Заставило попытаться удостовериться, что действия Эгвейн, независимо от того, какими они будут, свершатся лишь с их одобрения.
Восседающие были весьма удивлены, когда она приняла их предложение о создании при ней особого совещания. Оно состояло из сестер, делегированных в единственном числе от каждой Айя для того, чтобы соотносить действия Амерлин с их мудростью и опытом. Возможно, они решили, что успех с объявлением войны ударил ей в голову. Естественно, Эгвейн лишь оставалось приказать Морврин, Анайе и остальным обеспечить, чтобы выбранными стали они сами. При этом, избранные Сестры заслуженно сохранили достаточно влияния в своих Айя, чтобы непосредственно управлять ими. Уже несколько недель она выслушивала советы совещания, не всегда их принимая. С другой стороны теперь отпала необходимость устраивать тайные сходки или обмениваться шифрованными посланиями.
Кажется, однако, пока Эгвейн наблюдала за Башней, к их компании присоседились посторонние.
Шириам, носившая поверх плаща полагающийся ей по должности узкий голубой палантин, ухитрилась, оставаясь в седле, приветствовать ее чрезвычайно официальным поклоном. Эта рыжеволосая женщина временами держалась невероятно церемонно.
– Восседающая Делана желает говорить с Вами, Мать, – произнесла она так, словно Эгвейн сама не смогла разглядеть между ними Серую сестру, восседавшую на пестрой кобыле почти столь же темной масти, как и черноногий конь Шириам. – По вопросу, как она выразилась, имеющему некоторую важность. – Едва ощутимая сухость в голосе подразумевала, что Делана не сообщила Хранительнице Летописей, что это за вопрос. Шириам такого не любила. Она весьма ревниво оберегала свои прерогативы.
– Если вы позволите, наедине, Мать, – сказала Делана, откидывая назад свой темный капюшон и открывая волосы цвета серебра. Для женщины у нее был необычайно низкий голос, но это едва ли являлось отражением того, насколько был важен вопрос, о котором пойдет речь.
Ее появление здесь было несколько неожиданным. Делана часто поддерживала Эгвейн на Советах Башни, когда Восседающие занимались ухищрениями относительно того, касается ли конкретное принимаемое решение прямо войны с Элайдой или же нет. Отсутствие прямого отношения к войне подразумевало, что приказам Эгвейн, для того чтобы стать действительными, требовалось Большое Согласие Совета. Даже те Восседающие, которые поддерживали войну, не делали почти ничего, чтобы противостоять этому мелочному правилу, служившему поводом для нескончаемых уверток. Каждая из них, сама по себе, жаждала свергнуть Элайду, но в целом Совет ничем, кроме споров, не занимался. Хотя, сказать по правде, поддержка Деланы не всегда приходилась ко двору. Иногда она служила просто образцом Серой сестры – умелого посредника при достижении Согласия, и тут же, на следующий день, была настолько резкой в своих аргументах, что каждой Восседающей, слушавшей Делану, хотелось заставить ее замолчать.
Ей были ведомы и другие способы как запустить кота в стаю голубей. На сегодняшний день она уже не менее трех раз потребовала от Совета официально назвать Элайду Черной Айя. Что неизменно вело к образованию неловкой тишины, пока кто-либо не призывал отложить заседание. Немногие желали открыто обсуждать вопрос о Черной Айя.
Делана же могла обсуждать что угодно, начиная от того, как им обеспечить надлежащее облачение для девятисот восьмидесяти семи послушниц, до того, имеет ли Элайда тайных сторонниц среди Сестер. Это был второй вопрос, превращавший большинство сестер в ощетинившийся колючками куст.
Все это порождало вопрос – для чего она столь рано и в одиночку выехала из лагеря. Прежде она никогда не приближалась к Эгвейн без сопровождения хотя бы одной или пары-тройки Восседающих. Бледно-голубые глаза Деланы могли ответить на него не больше, чем ее гладкое лицо Айз Седай.
– Пока мы едем, – ответила ей Эгвейн. – Мы хотели бы иметь возможность уединиться, – добавила она, заметив, что Шириам открыла рот. – Пожалуйста, побудь с остальными сзади. – Зеленые глаза Хранительницы Летописей сузились в выражении, которое могло быть принято за гнев. Умелая и энергичная Хранительница, возложившая все надежды на Эгвейн, она старалась держать в секрете свое недовольство любой встречей Амерлин, в которой сама не принимала участия. Расстроенная или нет, но она лишь с небольшой заминкой склонила голову в одобрении. Шириам не всегда понимала, кто кем командовал, но сейчас подчиненной была она.
Удаляясь от реки местность, постепенно повышалась. Но не превращалась в холмы, а просто поднимаясь к чудовищному пику, который вырисовывался на западе. Он был так огромен, что называть его простой горой казалось насмешкой над ним. Драконова Гора выделялась бы своей высотой, даже находясь посреди Хребта Мира. При сравнительно ровной местности вокруг Тар Валона, ее увенчанный белой шапкой гребень, как чудилось, доставал до небес. Особенно, так казалось сейчас, когда в стороне от зубчатой вершины струилась тонкая нить дыма. Дым на такой высоте был чем-то совершенно посторонним, почти рукотворным. Деревья заканчивались менее чем на полпути к вершине Горы, и никому никогда не удавалось добраться до вершины, или хотя бы приблизиться к ней. Хотя говорили, что склоны усеяны костями тех, кто пробовал. Почему кто-то захотел попробовать оказаться первым, внятно объяснить не мог никто. Иногда на закате удлинившаяся тень горы достигала города. Люди, проживавшие в этой местности, привыкли к господствовавшей в небе Драконовой Горе почти так же, как к Белой Башне, вздымавшейся над городскими стенами и видимой за многие мили вокруг. Обе громады не изменяли того, что всегда есть и всегда будет – плуг и молот занимают в заботах народа место большее, чем горы или Айз Седай.
Среди крошечных деревушек, часто состоявших едва ли из дюжины каменных домов, крытых соломой или черепицей, лишь изредка встречались те, что набирали с сотню построек. Дети, игравшие на снегу или тащившие в ведрах воду из колодцев, прекращали свои занятия и с разинутыми ртами глазели на солдат, едущих по грязной проселочной дороге, которая считалась улицей, пока вновь не утопала в снегу. Над отрядом не было никаких знамен, но у некоторых на плащах или рукавах курток было вышито Пламя Тар Валона. Необычные плащи Стражей также указывали на то, что, по крайней мере, некоторые из женщин являлись Айз Седай. До недавних пор, даже вблизи города увидеть Сестру было событием необыкновенным и, этого все еще было достаточно, чтобы зажечь свет любопытства в глазах ребенка. Вероятно, довершало список чудес и само появление солдат.
Большая часть земли была занята фермами, кормившими Тар Валон. Высокие амбары из камня или кирпича и усадьбы окружали разгороженные каменными стенами поля. Между ними лежали рощицы деревьев и участки под вырубку. Нередко появлялись стайки фермерских детей, бегущих с небольшим отставанием параллельно отряду и, как зайцы, прыскающих через заснеженную дорогу. Обычные зимние заботы по хозяйству заставляли старших сидеть по домам, но те из них, кто рисковал, плотно закутавшись от холода, выбраться наружу, уделяли и солдатам, и Стражам, и Айз Седай лишь мимолетный взгляд. Скоро наступит весна, а вместе с ней время пашни и посева. Чтобы не затевали Айз Седай, этого им не изменить. Да ниспошлет Свет, чтобы так и было.
Нет никакого смысла в эскорте, если он не передвигается в порядке, пригодном для отражения нападения. Поэтому Лорд Гарет направил сильный отряд впереди колонны, а часть всадников растянул в линию на флангах. Замыкающие прикрывали тыл, в то время как он сам возглавлял основную массу солдат прямо позади Стражей, едущих непосредственно после Шириам и «совещания». Все они образовывали большое, неровное кольцо вокруг Эгвейн так, что она почти могла вообразить себя проезжающей мимо поселян наедине с Деланой. Конечно, если не присматриваться слишком внимательно. Или не оглядываться по сторонам. Если бы не настоятельное желание Восседающей от Серой Айя говорить с ней – это была бы всего лишь долгая дорога назад к лагерю. Никому не разрешалось создавать врата там, где необходимые для этого плетения могут быть замечены. В пути будет достаточно времени, чтобы услышать все, что Делана собиралась ей сказать – и Эгвейн занялась сравнением ферм, мимо которых они проезжали, с двуреченскими.
Возможно, на эти сравнения Эгвейн подвигло именно осознание того, что Двуречье больше не было ей домом. Признание правды никогда не являлось предательством, но все же она нуждалась в памяти о Двуречье. Ты можешь забыть, кто ты есть на самом деле, если забудешь, откуда ты родом. Но, иногда, та прежняя дочь хозяина гостиницы из Эмондова Луга казалась ей незнакомкой. Несомненно, любая из этих ферм, выглядела бы странно, появись она рядом с Эмондовым Лугом, хотя Эгвейн, даже поставив на кон свой палец, не могла точно ответить на вопрос – почему. Другой внешний вид усадеб, иной наклон кровель. Здесь, из-за снега, нередко заносившего крышу, дома чаще, чем двуреченские, были крыты черепицей, а не соломой. Конечно, теперь в Двуречье соломы стало гораздо меньше, чем кирпича и камня. Она видела это в Тел'аран'риоде. Изменения происходили или так медленно, что было невозможно заметить их приближение, или так быстро, что не оставляли минуты на размышление. Ничего не оставалось прежним, даже если ты думала, что это так. Или надеялась, что это так.
– Кое-кто считает, что вы собираетесь сделать его своим Стражем, – внезапно тихим голосом сказала Делана. Можно было подумать, что она поддерживает легкую болтовню. Казалось, все внимание Серой Сестры было сосредоточено на том, как ее затянутые в зеленые перчатки руки приводят в порядок капюшон плаща. В седле Делана держалась хорошо, столь естественно гармонируя с движениями своей кобылы, что создавалось впечатление – она и не подозревает, что едет на животном. – Некоторые полагают, что, возможно, вы уже сделали это. У меня уже некоторое время нет своего, но только осознание присутствия Стража может даровать покой. Если выбираешь правильно.
Эгвейн приподняла бровь – она была слишком горда, чтобы раскрыть рот от подобного заявления. Это была самая последняя тема для беседы, которую она ожидала услышать, особенно от Деланы.
– Лорд Гарет. Он проводит с вами большое количество времени. Он несколько старше, чем это бывает обычно, но Зеленые сестры часто выбирают для первого раза более опытного человека. Я знаю, что Вы никогда на самом деле не вступали в Айя, но все же я часто думаю о вас как о Зеленой. Интересно, испытает ли Суан облегчение, если вы свяжете его узами, или расстроится? Иногда я думаю так, иногда по-другому. Их отношения, если это можно так называть, весьма странные. Но все же она выглядит абсолютно свободной.
– Ты должна спросить об этом саму Суан. – Улыбка Эгвейн скрывала в себе укус. Так же, как ее тон. Она так до конца и не объяснила себе, почему Гарет Брин предложил ей свою верность, но у Совета Башни есть лучшие способы потратить свое время, чем сплетничать подобно деревенским кумушкам. – Ты можешь сообщить всем, кому захочешь, Делана – я никого не связывала узами. Лорд Гарет, как ты выразилась, проводит со мной время, потому что я – Амерлин, а он – мой генерал. Можешь и об этом им напомнить.
Значит, Делана думала о ней как о Зеленой. Это была Айя, которую она изберет. Хотя, по правде, она хотела для себя только одного Стража. Но Гавин находился либо в Тар Валоне, либо на пути в Кэймлин, если не где-нибудь еще. Так что ей еще нескоро предстоит возложить на него руки. Она совершенно без надобности потрепала Дайшара по шее и попробовала сдержать, готовую ослепительно сверкнуть улыбку. Было приятно хоть на некоторое время, среди прочих вещей, позабыть о Совете. Именно поведение Совета помогло ей понять, почему Суан, в то время пока была Амерлин, так часто напоминала нравом медведя с больным зубом.
– Не сказала бы, что это стало предметом широкого обсуждения, – пробормотала Делана. – Пока. Однако, в том, возьмете ли вы себе Стража, и кто им будет, есть определенный интерес. Сомневаюсь, что Гарета Брина посчитали бы мудрым выбором. – Она повернулась в седле, чтобы оглянуться назад. На Лорда Гарета, подумала Эгвейн, но когда Восседающая развернулась обратно, она очень мягко произнесла: – Шириам, конечно, никогда не была вашим выбором на должность Хранительницы Летописей, но вы должны знать, что избранные в совещание от Айя, также назначены и для того, чтобы следить за вами.
Ее пятнистая серая кобыла была пониже, чем Дайшар, так что Делане пришлось взглянуть на Эгвейн снизу вверх. Ее водянистые голубые глаза внезапно глянули весьма проницательно.
– Кое-кто считал, что Суан могла быть той, кто помогает вам советами… слишком уж удачно… особенно, после выбора Вами способа объявления войны Элайде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Восседающие были весьма удивлены, когда она приняла их предложение о создании при ней особого совещания. Оно состояло из сестер, делегированных в единственном числе от каждой Айя для того, чтобы соотносить действия Амерлин с их мудростью и опытом. Возможно, они решили, что успех с объявлением войны ударил ей в голову. Естественно, Эгвейн лишь оставалось приказать Морврин, Анайе и остальным обеспечить, чтобы выбранными стали они сами. При этом, избранные Сестры заслуженно сохранили достаточно влияния в своих Айя, чтобы непосредственно управлять ими. Уже несколько недель она выслушивала советы совещания, не всегда их принимая. С другой стороны теперь отпала необходимость устраивать тайные сходки или обмениваться шифрованными посланиями.
Кажется, однако, пока Эгвейн наблюдала за Башней, к их компании присоседились посторонние.
Шириам, носившая поверх плаща полагающийся ей по должности узкий голубой палантин, ухитрилась, оставаясь в седле, приветствовать ее чрезвычайно официальным поклоном. Эта рыжеволосая женщина временами держалась невероятно церемонно.
– Восседающая Делана желает говорить с Вами, Мать, – произнесла она так, словно Эгвейн сама не смогла разглядеть между ними Серую сестру, восседавшую на пестрой кобыле почти столь же темной масти, как и черноногий конь Шириам. – По вопросу, как она выразилась, имеющему некоторую важность. – Едва ощутимая сухость в голосе подразумевала, что Делана не сообщила Хранительнице Летописей, что это за вопрос. Шириам такого не любила. Она весьма ревниво оберегала свои прерогативы.
– Если вы позволите, наедине, Мать, – сказала Делана, откидывая назад свой темный капюшон и открывая волосы цвета серебра. Для женщины у нее был необычайно низкий голос, но это едва ли являлось отражением того, насколько был важен вопрос, о котором пойдет речь.
Ее появление здесь было несколько неожиданным. Делана часто поддерживала Эгвейн на Советах Башни, когда Восседающие занимались ухищрениями относительно того, касается ли конкретное принимаемое решение прямо войны с Элайдой или же нет. Отсутствие прямого отношения к войне подразумевало, что приказам Эгвейн, для того чтобы стать действительными, требовалось Большое Согласие Совета. Даже те Восседающие, которые поддерживали войну, не делали почти ничего, чтобы противостоять этому мелочному правилу, служившему поводом для нескончаемых уверток. Каждая из них, сама по себе, жаждала свергнуть Элайду, но в целом Совет ничем, кроме споров, не занимался. Хотя, сказать по правде, поддержка Деланы не всегда приходилась ко двору. Иногда она служила просто образцом Серой сестры – умелого посредника при достижении Согласия, и тут же, на следующий день, была настолько резкой в своих аргументах, что каждой Восседающей, слушавшей Делану, хотелось заставить ее замолчать.
Ей были ведомы и другие способы как запустить кота в стаю голубей. На сегодняшний день она уже не менее трех раз потребовала от Совета официально назвать Элайду Черной Айя. Что неизменно вело к образованию неловкой тишины, пока кто-либо не призывал отложить заседание. Немногие желали открыто обсуждать вопрос о Черной Айя.
Делана же могла обсуждать что угодно, начиная от того, как им обеспечить надлежащее облачение для девятисот восьмидесяти семи послушниц, до того, имеет ли Элайда тайных сторонниц среди Сестер. Это был второй вопрос, превращавший большинство сестер в ощетинившийся колючками куст.
Все это порождало вопрос – для чего она столь рано и в одиночку выехала из лагеря. Прежде она никогда не приближалась к Эгвейн без сопровождения хотя бы одной или пары-тройки Восседающих. Бледно-голубые глаза Деланы могли ответить на него не больше, чем ее гладкое лицо Айз Седай.
– Пока мы едем, – ответила ей Эгвейн. – Мы хотели бы иметь возможность уединиться, – добавила она, заметив, что Шириам открыла рот. – Пожалуйста, побудь с остальными сзади. – Зеленые глаза Хранительницы Летописей сузились в выражении, которое могло быть принято за гнев. Умелая и энергичная Хранительница, возложившая все надежды на Эгвейн, она старалась держать в секрете свое недовольство любой встречей Амерлин, в которой сама не принимала участия. Расстроенная или нет, но она лишь с небольшой заминкой склонила голову в одобрении. Шириам не всегда понимала, кто кем командовал, но сейчас подчиненной была она.
Удаляясь от реки местность, постепенно повышалась. Но не превращалась в холмы, а просто поднимаясь к чудовищному пику, который вырисовывался на западе. Он был так огромен, что называть его простой горой казалось насмешкой над ним. Драконова Гора выделялась бы своей высотой, даже находясь посреди Хребта Мира. При сравнительно ровной местности вокруг Тар Валона, ее увенчанный белой шапкой гребень, как чудилось, доставал до небес. Особенно, так казалось сейчас, когда в стороне от зубчатой вершины струилась тонкая нить дыма. Дым на такой высоте был чем-то совершенно посторонним, почти рукотворным. Деревья заканчивались менее чем на полпути к вершине Горы, и никому никогда не удавалось добраться до вершины, или хотя бы приблизиться к ней. Хотя говорили, что склоны усеяны костями тех, кто пробовал. Почему кто-то захотел попробовать оказаться первым, внятно объяснить не мог никто. Иногда на закате удлинившаяся тень горы достигала города. Люди, проживавшие в этой местности, привыкли к господствовавшей в небе Драконовой Горе почти так же, как к Белой Башне, вздымавшейся над городскими стенами и видимой за многие мили вокруг. Обе громады не изменяли того, что всегда есть и всегда будет – плуг и молот занимают в заботах народа место большее, чем горы или Айз Седай.
Среди крошечных деревушек, часто состоявших едва ли из дюжины каменных домов, крытых соломой или черепицей, лишь изредка встречались те, что набирали с сотню построек. Дети, игравшие на снегу или тащившие в ведрах воду из колодцев, прекращали свои занятия и с разинутыми ртами глазели на солдат, едущих по грязной проселочной дороге, которая считалась улицей, пока вновь не утопала в снегу. Над отрядом не было никаких знамен, но у некоторых на плащах или рукавах курток было вышито Пламя Тар Валона. Необычные плащи Стражей также указывали на то, что, по крайней мере, некоторые из женщин являлись Айз Седай. До недавних пор, даже вблизи города увидеть Сестру было событием необыкновенным и, этого все еще было достаточно, чтобы зажечь свет любопытства в глазах ребенка. Вероятно, довершало список чудес и само появление солдат.
Большая часть земли была занята фермами, кормившими Тар Валон. Высокие амбары из камня или кирпича и усадьбы окружали разгороженные каменными стенами поля. Между ними лежали рощицы деревьев и участки под вырубку. Нередко появлялись стайки фермерских детей, бегущих с небольшим отставанием параллельно отряду и, как зайцы, прыскающих через заснеженную дорогу. Обычные зимние заботы по хозяйству заставляли старших сидеть по домам, но те из них, кто рисковал, плотно закутавшись от холода, выбраться наружу, уделяли и солдатам, и Стражам, и Айз Седай лишь мимолетный взгляд. Скоро наступит весна, а вместе с ней время пашни и посева. Чтобы не затевали Айз Седай, этого им не изменить. Да ниспошлет Свет, чтобы так и было.
Нет никакого смысла в эскорте, если он не передвигается в порядке, пригодном для отражения нападения. Поэтому Лорд Гарет направил сильный отряд впереди колонны, а часть всадников растянул в линию на флангах. Замыкающие прикрывали тыл, в то время как он сам возглавлял основную массу солдат прямо позади Стражей, едущих непосредственно после Шириам и «совещания». Все они образовывали большое, неровное кольцо вокруг Эгвейн так, что она почти могла вообразить себя проезжающей мимо поселян наедине с Деланой. Конечно, если не присматриваться слишком внимательно. Или не оглядываться по сторонам. Если бы не настоятельное желание Восседающей от Серой Айя говорить с ней – это была бы всего лишь долгая дорога назад к лагерю. Никому не разрешалось создавать врата там, где необходимые для этого плетения могут быть замечены. В пути будет достаточно времени, чтобы услышать все, что Делана собиралась ей сказать – и Эгвейн занялась сравнением ферм, мимо которых они проезжали, с двуреченскими.
Возможно, на эти сравнения Эгвейн подвигло именно осознание того, что Двуречье больше не было ей домом. Признание правды никогда не являлось предательством, но все же она нуждалась в памяти о Двуречье. Ты можешь забыть, кто ты есть на самом деле, если забудешь, откуда ты родом. Но, иногда, та прежняя дочь хозяина гостиницы из Эмондова Луга казалась ей незнакомкой. Несомненно, любая из этих ферм, выглядела бы странно, появись она рядом с Эмондовым Лугом, хотя Эгвейн, даже поставив на кон свой палец, не могла точно ответить на вопрос – почему. Другой внешний вид усадеб, иной наклон кровель. Здесь, из-за снега, нередко заносившего крышу, дома чаще, чем двуреченские, были крыты черепицей, а не соломой. Конечно, теперь в Двуречье соломы стало гораздо меньше, чем кирпича и камня. Она видела это в Тел'аран'риоде. Изменения происходили или так медленно, что было невозможно заметить их приближение, или так быстро, что не оставляли минуты на размышление. Ничего не оставалось прежним, даже если ты думала, что это так. Или надеялась, что это так.
– Кое-кто считает, что вы собираетесь сделать его своим Стражем, – внезапно тихим голосом сказала Делана. Можно было подумать, что она поддерживает легкую болтовню. Казалось, все внимание Серой Сестры было сосредоточено на том, как ее затянутые в зеленые перчатки руки приводят в порядок капюшон плаща. В седле Делана держалась хорошо, столь естественно гармонируя с движениями своей кобылы, что создавалось впечатление – она и не подозревает, что едет на животном. – Некоторые полагают, что, возможно, вы уже сделали это. У меня уже некоторое время нет своего, но только осознание присутствия Стража может даровать покой. Если выбираешь правильно.
Эгвейн приподняла бровь – она была слишком горда, чтобы раскрыть рот от подобного заявления. Это была самая последняя тема для беседы, которую она ожидала услышать, особенно от Деланы.
– Лорд Гарет. Он проводит с вами большое количество времени. Он несколько старше, чем это бывает обычно, но Зеленые сестры часто выбирают для первого раза более опытного человека. Я знаю, что Вы никогда на самом деле не вступали в Айя, но все же я часто думаю о вас как о Зеленой. Интересно, испытает ли Суан облегчение, если вы свяжете его узами, или расстроится? Иногда я думаю так, иногда по-другому. Их отношения, если это можно так называть, весьма странные. Но все же она выглядит абсолютно свободной.
– Ты должна спросить об этом саму Суан. – Улыбка Эгвейн скрывала в себе укус. Так же, как ее тон. Она так до конца и не объяснила себе, почему Гарет Брин предложил ей свою верность, но у Совета Башни есть лучшие способы потратить свое время, чем сплетничать подобно деревенским кумушкам. – Ты можешь сообщить всем, кому захочешь, Делана – я никого не связывала узами. Лорд Гарет, как ты выразилась, проводит со мной время, потому что я – Амерлин, а он – мой генерал. Можешь и об этом им напомнить.
Значит, Делана думала о ней как о Зеленой. Это была Айя, которую она изберет. Хотя, по правде, она хотела для себя только одного Стража. Но Гавин находился либо в Тар Валоне, либо на пути в Кэймлин, если не где-нибудь еще. Так что ей еще нескоро предстоит возложить на него руки. Она совершенно без надобности потрепала Дайшара по шее и попробовала сдержать, готовую ослепительно сверкнуть улыбку. Было приятно хоть на некоторое время, среди прочих вещей, позабыть о Совете. Именно поведение Совета помогло ей понять, почему Суан, в то время пока была Амерлин, так часто напоминала нравом медведя с больным зубом.
– Не сказала бы, что это стало предметом широкого обсуждения, – пробормотала Делана. – Пока. Однако, в том, возьмете ли вы себе Стража, и кто им будет, есть определенный интерес. Сомневаюсь, что Гарета Брина посчитали бы мудрым выбором. – Она повернулась в седле, чтобы оглянуться назад. На Лорда Гарета, подумала Эгвейн, но когда Восседающая развернулась обратно, она очень мягко произнесла: – Шириам, конечно, никогда не была вашим выбором на должность Хранительницы Летописей, но вы должны знать, что избранные в совещание от Айя, также назначены и для того, чтобы следить за вами.
Ее пятнистая серая кобыла была пониже, чем Дайшар, так что Делане пришлось взглянуть на Эгвейн снизу вверх. Ее водянистые голубые глаза внезапно глянули весьма проницательно.
– Кое-кто считал, что Суан могла быть той, кто помогает вам советами… слишком уж удачно… особенно, после выбора Вами способа объявления войны Элайде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121