Речь сейчас о другом. Вы с господином де Шеверни оба хороши; я даже затрудняюсь сказать, кто из вас больше виноват. Парень влюбился в тебя до умопомрачения, совсем потерял голову, а ты еще провоцировала его. Ну разве можно так обращаться с человеком, у которого крыша поехала? Вместо того чтобы посочувствовать ему, проявить жалость, сострадание, ты откровенно издевалась над ним, и, подозреваю, еще почище, чем рассказала мне. Если ты в чем-то и согрешила, так это нарушила заповедь Господню не искушать. Филипп, кстати, тоже издевался надо мной, но с определенным умыслом – чтобы я сама бросилась ему на шею. У него и в мыслях не было довести меня до белого каления, а затем попросту отшить... Черт возьми! Да попытайся он отколоть нечто подобное, я бы живо позвала стражу, велела привязать его к кровати и... – Маргарита прокашлялась. – Гм, ладно. Вернемся к нашим баранам... Н-да, и в самом деле к баранам, вернее, к барашкам – к двум глупым барашкам. Я, право, ума не приложу, что мне с вами делать – с тобой и господином де Шеверни. Во время приема, надо сказать, он произвел на меня очень приятное впечатление...
– Он негодяй, – сонно промямлила Матильда. – Я ненавижу его... И Красавчика ненавижу – он обманщик и подлец... Все мужчины подлецы... лжецы... Я их всех ненавижу...
– Ну-ну! – посуровела Маргарита. – Ты это брось! Без мужчин жизнь была бы скучна. Кого тогда прикажешь любить? Одних девчонок? Нет уж, уволь... Ах, душенька, ну и наделала ты мне хлопот со своим сумасшедшим поклонником! Как же теперь поступить с ним? Примерно наказать его, что ли? Можно, конечно, это напрочь выбьет дурь из его глупой башки – но ведь больно ударит и по тебе. Поди тогда найди тебе приличного мужа. Как там ни крути, а ты у нас, почитай, из самых низов. Лично я вижу только один выход из ситуации – но, боюсь, моя идея тебе не понравится. Ты ведь догадываешься, к чему я веду, Матильда?
Девушка не ответила. Измученная переживаниями, она наконец успокоилась и забылась в глубоком сне, тихо посапывая маленьким носиком. Она была так восхитительно красива, что Маргарита не удержалась и поцеловала ее.
– Спи, моя детка, спи, дорогая. И пусть сон принесет тебе облегчение...
Принцесса закрыла глаза, мысленно возвращаясь в объятия Филиппа. Тотчас кровать под ней будто провалилась, какое-то неведомое течение подхватило ее и быстро понесло сквозь густеющий туман дремоты в самую пучину сладких грез.
ГЛАВА XXX. В КОТОРОЙ ПОХОДЯ РЕШАЕТСЯ СУДЬБА МАТИЛЬДЫ, А ФИЛИПП НАЧИНАЕТ ПОНИМАТЬ, ЧТО ЯВНО ПОСПЕШИЛ С ПЕРЕОЦЕНКОЙ ЦЕННОСТЕЙ
Молоденький паж провел Филиппа на крытую террасу с видом на дворцовый парк, где при хорошей погоде Маргарита имела обыкновение обедать в узком кругу друзей. На этот раз за столом компанию ей составляли две постоянные ее сотрапезницы – Бланка и Жоанна, а также Этьен де Монтини, занявший место своей сестры, которая по вполне понятным причинам сегодня отсутствовала.
Пустовало и кресло справа от Маргариты – с начала июня и вплоть до последнего дня его неизменным хозяином был Рикард Иверо. Но сегодня Маргарита не пригласила его к себе. Также не предвиделось присутствие сестры Рикарда, Елены.
Когда появился Филипп, Маргарита, и до того удивившая Бланку и Жоанну бесконечными проволочками с началом обеда, отколола нечто вообще из ряда вон выходящее – она встала из-за стола и почти бегом бросилась ему навстречу.
– А вот и наш милый кузен, – проворковала она, глядя на него с откровенным восхищением. – Вы уж не взыщите, что мы начали без вас...
– Э, нет, кузина, – живо возразил Филипп. – Так не пойдет. Ведь это я должен извиняться за опоздание. – Он галантно поцеловал ее руку и почтительным кивком приветствовал остальных присутствующих. – Во всем виноват мой паж. Я сказал ему, что меня ни для кого нет, имея в виду моих придворных. Но он понял эти слова буквально и целых полчаса заговаривал зубы вашему посланнику, в то время как я беседовал с... мм... с одним из моих дворян – о чем я рассчитываю потолковать с вами несколько позже.
– Да, – кивнула Маргарита. – Об этом мы непременно поговорим – но чуть позже. А пока, прошу вас к столу, кузен.
Филипп расположился в кресле Рикарда Иверо, первым делом отпил из кубка глоток вина и произнес:
– Направляясь к вам, я заметил на площади римские флаги и штандарты. Вы не знаете, с какой это стати? Неужели прибыл император?
– Нет, – ответила Маргарита. – Только консул Гай Орсини Калабрийский с известием о приближении императорского поезда. Самого Августа Юлия мы ожидаем к вечеру.
– Ах да, теперь вспомнил. Утром меня пытались разбудить по поручению отца, но спросонку я заявил, что и сотня консулов не помешают мне выспаться.
– Еще бы! – едко заметила Бланка. – Ведь вы так утомились.
Филипп озадаченно уставился на нее. Эти симптомы были ему хорошо знакомы. В дурном расположении духа Бланка становилась крайне язвительной, и горе было тому, кто в такие моменты подворачивался ей под горячую руку (вернее, острый язычок) да еще осмелится пререкаться с нею.
«Вот как! Вижу, ты очень привязана к Матильде...»
– Вы правы, кузина, – с готовностью согласился он, лишая Бланку повода для дальнейших злых острот. – Я в самом деле чувствовал себя уставшим, и даже приезд императора не заставил бы меня... Однако постойте! Если Август Юлий лично приезжает за своей невестой, то и венчание должно состояться сразу же после передачи.
Маргарита пожала плечами.
– Ясное дело! Ведь в противном случае итальянские ханжи-патриции лопнут от негодования: ах, какое вопиющее нарушение правил приличия! Венчание назначено на десятое число. На десятое сентября, разумеется...
– Очень существенное уточнение, – съязвила Бланка. – Не то кузен подумал бы, что на десятое декабря.
Маргарита бросила на нее быстрый взгляд и продолжала:
– Так вот, десятого сентября Август Юлий и Нора обвенчаются здесь, в Памплоне, а уже на следующее утро отправятся в Рим, где по их прибытии состоится коронация новой королевы Италии.
– Можно подумать, – вставила Бланка, – что до их прибытия.
– А можно подумать, – раздраженно ответила Маргарита, – что у тебя больше неприятностей, чем у меня, что я меньше твоего переживаю за Матильду, что в конце концов... Ведь это ребячество, кузина!
К удивлению Филиппа, Бланка не огрызалась и даже попросила прощения за несдержанность, хотя видно было, что она очень расстроена.
«Взрослеет», – отметил он с умилением отца, в один прекрасный день обнаружившего, что его дочь из нескладного подростка превратилась в очаровательную юную девушку.
После этого инцидента разговор за столом увял и лишь изредка молодые люди обменивались скупыми бессодержательными репликами. Когда подали десерт, Жоанна, не любившая сладкого, молча поднялась со своего места.
– Ты уже уходишь? – спросила ее Маргарита.
– Пожалуй, да. Если я не ошибаюсь, у вас намечается разговор не для чужих ушей.
– А разве ты чужая? Оставайся. Мы люди простые, откровенные, нам нечего от тебя скрывать.
– Однако я пойду.
Маргарита небрежно передернула плечами.
– Воля твоя, сестренка. И пожалуйста – про Рикарда никому ни слова. Передай Александру, что если он станет болтать...
– Не надо угроз, Маргарита. Я просто попрошу его молчать. Меня он послушается.
– Вот и хорошо.
Проводив Жоанну взглядом, Маргарита повернулась к Филиппу:
– Представьте, кузен! Этот бешеный идиот...
– Сиречь виконт Иверо? – усмехнулся Филипп, по достоинству оценив такую оригинальную характеристику бывшего любовника принцессы. – И что же с ним приключилось?
– Он едва не покончил с собой.
– Да что вы говорите?!
– Так оно и было. Этой ночью он пытался выброситься с восточной башни, но его спас кузен Бискайский. Порой у Александра бывает бессонница – вот он и шатался ночью по дворцу и случайно забрел именно в эту башню. Жоанна рассказывала, что он спокойно сидел на парапете меж двух зубцов, как вдруг появился кузен Иверо и, точно лунатик, не видя ничего вокруг, направился к краю башни. К счастью, Александр вовремя сообразил, что происходит, и в последний момент помешал ему совершить эту глупость.
– Невеселая история, – констатировал Филипп и, как бы из праздного любопытства, поинтересовался: – А что могло толкнуть его к самоубийству?
– Наверное, долги, – смущенно ответила принцесса. – Так он сказал кузену Бискайскому.
– И вы верите в это?
– Ну... Он задолжал ростовщикам свыше восьмидесяти тысяч, – будто оправдываясь, сообщила Маргарита; щеки ее сделались пунцовыми.
– Восемьдесят тысяч?! – ошарашено произнес Филипп. – Ничего себе! Да ведь это в три или четыре раза превышает годовой доход графства Иверо. Как только он ухитрился растранжирить такую уйму денег?
– Мало ли как! Этот остолоп на все способен.
Бланка сокрушенно покачала головой:
– Ты бессердечная, кузина. На кого же, как не на тебя, потратил он эти деньги. На все эти роскошные и безумно дорогие подарки... – Она вздохнула. – Да разве в деньгах дело...
– Помолчи, Бланка! – вскипела Маргарита. – Мне и без твоих комментариев тошно.
– А меня тошнит от твоей черствости! – огрызнулась кастильская принцесса. – И от твоего самодурства. Такой закоренелой эгоистки, как ты, я еще не встречала. Ты любишь только себя, до других тебе нет дела. Ради тебя Рикард готов был на все, а ты... ты использовала его, забавлялась с ним, как с игрушкой, пока он тебе не надоел, а затем без сожаления вышвырнула прочь, едва лишь у тебя появился новый кумир. – Тут Бланка выстрелила в Филиппа глазами, и в ее взгляде тому почудилась ревность. – Тебе и в голову не приходило, что Рикард такой же человек, как и ты, и его боль не менее реальна, чем твоя. Если кто и виноват в том, что едва не случилось, так это ты со своей жестокостью.
– Нет, вы только поглядите, какая защитница нашлась! – с издевкой произнесла Маргарита. – Так что же ты здесь сидишь и попусту треплешь языком? Ступай-ка лучше к Рикарду, помоги Елене утешить его и заодно присмотри за ней самой – как бы она не перестаралась в своем рвении.
Перебранка между принцессами грозила вылиться в крепкую ссору. Поэтому Филипп, не долго думая, стукнул кулаком по столу и громко сказал:
– Ну, все, хватит! Что вы, как дети! – Он помолчал, давая принцессам время успокоиться, затем продолжил: – Дорогие кузины, я прекрасно понимаю, в чем действительная причина вашей раздражительности, и прошу не вымещать свое дурное настроение друг на друге. Давайте лучше перейдем к делу.
– Вот именно, – отозвалась Маргарита. – Поговорим, наконец, о Матильде.
Бланка кивнула:
– Да, пора уж. Вы начнете, Филипп?
– Пожалуй, да. Прежде всего, я хотел бы выразить свое сожаление по поводу случившегося. Безусловно, я признаю, что поступку господина де Шеверни нет оправдания, но вместе с тем настаиваю на непредвзятом отношении к нему и прошу учесть смягчающие его вину обстоятельства.
– А разве он заслуживает этого? – осведомилась Маргарита.
– Ну, разумеется, принцесса! Даже самый закоренелый преступник вправе рассчитывать на справедливый суд, – назидательно произнес Филипп, украдкой поглаживая ее ногу. – Тем более, что я не считаю господина де Шеверни преступником.
– Ах так! – не удержался от негодующего восклицания Монтини. – Кто же он тогда?
Филипп смерил его ледяным взглядом:
– К вашему сведению, милостивый государь, господин де Шеверни выразил готовность встретиться с вами в поединке и позволить вам без труда убить себя. Но, боюсь, это не будет выходом для вашей сестры, да и вам не сделает большой чести. – Он повернулся к Бланке: – Вас можно на пару слов, кузина? Вы не возражаете, Маргарита?
Маргарита не возражала, а Монтини возражать не посмел.
Бланка согласно кивнула и поднялась из-за стола. Они отошли к краю террасы и остановились возле высокого парапета.
– Бланка, – заговорил Филипп, переходя на кастильский, – скажите по старой дружбе: вы, все трое, уже пришли к определенному решению?
– Да. А вы?
– Я буду просить руки Матильды для Габриеля де Шеверни.
– Мы примем ваше предложение.
Филипп вздохнул:
– Вот и хорошо.
– По вашему виду не скажешь, – заметила Бланка. – Вы вздыхаете, как за покойником. В чем дело, Филипп?
– Не по душе мне этот брак, Бланка. С тяжелым сердцем я взялся за сватовство. По мне, лучше бы Габриель в тюрьме посидел, чем женился на Матильде.
– Вы тоже так считаете?
– А вы?
– Я – да. Но Маргарита и Эть... господин де Монтини думают иначе. Они вроде бы пекутся о Матильде, хотят устроить ее будущее, искренне желают ей только добра, но не понимают, не хотят понять, что это значит для самой Матильды. Какой бы там ни был господин де Шеверни замечательный человек, у нее уже сложилось весьма неприглядное мнение о нем, и вряд ли кто-то способен внушить ей уважение к нему, не говоря уж о любви. Ну, а там, где нет ни любви, ни уважения... Словом, я очень боюсь, что их супружеская жизнь будет сущим адом.
Филипп кивнул:
– Полностью согласен с вами, Бланка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Он негодяй, – сонно промямлила Матильда. – Я ненавижу его... И Красавчика ненавижу – он обманщик и подлец... Все мужчины подлецы... лжецы... Я их всех ненавижу...
– Ну-ну! – посуровела Маргарита. – Ты это брось! Без мужчин жизнь была бы скучна. Кого тогда прикажешь любить? Одних девчонок? Нет уж, уволь... Ах, душенька, ну и наделала ты мне хлопот со своим сумасшедшим поклонником! Как же теперь поступить с ним? Примерно наказать его, что ли? Можно, конечно, это напрочь выбьет дурь из его глупой башки – но ведь больно ударит и по тебе. Поди тогда найди тебе приличного мужа. Как там ни крути, а ты у нас, почитай, из самых низов. Лично я вижу только один выход из ситуации – но, боюсь, моя идея тебе не понравится. Ты ведь догадываешься, к чему я веду, Матильда?
Девушка не ответила. Измученная переживаниями, она наконец успокоилась и забылась в глубоком сне, тихо посапывая маленьким носиком. Она была так восхитительно красива, что Маргарита не удержалась и поцеловала ее.
– Спи, моя детка, спи, дорогая. И пусть сон принесет тебе облегчение...
Принцесса закрыла глаза, мысленно возвращаясь в объятия Филиппа. Тотчас кровать под ней будто провалилась, какое-то неведомое течение подхватило ее и быстро понесло сквозь густеющий туман дремоты в самую пучину сладких грез.
ГЛАВА XXX. В КОТОРОЙ ПОХОДЯ РЕШАЕТСЯ СУДЬБА МАТИЛЬДЫ, А ФИЛИПП НАЧИНАЕТ ПОНИМАТЬ, ЧТО ЯВНО ПОСПЕШИЛ С ПЕРЕОЦЕНКОЙ ЦЕННОСТЕЙ
Молоденький паж провел Филиппа на крытую террасу с видом на дворцовый парк, где при хорошей погоде Маргарита имела обыкновение обедать в узком кругу друзей. На этот раз за столом компанию ей составляли две постоянные ее сотрапезницы – Бланка и Жоанна, а также Этьен де Монтини, занявший место своей сестры, которая по вполне понятным причинам сегодня отсутствовала.
Пустовало и кресло справа от Маргариты – с начала июня и вплоть до последнего дня его неизменным хозяином был Рикард Иверо. Но сегодня Маргарита не пригласила его к себе. Также не предвиделось присутствие сестры Рикарда, Елены.
Когда появился Филипп, Маргарита, и до того удивившая Бланку и Жоанну бесконечными проволочками с началом обеда, отколола нечто вообще из ряда вон выходящее – она встала из-за стола и почти бегом бросилась ему навстречу.
– А вот и наш милый кузен, – проворковала она, глядя на него с откровенным восхищением. – Вы уж не взыщите, что мы начали без вас...
– Э, нет, кузина, – живо возразил Филипп. – Так не пойдет. Ведь это я должен извиняться за опоздание. – Он галантно поцеловал ее руку и почтительным кивком приветствовал остальных присутствующих. – Во всем виноват мой паж. Я сказал ему, что меня ни для кого нет, имея в виду моих придворных. Но он понял эти слова буквально и целых полчаса заговаривал зубы вашему посланнику, в то время как я беседовал с... мм... с одним из моих дворян – о чем я рассчитываю потолковать с вами несколько позже.
– Да, – кивнула Маргарита. – Об этом мы непременно поговорим – но чуть позже. А пока, прошу вас к столу, кузен.
Филипп расположился в кресле Рикарда Иверо, первым делом отпил из кубка глоток вина и произнес:
– Направляясь к вам, я заметил на площади римские флаги и штандарты. Вы не знаете, с какой это стати? Неужели прибыл император?
– Нет, – ответила Маргарита. – Только консул Гай Орсини Калабрийский с известием о приближении императорского поезда. Самого Августа Юлия мы ожидаем к вечеру.
– Ах да, теперь вспомнил. Утром меня пытались разбудить по поручению отца, но спросонку я заявил, что и сотня консулов не помешают мне выспаться.
– Еще бы! – едко заметила Бланка. – Ведь вы так утомились.
Филипп озадаченно уставился на нее. Эти симптомы были ему хорошо знакомы. В дурном расположении духа Бланка становилась крайне язвительной, и горе было тому, кто в такие моменты подворачивался ей под горячую руку (вернее, острый язычок) да еще осмелится пререкаться с нею.
«Вот как! Вижу, ты очень привязана к Матильде...»
– Вы правы, кузина, – с готовностью согласился он, лишая Бланку повода для дальнейших злых острот. – Я в самом деле чувствовал себя уставшим, и даже приезд императора не заставил бы меня... Однако постойте! Если Август Юлий лично приезжает за своей невестой, то и венчание должно состояться сразу же после передачи.
Маргарита пожала плечами.
– Ясное дело! Ведь в противном случае итальянские ханжи-патриции лопнут от негодования: ах, какое вопиющее нарушение правил приличия! Венчание назначено на десятое число. На десятое сентября, разумеется...
– Очень существенное уточнение, – съязвила Бланка. – Не то кузен подумал бы, что на десятое декабря.
Маргарита бросила на нее быстрый взгляд и продолжала:
– Так вот, десятого сентября Август Юлий и Нора обвенчаются здесь, в Памплоне, а уже на следующее утро отправятся в Рим, где по их прибытии состоится коронация новой королевы Италии.
– Можно подумать, – вставила Бланка, – что до их прибытия.
– А можно подумать, – раздраженно ответила Маргарита, – что у тебя больше неприятностей, чем у меня, что я меньше твоего переживаю за Матильду, что в конце концов... Ведь это ребячество, кузина!
К удивлению Филиппа, Бланка не огрызалась и даже попросила прощения за несдержанность, хотя видно было, что она очень расстроена.
«Взрослеет», – отметил он с умилением отца, в один прекрасный день обнаружившего, что его дочь из нескладного подростка превратилась в очаровательную юную девушку.
После этого инцидента разговор за столом увял и лишь изредка молодые люди обменивались скупыми бессодержательными репликами. Когда подали десерт, Жоанна, не любившая сладкого, молча поднялась со своего места.
– Ты уже уходишь? – спросила ее Маргарита.
– Пожалуй, да. Если я не ошибаюсь, у вас намечается разговор не для чужих ушей.
– А разве ты чужая? Оставайся. Мы люди простые, откровенные, нам нечего от тебя скрывать.
– Однако я пойду.
Маргарита небрежно передернула плечами.
– Воля твоя, сестренка. И пожалуйста – про Рикарда никому ни слова. Передай Александру, что если он станет болтать...
– Не надо угроз, Маргарита. Я просто попрошу его молчать. Меня он послушается.
– Вот и хорошо.
Проводив Жоанну взглядом, Маргарита повернулась к Филиппу:
– Представьте, кузен! Этот бешеный идиот...
– Сиречь виконт Иверо? – усмехнулся Филипп, по достоинству оценив такую оригинальную характеристику бывшего любовника принцессы. – И что же с ним приключилось?
– Он едва не покончил с собой.
– Да что вы говорите?!
– Так оно и было. Этой ночью он пытался выброситься с восточной башни, но его спас кузен Бискайский. Порой у Александра бывает бессонница – вот он и шатался ночью по дворцу и случайно забрел именно в эту башню. Жоанна рассказывала, что он спокойно сидел на парапете меж двух зубцов, как вдруг появился кузен Иверо и, точно лунатик, не видя ничего вокруг, направился к краю башни. К счастью, Александр вовремя сообразил, что происходит, и в последний момент помешал ему совершить эту глупость.
– Невеселая история, – констатировал Филипп и, как бы из праздного любопытства, поинтересовался: – А что могло толкнуть его к самоубийству?
– Наверное, долги, – смущенно ответила принцесса. – Так он сказал кузену Бискайскому.
– И вы верите в это?
– Ну... Он задолжал ростовщикам свыше восьмидесяти тысяч, – будто оправдываясь, сообщила Маргарита; щеки ее сделались пунцовыми.
– Восемьдесят тысяч?! – ошарашено произнес Филипп. – Ничего себе! Да ведь это в три или четыре раза превышает годовой доход графства Иверо. Как только он ухитрился растранжирить такую уйму денег?
– Мало ли как! Этот остолоп на все способен.
Бланка сокрушенно покачала головой:
– Ты бессердечная, кузина. На кого же, как не на тебя, потратил он эти деньги. На все эти роскошные и безумно дорогие подарки... – Она вздохнула. – Да разве в деньгах дело...
– Помолчи, Бланка! – вскипела Маргарита. – Мне и без твоих комментариев тошно.
– А меня тошнит от твоей черствости! – огрызнулась кастильская принцесса. – И от твоего самодурства. Такой закоренелой эгоистки, как ты, я еще не встречала. Ты любишь только себя, до других тебе нет дела. Ради тебя Рикард готов был на все, а ты... ты использовала его, забавлялась с ним, как с игрушкой, пока он тебе не надоел, а затем без сожаления вышвырнула прочь, едва лишь у тебя появился новый кумир. – Тут Бланка выстрелила в Филиппа глазами, и в ее взгляде тому почудилась ревность. – Тебе и в голову не приходило, что Рикард такой же человек, как и ты, и его боль не менее реальна, чем твоя. Если кто и виноват в том, что едва не случилось, так это ты со своей жестокостью.
– Нет, вы только поглядите, какая защитница нашлась! – с издевкой произнесла Маргарита. – Так что же ты здесь сидишь и попусту треплешь языком? Ступай-ка лучше к Рикарду, помоги Елене утешить его и заодно присмотри за ней самой – как бы она не перестаралась в своем рвении.
Перебранка между принцессами грозила вылиться в крепкую ссору. Поэтому Филипп, не долго думая, стукнул кулаком по столу и громко сказал:
– Ну, все, хватит! Что вы, как дети! – Он помолчал, давая принцессам время успокоиться, затем продолжил: – Дорогие кузины, я прекрасно понимаю, в чем действительная причина вашей раздражительности, и прошу не вымещать свое дурное настроение друг на друге. Давайте лучше перейдем к делу.
– Вот именно, – отозвалась Маргарита. – Поговорим, наконец, о Матильде.
Бланка кивнула:
– Да, пора уж. Вы начнете, Филипп?
– Пожалуй, да. Прежде всего, я хотел бы выразить свое сожаление по поводу случившегося. Безусловно, я признаю, что поступку господина де Шеверни нет оправдания, но вместе с тем настаиваю на непредвзятом отношении к нему и прошу учесть смягчающие его вину обстоятельства.
– А разве он заслуживает этого? – осведомилась Маргарита.
– Ну, разумеется, принцесса! Даже самый закоренелый преступник вправе рассчитывать на справедливый суд, – назидательно произнес Филипп, украдкой поглаживая ее ногу. – Тем более, что я не считаю господина де Шеверни преступником.
– Ах так! – не удержался от негодующего восклицания Монтини. – Кто же он тогда?
Филипп смерил его ледяным взглядом:
– К вашему сведению, милостивый государь, господин де Шеверни выразил готовность встретиться с вами в поединке и позволить вам без труда убить себя. Но, боюсь, это не будет выходом для вашей сестры, да и вам не сделает большой чести. – Он повернулся к Бланке: – Вас можно на пару слов, кузина? Вы не возражаете, Маргарита?
Маргарита не возражала, а Монтини возражать не посмел.
Бланка согласно кивнула и поднялась из-за стола. Они отошли к краю террасы и остановились возле высокого парапета.
– Бланка, – заговорил Филипп, переходя на кастильский, – скажите по старой дружбе: вы, все трое, уже пришли к определенному решению?
– Да. А вы?
– Я буду просить руки Матильды для Габриеля де Шеверни.
– Мы примем ваше предложение.
Филипп вздохнул:
– Вот и хорошо.
– По вашему виду не скажешь, – заметила Бланка. – Вы вздыхаете, как за покойником. В чем дело, Филипп?
– Не по душе мне этот брак, Бланка. С тяжелым сердцем я взялся за сватовство. По мне, лучше бы Габриель в тюрьме посидел, чем женился на Матильде.
– Вы тоже так считаете?
– А вы?
– Я – да. Но Маргарита и Эть... господин де Монтини думают иначе. Они вроде бы пекутся о Матильде, хотят устроить ее будущее, искренне желают ей только добра, но не понимают, не хотят понять, что это значит для самой Матильды. Какой бы там ни был господин де Шеверни замечательный человек, у нее уже сложилось весьма неприглядное мнение о нем, и вряд ли кто-то способен внушить ей уважение к нему, не говоря уж о любви. Ну, а там, где нет ни любви, ни уважения... Словом, я очень боюсь, что их супружеская жизнь будет сущим адом.
Филипп кивнул:
– Полностью согласен с вами, Бланка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88