответила ей острым взглядом, почти столь же острым как тот, которым она смотрела на Сумеко, но поставила свой кубок на один из подносов, и сделала реверанс Илэйн. Затем, с видимым нетерпением, подождала пока Бергитте о чем-то пошепталась с Монаэлле. Она что-то тихо говорила, и Хранительница кратко ответила, но также тихо. О чем они шептались? Вероятно, о козьем молоке.
Как только закрылась дверь за Цигэн и другими женщинами, Илэйн предложила послать за вином. То, что было в кувшинах давно остыло, но Сумеко кратко отказалась, так же как Монаэлле – вежливо, но довольно рассеянно. Хранительница так внимательно изучала Авиенду, что молодая женщина начала краснеть, глядя вдаль схватившись за свои юбки.
– Вы не должны наказывать Авиенду за её одежду, Монаэлле, – сказала Илэйн. – Это я попросила, чтобы она это надела, и она одела чтобы оказать мне честь.
Сжав губы, Монаэлле задумалась перед ответом.
– Первые сёстры должны приносить друг другу честь, – произнесла она наконец. – Ты знаешь свой долг перед нашим народом, Авиенда. Пока что, ты справлялась с этой трудной задачей. Ты должна научиться жить в двух мирах, также хорошо, как ты носишь эту одежду. – Авиенда начала было расслабляться, пока Монаэлле не продолжила. – Но не слишком хорошо. С этого момента, ты будешь проводить каждый третий день и ночь в палатке. Ты можешь вернуться со мной завтра. Ты должна многому научиться прежде, чем ты сможешь стать Хранительницей Мудрости, и эта обязанность куда важнее, чем твои обязательства перед сестрой.
Илэйн потянулась и взяла руку сестры, и когда Авиенда пробовала отпустить ее после одного пожатия, она не отпустила. Через краткий миг колебания, Авиенда тоже сжала. Странно, но имея рядом Авиенду, Илэйн не так сильно волновалась о потере Ранда. Она была не просто сестрой, а сестрой, которая тоже его любит. Они могли делить силу и смешить друг друга, когда они хотели плакать, и могли поплакать вместе, когда необходимо. Каждая из трёх ночей, означает, что каждую третью ночь она проведет в слёзах. Свет, что делает Ранд? Этот ужасный маяк на западе все еще сверкал также уверенно, как и прежде, и она была уверенна, что он был в его сердце. В узах ничего не изменилось, но она была уверенна.
Внезапно она поняла, что она сильно сжала руку Авиенды, и Авиенда также отчаянно держала ее. Они ослабили хватку одновременно. Однако никто не отпустил руки.
– Мужчины причиняют неприятности, даже когда их нет рядом, – сказала мягко Авиенда.
– Так и есть, – согласилась Илэйн. Монаэлле улыбнулась такому обмену репликами. Она была среди тех немногих, кто знал правду о Ранде, и о том, кто настоящий отец ребенка Илэйн. Однако никто из Родни не знал.
– Я думала, что ты уже позволила мужчине причинить тебе все возможные «неприятности», Илэйн, – чопорно сказала Сумеко. Правила Родни следовали правилам для послушниц и принятых, запрещая иметь не только детей, но и что-либо, что могло к ним привести, и они придерживались этого правила весьма строго. Когда-то, женщина из Родни проглотила бы свой язык, находясь перед Айз Седай. Многое изменилось с тех пор. – Я полагаю, отправлюсь сегодня в Тир, так что завтра я могу вернуться с грузом зерна и масла. Однако если вы будете продолжать болтать о мужчинах, я вернусь позже. Поэтому я предлагаю, позволить Монаэлле продолжить то, ради чего она пришла.
Монаэлле поставила Илэйн перед камином, настолько близко, что жар от прогоревших дров был почти невыносим.
– Будет лучше, – объяснила она, – если мать будет находиться возле тепла. – Ее окружило сияние саидар и она начала ткать потоки Духа, Огня и Земли. Авиенда наблюдала так же пристально как Сумеко.
– Что это? – спросила Илэйн как только плетения улеглись вокруг нее и проникли внутрь. – Это что-то вроде Исследования? – Каждая Айз Седай во дворце ее уже изучала, однако только у Мерилилль был для этого достаточный опыт в Исцелении. Но ни они, ни Сумеко не были способны сказать больше того, что у неё будет ребенок. Она почувствовала слабое покалывание, своего рода гул внутри тела.
– Не будь глупой, девочка, – сказала Сумеко рассеянно. Илэйн приподняла брови, и даже решила помахать кольцом Великого Змея перед носом Сумеко, но круглолицая женщина, казалось, ничего не замечала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121