— Тогда слезай и поквитаемся!
— Лукьен покачал головой, — ничего подобного, убийца. Если я нужен тебе — ты и полезай сюда, чтобы все могли видеть нас.
Слабо понимая, что делает, Трагер спрыгнул с коня. Он прикидывал, как забраться на гору.
— Нет, генерал! — кричал Тарк. — Что с вами такое? Он же дразнит вас, неужели вы не видите?
Трагер бросил взгляд на заместителя: ну как он не понимает?!
— Я знаю, Тарк, но я должен. А вы все будете наблюдать, хорошо? Вы все, не спускайте глаз! Глядите, как я расправлюсь с негодяем и всеми остальными! Тогда увидите, кто на самом деле лучший!
Под угрозой стрел защитников Гримхольда сотни лиирийских всадников беспомощно наблюдали, как их вождь начал карабкаться на скалу. На полпути генерал услышал брань полковника.
— Вы такой же сумасшедший, как Акила!
Трагер не обратил на это внимания. Никто его не понимает. И никогда не понимал.
— Тебе-то не пришлось расти в тени этого ублюдка, Тарк, — проворчал он, одолевая склон. Тарк не мог его слышать, но это и неважно. Судьба ждала Трагера на вершине.
Гилвин вместе с Миникин и Белоглазкой находились в ожидании в северной башне, наблюдая за событиями внизу. Они слышали громкий голос Лукьена, видели демонстрацию военной силы защитников Гримхольда — краткую, но впечатляющую. Миникин при виде этого даже прослезилась. Гилвин тоже растрогался. Потом произошла словесная перебранка, и вот они, не веря своим глазам, наблюдают, как Трагер карабкается на скалу. Лукьен же, стоя на вершине, поигрывает мечом и разминает мускулы перед схваткой.
— О, Вала Всемилостивый, что он делает? — прошептала маленькая женщина. Белоглазка застыла у окна, как вкопанная. Акари позволял ей видеть все, что происходило снаружи. Девушка повернулась к Гилвину, ища объяснений.
— Гилвин? Что он затеял?
Гилвин всматривался. Лиирийские солдаты почти не шевелились. Все склоны были усеяны Нечеловеками, взявшими на прицел незваных гостей. Барон Гласс так и застыл на северном склоне в немом изумлении. Похоже, Лукьен даже его не поставил в известность относительно своих планов.
— Он хочет лично сразиться с Трагером, — промолвил Гилвин.
— Зачем?! — вскрикнула Миникин. — Он вовсе не должен! Его же убьют!
У Гилвина пересохло в горле: он понял, что Лукьен собирается пожертвовать собой.
— Если он уберет Трагера…
— Но он не сможет, с одним-то глазом!
Гилвин взял Белоглазку за руку:
— Он старается ради нас, — сказал он. — Без Трагера лиирийцы не станут нападать.
Белоглазка кивнула — говорить она не могла. Пока еще над всеми ними висела угроза сгореть в огне Амараза.
Лукьен ждал врага на вершине склона, растирая руки и слушая ворчание Трагера, преодолевающего путь среди камней. Вдали, на башне он видел напряженное и взволнованное лицо Миникин. Барон Гласс отдавал приказы бойцам и время от времени кидал в сторону Лукьена предостерегающий взгляд. Ясное дело, Торин не одобрял затеянного другом. Но Лукьена уже ничто не беспокоило. Он был готов к смерти с момента бегства в Джадор и понимал всю важность своего поступка. Так что рыцарь ощущал себя делающим правое дело, и это доставляло ему удовольствие.
«До чего же хорошо я знаю тебя, Трагер», — думал он, помахивая мечом. Как легко оказалось выманить змею из гнезда!
Спустя несколько минут Трагер одолел подъем и появился ввиду Лукьена, отступив за большой коричневатый камень. Он обнажил меч и держал его в руке, сверля глазами противника. Он смерил глазами величину уступа и улыбнулся.
— Неплохую сцену ты выбрал для нашего последнего спектакля, Лукьен…
Лукьен опустил меч. Трагер представлял собой жалкое зрелище: даже серебряные доспехи покрылись грязью в результате долгого пути среди камней. Заметил он также, что старый недруг бережет бока при дыхании.
— Твоя рана все еще болит? — спросил он.
Ухмылка Трагера стала поистине безумной:
— Недостаточно, чтобы спасти тебя.
— Я знал, что ты придешь, — сказал Лукьен. — Знал, что не сможешь удержаться от возможности померяться со мной силами.
— Почему бы нет? — язвительно процедил Трагер. — Ни один день моей жизни не проходил без воспоминания о тебе. Теперь у меня, наконец-то, появился шанс доказать всем, что ты — просто трепач и хвастун.
Лукьен жестом указал на ожидающих внизу лиирийцев.
— Ты потеряешь их, и тебе это известно. Они не верят, что я убил Акилу. И знают, каков ты на самом деле.
— Они пошли за мной, Лукьен, а вот за тобой никто не пошел, — Трагер сделал шаг вперед, и лицо его побагровело. — Я помог им стать величайшими из солдат на всем континенте. Но разве кто-нибудь отблагодарил меня за это? Разве обо мне они толкуют каждый день? Нет, о тебе! Ты — проклятый изменник, но они все еще почитают тебя. А все потому, что не знают, каково твое истинное лицо!
Лукьен покачал головой, будто жалея противника.
— Им известна правда насчет тебя, и этого достаточно.
— Правда? Это ты сделал меня таким, ублюдок! Я-то поддержал Акилу, когда ты сбежал от него! — Трагер плюнул под ноги Лукьену. — Ты вывел меня из себя. Назвал меня трусом, но я-то как раз остался здесь и разгребал то, что осталось после тебя, когда ты так поступил с Акилой! А он даже не поблагодарил меня! Ни разу!
— Вы оба сошли с ума, — сказал Лукьен. — Но это не значит, что тебе можно дать уйти восвояси, — он сжал меч. — Тебя пора прикончить, Трагер. Как бешеную собаку.
Глаза Трагера засверкали.
— Я давно этого ждал! — воскликнул он. — Наконец-то я получу удовольствие, глядя, как ты подохнешь!
Лукьен едва успел поднять меч. Трагер бросился вперед, описав клинком дугу и чуть не коснувшись груди противника. Лукьен парировал удар, увернувшись. И сразу Трагер возобновил атаку: он метил в незащищенный бок Лукьена. Быстрота натиска ошеломила Бронзового Рыцаря: он даже не предполагал, что генерал сможет двигаться с таким проворством. Снова и снова Трагер наступал, оттесняя Лукьена к границе склона. Под ногами начала осыпаться земля. Лукьен слышал сдавленные вскрики стоявших внизу, чувствовал, как неустойчива почва. Он стиснул зубы и начал контратаку, удерживаясь на площадке, вкладывая всю силу в продвижение вперед шаг за шагом. Неожиданный отпор удивил Трагера; Лукьен видел, как расширились глаза противника. Он усилил свое преимущество, стараясь достать пострадавшие ребра Трагера и ударить его плашмя. Доспехи звякнули, когда он достиг цели. Трагер почувствовал резкую боль и отклонился. Лукьен сумел удержаться на краю обрыва. Он неистово размахивал мечом. Трагер парировал каждый удар, легко пританцовывая. Защищаясь, он выбросил вперед руку в латной рукавице и попал прямо в лицо Лукьену. Тот ощутил сильную боль, и из носа потекла кровь. Он пошатнулся и выставил вперед клинок, чтобы отразить следующий удар. Меч со звоном встретился с мечом Трагера, едва не отрубив ему пальцы. Лукьен пытался отереть кровь с лица: его ослепило, да и боль была нешуточной. Он снова пошел в атаку, в очередной раз нанеся Трагеру удар в грудь. Генерал согнулся пополам, но сразу сумел распрямиться и вновь налететь на Лукьена. Его меч наносил удар за ударом. Наконец, Лукьен отступил, совершенно ослепленный. Трагер на этот раз не стал атаковать. Обоим было нужно передохнуть. Они отошли на пару шагов друг от друга, сверкая глазами, словно разъяренные тигры. Лукьен вытер кровь с лица и заметил, что Трагер пошатывается, держась за бок. По доспехам текла кровь.
— Тебе меня не победить. Я не позволю! — прошипел Трагер.
Лукьен чувствовал, как разрываются легкие. Едва дыша, он бросил:
— Довольно болтовни, Трагер. Ты вечно треплешься — как баба!
Обида заставила Трагера снова броситься в бой. Он, как безумный, рвался вперед, выставив меч, словно рог. Лукьен отскочил в сторону и обрушил меч на бедро Трагера сзади. Но тот даже на застонал. Напротив, размахнулся и ударил Лукьена в спину. Этот удар парализовал Лукьена. Ему показалось, что из легких вышел весь воздух, и его охватила чудовищная боль. Он упал на колени; спина горела огнем. Его взор упал вниз, и рыцарь понял: он опять у края обрыва. Камни осыпались под ногами. Люди Трагера смотрели вверх в ужасе. Лукьен пытался собраться с силами. Трагер снова наступал. Остался всего один шанс, и действовать надо было со всей точностью.
Лукьен не обернулся на звук шагов. Он даже не пошевелился. Лишь следил за глазами лиирийцев, ожидавших смертельного удара. Секунду спустя по их реакции он догадался, что Трагер уже рядом. Собрав все силы для удара, он поднял меч и вонзил в живот Трагеру. Оружие выпало из рук неприятеля и упало вниз, в каньон. Лукьен стоял на коленях, задыхаясь от усилия, а его враг растянулся на земле, пригвожденный клинком. Изо рта Трагера хлынула густая кровь.
— Ты побежден, — с ненавистью прошептал он. — Я все равно лучший!
Измученный, с невыносимой болью в спине, Лукьен вытащил меч из живота Трагера и поднялся на ноги. Он пнул генерала в спину и наклонился, глядя в глаза поверженному врагу. Трагер захлебывался кровью.
На лице его появилась странная улыбка.
— Я был прав, — пробормотал он. — Ты всегда был любимчиком Акилы.
Эти слова потрясли Лукьена больше, нежели удар меча. Он встал на колени возле умирающего Трагера. Этот человек мог бы достичь несоизмеримо больших высот, если бы не потратил жизнь на противоборство с легендой. Лукьен понимал, что одержал победу, и Трагер не будет больше отравлять ему жизнь. Теперь можно отдать человеку последний долг.
— Я знаю, — мягко проговорил он.
Выражение лица Трагера тоже смягчилось.
— Прикончи меня, — попросил он. — Не оставляй умирать вот так.
— Такой человек, как ты, заслужил худшую из смертей. Мне следовало бы оставить тебя на съедение грифам.
— Но ты не сделаешь этого, — к Трагеру вернулась его прежняя кривая усмешка. — Ты должен мне кое-что. Я знаю.
Лукьен почувствовал, как желание отомстить покидает его. Без всякой злобы он поднял меч, прицелился и, словно гильотину, опустил его на шею Трагера, отсекая голову от тела. Потом поднял ее, стоя на краю обрыва.
— Вот ваш генерал! — крикнул он, бросая голову вниз. — Уходите прочь! Или умрете — как и ваш безумный вожак!
Мир вокруг Лукьена заволокло туманом. Силы покинули его. Далеко внизу в рядах лиирийцев началось волнение. Лукьен зашатался, ощущая мучительную боль. Кровь струилась из раны на спине.
Затем из рядов всадников выехал человек, он снял шлем, и стало видно его изможденное лицо. Он с немым изумлением смотрел на Лукьена. Тот, в свою очередь, не сводил глаз со старого солдата, силясь узнать его и стараясь не упасть вниз.
— Бронзовый Рыцарь! — крикнул человек. — Я полковник Тарк. Вы присоединитесь к нам?
Этот вопрос поразил Лукьена.
— Я убил вашего генерала и вас тоже убью, если вы не уйдете с миром.
— Вы же один из нас, капитан Лукьен. Вы — лиириец. И я не верю, будто вы убили нашего короля, — полковник махнул рукой своей армии: солдаты согласно закивали. — Никто из них в это не верит. Вы же не принадлежите этому народу, капитан. Вы — наш.
Рана на спине страшно болела. Даже дыхание было затруднительным.
— Я… Я не могу, — прохрипел он. — Мое время вышло. Ступайте. И не возвращайтесь больше.
Выражение лица Тарка стало серьезным.
— Вы нужны нам, капитан. Нам нужен предводитель. Что с нами будет теперь?
Лукьен пытался ответить, но не мог. Боль охватила его, разливаясь по спине и распространяясь дальше. Мир вокруг начал вращаться, и последнее, что он слышал, был крик тревоги, который испустил полковник. Затем рыцарь упал, и наступила тьма.
60
Пламя Амараза не пришло в Гримхольд.
Полковник Тарк и его солдаты покинули каньон без Лукьена, взвалив бремя лидерства на плечи Тарка. Увидев, как упал Лукьен, они поняли, что им ничего больше не остается. Нечеловеков было слишком много, а они и так уже потеряли честь и совесть, следуя за своим безумным генералом. Тарк понял это в последние дни, но было уже поздно. Старый полковник сожалел, что жизнь прошла в служении Трагеру. Он сказал солдатам, что все они превратились в убийц — не то, что королевские гвардейцы во времена Лукьена. И за все злые деяния их, вероятно, постигнет кара. Многие королевские гвардейцы, в ком осталась хоть капля совести, подчинились приказу полковника Тарка и сдались. Но большинство — такие, как сержант Маррс, отказались вверить свою судьбу народу Гримхольда. Они просто покинули каньон.
В лице Миникин и ее народа Тарк встретил неожиданное милосердие. Его вместе с солдатами отправили в Джадор без оружия и в сопровождении посланников Гримхольда — дабы удостовериться, что джадори не причинят им вреда. Такова была воля Белоглазки, новой правительницы Джадора. Уступив просьбам Гилвина, она даровала лиирийцам жизнь, хотя они и убили ее отца и вырезали сотни ее соплеменников. Такого акта доброй воли Гилвин еще не видел, и это заставило его еще сильнее восхищаться Белоглазкой. Он знал, что это сделано лишь ради него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108