В тот же момент из-за дальнего полога кровати выглянула белокурая голова Филиппа.
– Ну и ну! – пораженно произнес он. – Надо же, кто почтил нас своим визитом...
Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на бок, чтобы взглянуть на злоумышленика... и вдруг ее красивое лицо исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.
– Игры окончены, дон Фернандо, – прозвучал за спиной злоумышленника голос Шатофьера. – Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.
– Боже! – с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, к которой наконец вернулся дар речи. – Боже милостивый! Мой брат – убийца!..
ГЛАВА LIV. РИКАРД ИВЕРО
Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему это сделать, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:
– Просыпайтесь, кузина! Да проснитесь же вы, наконец!
Тибальд раскрыл глаза. В комнате царила кромешная тьма – вечером, прежде чем лечь в постель, они затворили на окнах ставни и задернули их шторами.
– Кузина! – продолжал вещать нежный голосок. – Я знаю, что вы здесь. Отзовитесь же!
Лежавшая в объятиях Тибальда Маргарита убрала голову с его плеча и откинулась на подушку.
– Эо-ы, аэй? – зевая, произнесла она, что, видимо, должно было означать: «Это вы, Адель?» – Что вам надо?.. Кстати, который час?
– По-моему, начало двенадцатого.
– Так какого же дьявола...
– Кузина! – взволнованно перебила ее графиня де Монтальбан. – Случилось нечто ужасное! Я... О, Господи!..
– Что стряслось?
– Кузен Иверо... Его избили.
– Рикарда?! – Маргарита мигом села в постели, свесив ноги на пол, и принялась на ощупь искать свою одежду. – Кто его избил? Как это случилось?
– Я... я не знаю. Я недавно проснулась... и не нашла...
– Вот черт! – раздраженно выругалась Маргарита. – Я тоже не могу найти! У вас есть свет, кузина?
– Да, свеча.
– Тогда входите. А ты, Тибальд, укройся.
Дверь приоткрылась, и в спальню проскользнула наспех одетая графиня де Монтальбан. В руке она держала зажженную свечу в подсвечнике. Ее растрепанные черные волосы обрамляли неестественно бледное лицо, чувственные губы дрожали. Адель быстро взглянула на укрытого по шею Тибальда, затем поставила на стол свечу и переключила свое внимание на Маргариту.
Принцесса тем временем надела короткую нижнюю рубаху и подобрала с пола чулки.
– Рассказывайте, кузина. Что вы знаете?
Графиня присела на табурет и вздохнула.
– Недавно я проснулась и не увидела... э-э... Я была не одна...
– Вы не увидели виконта де Бигора. Я знаю, вы были с ним. Что дальше?
– Я немного обождала, потом оделась и пошла его искать. Я разбудила лесника, и тот сказал, что около десяти они все уехали.
– Кто – они?
– Господа де Шатофьер, д’Альбре и де Бигор.
– Так это они избили Рикарда?
– Я, право, не знаю. Но Си... виконт де Бигор тут ни при чем. Он был со мной, когда господа де Шатофьер и д’Альбре с кузеном Иверо отправились в лес... Правда, сначала они ходили посмотреть, как допрашивают преступника...
– Какого преступника?
– Я не знаю. Говорят, в лесу схватили какого-то разбойника и здесь же, в подвале, допрашивали его. Из Сангосы специально был вызван секретарь городской управы, мэтр... он представился мне, но я забыла его имя.
– Ладно, черт с ними обоими – и с тем разбойником, и с мэтром. Меня интересует Рикард.
– В том-то и дело, что этот мэтр, кажется, имеет самое непосредственное отношение к тому, что случилось с кузеном Иверо.
– Ничего не понимаю! – сказала Маргарита, натягивая на себя платье.
– И я ничего не понимаю. – Не дожидаясь, когда принцесса сама попросит об этом, Адель принялась помогать ей одеваться. – Когда я решила вернуться в свою комнату и уже начала подниматься по лестнице, как вдруг услышала стоны...
– Это был Рикард?
– Да.
– Где он сейчас?
– Там, где я его и нашла. В небольшой комнате под лестницей.
– Он сильно избит?
– Очень сильно. Он был без сознания. За ним ухаживал слуга – кажется, личный камердинер кузена Красавчика.
– Вот как!
– Но я не уверена, там было довольно темно. К тому же я разговаривала не с ним, а с мэтром... ага, вспомнила! – с мэтром Ливоресом.
– И что он вам сказал?
– Ничего конкретного. Я настойчиво требовала объяснений – вы же понимаете, кузина, Рикард мне вовсе не чужой, и я считала своим долгом...
– Да, конечно, Адель. Рикард ваш двоюродный брат, и вы имели полное право требовать объяснений.
– Но мэтр Ливорес отказался что-либо объяснять. Он, видите ли, заявил, что это государственная тайна, и без вашего на то позволения или позволения вашего отца, он не вправе никому ни о чем рассказывать.
– Да ну! Государственная тайна?
– Вот именно. Тогда я сообщила этому дерзкому мэтру, что вы здесь, в усадьбе. Он не на шутку встревожился. Сказал, что дело безотлагательное и что господа де Шатофьер и д’Альбре помчались в Кастель-Бланко, чтобы предупредить вас о заговоре.
– О заговоре?! – воскликнула Маргарита.
– Да, так он и выразился: предупредить о заговоре.
– Где он?
– В свободной комнате напротив. Я рассудила, что вы пожелаете немедля переговорить с ним с глазу на глаз, поэтому велела ему подняться вместе со мной.
– Вы правильно поступили, кузина. Очень правильно... Вот дьявольщина! Боюсь, оправдаются самые худшие из моих опасений.
– Какие опасения? – подал голос Тибальд, который все еще лежал в постели.
– Это к вопросу о продаже души Сатане, – ответила принцесса, расправляя платье. – Или кузену Бискайскому – что, как я уже говорила, не имеет принципиального различия. Ведь, в сущности, все равно кому продаваться – хозяину или его слуге... Ладно, Тибальд, сейчас я пойду потолкую с этим мэтром... – Маргарита непроизвольно прижала руки к груди в тщетной попытке унять мучительное щемление в сердце. – А ты пока приоденься и жди меня здесь. Кузина, – обратилась она к графине, – вы ступайте присмотрите, пожалуйста, за Рикардом. Я скоро приду.
Через четверть часа Маргарита в сопровождении Тибальда и мэтра Ливореса спустилась по лестнице на первый этаж. Лицо ее было белое, как мел, и неподвижное, как у статуи. Движения ее были каким-то скованными, неловкими, лишенными привычной грации; она ступала, едва сгибая ноги, словно на ходулях.
Под лестницей возле двери стоял Гоше. Он приветствовал принцессу почтительным поклоном.
– Ваше высочество...
– Как господин виконт? – бесцветным голосом осведомилась Маргарита, отрешенно глядя сквозь слугу.
– Его светлость уже пришли в себя, а когда узнали, что ваше высочество тут, пожелали увидеться с вами.
– Графиня там?
– Да, ваше высочество. Ее светлость велели мне выйти.
– Хорошо, – сказала Маргарита. – Вы все оставайтесь здесь. Вас это также касается, Тибальд.
Она вошла в небольшую комнатушку, освещенную тусклым светом одной коптящей в подсвечнике на грубо сколоченном столе свечи. В другом углу комнаты стояла узкая кровать, возле которой сидела на табурете Адель де Монтальбан. Завидев принцессу, она быстро поднялась на ноги.
– Мне оставить вас, кузина?
– Да, пожалуйста.
Доски кровати заскрипели. Послышался стон, а затем слабый голос Рикарда:
– Маргарита... Она здесь?..
Адель молча удалилась из комнаты. Маргарита подошла к кровати, опустилась на табурет и смерила Рикарда пристальным взглядом.
Он лежал навзничь, одетый лишь в нижнее белье, местами запачканное кровью; на шее у него на тонкой золотой цепочке висел медальон. Обтертое влажной тряпкой лицо было все в ссадинах и синяках, обе брови были разбиты, а из носа и потрескавшихся губ сочилась кровь. Глаза его скорбно и виновато глядели на Маргариту.
– Что ты наделал, Рикард? – с невыразимой болью в голосе произнесла она. – Что же ты наделал?!
– Собирался помочь кузену Бискайскому убить его сестру.
– Это я знаю. Но зачем?
– Он сказал...
– Меня не интересуют его мотивы. Тем более, что я догадываюсь, чем ему мешает Жоанна. Но ты, ты...
– Это не долги, Маргарита, вовсе нет. Хотя...
– Хотя что?
– Александр скупил все мои векселя. Не знаю, где он взял столько денег, но он их скупил. Он думал, что крепко держит меня в узде...
– И он таки держал тебя в узде. Он втянул тебя в эту грязную, мерзкую, отвратительную авантюру. И ты согласился, ты поддался соблазну одним махом уладить свои дела, но больше всего ты хотел причинить мне боль. Ведь ты знаешь, как я люблю Жоанну, пусть и немного ревную к ней отца.
– Ошибаешься, Маргарита. Я ни о чем таком не помышлял. Когда ты отвергла меня, мне стало все безразлично, я просто плыл по течению, я не задумывался ни над чем, не осознавал того, что участвую в злодеянии. А потом...
– Потом ты решил продать своего сообщника в обмен на мое согласие выйти за тебя замуж. Но сделка не выгорела, и ты... О, негодяй! Ты еще осмелился читать мне мораль! Ты назвал меня чудовищем!
Рикард слабо усмехнулся, и тут же лицо его передернулось от боли.
– Мы оба чудовища, дорогая. Мы с тобой одним миром мазаны, жаль, что мы не поженимся. Ты слишком идеализировала меня в нашем последнем разговоре.
– Скорее, я переоценила устойчивость твоего рассудка. Ты вконец рехнулся.
– Вовсе нет. Всю последнюю неделю я был в здравом уме.
– В здравом уме?!
– Да. Я все тщательно продумал и просчитал. Я решил умереть...
– Ну, так повесился бы, чтоб тебе пусто было! – в ярости воскликнула принцесса. – Зачем же убивать Жоанну?
– Жоанну должен был убить Александр... или кто-то другой – но не я.
– И все же ты его сообщник, а значит, тоже преступник.
– Вот именно. Я преступник и заслуживаю смертной казни. Как раз к этому я и стремился. Я слабый, малодушный человек, Маргарита, я не способен кого-либо убить собственноручно, даже себя; однако я оказался способным стать соучастником преступления. Я хотел признаться во всем на следующее утро, но – увы! – меня изобличили раньше времени, до того как я успел сделать для своей семьи доброе дело – забрать у Александра мои долговые расписки и сжечь их.
– Доброе дело!!! – вскричала Маргарита. – Бог мой! Доброе дело!... Сумасшедший! Да ты совершенно не думал о своей семье – о своих родителях, о своих сестрах. Какой это будет для них удар!.. Особенно для Елены. Мне даже страшно подумать, что с ней случится, когда она узнает обо всем. Ведь она так любит, она просто обожает тебя. Она превозносит тебя до небес – а ты... ты... В конце концов, ты мог бы найти какой-нибудь другой способ уйти из жизни, если жить стало невмоготу. Но ради несчастных восьмидесяти тысяч обрекать на смерть кроткую, безобидную Жоанну...
В глазах Рикарда сверкнули молнии.
– А вот кроткую и безобидную Жоанну мне нисколько не жаль. Уж если я и ненавидел кого-то, так это ее. Она постоянно интриговала, то и дело вмешивалась в наши с тобой отношения, прилагала все усилия, чтобы настроить тебя против меня, нашептывала тебе всякие мерзости обо мне. По большому счету, это ее заслуга, что наш брак не состоялся. С какой стати я должен был жалеть ее? Напротив, мне жаль, что я так быстро раскололся, не продержался до часа... хотя бы до полуночи – ведь Шатофьер требовал от меня признания, что я намерен убить тебя... Ах, как жаль, что Александра схватят прежде, чем он убьет ее... Как жаль!..
– Опомнись, Рикард! Жоанна никогда не желала тебе зла. Ты ей очень нравился, она хотела выйти за тебя замуж и, естественно, ревновала...
– А между делом спала со своим братцем, – злобно добавил Рикард. – Вот сука-то! Змея подколодная!
Маргарита вздохнула:
– Ловко же кузен Бискайский заарканил тебя! Нечего сказать, очень ловко.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Принцесса нервно теребила шнурок, стягивавший воротник ее прогулочного платья.
– Маргарита, – наконец отозвался Рикард. – Скажи: что ты обо мне думаешь?
– Я думаю, что гороскоп, составленный твоей матерью, не солгал. Звезды были правы – мы принесли друг другу несчастье. Ты полностью потерял рассудок, стал буйнопомешанным негодяем, а я... Боже! Задумай ты убить меня, я бы простила тебя, но так...
– Я хочу умереть, Маргарита, – с неожиданной решимостью произнес Рикард. – Я больше не могу жить.
– Ты умрешь, – холодно пообещала она, но в глазах ее стояли слезы. – Тебя казнят вместе с кузеном Бискайским. Об этом я позабочусь.
Рикард со стоном приподнялся на подушке, взял дрожащими руками свой медальон, открыл его и вынул изнутри серого цвета шарик величиной с зерно фасоли.
– Что это? – спросила Маргарита.
– Яд.
– Где ты его взял?
– Украл у матери. Не зря же ее зовут итальянской ведьмой... Только не пытайся отнять. Я проглочу его прежде, чем ты встанешь с места.
– А я не собираюсь тебе мешать, – сказала готовая разрыдаться Маргарита. – Глотай.
Рикард секунду помедлил, затем тяжело вздохнул, застонал и протянул шарик ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Ну и ну! – пораженно произнес он. – Надо же, кто почтил нас своим визитом...
Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на бок, чтобы взглянуть на злоумышленика... и вдруг ее красивое лицо исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.
– Игры окончены, дон Фернандо, – прозвучал за спиной злоумышленника голос Шатофьера. – Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.
– Боже! – с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, к которой наконец вернулся дар речи. – Боже милостивый! Мой брат – убийца!..
ГЛАВА LIV. РИКАРД ИВЕРО
Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему это сделать, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:
– Просыпайтесь, кузина! Да проснитесь же вы, наконец!
Тибальд раскрыл глаза. В комнате царила кромешная тьма – вечером, прежде чем лечь в постель, они затворили на окнах ставни и задернули их шторами.
– Кузина! – продолжал вещать нежный голосок. – Я знаю, что вы здесь. Отзовитесь же!
Лежавшая в объятиях Тибальда Маргарита убрала голову с его плеча и откинулась на подушку.
– Эо-ы, аэй? – зевая, произнесла она, что, видимо, должно было означать: «Это вы, Адель?» – Что вам надо?.. Кстати, который час?
– По-моему, начало двенадцатого.
– Так какого же дьявола...
– Кузина! – взволнованно перебила ее графиня де Монтальбан. – Случилось нечто ужасное! Я... О, Господи!..
– Что стряслось?
– Кузен Иверо... Его избили.
– Рикарда?! – Маргарита мигом села в постели, свесив ноги на пол, и принялась на ощупь искать свою одежду. – Кто его избил? Как это случилось?
– Я... я не знаю. Я недавно проснулась... и не нашла...
– Вот черт! – раздраженно выругалась Маргарита. – Я тоже не могу найти! У вас есть свет, кузина?
– Да, свеча.
– Тогда входите. А ты, Тибальд, укройся.
Дверь приоткрылась, и в спальню проскользнула наспех одетая графиня де Монтальбан. В руке она держала зажженную свечу в подсвечнике. Ее растрепанные черные волосы обрамляли неестественно бледное лицо, чувственные губы дрожали. Адель быстро взглянула на укрытого по шею Тибальда, затем поставила на стол свечу и переключила свое внимание на Маргариту.
Принцесса тем временем надела короткую нижнюю рубаху и подобрала с пола чулки.
– Рассказывайте, кузина. Что вы знаете?
Графиня присела на табурет и вздохнула.
– Недавно я проснулась и не увидела... э-э... Я была не одна...
– Вы не увидели виконта де Бигора. Я знаю, вы были с ним. Что дальше?
– Я немного обождала, потом оделась и пошла его искать. Я разбудила лесника, и тот сказал, что около десяти они все уехали.
– Кто – они?
– Господа де Шатофьер, д’Альбре и де Бигор.
– Так это они избили Рикарда?
– Я, право, не знаю. Но Си... виконт де Бигор тут ни при чем. Он был со мной, когда господа де Шатофьер и д’Альбре с кузеном Иверо отправились в лес... Правда, сначала они ходили посмотреть, как допрашивают преступника...
– Какого преступника?
– Я не знаю. Говорят, в лесу схватили какого-то разбойника и здесь же, в подвале, допрашивали его. Из Сангосы специально был вызван секретарь городской управы, мэтр... он представился мне, но я забыла его имя.
– Ладно, черт с ними обоими – и с тем разбойником, и с мэтром. Меня интересует Рикард.
– В том-то и дело, что этот мэтр, кажется, имеет самое непосредственное отношение к тому, что случилось с кузеном Иверо.
– Ничего не понимаю! – сказала Маргарита, натягивая на себя платье.
– И я ничего не понимаю. – Не дожидаясь, когда принцесса сама попросит об этом, Адель принялась помогать ей одеваться. – Когда я решила вернуться в свою комнату и уже начала подниматься по лестнице, как вдруг услышала стоны...
– Это был Рикард?
– Да.
– Где он сейчас?
– Там, где я его и нашла. В небольшой комнате под лестницей.
– Он сильно избит?
– Очень сильно. Он был без сознания. За ним ухаживал слуга – кажется, личный камердинер кузена Красавчика.
– Вот как!
– Но я не уверена, там было довольно темно. К тому же я разговаривала не с ним, а с мэтром... ага, вспомнила! – с мэтром Ливоресом.
– И что он вам сказал?
– Ничего конкретного. Я настойчиво требовала объяснений – вы же понимаете, кузина, Рикард мне вовсе не чужой, и я считала своим долгом...
– Да, конечно, Адель. Рикард ваш двоюродный брат, и вы имели полное право требовать объяснений.
– Но мэтр Ливорес отказался что-либо объяснять. Он, видите ли, заявил, что это государственная тайна, и без вашего на то позволения или позволения вашего отца, он не вправе никому ни о чем рассказывать.
– Да ну! Государственная тайна?
– Вот именно. Тогда я сообщила этому дерзкому мэтру, что вы здесь, в усадьбе. Он не на шутку встревожился. Сказал, что дело безотлагательное и что господа де Шатофьер и д’Альбре помчались в Кастель-Бланко, чтобы предупредить вас о заговоре.
– О заговоре?! – воскликнула Маргарита.
– Да, так он и выразился: предупредить о заговоре.
– Где он?
– В свободной комнате напротив. Я рассудила, что вы пожелаете немедля переговорить с ним с глазу на глаз, поэтому велела ему подняться вместе со мной.
– Вы правильно поступили, кузина. Очень правильно... Вот дьявольщина! Боюсь, оправдаются самые худшие из моих опасений.
– Какие опасения? – подал голос Тибальд, который все еще лежал в постели.
– Это к вопросу о продаже души Сатане, – ответила принцесса, расправляя платье. – Или кузену Бискайскому – что, как я уже говорила, не имеет принципиального различия. Ведь, в сущности, все равно кому продаваться – хозяину или его слуге... Ладно, Тибальд, сейчас я пойду потолкую с этим мэтром... – Маргарита непроизвольно прижала руки к груди в тщетной попытке унять мучительное щемление в сердце. – А ты пока приоденься и жди меня здесь. Кузина, – обратилась она к графине, – вы ступайте присмотрите, пожалуйста, за Рикардом. Я скоро приду.
Через четверть часа Маргарита в сопровождении Тибальда и мэтра Ливореса спустилась по лестнице на первый этаж. Лицо ее было белое, как мел, и неподвижное, как у статуи. Движения ее были каким-то скованными, неловкими, лишенными привычной грации; она ступала, едва сгибая ноги, словно на ходулях.
Под лестницей возле двери стоял Гоше. Он приветствовал принцессу почтительным поклоном.
– Ваше высочество...
– Как господин виконт? – бесцветным голосом осведомилась Маргарита, отрешенно глядя сквозь слугу.
– Его светлость уже пришли в себя, а когда узнали, что ваше высочество тут, пожелали увидеться с вами.
– Графиня там?
– Да, ваше высочество. Ее светлость велели мне выйти.
– Хорошо, – сказала Маргарита. – Вы все оставайтесь здесь. Вас это также касается, Тибальд.
Она вошла в небольшую комнатушку, освещенную тусклым светом одной коптящей в подсвечнике на грубо сколоченном столе свечи. В другом углу комнаты стояла узкая кровать, возле которой сидела на табурете Адель де Монтальбан. Завидев принцессу, она быстро поднялась на ноги.
– Мне оставить вас, кузина?
– Да, пожалуйста.
Доски кровати заскрипели. Послышался стон, а затем слабый голос Рикарда:
– Маргарита... Она здесь?..
Адель молча удалилась из комнаты. Маргарита подошла к кровати, опустилась на табурет и смерила Рикарда пристальным взглядом.
Он лежал навзничь, одетый лишь в нижнее белье, местами запачканное кровью; на шее у него на тонкой золотой цепочке висел медальон. Обтертое влажной тряпкой лицо было все в ссадинах и синяках, обе брови были разбиты, а из носа и потрескавшихся губ сочилась кровь. Глаза его скорбно и виновато глядели на Маргариту.
– Что ты наделал, Рикард? – с невыразимой болью в голосе произнесла она. – Что же ты наделал?!
– Собирался помочь кузену Бискайскому убить его сестру.
– Это я знаю. Но зачем?
– Он сказал...
– Меня не интересуют его мотивы. Тем более, что я догадываюсь, чем ему мешает Жоанна. Но ты, ты...
– Это не долги, Маргарита, вовсе нет. Хотя...
– Хотя что?
– Александр скупил все мои векселя. Не знаю, где он взял столько денег, но он их скупил. Он думал, что крепко держит меня в узде...
– И он таки держал тебя в узде. Он втянул тебя в эту грязную, мерзкую, отвратительную авантюру. И ты согласился, ты поддался соблазну одним махом уладить свои дела, но больше всего ты хотел причинить мне боль. Ведь ты знаешь, как я люблю Жоанну, пусть и немного ревную к ней отца.
– Ошибаешься, Маргарита. Я ни о чем таком не помышлял. Когда ты отвергла меня, мне стало все безразлично, я просто плыл по течению, я не задумывался ни над чем, не осознавал того, что участвую в злодеянии. А потом...
– Потом ты решил продать своего сообщника в обмен на мое согласие выйти за тебя замуж. Но сделка не выгорела, и ты... О, негодяй! Ты еще осмелился читать мне мораль! Ты назвал меня чудовищем!
Рикард слабо усмехнулся, и тут же лицо его передернулось от боли.
– Мы оба чудовища, дорогая. Мы с тобой одним миром мазаны, жаль, что мы не поженимся. Ты слишком идеализировала меня в нашем последнем разговоре.
– Скорее, я переоценила устойчивость твоего рассудка. Ты вконец рехнулся.
– Вовсе нет. Всю последнюю неделю я был в здравом уме.
– В здравом уме?!
– Да. Я все тщательно продумал и просчитал. Я решил умереть...
– Ну, так повесился бы, чтоб тебе пусто было! – в ярости воскликнула принцесса. – Зачем же убивать Жоанну?
– Жоанну должен был убить Александр... или кто-то другой – но не я.
– И все же ты его сообщник, а значит, тоже преступник.
– Вот именно. Я преступник и заслуживаю смертной казни. Как раз к этому я и стремился. Я слабый, малодушный человек, Маргарита, я не способен кого-либо убить собственноручно, даже себя; однако я оказался способным стать соучастником преступления. Я хотел признаться во всем на следующее утро, но – увы! – меня изобличили раньше времени, до того как я успел сделать для своей семьи доброе дело – забрать у Александра мои долговые расписки и сжечь их.
– Доброе дело!!! – вскричала Маргарита. – Бог мой! Доброе дело!... Сумасшедший! Да ты совершенно не думал о своей семье – о своих родителях, о своих сестрах. Какой это будет для них удар!.. Особенно для Елены. Мне даже страшно подумать, что с ней случится, когда она узнает обо всем. Ведь она так любит, она просто обожает тебя. Она превозносит тебя до небес – а ты... ты... В конце концов, ты мог бы найти какой-нибудь другой способ уйти из жизни, если жить стало невмоготу. Но ради несчастных восьмидесяти тысяч обрекать на смерть кроткую, безобидную Жоанну...
В глазах Рикарда сверкнули молнии.
– А вот кроткую и безобидную Жоанну мне нисколько не жаль. Уж если я и ненавидел кого-то, так это ее. Она постоянно интриговала, то и дело вмешивалась в наши с тобой отношения, прилагала все усилия, чтобы настроить тебя против меня, нашептывала тебе всякие мерзости обо мне. По большому счету, это ее заслуга, что наш брак не состоялся. С какой стати я должен был жалеть ее? Напротив, мне жаль, что я так быстро раскололся, не продержался до часа... хотя бы до полуночи – ведь Шатофьер требовал от меня признания, что я намерен убить тебя... Ах, как жаль, что Александра схватят прежде, чем он убьет ее... Как жаль!..
– Опомнись, Рикард! Жоанна никогда не желала тебе зла. Ты ей очень нравился, она хотела выйти за тебя замуж и, естественно, ревновала...
– А между делом спала со своим братцем, – злобно добавил Рикард. – Вот сука-то! Змея подколодная!
Маргарита вздохнула:
– Ловко же кузен Бискайский заарканил тебя! Нечего сказать, очень ловко.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Принцесса нервно теребила шнурок, стягивавший воротник ее прогулочного платья.
– Маргарита, – наконец отозвался Рикард. – Скажи: что ты обо мне думаешь?
– Я думаю, что гороскоп, составленный твоей матерью, не солгал. Звезды были правы – мы принесли друг другу несчастье. Ты полностью потерял рассудок, стал буйнопомешанным негодяем, а я... Боже! Задумай ты убить меня, я бы простила тебя, но так...
– Я хочу умереть, Маргарита, – с неожиданной решимостью произнес Рикард. – Я больше не могу жить.
– Ты умрешь, – холодно пообещала она, но в глазах ее стояли слезы. – Тебя казнят вместе с кузеном Бискайским. Об этом я позабочусь.
Рикард со стоном приподнялся на подушке, взял дрожащими руками свой медальон, открыл его и вынул изнутри серого цвета шарик величиной с зерно фасоли.
– Что это? – спросила Маргарита.
– Яд.
– Где ты его взял?
– Украл у матери. Не зря же ее зовут итальянской ведьмой... Только не пытайся отнять. Я проглочу его прежде, чем ты встанешь с места.
– А я не собираюсь тебе мешать, – сказала готовая разрыдаться Маргарита. – Глотай.
Рикард секунду помедлил, затем тяжело вздохнул, застонал и протянул шарик ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88