– Она ушла до заката. Муреллин в конюшне курит свою трубку. Мы сможем поговорить после того, как я сообщу Шиайн, что ты прибыл.
Глядя, как она поднимается по лестнице, он крякнул. Муреллин, нескладный парень, которого Ханлон недолюбливал до мурашек на спине, всегда изгонялся из дома в конюшни за домом, каждый раз, когда хотел выкурить свою трубку. Шиайн не нравился запах его грубого табака, и он взял привычку брать с собой кувшин вина, так что скоро ждать его не стоило. Мариллин беспокоила его куда больше. Она тоже была Айз Седай, и так же как и Фалион подчинялась приказам Шиайн. Как и он сам, но с ней у него не было соглашения. Безусловно, нет принципиальной разницы, кого подозревать, Айз Седай или Черных Айя. Куда она отправилась? С какой целью? Незнание способно убить ничего не подозревающего человека, а Мариллин Гемалфин проводила довольно много времени, занимаясь тем, о чем он не имел ни малейшего понятия. Он пришел к выводу, что в Кэймлине происходит слишком много такого, о чем он не имел ни малейшего понятия. Пришло время выяснить, если ему хочется жить.
Едва Фалион ушла, он вышел из холла, направившись на кухню, которая располагалась за домом. Комната с кирпичными стенами была, конечно, пустой – повариха знала, что лучше не высовывать свой нос из каморки в подвале, если ее выпроводили из дома на ночь глядя. Черная железная печь и плита были холодными, но маленький очаг, в котором еще теплился огонь, превращал эту комнату в одну из самых теплых в доме. По сравнению с остальными, по крайней мере. Шиайн была скупой, если только это не касалось ее собственного комфорта. Горевший здесь огонь всего лишь означал, что ей может ночью потребоваться теплое вино, или горячий гоголь-моголь.
Он бывал в этом доме уже с полдюжины раз с тех пор как прибыл в Кэймлин, и он знал, в каких шкафах хранятся пряности и в какой кладовой всегда можно отыскать бочонок вина. Отличного вина. На этом Шиайн не экономила. Только не на том, что собиралась пить сама. К возвращению Фалион он достал горшок с медом и тарелочку с имбирем и корицей, поставив их на стол рядом с полным кувшином вина, и положил в огонь кочергу. Шиайн могла сказать «приходи» и это подразумевало «немедленно», но когда она заставляла людей ждать, то может настать утро, прежде чем она про него вспомнит. Эти вызовы, чтоб этой женщине сгореть, всегда стоили ему сна!
– Что за посетитель? – спросил он.
– Он не назвал своего имени, по крайней мере, не мне, – сказала Фалион, оставляя дверь в холл приоткрытой приперев ее с помощью стула. Из-за этого тепло будет постепенно уходить, но она хотела услышать, если Шиайн будет ее звать. А может, она хотела быть уверена, что другая женщина ее не подслушает. – Худой мужчина, высокий и сильный, с виду солдат. Офицер в приличном звании, или дворянин, судя по манерам, к тому же андоррец, если судить по акценту. На вид умный и осторожный. Пришел в простой, хотя и дорогой одежде, без колец и других отличительных знаков.
Бросив взгляд на стол, она повернулась к одному из открытых высоких шкафов рядом с дверью в холл и выставила дополнительный оловянный кубок к тому, что он взял для себя. Он никогда в жизни не брал два. Хуже того, он должен был наполнить свой вином. Айз Седай она или нет, но она теперь еще и прислуга. Но она поставила стул к столу и отодвинула от себя тарелку с пряностями, словно ожидая от него, что он станет ее обслуживать.
– Однако, у Шиайн вчера было еще два посетителя, которые оказались менее осторожны, чем этот, – продолжила она. – Один был с утра. У него на перчатках были вышиты Золотые Вепри Саранда. Возможно, он думал, что никто не заметит столь мелкую работу, если вообще об этом подумал. Полный, светловолосый мужчина средних лет, который, похоже, повсюду сует свой нос. Он с удивлением похвалил вино, словно не ожидал попробовать столь изысканное в этом доме, и попросил Шиайн наказать меня за недостаточную почтительность. – Она даже это сказала холодным размеренным тоном. Единственный момент, когда в ней проявлялся огонь, было время, когда Шиайн порола ее ремнем. В эти моменты он мог слышать от нее достаточно воплей. – Я бы сказала, что он провинциал, который редко бывает в Кэймлине, но думает, что знает, как следует себя вести. Ты сможешь его узнать по бородавке на подбородке и маленькому шраму в виде полумесяца возле левого глаза. Вечерний посетитель был низким и темноволосым, с острым носом и настороженным взглядом. Я не заметила у него шрамов или особых примет, но у него было кольцо с гранатом квадратной формы на левой руке. Очень скуп на слова, и очень старался ничего не выдать в той малости, что я от него услышала, но он был при кинжале с Четырьмя Полумесяцами Марне на эфесе.
Сложив руки на груди, Ханлон прислонился к стенке камина, стараясь сохранить невозмутимость, хотя его так и подмывало нахмуриться. Он был уверен, что план был посадить Илэйн на трон, а что потом оставалось для него загадкой. Ему она была обещана в качестве королевы. Будет ли она носить корону в тот момент, когда он ее получит, для него особой разницы не играло, за исключением дополнительной остроты – бросить эту длинноногую штучку поперек седла, словно она простая деревенская девчушка, будет чистым удовольствием, особенно после того, как эта крошка отчитала его на глазах у всех этих женщин! Но переговоры с Сарандом и Марне намекали на то, что Илэйн, возможно, придется умереть некоронованной. Возможно, несмотря на все данные ему обещания, что он сможет поиграть с королевой, его поставили туда, где он сейчас находился, чтобы он мог убить ее в любой необходимый момент, когда ее смерть принесет максимум пользы, требуемой Шиайн. Или же Избранному, который отдает ей приказы. Этого парня звали Моридин, имя, которое Ханлон не слышал до того, как вошел в этот дом. Это его совсем не беспокоило. Если у человека хватало смелости назваться Избранным, то Ханлон не дурак, чтобы задавать ему вопросы. Он был не больше чем простой кинжал в чьей-то руке, а вот это беспокоило его по настоящему. Пока кинжал выполняет свою работу, кого будет волновать, если он при этом сломается? Гораздо лучше быть кулаком, сжимающим рукоять, чем клинком.
– Ты заметила передачу каких-либо денег? – спросил он. – Ты смогла подслушать?
– Я бы сказала, – ответила она тихо. – И по нашему соглашению, теперь моя очередь задавать вопросы.
Он постарался скрыть свое раздражение за выжидательным взглядом. Глупая женщина всегда спрашивала про Айз Седай из Дворца или про так называемую Родню, или про Морской Народ. Глупые вопросы. Кто с кем дружит, и кто не дружит. Кто болтает наедине, и кто кого избегает. Что ему удалось подслушать. Словно у него не было других дел, кроме как прятаться по коридорам и за всеми следить. Он никогда ей не лгал – слишком много было шансов, что она сумеет узнать правду, даже увязнув в этом доме на правах служанки, она оставалась Айз Седай – но с каждым разом становилось сложнее приходить с чем-то, что он еще ей не говорил, а она была непреклонна в этом вопросе. Если он рассчитывает получить информацию, то только в обмен на свою. Однако сегодня у него были про запас пара лакомых кусочков, часть женщин Морского Народа собиралась сегодня уйти, и они все скакали так, словно им за шиворот бросили несколько ледышек. Ей должно это понравиться. То, что требовалось узнать ему, было очень важно, проклятые сплетни ему совсем не нужны.
Но до того как она задала первый вопрос, дверь наружу открылась. Муреллин был таким огромным, что почти полностью закрыл собой вход. Но все равно холодный воздух прорвался внутрь помещения, с порывом ветра, от которого низкое пламя в очаге заплясало и выбросило в дымоход сноп искр, пока человек не закрыл дверь. По нему не было заметно, что ему было холодно, но с другой стороны, его куртка была толщиной в пару плащей. Кроме того, он не только размерами походил на быка. Похоже, что и мозги он тоже у него позаимствовал. Грохнув свою высокую деревянную кружку об стол, он засунул большие пальцы рук за ремень и обиженно уставился на Ханлона.
– Ты путаешься с моей женщиной? – прорычал он.
Ханлон вздрогнул. Он ничуть не боялся Муреллина. Человек по другую сторону стола был просто большим ребенком. Заставила его вздрогнуть Айз Седай, вскочившая со стула и схватившая кувшин. Добавив имбирь, корицу и порцию меда, она поболтала кувшин, стараясь размешать его содержимое, затем, воспользовавшись краем своей юбки, вынула из огня кочергу и засунула ее в вино, даже не проверив, достаточно ли она разогрелась. В сторону Муреллина она никогда даже не смотрела.
– С твоей женщиной? – осторожно сказал Ханлон. Это вызвало улыбку у его оппонента.
– Почти моей. Леди сказала, что я могу взять то, от чего отказываешься ты. Все равно, Фалли и я греем друг друга по ночам. – Муреллин стал обходить стол, по-прежнему ухмыляясь, но теперь уже женщине. В холле послышалось эхо крика, и он со вздохом остановился, его ухмылка потухла.
– Фалион! – далекий голос Шиайн звучал довольно резко. – Приведи наверх Ханлона и быстро! – Фалион поставила кувшин на стол так резко, что часть вина пролилась, и была уже на пути к холлу еще до того, как Шиайн закончила. Всякий раз, как женщина что-нибудь говорила, Фалион прыгала.
Ханлон тоже прыгнул, но по другой причине. Догнав ее, он поймал ее руку, когда она уже поднялась на одну ступеньку лестницы. Быстро оглянувшись, он увидел, что дверь на кухню закрыта. Быть может, Муреллин почувствовал холод. Но в любом случае, он приглушил голос.
– О чем это он?
– Это не твое дело, – ответила она кратко. – Ты можешь дать мне что-нибудь, что заставит его уснуть? Что-нибудь такое, что я могла бы добавить ему в эль или вино? Он выпьет все, не заметив вкуса.
– Если Шиайн считает, что я не подчиняюсь ее приказам, это мое проклятое дело, и ты отлично это знаешь, если у тебя есть хотя бы пара проклятых мыслей, которые способны встретиться вместе.
Она наклонила голову, уставив на него свой длинный нос, оставаясь холодной как рыба.
– Это не относится к тебе. Как решила Шиайн, пока ты здесь – я по-прежнему принадлежу тебе. Как видишь, ситуация несколько изменилась. – Внезапно что-то невидимое сильно схватило его за запястье и отвело его руку от ее рукава. Что-то другое впилось ему в горло, сжимая, и мешая дышать. Он тщетно пытался ухватиться за рукоять кинжала левой рукой. Ее тон оставался ледяным. – Я считаю, что другие обстоятельства тоже должны измениться, но Шиайн не понимает логичных вещей. Она сказала, что когда Великий Господин Моридин захочет смягчить мне наказание, он об этом скажет. Моридин отдал меня ей. Муреллин это ее способ удостовериться, что я это понимаю. Ее способ показать мне, что я ее собачка, пока она не скажет иначе. – Она резко глубоко вздохнула, и давление с руки и горла пропало. Воздух еще никогда не был таким приятным на вкус. – Ты можешь достать то, о чем я тебя просила? – сказала она, так же спокойно, словно не пыталась только что его убить, используя проклятую Силу. От одной лишь мысли, что эта штука прикасалась к нему, вся его кожа начала зудеть.
– Могу… – хрипло начал он, и остановился, чтобы сглотнуть ком в горле. Чувство было такое, словно он только что побывал в петле палача. – Я могу дать тебе кое-что, от чего он совсем не проснется. – Как только станет немного безопаснее, он выпотрошит ее словно гусыню.
Она насмешливо фыркнула.
– Я буду первой подозреваемой у Шиайн, и с тем же успехом могу сама вскрыть себе вены, прежде чем она что-нибудь для меня придумает. С него будет достаточно, если он проспит всю ночь напролет. Предоставь решать мне, и от этого мы оба только выиграем. – Положив руку на резные перила, она посмотрела вверх. – Пойдем. Когда она говорит немедленно, она имеет в виду именно это. – Очень жаль, что он не мог сейчас связать и повесить ее как гусыню, дожидающуюся мясника.
Следуя за ней, грохоча сапогами по полу, шум от которых разносился по холлу, его вдруг осенило, что он не слышал, как ушел посетитель. Если только в доме нет секретных ходов, о которых он не знает, то оставались входная дверь, дверь на кухне, и еще одна задняя дверь, в которую можно было выйти только пройдя через кухню. Следовательно, скоро ему предстоит встретиться с этим солдатом. Возможно, это должно было выглядеть сюрпризом. Он незаметно ослабил кинжал в ножнах.
Как и ожидалось, в гостиной был хорошо растоплен камин из прекрасного с прожилками мрамора. Для грабителей здесь было чем поживиться – на позолоченных столешницах стояли вазы из фарфора Морского Народа, за гобелены и ковры могли тоже дать хорошую цену. За исключением одного ковра, за который теперь вряд ли удастся выручить хоть что-то. Посреди комнаты был холмик, накрытый одеялом, и если парень, который его образовал не запачкал своей кровью ковер под собой, то Ханлон был готов съесть сапоги.
Шиайн сидела в резном кресле, милая женщина в синем шелковом платье с золотой вышивкой, перетянутым витым золотым пояском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121